Крылов, Михаил Григорьевич, классный художник скульптуры, род. в 1786, г., ум. в 1850 г. Сын протоколиста смоленской казенной палаты, получил начальное образование дома и был отправлен отцом в Петербург «для употребления во обучение разным языкам и протчему». Крылов был очень любознателен; его привлекало вообще искусство, и главным образом рисование; в 1795 г. он уже поступил в число учеников академического училища. В Академии он делал быстрые успехи в рисовании и уже в 1804 г. и в 1805 г. получил серебряные медали. В 1807 г. он начал исполнять программу для получения золотой медали: «Три благородные отрока иудейские Седрах, Мисах и Авденаго отрекаются поклониться поставленному Навуходоносором кумиру», но исполнил не ее, а лишь задачу конкурса следующего года — «представить, когда Марфа Посадница в ночное время приходит в пустыню к деду своему Феодосию Борецкому с юным Мирославом»; за этот барельеф Крылов был удостоен малой золотой медали. Но для того, чтобы ехать докончить свое художественное образование за границу, надо было получить первую золотую медаль и для получения ее Крылову было задано исполнить конкурсную работу-барельеф: «Андромаха, оплакивающая Гектора»; он исполнил эту работу вполне успешно, получил в 1809 г. первую золотую медаль и в сентябре того же года был выпущен из Академии художеств с аттестатом первой степени и шпагой. Перед молодым художником открывался широкий путь для развития его способностей — образовательная заграничная поездка на средства казны; но политические события того времени надолго задержали отъезд художника за границу. На время ожидания своей отправки за границу Крылов определился в мастерскую скульптора адъюнкт-ректора Мартоса — ранее Крылов работал под руководством Ф. Шубина. Между тем политические европейские волнения все не утихали, и потому отъезд Крылова приходилось все откладывать и откладывать. Наконец, в начале 1817 г. ему было объявлено от Академии, чтобы он искал себе занятий на стороне, так как Академия дала ему все, что могла дать, и справедливость требует, чтобы он дал место другим воспитанникам. Крылову пришлось жить частной, случайной работой и иногда очень нуждаться.
Наконец, 29 июля 1818 г., после долгого перерыва в отправке художников за границу, корабль «Der gute Heinrich» повез в далекий путь пятерых пенсионеров Академии художеств; в числе их находился и Михаил Крылов. Путь от Штеттина до Рима он совершил вместе со своим товарищем, скульптором С. И. Гальбергом. Маршрут пенсионеров Академии был через Берлин, Дрезден, Прагу, Вену, Лайбах, Триест, Венецию, Болонью и Флоренцию — в Рим. Рим произвел на них всех большое впечатление. В первое время они только и делали, что ходили по вечному городу, осматривали его, восхищались памятниками искусства. По скоро настроение их изменилось под влиянием нужды в деньгах: чрезвычайно низкий курс нашего ассигнационного рубля, общая дороговизна после военных погромов последних лет заставляли молодых художников очень нуждаться, ютиться в маленьких конурках по двое; денег не хватало даже на художественные принадлежности. В таком стесненном материальном положении Крылов находился до февраля 1819 г., когда в Рим прибыл великий князь Михаил Павлович; он заказал обоим пенсионерам, скульпторам Гальбергу и Крылову, исполнить по статуе — Ахиллеса и Гектора с таким расчетом, чтобы обе фигуры вместе составляли бы одну общую группу. Был кинут жребий, кому изваять Ахиллеса, а кому Гектора, и Гальбергу достался Ахиллес, Крылову — Гектор; художники должны были получить за свою работу каждый по 2500 руб. Крылов деятельно принялся за работу и уже в ноябре 1820 г. доносил Академии, что статую Гектора он надеется окончить к концу года, занимаясь в то же время немало измерениями различных древних статуй. Академические донесения Крылова отличались горячностью и пылом.
В протоколе заседания июля 1819 г. о нем сказано так: «он мыслит хотя и не всегда правильно, но выражения его сильны и показывают всю живость его чувствований; сия чувствительность и пылкость мыслей есть необходимый дар для художника, сколько способствует ему достигать до высшей степени совершенства, если он, образуя себя учением, покорил сию пылкость строгому рассудку и опыту, столько же, напротив, послужит ко вреду его таланта, если художник сильно будет предаваться необузданным ее порывам». Академики даже предполагали, на основании донесений Крылова, в которых «он старается все отличить себя от прочих», что ему покажется, что он достиг уже совершенства в скульптуре и «что в произведениях других художников для него нет примеров». Насколько близка к истине первая характеристика Крылова, настолько далека — последняя: Крылов отличался некоторым самолюбием, но самомнение у него не было развито настолько, чтобы ему показалось, что он достиг совершенства и ему уже нечего учиться. Напротив, за все время своего пребывания за границей, Крылов не переставал много и серьезно работать над художественным самообразованием.
Крылов, большую часть своего времени уделяя исполнению статуи Гектора, успевал заниматься и иными работами — бюстами, небольшими статуями и т. д.; из более крупных работ его этого времени надо отметить изготовление монумента на могилу гр. А. И. Кутайсова, убитого в Бородинском бою. Но Крылова все как-то преследовали неудачи при начале его работы над статуей Гектора — она не раз падала и разбивалась, так что Крылов должен был четыре раза начинать работу сызнова. Исполняя эту статую, Крылов решил следовать системе греков — во время производства работы иметь много различных натурщиков для извлечения идеальных красот форм и пропорций из самой натуры; такая манера работы, понятно, сильно осложняла исполнение ее, но зато содействовала блестящему успеху ее по окончании. В мастерскую к Крылову нередко заходил знаменитый Канова, который вообще с редким доброжелательством относился к русским молодым скульпторам, и немало помогал ему своими советами и указаниями. Наконец, Крылов донес Академии Художеств, что статую кончил; отлитая из алебастра она была прислана в Петербург.
Выставленная на академической выставке 1824 г. статуя Гектора вызвала много похвал. В «Журнале Изящных Искусств» 1825 г. читаем, что статуя эта делает художнику большую честь и что он принадлежит к числу лучших наших скульпторов.
В 1825 г. Крылов вернулся в Петербург; он получил много заказов от частных лиц и от Императорского Двора. Им исполнено немало бюстов разных лиц, из коих наибольшей известностью пользуются бюсты Императора Николая I и богача Собакина; из других его работ известны барельефы, украшающие здание Михайловского дворца. Лучшее, что вышло из-под его резца — это статуя, изображающая «Русского кулачного бойца». Изваять эту статую требовала программа на звание академика по части скульптуры; Крылов великолепно исполнил конкурсную задачу; по знанию анатомии человеческого тела, по красоте и гармоничности линий, по твердой и умелой лепке, которыми выделяется статуя «Русского кулачного бойца», можно судить о выдающейся талантливости скульптора. Чистотой и верностью пропорций и линий, превосходным знанием анатомии отмечено вообще большинство произведений Крылова, занявшего в истории русской скульптуры немаловажное место.
М. Г. Крылов оставил два небольшие печатные произведения — «Разбор некоторых скульптурных произведений» и «Рассуждение о важности цели изящных искусств» — оба без обозначения места и года.
«Сборник материалов для истории Императорской Академии Художеств» П. Н. Петрова, тт. 1, 2 и 3; «Вестник изящных искусств» 1884 г.: «Письма и записки С. И. Гальберга»; «Энциклоп. слов.» Брокгауза и Ефрона, т. 32, ст. А. И. Сомова; «Журнал изящных искусств» 1825 г. кн. 1, стр. 72, кн. 2 стр. 44—58; Геннади, «Словарь»; Петров П. Н., «Русские скульпторы».