Долгоруков, князь, Михаил Петрович, был третьим сыном генерала от инфантерии князя Петра Петровича Долгорукова и младшим братом князя Петра, любимца Александра І. Родился в 1780 г., умер в 1808 г.
Князь Михаил получил такое же хорошее образование, как оба старшие брата. В 1784 году, четырех лет, зачислен в Преображенский полк, из коего выпущен ротмистром в Павлоградский легкоконный полк 1 января 1795 года. В следующем году, шестнадцати лет, он участвовал в походе графа Валериана Зубова на Кавказе, служа в полку старшего своего брата, князя Владимира. В формулярном списке Архарова полка за 1799 г. сказано: "В 1796 г., с мая 22 по декабря 28, был в Персии при занятии персидских владений до реки Куры и при переходе через оную до города Ганжи, а с того времени до 10 февраля 1797 г. находился в Грузии". — 12-го февраля 1797 г. переведен в Архарова гарнизонный полк в Москву с переименованием в капитаны. Через два, года, 25 января 1799 года, князь Михаил зачислен в Кавалергардский корпус, а из оного переведен, 11 января 1800 г., в Л. Гв. Преображенский полк. За это время князь был произведен последовательно в майоры (15 июня 1798 г.), подполковники (7 октября 1799 г.) и полковники (23 мая 1800 г.).
В начале 1800 года князь Михаил Петрович отправлен в Париж в свите генерала от инфантерии графа Спренгпортена, назначенного комиссаром для размена военнопленных. 19-ти лет князю удается побывать в Париже, который в то время был особенно интересен после великой революции и при нарождении могущества Наполеона. Обширные и разнообразные основательные сведения молодого русского, одаренного от природы пылким воображением и быстро схватывающим умом, приобрели ему скоро любовь парижан и даже парижских ученых, которых князь усердно посещал. Наружная красота князя, его любезность в обхождении, его острый ум доставили ему также самый лестный прием со стороны женщин. Женщины эти были: Жозефина Бонапарт, Каролина Мюрат, Полина Леклерк (впоследствии Боргезе), г-жа Стааль, Рекамье и т. д. Утренние часы своего пребывания в Париже князь посвящал изучению всего интересного, ездил к ученым, проводил с ними время в поучительных беседах, а по вечерам отдавался светским обязанностям, бывая в шумных и живых парижских салонах. Сам Наполеон оказывал большое внимание князю Михаилу Петровичу, нередко с ним беседовал и перед его отъездом велел Бертье подарить ему на память пару пистолетов. Впоследствии, на биваке под Аустерлицем, Наполеон спросил у князя Петра Петровича Долгорукова, не родственник ли ему тот Долгоруков, адъютант Императора, который во дни его консульства жил в Париже, удивляя всех своим умом, своими сведениями и своей жаждой к познаниям. "Скажите, где он теперь?", сказал Наполеон. "Он мне младший брат", отвечал князь Петр Петрович, "находится здесь в армии и надеется, в случае битвы, снискать уважение французов и на бранном поле".
Из Парижа князь Михаил Петрович был отправлен курьером в Петербург, куда прибыл после кончины Императора Павла, а 14 апреля 1801 года он уже был назначен флигель-адъютантом к новому Государю. Брат его, князь Петр, исходатайствовал ему бессрочный отпуск за границу для окончания образования. Этим отпуском князь Михаил Петрович воспользовался весьма удачно и посетил Германию, Англию, Францию, Италию, Испанию, Ионические острова, Морею и Константинополь. Сведения о нем мы встречаем в различных воспоминаниях. Так, Булгаков рассказывает о том приятном впечатлении, которое произвел молодой князь при посещении своем Неаполя. Всюду князь Михаил Петрович Долгоруков поражал всех своим разносторонним образованием, знанием многих языков и тем живым интересом, с которым он относился ко всему для него новому. В 1805 году он через Одессу возвратился в Россию, как раз перед началом Моравской кампании. Император Александр за несколько дней до Аустерлицкого сражения дал ему поручение в Берлин к королю прусскому. Князь Михаил Петрович поспел вовремя к Аустерлицкому сражению. В послужном его списке значится: "в Аустерлицкой баталии, где ранен пулею в грудь навылет, за что награжден золотой шпагой с надписью "за храбрость". Кроме того, за участие в разных делах кампании 1805 года награжден орденом св. Георгия 4-й степени. Оправившись от раны довольно быстро, князь Долгоруков был послан Государем в Вену для облегчения перевозки раненых русских воинов на родину и очень тщательно исполнил это поручение.
В конце 1806 года снова открылась кампания против французов и князю Долгорукову пришлось участвовать почти во всех делах 1806—1807 гг. За сражение под Пултуском 14 декабря 1806 года он был награжден орденом св. Владимира 3-й степени. Вскоре после этого пришло известие о кончине его брата князя Петра Петровича, которого князь Михаил нежно любил и горько оплакивал. В начале 1807 года князю удалось выказать свои военные дарования в деле при Морунгене. 13-го января Бернадот опрокинул авангард наш под Морунгеном и до глубокой ночи преследовал его к Либштадту, не заботясь о первом местечке, оставшемся в тылу преследующего. Того же числа к вечеру прибыли в селение Лоокен-Сумский гусарский и Курляндский драгунский полки. Первым командовал граф Петр Пален, вторым князь Михаил Долгоруков. Заметя, что пушечный гул более и более подвигается к Либштадту, граф Пален и князь Долгоруков сочли за стыд оставаться в бездействии, когда другие дерутся, и решили самовольно пуститься в тыл французского корпуса. Они прибыли поздно ночью в Морунген, где находились все обозы французов. Ворвавшись в улицы этого городка, они привели все в полное смятение, захватили, что могли, перепортили все повозки и изранили и убили много неприятеля. Когда маршал Бернадот, вследствие наступательного движения почти всей нашей армии, вернулся со своим корпусом в Морунген, то, кроме полнейшего опустошения, ничего не нашел. Денис Давыдов замечает, описывая это дело: "От кареты и верховых лошадей до последней рубахи Бернадота, все досталось в добычу предприимчивым исполнителям сего подвига". A Беннигсен в своих записках говорит: "Этот ловкий набег был сделан с такою же храбростью, как и осторожностью"... И далее: 19 августа генерал-лейтенант князь Голицын занял Алленштейн и послал флигель-адъютанта полковника князя Михаила Долгорукова с Курляндским драгунским полком, батальоном Ростовского пехотного полка и казачьим полком занять Массенгейм. Князь Долгоруков, подойдя к этому месту, увидел, что оно сильно занято неприятелем. Поэтому он приказал бывшему с ним батальону занять деревню Шейфельсдорф по дороге к Алленштейну, которая могла бы служить ему опорой в случае отступления. Сам же он с драгунами и казаками атаковал неприятеля под Пассенгеймом и опрокинул его. При этом, по показаниям пленных, французы потеряли убитыми одного полковника, много офицеров и значительное число солдат. В числе пленных, присланных князем Долгоруковым в главную квартиру, был один майор, два офицера и 97 кавалеристов. После этого князь Долгоруков занял Пассенгейм со всеми предосторожностями, которые этот молодой и храбрый офицер обнаруживал во всех действиях в продолжение этой войны. Мы потеряли в этом деле 15 человек убитыми и ранеными. Неприятель в тот же день пытался взять обратно Пассенгейм, но князь сумел удержаться и принудил неприятеля удалиться. 24 января в деле под Вольфсдорфом князь Долгоруков с Курляндским драгунским полком вовремя произвел атаку на обходившую левый фланг князя Багратиона французскую колонну и принудил ее отступить в беспорядке. Князь Багратион удачно воспользовался этим моментом. Он приказал арьергарду пройти через лес, причем генералу Маркову поручено было с отрядом прикрывать это движение. Часть нашей кавалерии нашла возможным обойти лес, через который тянулся болотистый ручей, имевший всего только один мост; это довольно долго задерживало движение наших войск. После прохода этого затруднительного места наш арьергард должен был идти долгое время по совершенно открытому месту. Князь Багратион в своем донесении об этом говорит, что трудно выразить все услуги, оказанные в этот день генералом Юрковским и флигель-адъютантом полковником князем Михаилом Долгоруковым с их кавалерией, а также полковником Ермоловым с его конной артиллерией. 26 и 27 января того же года произошло кровопролитное сражение при Прейсиш-Эйлау, успех которого одинаково приписывался и русскими и французами в свою пользу. Князь Михаил Петрович принял в нем деятельное участие и был награжден орденом св. Георгия 3-й степени. 9 апреля 1807 г. князь Долгоруков был произведен в генералы, прямо с назначением генерал-адъютантом к Его Величеству и одновременно с этим назначен шефом Курляндского драгунского полка. В последующих делах он также принимал участие, а именно под Гутштатом и Гейльсбергом, где получил орден св. Анны 1-й степени, и, наконец, 2 июня под Фридландом, которым закончилась кровопролитная кампания 1807 года. Король прусский пожаловал князю орден Красного Орла.
Современники отдают должное проявленным блестящим военным способностям князя Михаила Петровича за этот период его деятельности, и, как видно, Император Александр сумел оценить молодого князя, наградив его весьма щедро. После заключения Тильзитского мира, князь Долгоруков был отправлен в Петербург с извещением о нем. Как вестнику мира, петербургское купечество поднесло князю две тысячи червонцев, немедленно им внесенных, от имени неизвестного, в сохранную казну опекунского совета, для содержания из процентов двух пансионерок в девичьем училище военно-сиротского дома.
В конце лета 1808 года открылась война с Швецией. Князь Михаил Петрович был назначен начальником Сердобольского отряда на место генерала Алексеева и, прибыв 1 августа, тотчас вступил в командование отрядом. Войска эти были подчинены генерал-лейтенанту Н. А. Тучкову 1-му, который возлагал всю надежду будущих успехов на князя Долгорукова, предписав ему идти из Сердоболя, через Корелию, к озеру Калавеси, в тыл Тайвольской позиции и потом уведомить о своем приближении. Сам же Тучков имел намерение стоять в течение августа, не трогаясь, при Куопио. 6 августа князь Долгоруков выступил из Сердоболя с полками — 4-м егерским, Митавским драгунским, 4-мя эскадронами ямбургских и нежинских драгун и 4-мя конными орудиями. Он остановился у Руссиала, получив известие о сборе вооруженного ополчения у озера Пигоярви. Князь Долгоруков полагал, что, при движении его на Кеми, ополчение могло захватить магазины наши, собранные в Руссиале и Сердоболе, а потому счел нужным укрепиться до получения назначенных ему подкреплений из вступавшей в Финляндию 4 дивизии князя Голицына. 19 августа прибыли эти части. В тот же день отряд выступил в Кеми, откуда неприятельские войска отступили, возбуждая население к сопротивлению. Ущелья и леса были наполнены вооруженными жителями. Прежде чем начать дальнейшее движение, князь Долгоруков хотел усмирить бунтовавших крестьян, угрожая сжечь и истребить селения, если в определенный срок мятежники не сложат оружие у приходов своих деревень. Эта угроза повлияла, чему еще способствовало поражение сильного отряда мятежников близ Кеми. 23 августа князь Долгоруков выступил из этого местечка, укрепив его и оставив там с частью войска генерал-майора Арсеньева. Но на противном берегу, у Иоенсу князь опять остановился, услышав о сборе неприятеля в значительных силах в дефиле при Серкиярви, где ему надлежало проходить. Он начал укреплять позицию при Иоенсу и послал отдельные отряды вперед к неприятелю, надеясь, что он отступит. Вооруженные шайки разошлись при появлении наших и оказались гораздо менее значительны, чем было донесено. Это происходило 1 сентября. В это время между князем Долгоруковым и Тучковым произошла крупная ссора. Причиной тому было требование Тучкова скорее двигаться вперед. Князь Долгоруков рапортовался больным и сдал командование генералу Арсеньеву, который тоже не решился двинуться из Иоенсу, воображая иметь дело с более сильным неприятелем. Но в это время пришло вторичное требование Тучкова немедленно и во что бы то ни стало идти вперед. Тогда князь Долгоруков снова принял начальство, оставил незначительный гарнизон в Иоенсу и, наконец, 17 сентября прибыл в Маланьеми, находившееся в одном переходе от Тайвольской позиции. 260 верст были пройдены в месяц и 11 дней! Узнав о приходе давно ожидаемого отряда, Тучков начал готовиться к переходу через озеро, для нападения на Сандельса с фронта.
Во время происходивших неприятностей, князь писал письмо Государю, ехавшему на Эрфуртское свидание, прося его перевести в армию, действовавшую против турок. Мне удалось найти ответ Императора Александра І на это письмо, писанный 7 сентября из Кенигсберга. Привожу его целиком:
J'ai reçu avec реinе votre lettre. Vous connaissez tout l'estime, toute l'affection que je Vous porte; comment se peut-il donc que Vous puissiez craindre que le comte Bouxhovden puisse Vous nuire dans mon esprit. Je connais ses imperfections, mais pour le bien de l'ensemble des affaires et devant partir surtout moi-même, je n'ai pu faire autrement que de Vous mettre sous les ordres de Toutchkof. Si Vous tenez à mon estime, à mon attachement Vous ne pouvez me le prouver qu'en préférant le bien des affaires, la gloire de Votre pays à des personnalités. Voilà le sentiment de tout homme d'honneur. Quand, on sent qu'on а rempli son devoir comme tel, qu'importé le reste. Mais Vous, Vous n'êtes pas même dans le cas de pouvoir être calomnié, car je Vous connais et Vous estime personnellement. Votre service, vos talents sont utiles, sont nécessaires à Votre patrie, se peut-il donc que des personnalités puissent Vous engager à négliger tant le bien que Vous pouvez faire, pour préférer Votre satisfaction personnelle? — Je Vous parle comme quelqu'un qui Vous est attaché et je demande de Votre affection pour moi que Vous me fassiez le sacrifice du sentiment d'éloignement que Vous avez pour le général et que Vous continuiez à commander le poste de confiance qui Vous а été donné.
Tout à Vous.
Alexandre.
Получив такое милостивое письмо, князь Михаил Петрович, конечно, остался на своем посту и только горел нетерпением оправдать доверие и надежды, возлагаемые на него Императором Александром. Между тем граф Буксгевден, главнокомандующий русской армией в Финляндии, заключил с шведским генералом графом Клингспор 17 сентября перемирие, вызванное неоднократными предложениями этого генерала. Перемирие длилось целый месяц, с 17 сентября по 15 октября, и войска наши оставались в бездействии. Комитет министров, заведовавший государственными делами за отъездом Государя в Эрфурт, не одобрил перемирия, и военный министр Аракчеев предписал графу Буксгевдену немедленно возобновить военные действия. Тогда граф Буксгевден предписал отряду генерал-лейтенанта Тучкова двинуться из Куопио к Иденсальми, по дороге в Улеаборг атаковать расположенный там шведский отряд Сандельса, и преследуя в Пулькиле, принудить к отступлению главные неприятельские силы. Силы эти находились близ Химанго, на береговой дороге между Улеаборгом и Гамлекарлебю. Генерал-лейтенанту графу Каменскому, действовавшему против главных сил шведов, приказано беспокоить их и тем облегчить движение Тучкова в тыл неприятеля. 15 октября Тучков дал знать Сандельсу о возобновлении военных действий с нашей стороны и приготовился, не теряя времени, атаковать его. Неприятель, имея до 4000 человек, отделялся от нас проливом между двумя озерами. По ту сторону пролива были устроены две линии шанцев, вооруженных пушками, а по сю сторону стояли конные ведеты, которым было приказано при наступлении русских, поспешно перейти через пролив по мосту и потом возможно быстро разобрать его. К 15-му числу Тучков сблизил свои войска к проливу. Они состояли из 8 батальонов, 5 эскадронов, 3 сотен казаков, всего до 5000 человек. Командующий авангардом генерал-адъютант князь Долгоруков, как говорят, держал в руках часы и беспрестанно смотрел на них, нетерпеливо ожидая наступления полдня. Горя желанием оправдать победой возлагаемые на него Государем надежды, он рвался в бой, не предвидя своей близкой кончины. Ровно в полдень князь велел атаковать шведские пикеты. Двум ротам 4-го егерского полка было приказано, сложивши ранцы, бежать за казаками и овладеть мостом. Шведские пикеты успели невредимо перебежать на другую сторону пролива. Наши егеря, вместо того, чтобы не допустить шведов разобрать мост, рассыпались по сторонам его и открыли перестрелку. Князь Долгоруков послал пионерную роту капитана Ключарева исправить мост. С необыкновенным самоотвержением пионеры исполнили возложенное на них поручение и под картечами и пулями положили на мост несколько досок; 4-й егерский полк перебежал по ним, выстроился, ударил на шанцы и взял их. В это время переходили через мост Тенгинский и Навагинский полки. Когда они уже были на другом берегу пролива, егерский полк пошел вперед, Навагинский подкреплял его, а Тенгинский обратился влево, лишая этим шведов возможности отрезать нас с сей стороны моста. 4-й егерский полк бросился на батареи. Майор Обернибесов и капитан Ружнов впервые вошли в неприятельские окопы, но здесь дело приняло иной оборот. Сандельс двинул против атакующих сильные колонны и штыками опрокинул егерей. Завидя отступление наших, тенгинцы и навагинцы пошли назад к мосту, но, преследуемые шведами, смешались и в ужасном беспорядке перешли на сю сторону пролива. Неприятель остановился у моста, куда Тучков успел подвести батареи с Ревельским и Азовским полками. С обоих берегов пролива открылась канонада, скоро утихшая по причине наступления ночного мрака. Потеря наша убитыми, раненными и без вести пропавшими состояла из 764 человек. В числе убитых находился сам князь Долгоруков. Заметив отступление своих войск, он кинулся вперед, хотел восстановить порядок, но был поражен ядром. Об этой кончине существуют различные рассказы, которые я и приведу.
Князь H. C. Голицын рассказывает со слов генерала Павла Алексеевича Тучкова, брата Николая Алексеевича, следующее: "По прибытии князя Долгорукого, он сразу предъявил Тучкову притязания на начальствование войсками последнего в предназначенной им атаке, ссылаясь на данное ему, Долгорукому, самим Государем полномочие в бланке, им собственноручно подписанном. Тучков возразил, что, начальствуя отрядом по воле и назначению главнокомандующего (Буксгевдена), он не считал себя вправе, без ведома и разрешения последнего уступить начальство другому лицу, притом младшему в чине. Князь Долгорукий, в крайней запальчивости, слово за слово, наговорил Тучкову дерзостей — и вызвал его на дуэль! Тучков возразил, что на войне, ввиду неприятеля и атаки против него, двум генералам стреляться на дуэли немыслимо, и предложил, вместо того, решить спор тем, чтобы им обоим рядом пойти в передовую цепь и предоставить решение спора судьбе, т. е. пуле или ядру неприятельским. Долгорукий согласился, и шведское ядро сразу же убило его наповал! Это было уже не судьба и не слепой случай, а явно суд Божий!"
И. П. Липранди, служивший под начальством князя Михаила Петровича, описывает совсем иначе это дело и его кончину: "Под начальством князя Долгорукого был карельский корпус... В нем не было ни одного офицера генерального штаба, кроме барона Тейля, недостаточно знавшего русский язык; поэтому князь попросил одного из таковых. Жребий пал на меня. Через несколько дней по переправе тяжестей, князь Долгорукий выступил и занял Палоис, составив таким образом авангард корпуса Тучкова. В полдень 15 октября истекал срок для возобновления военных действий. Обозрение позиции, занимаемой шведами, было делаемо ежедневно князем; генерал Тучков предоставил ему сделать диспозицию. Диспозиция, сделанная князем для атаки неприятельской позиции, была, с малыми изменениями, одобрена Тучковым, поверявшим ее на месте за два дня до сражения. Приведение оной в исполнение было поручено князю с его авангардом... С самого утра 15 октября князь выехал из Палоиса к демаркационной линии у Иденсальми. Сюда беспрестанно приезжали от Тучкова его штабные. (Следовательно, оба генерала не считали себя независимыми один от другого). Ровно в полдень шведский ведет, стоявший в нескольких шагах от нас, начал отступать до моста через пролив, до которого было около версты. Чтобы не дать времени разобрать мост, князь поручил адъютанту своему, графу Ф. Ив. Толстому (американец), с несколькими казаками броситься за шведскими драгунами и завязать с ними перестрелку. Вслед за Толстым две роты егерского полка без ранцев тронулись бегом к мосту под начальством майора Тверитинова. Но прыткие финские лошади успели перебраться через мост. Тогда из шанцев шведские стрелки открыли сильный ружейный огонь, под прикрытием которого с подготовленного к разрушению моста успели сбросить настилку в воду. Тверитинову с егерями не оставалось ничего более делать, как рассыпаться и вести перестрелку. Тотчас двинулись войска. Князь с демаркационной линии двинулся в голове егерей; но, узнав, что мост разобран, послал за остальными конными орудиями, которые скоро опередили егерей, и сам он поспешил вперед, указав для них место, и остановился на левом фланге, через дорогу, ободряя егерей и пионеров, которые под сильным ружейным огнем и ядрами принялись за работу. Они успели набросать тут же вырубленные деревья и доставить, хотя и очень затруднительно, возможность пехоте перебраться. В продолжение этого времени войска стягивались около князя. Здесь он приказал шефам Навагинского и Тенгинского полков, генералам Арсеньеву и Ершову, остаться под предлогом, что в их лета и пешком трудно перебраться через кладки, а когда мост исправится, то они последуют за полками. Обратясь к полковым командирам и штаб-офицерам, близ его стоящим, князь сказал: "С Богом, господа!" Указывая на неприятельские укрепления, — он присовокупил: "вот вам георгиевские кресты". Полки двинулись. После того, как переправился последний полк, князь, увидев, что 4-й егерский полк занял нижние укрепления и подвигался к нагорным, приказал Судакову (начальнику легкой артиллерийской роты) участить огонь, слез с лошади и, обратясь к окружавшим его, некоторых разослал, а другим сказал: "Теперь и нам пора". — Князь был в сюртуке нараспашку; под ним надет был, тогда почти у всех в употреблении — шпензер, т. е. мундир без фалд. На шее георгиевский крест, сабля под сюртуком. В правой руке он держал в коротеньком чубуке трубку, в левой — небольшую зрительную трубу. День был прекрасный, осенний. Шли под гору довольно шибко; князь по самой оконечности левой стороны дороги. Ядра были довольно часты. Вдруг мы услыхали удар ядра и в то же время падение князя в яму (из которой выбирали глину) около дороги. Граф Толстой и я мгновенно бросились за ним. Фуражки и чубука при нем уже более не было, но в левой руке зрительная труба была стиснута. Он лежал на спине. Прекрасное лицо его не изменилось. Трехфунтовое ядро ударило его в локоть правой руки и пронизало его стан. Он был бездыханен. Граф и я приподняли голову. Ядро прошло через туловище князя между грудью и спиною. Прибежали Берлир и Тейль и послали меня через дорогу к Судакову за людьми; тотчас явился офицер с людьми, нашли доску, накрыли труп какой-то парусиной, принесенной артиллеристами, и понесли в сопровождении Берлира, Толстого и других в Палоис. Вечером, возвратясь туда, мы нашли князя на том самом столе, за которым обедывали, уже в распоряжении медиков, бальзамировавших его".
Жозеф де Местр, бывший тогда в Петербурге в качестве посланника короля Сардинского, доносил следующее своему правительству о делах финляндских: "L'inhumaine guerre de Suède continue toujours. A la grande quantité des troupes qu'on y envoie, on pourrait croire à l'incroyable projet d'une invasion formelle de la Suède par les îles d'Aland, des que la gelée aura formé le plancher. Cela s'appelle jouer 60000 hommes et son honneur à croix ou pile. J'attends de plus grands éclaircissements. En attendant les Suédois ont gagné une véritable bataille sur les Russes, en leur tuant, le 16 (28) Octobre dernier, le prince Michel Dolgorouky, aide de camp général, lieutenant général à 27 ans etc. etc.; c'est une mort à la Turenne. Après une affaire où les Suédois avaient été obligés de se retirer, on ne tirait plus. Un courrier apporte un paquet au général Toutchkof; le prince Michel dit: "Il doit y avoir des lettres pour moi". Il s'avance vers le courrier, qui était éloigné de quelques pas. A moitié chemin, un boulet parti d'un canon de retraite unique, arrive et le partage en deux. Il était bon fils, bon frère, bon militaire, bon ami et bon Russe. C'est une grande perte, universellement sentie et c'est Caulaincourt qui а tué ce brave homme. Blessé par l'inflexibilité du prince Michel, il voulut qu'on l'écartât. L'Empereur, ne sachant que faire, l'а envoyé en Finlande, et pour éviter les objections, il lui fit donner à dix heures du matin l'ordre de partir le soir. Lе prince Michel Dolgorouky partit avec une extrême répugnance, il а été tué. L'Empereur est bien touché, mais le prince est mort. On apporte ses restes de Finlande pour les faire inhumer honorablement à côté de ceux du prince Pierre, son frère, mort de même à 27 ans et dont je Vous ai beaucoup parlé dans le temps. Il y aura donc deux fêtes dans la semaine, les funérailles du prince Michel, et le bal que toute la garde donne à Sa Majesté pour son heureuse arrivée; il y aura danse, souper de 400 couverts au moins, comédie, ballet. Le dernier officier est taxé à cent roubles, et la fête en coûtera soixante mille. L'église de Newski sera pleine comme la salle de bal. Comédie, exécution, bal, enterrement, farce sottisière, oraison funèbre etc.! Pourvu qu'on s'agite, qu'on s'assemble et qu'on parle, tout est bon pour cet enfant qu'on appelle homme, et qui n'а à l'égard du véritable enfant que l'innocence de moins".
Тело князя Михаила Петровича было привезено в Петербург и с великими почестями предано земле в церкви Благовещения Александро-Невской лавры, рядом с могилой его брата Петра, умершего в декабре 1806 года. Граф Головкин замечает по поводу этих похорон: "l'Empereur lui accorda des funérailles, qui jettèrent, dit-on, quelques doutes sur ce qui resterait à faire pour le sauveur de la patrie".
Один из наших лучших генералов Александровской эпохи, Беннигсен, говоря про князя Михаила Петровича Долгорукова, отзывается в весьма лестных выражениях о его военных способностях, а также о нем, как о человеке. Беннигсен пишет следующее: "Не могу не сказать несколько слов о том же князе Михаиле Долгоруком, о котором неоднократно упоминал уже при изложении моих военных действий и впредь еще часто мне придется говорить. Это тот самый, который недавно был убит в сражении со шведами: это важная и чувствительная потеря для нашей армии. Этот молодой человек имел все качества, необходимые для военного человека. При непрерывных занятиях военными науками он обладал большим природным умом, здравым суждением, обдуманною рассудительностью, положительным, установившимся характером. Он был серьезен при необходимости, а также весел и оживлен, когда следовало ободрять и воодушевлять; он был предприимчив, но с осторожностью и храбр без слишком большой отваги. В этой кампании я часто давал ему разные поручения, и он всегда выполнял их с осторожностью и успехом. Поэтому в армии всем стали скоро известны и его способности и подаваемые им надежды в будущем. Государь Император произвел его в генерал-майоры и назначил своим генерал-адъютантом. В войне со шведами, в которой снова отличился, он был произведен в генерал-лейтенанты. Князь Михаил Долгорукий был родной брат князя Петра, генерал-адъютанта Императора, который умер в конце 1806 года по возвращении из армии, которая действовала против турок; он должен был присоединиться к армии, находившейся в Пруссии... Потеря этих двух молодых офицеров, столь отличавшихся, была слишком преждевременна для государства; о ней будут долго жалеть в армии и во всей России. Князья Долгорукие обязаны были лестной о них молве своим собственным большим достоинствам, своим прекрасным качествам и расположению к ним Императора".
Личность князя Михаила Петровича Долгорукова заслуживает подобающей оценки, несмотря на сравнительно кратковременную его деятельность. Также как и его старшему брату, Петру Петровичу, ему пришлось действовать на военном поприще очень недолго. Три кампании, 1805, 1806 и 1807 гг., выдвинули его, как одного из лучших генералов нашей армии. Но война 1808 года в Финляндии положила конец его карьере. Император Александр отличал князя Михаила неоднократно, обратив на него свое особое внимание, особенно после кончины любимца своего, князя Петра, которого, кажется, предназначал более для политической роли. Два дня после кончины князя Михаила Петровича курьер привез в Финляндию приказ о его производстве в генерал-лейтенанты с назначением корпусным командиром и со знаками ордена св. Александра Невского. 28-летнему генерал-лейтенанту открывалось блестящее военное будущее, которое, наверное, он сумел бы оправдать. Отличаясь замечательными способностями, быстро схватывающий все, прекрасно образованный, говорящий на многих языках, он не переставал до своей смерти продолжать свое образование, интересуясь всем и изучая особенно военное дело. Четырехлетнее пребывание его юношей за границей, в путешествиях не пропало даром. Отзывы современников почти единогласно свидетельствуют о его военных талантах, что более наглядно описывает Беннигсен в своих записках. В донесениях князя к Императору Александру всюду проглядывает ясность изложения, большое усердие к точному исполнению намеченного поручения и интерес к делу. В письмах к брату и сестре видно его пылкое воображение, врожденное добродушие, веселый нрав и природный ум. Словом, можно сказать, что князь Михаил Пeтрович безусловно выделялся в среде людей этой эпохи, которая немало дала способных и талантливых личностей. Память о нем была также почтена Императрицей Марией Феодоровной, что видно из письма Ея Величества, писанного генералу от инфантерии князю Петру Петровичу Долгорукову, родителю убитого князя:
"Князь Петр Петрович! Покойный сын ваш, достойный князь Михаил Петрович, следуя благородным чувствованиям, которым всегда руководствовался, пожертвовал в 1807 году двумя тысячами червонцами, им от здешнего градского общества полученными по случаю привезенного им известия о замирении, внеся оные под именем неизвестного в сохранную казну на содержание из процентов двух пансионерок в девичьем училище военно-сиротского дома. A как по кончине его причина умолчания его имени в сем благотворительном подвиге пресеклась, Я, для сохранения навсегда памяти оного, испросила согласие Императора, любезнейшего моего сына, вышеозначенный капитал и воспитуемых на счет оного девиц именовать: вкладом и пансионерками князя Михаила Петровича Долгорукого. Полагая, что таковое доказательство справедливости, отдаваемой достоинствам вашего сына, будет вам приятно, Я прилагаю при сем копии данных Мною по сему предмету повелений, а как в число сих пансионерок помещена только одна офицерская дочь, а следует принять еще одну во 2-е отделение дочь унтер-офицерскую или солдатскую, то Я предоставляю вам выбор сей пансионерки, и есть ли вам известна таковая, не моложе 7 и не старше 11 лет, коей отец убит или ранен на сражении, Я особенным поставлю себе удовольствием принять вторую пансионерку по назначению отца ее благотворителя. И прошу вас о том Меня уведомить. Желая изъявить вам тем уважение, с каковым пребываю к вам благосклонною. Мария. В Павловске 1 июля 1809 года".
Князь Михаил Петрович был холост. Обладая весьма приятной наружностью, красивый собой, он пользовался большим успехом у женского пола. В бытность свою в Париже он стал любимцем тамошних салонов. Князь П. А. Вяземский рассказывает в своих воспоминаниях, что знаменитая красавица княгиня Евдокия Голицына (Princesse Nocturne) была очень влюблена в князя Михаила и что только вследствие отказа своего мужа не состоялся развод ее. Существовало также предание, что великая княжна Екатерина Павловна (впоследствии герцогиня Ольденбургская и королева Вюртембергская) увлекалась молодым, красивым и умным князем Долгоруковым и что Государь Александр Павлович не противился любви, ни даже браку их, но вдовствующая Императрица не соглашалась на это, доколе усиленные просьбы любимых сына и дочери ее не склонили ее на согласие. Государь, как говорят, немедленно уведомил об этом Долгорукова собственноручным письмом, которое послал с фельдъегерем. Но фельдъегерь прибыл в Иденсальми 17 октября 1808 года, т. е. два дня после кончины князя. Два месяца спустя, 1 января 1809 года, в Петербурге совершена была помолвка великой княжны Екатерины Павловны с принцем Георгием Ольденбургским, а в апреле того же года бракосочетание. Сведения эти были напечатаны в 1890 году в "Русской Старине" князем H. C. Голицыным со слов Павла Алексеевича Тучкова, брата Николая Алексеевича, с которым князь Долгоруков имел известное столкновение. Насколько все это справедливо, мне неизвестно.
Собственная Его Величества библиотека. Лобановский отдел. — Архив Министерства Иностранных Дел, 1805. Великий князь Николай Михаилович: "Князья Долгорукие сподвижники Императора Александра I". — Михайловский-Данилевский: Описание войны 1808—1809 гг. — Военно-энциклопедический словарь, часть V, 1854. — Сказание о роде князей Долгоруковых. 1840. — Oeuvres comрlètes de Joseрh de Maistre, t. XI, Lyon, 1885. — Полное собрание сочинений князя Вяземского. Русский Архив. 1865, 1870, 1891, 1899. — Записки Вигеля, часть ІII. — Русская Старина, 1890 и 1897.