В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений.
Том третий. Статьи и рецензии (1839—1840). Пятидесятилетний дядюшка
М., Издательство Академии Наук СССР, 1953
81. Путешествие в Смоленск, или Воспоминание 1812 года. Сочинение Никифора Бороградского. Москва. В тип. Ивана Смирнова, при императорских московских театрах. 1839. В 12-ю д. л. 239 стр. С эпиграфом:
Нет дел моих перед тобой:
Не сыпал злата я на бедных —
Мне злата не дано судьбой;
Но глаз заплаканных, лиц бледных
Не мог без грусти замечать;
<Дружился в сердце с угнетенным>
И жалобам его священным
Любил с прискорбием внимать;
Любил суды правдивы рока,
Невинных, добрых торжество:
«Есть гроб, бессмертье, божество!» —
Я мыслил, видя трон порока.
Карамзин1
Боже мой! кто ныне берет для эпиграфа такие стихи, хотя бы они были и Карамзина? Да и вообще, кто ныне возьмет для эпиграфа стихи Карамзина? — Старое поколение литераторов их забыло, а новое совсем не знает. Проза Карамзина — другое дело, особенно в его «Истории государства российского».2 Но г. Бороградский думает об этом совершенно иначе: из новых только Жуковского удостоивает он честью красоваться в эпиграфах некоторых глав своего сочинения, а кроме его, — всё старые; некоторых имена он сам забыл:
В отечестве драгом, в родимой стороне,
Как мило сердцу всё? (!)…
эти стихи из трагедии Крюковского «Пожарский» означены литерами NN.
Всё это дает уже некоторое понятие о сочинении г. Бороградского, но мы короче познакомим с ним наших читателей. У купца есть дочь Наташа — девка-чудо. Француз хотел ее обольстить — и остался с носом; потом было похитил, да учитель училища освободил ее от злодея. Оный учитель любит Наташу, и сия девица без ума от него — отец узнает тайну их любви и соглашается на их свадьбу. Городничий проигрался в карты до последней нитки и советуется с лакеем своим, Ванькою, о средствах поправить свои дела; вдруг ему мелькнула мысль жениться на богатой, и именно на Наташе, у отца которой были миллионы. Тотчас он призывает квартального и двух будочников; квартальному велит подать себе завтра утром рапорт, что учитель взят был пьяный в буйстве, а будочникам приказал, в случае нужды, подтвердить присягою справедливость доноса в качестве очевидных свидетелей. На другой же день учитель, с связанными руками и с колодками на ногах, был отправлен в губернский город для суда… Брак был расстроен. — Учитель после пошел в военную службу; пришли французы, и Наталия опять попалась в руки тому французу, что хотел ее похитить; для большего эффекта она сошла с ума, а потом опять пришла в рассудок, а враги ее — от городничего до будочников включительно, — зле погибе.
Одна только любовь ко всему отечественному, одна только любовь к отечественной словесности, — дает мне смелость стать на месте подсудимых… по всякое замечание просвещенных читателей приму с сердечною благодарностию, и всякий отзыв падет на сердце мое — или убивающим камнем, или цветком приветствия.
Так говорит г. Бороградский в своем предисловии, а мы заметим ему на это, что если наш отзыв о его книге упадет на его сердце не «цветком приветствия», а «убивающим камнем», то это не наша вина: вольно же ему было каждою фразою, каждым словом своим подавать нам на себя по тяжеловесному булыжнику!..
1. «Литер, приб. к Русск. инвалиду» 1839, 23/IX, № 12 (ценз. разр. 22/1X), стр. 231—232. Без подписи.
В качестве эпиграфа взяты три строфы из стихотворепия Карамзина «К добродетели» («О ты, которая была…»); шестая строка восстановлена по цитируемому тексту.
2. Не признавая научных достоинств «Истории Государства российского» Карамзина, Белинский подчеркивал ее литературные достоинства, считая, что слог этого труда — «дивная резьба на меди и мраморе, которой не сгложет ии время, ни зависть» (н. т., стр. 513).