Приморский и портовой Архангелогородской губернии уездный город Онега (так называется по реке Онеге, которая вытекает Каргопольского уезда из Латча озера, до которого от города Онега 400 вёрст), стоит на правом берегу реки Онеги, на устье западно-южном Белого моря, расстоянием от моря в пяти верстах; лежит под 64-м градусом северной широты и под 55-м долготы. В нём две старых деревянных церкви: в 1-й — настоящий храм Успению Пресвятыя Богородицы, пределы апостолу евангелисту Иоанну Богослову и Илии Пророку; 2-я — двуэтажная: вверху Иоанна Предтечи, внизу Николаю Чудотворцу, а 3-я, деревянная новая, строится за городом на кладбище — Лазареву Воскресению.
Оный город прежде был волостью или под именем Онегского устья Каргопольского уезда казённого ведомства деревнею; а городом открыт 1780 года, августа 19-го числа. Порт же с таможнею, что на Кий-острове, где Крестный монастырь, открыт в 781 году. Во оном городе купеческих и мещанских 140 домов; в них мужеска и женска пола 1173 души. Строение сего города деревянное, однако ж по плану построенные, новые дома порядочные. Местоположение, на котором городское строение ровное, только по низкости места мокрое. Воздух и в реке Онеге вода — здоровые.
Купечество и мещанство сего города главный торг и собственный свой промысел имеют морскими рыбами: треской, палтусиной, сёмгой и сельдями, кожами морских зверей и их салом, для ловли которых отправляют свои мореходные суда, называемые ладьи и кочмары, и работников на берега Северного окияна близ Колы, и проезжают на Килдюин остров до Вард-Гаузена острова ж, и в Кандалажскую губу, также на Груенланд и к Новой Земле, и каждый год в помянутые места из города Онеги отправляется до двадцати купеческих судов, от чего богатятся и некоторые капитальных денег имеют от пятидесяти до ста тысяч рублей собственно от онаго промысла, ибо они, как выше показано, превращены в купечество и мещанство из крестьянства казённого ведомства в 780, а торгь сей им позволен в 781 годах, то еще в десяти-годичное время расторговаться не успели, а посему надобно думать, что они от онаго торгу и промысла будут со временем иметь довольно достаточный капитал. Самый онаго города богатый первой гильдии купец Иван Михайлович Дьяков каждый год собственных своих для звериного и рыбного промысла на Мурманский берег и прочие помянутые места и к Шпицбергену отправляет от четырёх до семи больших ладей и качмаров. Один год отведывал он ловить китов, присланными к нему от графа Александр Романовича Воронцова голландскими инструментами, которыми он по голландской методе одного и поймал; но поелику сготовление снаряду поручил он простым своим работниками, которые из пустого корыстолюбия испортили всю ловлю, ибо вместо хорошей пеньки положили пакалья, от чего снаряд не стал держать, то они порастеряли инструменты, упустили зверя и потеряли к ловле китов охоту. Я у него сам был с тамошним городничим Карлом Ивановичем Зильберармом; разумный и богатый этот простолюдин, обласкав меня, сказывал, что граф Александр Романович в проезд свой быв у него, вошёл в его торговую компанию и внёс на то двести рублёв. Сверх сего, показал он мне свои китовые инструменты, а об других только сказывал.
1) Храпы есть железо от аршина до полуторых длиною, в полдюймы квадратной толщины, на конце широкое и острое жало, по обеим же сторонам во внутрь по одной зазубрины; на другом конце трубка, в которую укрепляется долгое ратовье; к трубке привязывается не толстая веревка или бичева, которую обвивают круг ратовья и пускают даже сажен на пятьсот и более; к концу оных вместо томбуев или
.jpg)
поплавков привязывают бочки, обшитые красным сукном. Нашед сонного кита, подъезжают промышленники к нему тихомолком на своих карбасах или баркасах, вонзают в него крепко всякий свой храп и отъезжают поспешно всяк к своей ладье. Проснувшийся зверь уходит в глубину моря и уносит в язвах своих смертоносные свои занозы: солёная вода и некоторые звери и насекомые морские разъедают его раны и томят несколько дней; долгия тетивы с бочками их означают место его томления, промышленники находят по ним огромного сего зверя, измученного болезнию, бросаются в свои карбасы и, смело к нему подъезжая со своими спицами, дают ему ими смертоносный удар.
2) Спица, которыми закалывают кита. Потом вынимают из него некоторые кости, которых однако же очень малое число идёт в употребление, то есть усы, от самых больших несколько мелких его зубов, по причине величины пару-другую ребрин и его скулы; потом выпарывают из него сало, накладывают тем бочки и, по объявлению промышленников, ежели в хорошую пору и зверь в настоящем возрасте, то сала его довольно для нагрузки трёхмачтового купеческого большого судна. Туша же его и скелет бросается за непотребностью в море. Ножи, которыми спарывают его сало, суть прямые, от восьми до четырнадцати вершков. У оного купца Дьякова против его дома построен довольно, для простого человека, замысловатый дом для строения, починки и зимования его судов, ибо посредством сделанных ворот вводят суда по прибылой воде, которые заперши поднимают в верху сделанные на малом ручье шлюзы, чрез которые наполняют док самою чистою и легчайшею пресною водою, чем самым заводятъ в заворот суда и ставят на блоке.
В прочем всё вообще купечество и мещанство отвозят в зимнее время в Санкт-Петербург, Москву, Ярославль, Вологду, Весьегонск, Каргополь и на Важскую Благовещенскую ярмонку сухую треску и солёную палтусину, сёмгу, треску и сельди; тако ж все оные рыбы и морских зверей сало отвозят на своих мореходных судах к городу Архангельску и продают тамошним купцам и приезжим на кораблях иностранцам. Лавочные ж разные товары и виноградные вина привозят в свой город из Санкт-Петербурга, Архангельска и из Важской Благовещенской ярмонки, но от онаго товару, по неимению в том уезде дворянства, небольшую прибыль получают. Сверх же того, по неурожаю в Онегском уезде хлеба, привозят для перепродажи своего уезда казённого ведомства крестьянам разные съестные припасы из города Архангельска и из деревень, лежащих по реке Онеге, Мошенги и Усть-Мошенги, и от перепродажи онаго получают изрядную прибыль.
В городе Онеге по причине казённой в чужестранные земли продажи леса и тесу есть лесная контора, в коей директором Пётр Кузьмич Ниман; под ведением же его и платинного мастера онаго города купца Филиппа Родионова Баженова в трёх местах неподалёку от города, на впадающих в реку Онегу речках, против города на другой стороне реки Онеги на речке Помбе, в одном месте четыре, а в другом три в версте от тех, а от города вверх по Онеги в десяти верстах на реке Анды четыре, а всех одиннадцать пильных казённых анбаров; в каждом анбаре по два станка; из числа оных анбаров во весь год безостановочно работают в одном только, что на Анды речке анбаре, а в прочих десяти анбарах работают только летом. При оных пильных мельницах на речках Помбе три, Анды две, а всех пять платин [работы помянутого платинного мастера Баженова]; в них для летней пиловки держат запасную воду. Во всех оных двадцатидвух станках положено от казны в год выпиливать тридцатьтри тысячи тесниц; но объявляют, что оной пропорций, затем что зиму работают в одном анбаре, никогда не выпиливается, а выпиливают от двадцатипяти до тридцати тысяч тесниц; вероятно ли сие объявление, когда в мою в Крестном монастыре бытность стояло пятнадцать англинских купеческих судов на рейде, из которых ни одного меньше стадвадцати футов не было, следовательно, на каждом можно нагрузить по двадцати тысяч тесниц? Итак, только одни сия суда нагрузить надобно, чтоб было триста тысяч тесниц. Когда ж я в короткий сей проезд столь страшное приметил злоупотребление, то чего ожидать можно в течение времён прежних и в будущие в заглохшем сём краю. Никогда и нигде не было выдумано вреднее для истребления лесу заведения, как в Онегской лесной конторе, и способнее к тому не бывало человека, как приставленный сей нерадивый Ниман, природою швед, по званию купец, по должности директор, а по промыслу разоритель.
Во оном городе Онеге тому назад лет тридцатьпять агличанином Васильем Васильевым Гоном заведено было строение купеческих кораблей и каждый год выстраивал он на продажу иностранцам до шестнадцати кораблей, для оснастки которых, а также и на продажу была у него канатная фабрика и прядильный двор в большом заведении; но тому, как оное строение, канатная фабрика и прядильный двор за упадком того агличанина уничтожились, минуло лет пятнадцать; и оные фабрики, заготовленный им для корабельного строения лес и выше показанные пильные мельницы, за занятые тем агличанином Гомом из казны деньги, всё осталось в казённом ведомстве и распоряжении; и теперь уже корабельного строения нет, и канатная фабрика с прядильным двором стоят пусты, и величайшие заведения строений брошены на сгноение.
Из города Онега ездил я с платинным мастером Баженовым на другую сторону реки Онеги смотреть пильных анбаров и платин. Одни магазейны с заготовленным тёсом доказывают уже ясно, сколь не уравнительно отправление с контрактом, а я еще только видел четвертую часть. Правда — скажут мне — Россия вся преисполнена лесом, — на что хранить безмерные сии дубравы? Сии земли не способны для хлебопашества, составляют только бесконечные пустыни, непроходимые болоты и обширные селения только диким зверям. — Но пусть же жадные сии чужестранцы и неблагодарные рубят лес, сколько хотят, безданно и беспошлинно и заводят свои обширные заводы на северных берегах Иркутской губернии между Лены и Енисея, а не суются в Белое море, где великий Пётр и отец России берег сии леса для заведения своего флота; ибо лесу бесспорно много, например, по реке Онеге, но уж по сию пору пригоняют его для пилки вёрст за полтораста; итак, агличане и голландцы в торговом обороте платят России ныне по 25 копеек за бревно, и то, пивом портером да пряными кореньями, а когда бы казне случилось строить флот в тех местах, то бы принуждена была платить по рублю за собственное своё дерево пиловое, а о корабельных частях не знаю как и сказать. Ещё я там видел заготовленный агличанином Гомом для строения кораблей лес, которого лежит вдоль на версту, да поперек саженей на сто, и гниет он непокрыт и не складен порядочно понапрасну; а сказывал мне таможенный директор Иван Иванович Вулф, что если из любопытства рассмотреть в лесу, то на каждой версте такового для строения кораблей гниющего лесу можно найтить полмиллиона дерев.
Есть государя Петра Великого указ, чтобы чужестранцам строить на Белом море корабли, но не свыше осьмидесяти футов и шириною двадцати; пусть, положим, строят до ста. Но они ошибкою привезли меру подоле и строили свои осьмидесятифутовые на нашу безграмотную меру до полуторых сот футов; однако ж неоднократные оные ошибки остались у нас бесприметны, пока господам британцам прошла охота за бесценную плату разорять наши леса на свои флоты. Замысл Гомов видно был глубок и слишком обширен для частного человека, ибо огромные его заведения означают ясно, что и министерство англицкое не подводило ли в сём деле своих подкопов. Содрогнуться должно, увидев, сколько сей зловредный бродяга в пятнадцать лет начудодеял. Против самого города Онега заведена у него была верфь или, лучше сказать, полное адмиралтейство: тут видны остатки шести доков и заготовленный лес на строение многочисленного флоту: по неволе извлекают вздохи из сердца усердного гражданина. Представь себе дистанцию по берегу реки на версту; на полтораста сажен от реки складен лес грудами в сплошь в два сажня высоты, одна возле одной, между которыми пройтить не можно, а должно ходить по ним. В сём необъятном количестве лучшего лесу, который бы, из сотой части построив сарай, можно было сохранить навсегда безвредно, брошено безжалостно, без присмотру, и в сии двадцать лет после Гома всё без изъятия сотлело, сгнило и погибло. Я любопытствовал от платинного мастера спрашивать цены разным сим частям и нашёл, что в то время, когда этот лес на берегу весь стоял не далее двадцати вёрст от городу, то становилось в поставке самое малое дерево не ниже от двух рублёв, а были деревья от десяти рублей и больше, а именно — корабельные какоры, мачты и килевые колоды. Теперь оставляю любопытному смотрителю определить цену страшной сей громаде. Но опустим занавесу на государственную сию болячку, по пословице: знай сверчок свой колчок.
В городе Онеге в мой проезд были господа присутствующие: городничий секунд-майор. Карл Иванович Зильберарм; в нижней расправе главный судья Герасим Спиридонович Ларионов; уездный казначей Семён Фёдорович Барышев; исправник Василий Матвеевич Снесарев; народной городской школы учитель Григорий Иванович Иванов. В ней в мой проезд обучалось того города купеческих и мещанских детей до тридцати мальчиков. Граждане все содержат веру греко-кафолического исповедания и о церквах имеют попечение.
В Онегском уезде состоит, по нынешней четвертой ревизии, государственных и экономических крестьян мужеска пола 9370 душ, а по наличности, по ведомости нижнего земского суда, мужеска 12527 душ, женска — 13656. Священно- и церковнослужителей мужеска — 205, женска — 272. А обоего пола церковников и крестьян — 26660 душ. Они хотя и все имеют хлебопашество ржи и ячменя, но по суровости холодного климата в самую урожайную пору рожь родится сам-пят, а ячмень сам-шост, но такие урожайные годы бывают очень редко, а по большей части от сильных морских ветров и от падающей холодной росы вызябает и в зрелость хлеб не приходит, почему они на продовольствие своих семейств покупают рожь и ячмень дорогою ценою у купцов города Архангельска, и по малому количеству выдаётся заимообразно из учреждённых в городе Онеге и хлебных запасных казённых магазейнов; на покупку ж хлеба и на оплату казённых податей зарабатывают деньги разными промыслами и рукоделиями, строением больших и малых мореходных судов, карбасов и лодок, вязанием для ловли в реках и озёрах рыб разной величины сетей; ездят достаточные на своих судах для рыбного промыслу к Мурманскому берегу, а на весновальных судах ездят по Белому морю и стреляют из ружей и другими орудиями, на ходячих льдах бьют морских зверей: лысанов, серок, зайцев и нерьпов, а осенью сетьми ловят в заливах Белого моря сёмгу и тюленей, а в прочие времена ловят сетьми ж сельдей и изредко бьют из ружей морских зверей белуг, а иногда их ловят, сделанными из верёвок нарочито для того сетьми, и всё оное продают купцам города Архангельска и на иностранные, приходящие к городу Онегу за тёсом, корабли, от которого промыслу жительствующие около Белого моря крестьяне имеют безнужное пропитание. А которые живут в отдаленности от Белого моря, те имеют иконописное, серебряное, резное, столярное, плотническое, укладное, кузнечное, чеботное, портное, слюденное, кожевенное и скорнячное ремесло; стреляют в своих лесах зверей оленей, медведей, волков, росомах, выдр, куниц, лисиц, язвиков, норок, горностаев и белок, которых кожи и сало продают в своём городе Онеге, а некоторые, откупивши у других, отвозят в город Архангельск; а иншие, нанимаясь, ездят работниками на купеческих мореходных судах для промыслу морских зверей и рыб в вышепомянутые места; другие для работ с плакатными пашпортами от домов своих отлучаются в Санкт-Петербург, Москву и в другие губернские города; но оные от сего промысла нужное имеют для своих семейств пропитание. Все ж вообще скота держат не на продажу, а за малостию хлеба только для себя понемногу.
В Онегском округе церквей каменных 4, деревянных 79; населённых крестьянами деревень — 322, в них домов — 3853; мучных мельниц: водяных — 57, ветряных — 91; при Белом море соляных варниц — 44, озёр — 180, в них рыбы ловятся: лещи, щуки, налимы, окуни, платицы, сароги, ерши и караси; рек — 74, в них ловятся рыбы: сёмга, лохи, кумжа, нельмы, щуки, налимы, лещи, окуни, харьюсы, сиги, сороги, мни, платицы, язи, ерши, миноги, камболы, корехи, сельди, наваги и ряпуги. Жители около рек и озёр, упражняясь в ловле сих рыб и продая их в городах Архангельске и Онеге, получают изрядную прибыль. Из огородних овощей, кроме редьки, репы и капусты, ничего не садят, но оное в редких местах родится, да и то не каждый год, а садов нигде никаких нет.
В городе Онеге пробыл я 16-е и 17-е число июля, то есть среду и четверток.