Гагарин, князь Гавриил Петрович, действительный тайный советник, сенатор, президент коммерц-коллегии; сын князя Петра Ивановича и жены его Анны Михайловны, урожденной Леонтьевой, родился 9 января 1745 г. По матери он состоял в родстве с князьями Куракиными и Нарышкиными и был двоюродным племянником гр. Никиты и Петра Ивановичей Паниных. В юности пользовался расположением Императрицы Елизаветы Петровны. Осенью 1771 г. кн. Александр Бор. Куракин и гр. Николай Петр. Шереметев предприняли заграничное путешествие в сопровождении Сальдерна, гувернера кн. Куракина; к ним должен был присоединиться и кн. Г. под фамилией Пензина. Предупреждая об этом письменно кн. Ал. Бор. Куракина, брат его гувернера, русский посланник в Польше Сальдерн, любивший кн. Г‑на и принимавший близко к сердцу его образование, называет князя своим другом и другом цесаревича Павла Петровича. «Это молодой человек, — пишет он, — который обещает много; я знаю, что у него есть честь и чувство. Он совершит с вами путешествие в Англию и во Францию. Оказывайте ему всевозможные внимание и учтивость; он заслуживает их». Граф Никита Ив. Панин в письме к гувернеру кн. Куракина выражал надежду, что кн. Г. заслужит его расположение «своим благоразумием и послушанием», и уверял, что он не решился бы утруждать его просьбой принять его племянника в число путешественников, но что посланник сам отправил его, не предупредив гр. Панина. Кн. Г. застал кн. Куракина и гр. Шереметева, а также сопровождавшего их Сальдерна, в Лейдене и вместе с ними отправился в Лондон через Антверпен, Брюссель и Кале. Кн. Куракин от души полюбил своего родственника, а гр. Панин, весьма расположенный к кн. Г‑ну, радовался их сближению. Отношения между кн. Куракиным и Г. и впоследствии постоянно поддерживались, и за время с 1775 по 1782 г. сохранилось 95 писем к кн. Куракину. Закончилось путешествие жизнью в Париже, где кн. Куракин и кн. Г. бывали у принцев крови в их приемные дни. Кн. Г. покинул Париж в январе 1773 года, а кн. Куракин остался дольше. Заграничное путешествие, несомненно, способствовало расширению умственного кругозора кн. Г. и познакомило его с положением дел во многих западно-европейских странах.
В июле 1773 г. кн. Г. участвовал в качестве волонтера в первой войне Екатерины II с Турцией, под начальством генерала Вейсмана, который вскоре был убит; фельдмаршал гр. Румянцев произвел кн. Г. в премьер-майоры. В 1774 г. Г. пожалован был в камер-юнкеры. В 1775 г. он женился на Прасковье Федоровне Воейковой (родилась 25 октября 1757 г., умерла 11 июля 1801 г.) и поселился в Москве, вследствие чего многие знакомые потеряли его из виду и, по-видимому, жалели об этом: например кн. Николай Вас. Репнин справлялся у князя Ал. Бор. Куракина: «Со времени своей женитьбы кн. Г. точно в воду канул. Я об нем совсем ничего не слышу». 26 ноября 1781 г. кн. Г. сделан обер-прокурором 6-го департамента Сената в Москве. В 1783 г. он был пожалован в камергеры, а в 1786 г. награжден орденом Св. Анны 1‑й степени. В том же году Г. ездил в Петербург для подачи прошения о награждении крестом Св. Владимира 2‑й степени за службу по Сенату, был всюду хорошо принят и получил просимый орден. В 1783 г., после смерти гр. Петра Ив. Панина, кн. Г. вместе с графом Фед. Алексеев. Апраксиным и кн. Алексеем Бор. Куракиным был опекуном над малолетним гр. Никитой Петр. Паниным. 2 сентября 1793 г. Г. был назначен сенатором. Одновременно со службой в сенате он, по-видимому, занимался подрядами в казну и имел винокуренные заводы. На это мы встречаем указания в письме Дм. Прок. Трощинского к гр. А. Р. Воронцову от 26 апреля 1796 г., в котором идет речь о вине «с дурным запахом и подозрительной пеной», поставленном кн. Г. в Москву. Императрица запретила ему вследствие этой истории являться «ко двору и в публику» и приказала придворным медикам и аптекарям исследовать вино; они выдали, однако, свидетельство, что не найдено никаких вредных для здоровья примесей. «Если бы тут нашлось какое мошенничество, — читаем мы в письме Трощинского, — конечно бы не удалось кн. Гагарину так выпутаться из сего дела, как из перекупного быками, ибо теперь конечно никто бы не закрыл виноватого». С вступлением на престол Императора Павла судьба улыбнулась кн. Г‑ну. Павел I сделал его членом Совета и 5 апреля 1797 г. пожаловал ему Александровскую лепту. Г. одно время жил в Павловске, и ходили слухи, что будут заплачены все его долги (до 300 тысяч руб.) и что на заграничное путешествие он получит 30 тысяч. Потом он вернулся в Москву, а с осени 1798 года возобновились толки о «милостивом» отношении к нему императора и о назначении его генерал-прокурором. Возвышением своим он обязан был между прочим дружбе с князем П. В. Лопухиным, отцом фаворитки, на которой потом женился сын Г‑на, Павелъ Гаврилович.
Весной 1799 г. кн. Г., кн. Юсупов и гр. Литта были почему-то исключены из списков придворных обедов и ужинов, но служебное положение кн. Г. не пошатнулось. Как раз в это время Императору Павлу был подан новый проект банкротского и вексельного устава; император велел дополнить его «приличными» законами о дворянах и чиновниках, впавших в неоплатные долги. Это дело взяли на себя сенаторы: кн. Г., Свистунов, Колокольцов и Державин. Вскоре после того была учреждена в Петербурге комиссия о составлении законов под председательством генерал-прокурора Обольянинова, и в состав ее вошли те же члены, исключая Свистунова. По поводу работ этой комиссии приведем отрывок из Записок Ник. Степ. Ильинского, принимавшего в ней деятельное участие: «Вспомнил я теперь, — пишет Ильинский, — как в одном нашем собрании члены рассуждали о пользе трудов в составлении законов. Кн. Г‑н, быв умным и веселым человеком, сказал: «В самодержавном правлении, где государь делает, что хочет, трудно утвердить законы». «Вот, — говорил он, — сегодня мы поднесем государю, он утвердит, а завтра то же самое отменит. Это мы видим сами теперь ежедневно»; «и так, — прибавил он, — напрасно слишком силиться в бесполезном труде, подверженном ежечасной перемене».
В 1799 г. кн. Г. был главным директором Государственного заемного банка, а затем президентом коммерц-коллегии. Вследствие его доклада 17 октября 1799 г. состоялся именной указ Императора Павла о предполагаемом заселении южной части Сибири, прилегающей к китайским границам, отставными солдатами и осужденными на поселение, а также о дозволении помещикам ссылать на поселение в эти местности Сибири своих крепостных крестьян не старше 45 лет, с семействами, и с зачетом в рекруты.
В 1800 г. кн. Г. и генерал-прокурор Обольянинов подали императору записку о положении шелковичного дела в России и о тех мерах, которые следует принять для улучшения его постановки. Записка эта была вызвана необходимостью выяснить, возможно ли приступить к наложению запрещения на ввоз шелка и шелковых материй из-за границы; оказалось, что запрещение было бы преждевременно. В том же году кн. Г. составил новый тариф для Кяхтинской таможни. Летом того же 1800 г. император поручил государственному казначею барону Васильеву, кн. Г‑ну, вице-канцлеру гр. Панину и генерал-прокурору Обольянинову составить «Устав пограничных и портовых карантинов», но они не сочли себя достаточно сведущими и передали эту работу членам Медицинской Коллегии, о чем и подали доклад государю. 17 августа того же года кн. Г. поднес государю прошение знатных купцов, торгующих при петербургском порте, об учреждении Страховой Конторы. Государь приказал кн. Г. выработать Устав и собрать нужное число вкладчиков для выпуска акций. 13 сентября того же года государь утвердил измененный регламент Коммерц-коллегии: штаты и предметы ведения ее. 1 (13) марта 1801 г. кн. Г., кн. А. Б. Куракин и гр. фон дер Пален заключили со Швецией договор дружбы, торговли и мореплавания, имевший целью охранять нейтральные державы от всех покушений неприятеля. В 1800 г. Г‑ну пожалованы были орден св. Андрея Первозванного и чин действительного тайного советника. По вступлении на престол Императора Александра I был учрежден «Совет непременный» и назначено 12 членов, в том числе кн. Г., продолжавший оставаться президентом коммерц-коллегии до конца 1801 г. Последние годы жизни Г. провел в Москве и в своем имении селе Богословском-Могильцах Дмитровского уезда. Он скончался 19 января 1808 г. и погребен в церкви села Богословского.
В 1811 г., уже после смерти кн. Г‑на, гр. Ф. В. Ростопчин представил великой княгине Екатерине Павловне свои «заметки о мартинистах». В этих «заметках» между прочим сказано, что кн. Г‑н, гроссмейстер главной масонской ложи в Москве, в бытность свою обер-прокурором при Сенате, намеревался присоединиться к мартинистам, но, узнав, что против них готовится преследование, решил выдать тайны, которые знал, чтобы обелить себя. «Единственно только страх заставил его сделаться предателем, потому что он был одним из тех людей, которые выказывали большую привязанность великому князю Павлу и дозволяли себе порицать мероприятия Екатерины II. Это был человек умный, деловой, но низкий, интересан, развратный, кутила, опутанный долгами и потерявший всякую репутацию». Вышеприведенный отзыв гр. Ф. В. Ростопчина основан, как можно предполагать, на личных отношениях его к кн. Г‑ну, в котором он видел опасного для себя соперника в расположении Императора Павла. В первое время царствования Павла гр. Ростопчин был весьма близок к императору, но под конец попал в опалу.
Мнения о кн. Г‑не в высших кругах были самые разноречивые, как можно судить по тем отрывочным сведениям, которые сохранились, например, в переписке разных лиц с кн. А. Б. Куракиным и графами С. Р. и А. Р. Воронцовыми. В 1777 г. гр. Алексий Сем. Мусин-Пушкин письменно просил А. Б. Куракина передать кн. Г‑ну «уверение в самой искренней дружбе». В 1800 г. гр. Завадовский писал гр. А. Р. Воронцову: «С кн. Г. П. Гагариным, я знаю от его, ты в переписке. Он мне сделал чувствительное благодеяние. Молви при случае, я тебя прошу, и от себя за то ему спасибо; я ему благодарен на весь мой век». Наряду с таким благорасположением некоторых лиц мы знаем, что гр. Алексей Гр. Орлов-Чесменский относился к кн. Г‑ну не только недружелюбно, но даже всячески старался вредить ему в глазах Императрицы Екатерины II. Нелестные слухи, распространяемые о кн. Г‑не в публике, нашли отклик и в письмах кн. В. П. Кочубея (лично с ним незнакомого) и А. Я. Протасова к графам Воронцовым. Также и граф Ф. Г. Головкин говорит, что Г. отличался умом и глубокой безнравственностью.
Кн. Г. любил заниматься богословскими вопросами и находился в общении с духовными лицами из высшей иерархии; так, он был близок и в переписке с митрополитом Платоном, который очень ценил его благочестие и одобрял его литературные труды; ему посвящались разные книги, между прочим сочинение архиепископа Тверского и Кашинского Феофилакта Лопатинского, написанное на латинском языке: «Зерцало горячайшего ко Господу Богу духа», M., 1787 г. Старец Ювеналий Воейков, игумен Корнилиева монастыря, поднес ему свои два стихотворения, напечатанные в 1779 г. и 6 дворянских родословных, напечатанных в 1792 г.; все это переплетено в одну книгу, на лицевой стороне которой вытиснуты золотом государственный герб и слова: «Его сиятельству князю Гавриилу Петровичу Гагарину, милостивому государю, подносит старец Ювеналий Воейков». Существует одна из редчайших масонских книг, которая только один раз была обозначена в антикварном каталоге. Это «Речь, говоренная при открытии в Москве провинциальной ложи в присутствии высокопросвещенного брата князя Гавриила Петровича Гагарина».
Вот список сочинений самого кн. Г‑на: 1) Служба преп. Феодосию Тотемскому с житием и чудесами, M., 1798 г., in folio, и 1806, in 4°; 2) Акафист св. апостолу и евангелисту Иоанну Богослову, М., 1798; 3) Акафист, со службой, житием и чудесами, Св. Дмитрию, митрополиту и чудотворцу Ростовскому, М., 1798, in 8°; 4) Забавы уединения моего в селе Богословском; оставшееся творение кн. Г. Гагарина, СПб., 1813 г. in 8° (нравственные рассуждения), издано его сыном. Г. сочинил для себя эпитафию, сделавшуюся потом ходячей в «Кладбищенской литературе» (она начинается словами: «Прохожий! Ты идешь, но ляжешь так, как я»). Сохранились рукописи речей, которые Г. произносил в ложе Лабзина «Умирающий сфинкс» (основана в 1800 г.), которой он был ревностным членом.
Кн. Гагарин прекрасно владел французским языком, как и все люди высшего круга конца XVIII в., и обладал, по-видимому, юмором и изящным вкусом. В альбоме Антинга (уроженца Германии, приехавшего с Суворовым из Польши, в качестве его адъютанта) сохранилось около 200 силуэтов, нарисованных самим Антингом; из этого количества более трети русских, в том числе и силуэт кн. Гагарина, под которым он написал следующее четверостишие:
L' ombre de son objet atteste la presence.
Ce principe si sur quelquefois nous seduit;
Car l'ombre du bonheur que tout mortel encense
Au bonheur ici bas ne l'а jamais conduit.
(В переводе на русский язык: «Тень свидетельствует о присутствии предмета. Эта несомненная истина иногда нас обольщает, потому что тень счастья, которому поклоняется всякий смертный, никогда не приводила его к счастью на земле»).
Кн. Г. П. Гагарин был возведен на самую высшую ступень масонской иерархической лестницы патентом от 7 июля 1779 г., данным герцогом Карлом Зюдерманландским. Патент гласит: «Мы передаем, под нашим руководительством, высшее управление всеми ложами Российского государства, кои нами будут утверждаемы, и назначаем его Гроссмейстером их»; далее следовало повеление всем вольным каменщикам, членам союза Великой Национальной ложи: оказывать князю Гагарину повиновение согласно данной клятве, под страхом навлечь на себя наказания, помянутые этой клятвой. Именно кн. Г. П. Гагарин, а не князь Ив. Серг. Гагарин, как ошибочно указывает М. Лонгинов («Новиков и московские мартинисты»), был председателем Великой Национальной ложи и префектом Капитула Феникса, двух должностей и званий, нераздельных по Орденскому уставу. Упомянутый диплом, за подписью герцога Карла Зюдерманландского и всех великих должностных лиц шведского капитула уничтожает всякое сомнение. В патенте сказано, что он выдан высокопросвещенному, свободнопринятому каменщику, рыцарю, брату пурпуровой ленты князю Гавриилу Гагарину, камер-юнкеру Ее Императорского Величества и проч. Власть, врученная князю Гавриилу Петровичу, была очень обширна. Ему предоставлялось право высшего суда над членами ордена и т. д. 5 мая 1780 г. в союзе, подвластном Г., насчитывалось 14 лож. В 1781 г., однако, Великая Национальная ложа прекратила свои работы, вследствие различных обстоятельств, главным образом ввиду неудовольствия Императрицы Екатерины II на сношения русских масонов со Швецией и ввиду внутренних распрей в лоне союза. 10 ноября 1781 г. Г. переехал в Москву. Вскоре московский кружок деятельных масонов, имевший во главе Новикова, постарался заинтересовать в своих делах Гагарина, как влиятельного петербургского масона. Он получил звание почетного члена ложи Гармонии и по учреждении Дружеского ученого общества был зачислен в его члены. Ho особо близких отношений между Гагариным и Новиковским кружком не установилось, и Гагарин не был включен в список братьев Злато-розового Креста. В Москве Гагарин правил матерью-ложей Сфинкса, под властью которой работало несколько лож. Хотя эти ложи и были присоединены к VIII‑й провинции (VIII‑ю провинцию составляли ложи России, вне зависимости от Швеции), однако Г. тяготел к Швеции. Во время неудовольствия Императрицы Екатерины на масонов Г. поколебался в верности ордену. Однако о доносах на масонов со стороны Г., в противность уверениям графа Ф. В. Ростопчина, в масонской среде разговоров не было. Г. отстал от московских работ, и его, как приверженца шведской системы, не особенно огорчила участь Новиковского кружка, в котором шведская система не пользовалась расположением.
У кн. Гагарина был один сын, кн. Павел Гавриилович (см.), и пять дочерей.
Кн. П. В. Долгоруков, «Рос. род. кн.», т. I, стр. 245 и 247. — Архив кн. Воронцова, т. V, стр. 184, 214, 247, 250, 263, 270; т. XII, стр. 252, 391; т. XIV, стр.487; т. XV, стр. 100, 114, 121, 127, 128, 135; т. XVIII, стр. 150, 166, 329; т. XXVI, стр. 499. — Архив кн. Куракина, т. V, стр. 375, 432; т. VІ, стр. 852, 287, 313, 348, 432; т. VII, стр. 96, 150, 170, 224, 310, 414, 416, 436; т. VIII, стр. 175, 183, 184, 199, 301, 425, 435—440; т. IX, стр. 364, 396. — Восемнадцатый век. Сборник кн. Куракина, т. І, стр. 91. — Рус. стар., т. I, стр. 314, 315; т. XLIX, стр. 18—19; т. L, стр. 452; т. XCVII, стр. 290, 292; т. ХСІХ, стр. 543, 548; т. С, стр. 67; т. CXVII, стр. 631—633. — Рус. Арх., т. XVII, стр. 76, 79; т. XX, стр. 274, 418, 425; т. XXIX, стр. 404, 411, 412; 1891 г., кн. 9, стр. 10, 93—94; 1892 г., кн. 11, стр. 348; кн. 12, стр. 409; 1899 г., кн. 5, стр. 133—136. — Перв. Полн. Сбор. Зак. (см. указатель). — Шильдер, Александр I‑й, т. II, стр. 19 и прим. 39. — Лонгинов, «Новиков и Московские мартинисты», M., 1867 г., стр. 141, 168, 169. — Геннади, Словарь, І, стр. 191. — Евгений митр., Словарь русских светских писателей, І, стр. 106. — Ист. Вестн., 1884 г., т. XVII, стр. 144—146, 148. — Вел. Кн. Николай Михайлович, Русские Портреты, III, 72. — История Сената, т. V (список сенаторов). — Сообщение Т. О. Соколовской о масонской деятельности Гагарина.