Протокол опроса военнопленного Минолы Георга, рядового 6 роты 346 пп 217 пд
 |
Внимание! В этом тексте не проставлен шаблон заголовка. Тексты, включенные в Викитеку, должны иметь заполненный шаблон {{Отексте}} ({{Обавторе}} — для страниц авторов) или один из более специальных шаблонов аналогичного назначения (см. Шаблоны:Заголовки).
Вы можете отредактировать эту работу, добавив соответствующий шаблон и убрав это предупреждение. |
Георг Минола родился 3.1.1904 года в гор. Тост, Верхняя Силезия. Родители умерли; до призыва в армию работал продавцом в г. Франкфурте-на-Одере, в последнее время — в управлении канализации и водопровода города. Женат, имеет двух детей, окончил народную школу, никаких наград не имеет, беспартийный. Призван в армию 2.2.42 г. в гор. Равич (Польша) в 389 зап. батальон и через день был сразу же направлен в маршевый батальон 217/1. До призыва в армию общевойсковой подготовки не проходил. Маршевый батальон имел 4 роты — всего около 500 чел, до 25.2.42 г., находился в городе Равич, где новобранцы прошли ускоренную общевойсковую подготовку, почти все время уделяя стрельбе из винтовки. В маршевом батальоне находились призванные 1899, 1900, 1901, 1902, 1903, 1904 г. рождения. Среди призванных много рабочих военных предприятий.
25.2.42 маршевый батальон 217/1 был направлен по маршруту: Равич, Раушен, Тильзит, Рига, Нарва; в Нарву прибыл 18.3.42, там батальон был распределен по отдельным подразделениям 217 пд. 6 рота 346 пп получила из нового пополнения 6 человек; до этого рота насчитывала около 100 чел. боевого состава. 24.3.42 батальон 346 пп был снят со своего оборонительного- участка и направлен на новый фронт; маршрута военнопленный указать не смог. На наш фронт батальон прибыл 25.3. Наша задача, заявил военнопленный, искать противника. Мы прошли несколько километров по глубокому снегу; кругом стреляли, но противника мы не видели; на опушке леса мы наскочили на русских, попали под исключительно сильный огонь и отступили, потеряв много солдат. По прибытии на наш участок фронта, 7 рота имела следующий боевой состав:
офицеров — 1,
унтер-офицеров — 10,
рядовых—свыше 100,
р. пулеметов — 8,
автоматов — 10.
Пленный уверяет, что ему неизвестно, что осталось от его роты после атаки русских от 28.3, ибо наступление их было совершенно неожиданным, потеряли они очень много. Я не знаю, заявил пленный, что осталось ли в роте вообще что-нибудь. Военнопленный не знает своего командования, не смог назвать соседей слева и справа, ни на Приморском направлении, ни на нашем фронте. По его утверждению, на Приморском направлении он не видел ни одного русского, не участвовал ни в бою, ни в перестрелке. Он заявляет, что там было все тихо, спокойно, лишь изредка в день прогремят несколько винтовочных выстрелов. «Я был уверен, — заявил он, — что нахожусь не на переднем крае, а где-нибудь в 10-12 км. от переднего края. Нашу спокойную, нормальную жизнь, установленный распорядок, расписание смены постов не нарушало ничто. Солдаты имели библиотеки, читали, играли в карты, ничего не делали».
«По прибытии на новый участок фронта, в район Кондуя, — заявляет пленный, — я пережил несколько ужасных дней. Правда, мы хорошо знали, что русский солдат нынешней войны не похож на солдата 1914 года, ибо он сейчас хорошо вооружен, хорошо обучен и очень храбр. Последнее наступление русских, когда я попал в плен, доказало это. Русские солдаты массами шли за танками, совершенно не скрываясь от нашего огня. Они стреляли редко, на ходу, но количество раненых в нашей роте непрерывно росло, повсюду слышались крики и стоны. Некоторые мл. командиры кричали истошным голосом: «Не отступать! Не отходить! Держаться!». Но сами они постепенно отползали все дальше и дальше в тыл, а почти все новобранцы побросали оружие и лежали, уткнувшись головой в снег.
Когда мы находились в поезде с маршевым батальоном, то мы были поражены большим количеством раненых, которых везли с фронта. Вообще, раненые в Германии не редкость. Так, в нашем городе
(Франкфурт-на-Одере) на улицах часто встречаются инвалиды войны: без руки, без ног и т. д. В поезде солдаты писали домой прощальные письма, хотя до фронта было еще далеко. Более пожилые солдаты, участвовавшие в последнем годе мировой войны 1914 г., рассказывали об ужасах русской зимы, о русских солдатах, которые часто без всякого страха идут под сильнейший огонь.»
Военнопленный заявил, что в Германии сейчас редко увидишь мужчин в гражданском платье. Молодежи нет вообще. Незначительное количество ее работает на особо важных военных предприятиях, подавляющее большинство находится на Восточном фронте. Он видел много новобранцев, недавно призванных в армию, но все это были люди значительно старше его. В гражданской жизни Германии все чаще и чаще наблюдаются перебои в снабжении и т.д. Железные дороги перегружены, состав, который вез маршевый батальон 217/1, несколько суток потерял в пути, очень подолгу стоял на разъездах и маленьких станциях. О настроении солдат пленный заявил: очень плохое. «После беззаботных дней на старом участке фронта, — заявил он, — мы попали в настоящий ад: питание подвозили нерегулярно, часто мы целыми днями не имели крошки хлеба, мы не имели ни блиндажей, ни землянок, никакого другого убежища от холода.» ,
Опрос производил: нач. 2 отд. РО майор Журавлев.
Переводил: в/переводчик, тех. интендант 2 ранга Медведев.
Архив УФСБ СПб и ЛО, д. 151, л. 186—189, (машинописная копия).
Приведено по изданию «Блокадные дневники и документы» (Серия «Архив Большого Дома»). — СПб.: Европейский Дом, 2004 ISBN 5-8015-0169-X стр. 471—478.