Б. Л. Модзалевский
правитьПечатаемые ниже строки Пушкина относятся к самому началу 1828 г.; они важны не столько с литературной, сколько с исторической и биографической стороны и лишний раз выказывают в теплом свете человеческую сущность души Пушкина, которой столь свойственны были высшие порывы к добру и справедливости. Сам «поднадзорный», незадолго перед тем возвращенный из ссылки и получивший лишь видимость личной и духовной свободы (ибо поставлен был в официальные, подчиненные отношения к «высшей полиции» и тогдашним ее представителям — Бенкендорфу и фон Фоку, начальникам всесильного когда-то, мрачной памяти III Отделения Собственной Его Величества Канцелярии), — наш чистосердечный, незлобивый поэт-гражданин берется хлопотать — и хлопочет — о своем новом друге, друге-изгнаннике, представителе братского народа, так же, как и он сам, поэте «Божею милостью» — Адаме Мицкевиче. Напомним, что позже, в 1834 г., вспоминая промчавшиеся годы, писал о нем Пушкин в своем известном, дошедшем до нас лишь в набросках, стихотворении*:
…Он между нами жил,
Средь племени враждебного; но злобы
В душе своей к нам не питал, и мы
Его любили. Мирный, благосклонный,
Он посещал беседы наши. С ним
Делились мы и чистыми мечтами
И песнями (он вдохновен был свыше
И с высока взирал на жизнь). Нередко
Он говорил о временах грядущих,
Когда народы, распри позабыв,
В великую семью соединятся.
Мы жадно слушали поэта. Он
Ушел на Запад — и благословеньем
Его мы проводили…
______________________
- Даем текст черновика, находившегося в собрании покойного великого князя Константина Константиновича, завещанном им в Пушкинский Дом при Российской Академии наук.
______________________
В этих строках Пушкин вспоминал о «былом» Мицкевиче, некогда столь близком ему по духу, но, взволнованный его политическими настроениями и выступлениями, продиктованными русско-польскими событиями 1830—1831 гг., говорил далее:
…Теперь Наш мирный гость нам стал врагом, — и ядом
Стихи свои, в угоду черни буйной,
Он напояет. Издали до нас
Доходит голос злобного [падшего] поэта,
Знакомый голос! Боже! освяти
В нем сердце правдою твоей и миром
И возврати ему…
[Твой мир в его озлобленную душу]…
Пути двух поэтов в ту пору разошлись: в каждом слишком сильны были национальные чувства, сознание принадлежности к своему народу и долга перед ним… Не то было в 1826—1828 гг. Познакомившись в последние месяцы 1826 г. в Москве, куда Мицкевич прибыл в марте этого года, будучи определен на службу в гражданскую канцелярию московского военного генерал-губернатора князя Д. В. Голицына*, друзья-поэты быстро сошлись очень близко и тесно сдружились. Много обстоятельств содействовало этому сближению: и личный характер Пушкина, самая природа его души, всегда общительной, живой, легко и охотно отзывавшейся на всякое доброе чувство, а в то время, в период упоения полученной свободой, — даже экспансивной; и общее настроение окружающей литературной и светской среды, в которой оба поэта вращались в то время. Один из современников (князь Вяземский) пишет по поводу пребывания в Москве польского поэта: «Мицкевич радушно принят был Москвою. Она видела в нем подпавшего действию административной меры, нимало не заботясь о поводе, вызвавшем эту меру; в это время не существовало еще так называемого польского вопроса. Все располагало к нему общество: он был умен, благовоспитан, одушевлен в разговорах, держался просто, не корчил из себя политической жертвы, в нем не было ни следа польской заносчивости, ни обрядной уничижительности. При оттенке меланхолического выражения в лице он был весел, остроумен, меток в словах и выражениях, говорил хорошо по-русски». Пушкин был пленен Мицкевичем и его поэтическим и импровизаторским талантом; с своей стороны, и польский поэт отнесся к Пушкину с искреннейшею симпатиею и быстро оценил его гениальность. «Я с ним знаком, — писал он своему другу Одынцу в марте 1827 г., — и мы часто видаемся. Пушкин почти ровесник мне… В беседе он очень остроумен и пылок, читал много и хорошо знает современную литературу; понятия его о поэзии чистые и возвышенные. Он теперь написал трагедию „Борис Годунов“; я знаю несколько сцен ее в историческом роде, хорошо задуманных и с прекрасными частностями»**.
______________________
* Вержбовский Ф. К биографии Адама Мицкевича в 1821—1829 гг. // Сборник Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. СПб., 1898. Т. 66. N 5. С. 41 и сл.; и записанный П. И. Бартеневым рассказ о Мицкевиче (Русский архив. 1898. N 7. С. 480; с опечаткой в годе).
** Пушкин А. С. Соч. / Под ред. С. А. Венгерова. СПб., 1909. Т. 3. С. 344.
______________________
Вскоре затем, 19 мая 1827 г., Пушкин покинул Москву и вторую половину этого года провел большею частию в Петербурге; сюда же, в свите князя Д. В. Голицына, в первых числах декабря 1827 г. приехал и Мицкевич, вскоре сделавшийся центром внимания со стороны столичной польской колонии и прогостивший в столице до начала февраля 1828 г.*; в этот приезд он, без сомнения, видался и с Пушкиным; хотя точных указаний на их сношения до нас и не дошло, — зато мы имеем теперь документ, с определенностью показывающий, что сердцу Пушкина была в это время очень близка судьба опального польского поэта: в числе различных безымянных и незначительных бумаг фон Фока, управлявшего III Отделением, нам удалось найти остававшуюся доселе неизвестной записку Пушкина по делу Мицкевича от 7 января 1828 г.; она составлена в обычной форме «меморандума», или «памятной записки», передаваемой при личном ходатайстве, и писана на листе писчей бумаги большого формата обычным «нарядным» или официальным почерком Пушкина:
Adam Mickiewicz, professeur a l’Universite de Kovno, ayant appartenu a l’age de 17 ans, a une societe litteraire qui n’exista que pendant quelques mois, fut mis aux arrets par la comission d’enquete de Vilna (1823). Mickiewicz convint d’avoir connu l’existance d’une autre societe litteraire, mais d’en avoir toujours ignore de but qui etoit de propager le Nationalisme Polonais. Aureste cette societe ne dura non plus qu’un moment et fut dissoute avant l’Oukase. Au bout de 7 mois Mickievvicz rut mis en liberte et envoye dans les provinces Russes, jusqu’a ce qu’il plut a S. M. I’Empereur de lui permettre de revenir. II servit sous les ordres du General Witt et sous ceux du General Gouverneur de Moscou. II espere que leurs suffrages lui etant favorables, l’Autorite lui permettra de revenir en Pologne oil l’apellent des affaires domestiques.
7 Janvier 1828
______________________
- См.: Погодин А. Л. Адам Мицкевич. М., 1912. Т. 2. С. 72 — 75.
______________________
Перевод: Адам Мицкевич, профессор университета в Ковне*, за принадлежность, в возрасте 17 лет, к одному литературному обществу, которое существовало в продолжение лишь нескольких месяцев, был арестован Виленскою следственной комиссией (1823)**. Мицкевич сознается, что знал о существовании и другого литературного общества, но всегда был в неведении о цели его, которая состояла в распространении идей польского национализма. Впрочем, и это общество существовало лишь самое короткое время и было закрыто до издания указа***. По истечении 7 месяцев Мицкевич был выпущен на свободу и выслан в русские губернии, — до тех пор, пока государю императору благоугодно будет разрешить ему возвратиться. Он служил под начальством генерала Витта**** и московского генерал-губернатора. Он надеется, что, так как их отзывы для него благоприятны, правительство позволит ему возвратиться в Польшу, куда призывают его домашние обстоятельства*****.
7 января 1828
______________________
* В действительности Мицкевич был кандидатом и магистром философии Виленского университета, а затем — преподавателем в Ковенском уездном училище.
** См. об этом, между прочим: Вержбовский Ф. К истории тайных обществ и кружков среди литовско-польской молодежи 1819—1823 г. // Варшавские университетские известия. 1897. N 8 — 9; он же. К биографии Адама Мицкевича в 1821—1829 гг. С. 5, 22 — 20 и др.
*** Т. е. указа 1822 г. о закрытии масонских и других тайных обществ.
**** Граф И. О. Витт управлял в 1824 г. одесским Ришельевским лицеем, в который Мицкевич тогда изъявил желание служить (см.: Вержбовский Ф. К биографии Адама Мицкевича в 1821—1829 гг.).
***** Мицкевич вместе с товарищем своим Малевским возбуждали ходатайство об отпуске их на родину, «для устройства семейственных дел», еще в августе 1826 г., но тогда не получили на это разрешения (см.: Вержбовский Ф. К биографии Адама Мицкевича в 1821—1829 гг. С. 65 — 68).
______________________
Ходатайство поэта, составленное не без дипломатической ловкости, не увенчалось немедленным успехом, хотя, надо думать, все-таки помогло Мицкевичу освободиться от столь несвойственной ему чиновника гражданской канцелярии московского генерал-губернатора: вскоре после получения памятной записки Пушкина, когда Мицкевич снова приехал в Петербург, фон Фок, при очередном своем письме (от 9 мая 1828 г.) к находившемуся тогда в отъезде с Николаем I Бенкендорфу, послал последнему особую заметку (среди других заметок, которые он озаглавливал: «Секретная газета», номер такой-то) следующего содержания:
Сюда переселились из Москвы два поляка: первый — польский поэт Мицкевич и друг его Малевский, принадлежавшие некогда к Студентскому Виленскому обществу Филаретов, за что они, вместо наказания, высланы из Литвы на жительство в Россию, в 1824 г. По достоверным сведениям, общество сие не имело никакой возмутительной цели. Главные его правила были: учиться, не пить, не играть в карты, помогать своим товарищам, а политическая цель была, чтоб распространять Польскую Национальность*.
______________________
- Это выражение взято Фоком прямо из записки Пушкина.
______________________
Мицкевич и Малевский люди образованные, тихие, скромные, ведут себя отлично в отношении нравственном и политическом и вовсе исцелились от своей школьной политики. Московский Военный Генерал-Губернатор Князь Голицын особенно им покровительствует и неоднократно ходатайствовал за ними (sic). По ходатайству Князя Голицына Малевский, как искусный законник и Магистр Прав, определяется в Сенатские Метрики, где он будет весьма полезен Сперанскому при составлении свода Польских Законов. Сперанский знает о достоинстве Малевского. Мицкевич ищет себе места в Министерстве Внутренних Дел*.
______________________
* Это неверно: Мицкевич желал перейти на службу в Коллегию иностранных дел (Вержбовский Ф. К биографии Адама Мицкевича в 1821—1829 гг. С. 92 и сл.).
______________________
Казалось бы, лучше всего, чтоб не мешать переселению этих смирных молодых людей из Москвы в Петербург. Во-первых, этим Правительство получит много приверженцев между молодыми Поляками; во-вторых, пора бы предать забвению детские проступки; в-третьих, если Мицкевич и Малевский так хороши, как об них со всех сторон относятся, то они не только не сделают вреда, но произведут пользу в Петербурге, поселяя в юношестве хорошие правила; если же окажется, что образ мыслей их не таков, как о том свидетельствуют, то здесь лучше и удобнее за ними наблюдать и, в случае нужды, принять свои меры. В Москве же между молодыми людьми пребывание их не может быть полезно, ни им самим, ни другим, ибо дух Московского юношества известен*.
______________________
- На этой записке нет никаких помет; между тем на двух других, одновременно посланных, есть карандашные пометы Николая I, свидетельствующие о том, что они были читаны императором.
______________________
Любопытно отметить, как раз в это время, когда Фок заступался за Мицкевича, возникла обширная переписка властей (барона И. И. Дибича, Н. Н. Новосильцова и графа А. И. Чернышева) о Мицкевиче по поводу изданной им тогда в Петербурге поэмы «Konrad Wallenrod», — но переписка эта окончилась благополучно для поэта, и ходатайство за него Пушкина в конце концов осуществилось в полной мере: возбужденное властями «дело» было «оставлено без дальнейшего внимания»*, а Мицкевич весною 1829 г. получил возможность выехать за границу.
______________________
* См.: Дубровин Н. И. Греч, Ф. В. Булгарин и А. Мицкевич // Русская старина. 1908. N 11. С. 338—351, по делам Архива бывшего III Отделения; Былое. 1906. Апр. С. 38-41.
______________________
Во время пребывания своего в Петербурге в 1828—1829 гг. Мицкевич нередко видался с тем, кого позже назвал: «Народа Русского избранник, прославленный на Севере певец». Пушкин принимал Мицкевича и у себя, в Демутовой гостинице, встречал его и у общих знакомых, — например, у барона Дельвига, у К. А. Собаньской, у графа И. С. Лаваля, вероятно — у Жуковского и Козлова; тогда же Пушкин принялся за перевод «Конрада Валленрода» и «мастерски» перевел начало его, а также подарил ему свою «Полтаву»*; в это же время, вероятно, он получил от Мицкевича и экземпляр сочинений Байрона издания 1826 г. с надписью на польском языке: «Байрона Пушкину посвящает поклонник обоих — А. Мицкевич»**.
______________________
* Пушкин А. С. Соч. Т. 6. С. 466.
** Модзалевский Б. Л. Библиотека А. С. Пушкина. СПб., 1910. С. 183 и табл. при с. 264.
______________________
С отъездом Мицкевича из России прекратились личные сношения поэтов, хотя оба они, конечно, никогда не теряли друг друга из виду*; а когда Пушкин погиб, Мицкевич написал свою известную статью о русском национальном поэте и, подписав ее: «Один из друзей Пушкина», показал тем самым, что он не изменил чувствам преданности и признательности к своему собрату и ходатаю.
1918
______________________
* Отношениям Пушкина и Мицкевича посвящено немалое число статей и заметок; см.: Чижиков Л. А. Адам Мицкевич (Библиографический указатель русской о нем литературы) // Известия Отделения русского языка и словесности. 1915. Т. 20. Кн. 2. С. 125—151, Пушкин А. С. Соч. / Под ред. С. А. Венгерова. Т. 6. С. 466—467; Погодин А. Л. Адам Мицкевич. Т. 2. С. 21 — 24.
Впервые опубликовано: Ирида. 1918. N 1. 3 июня. С. 2 — 3.
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/pushkin/modz_hodatay_mickevich.html