Документ № 8
Протокол допроса Е. Д. Кусковой1
править06.09.1921
ОТДЕЛ —
Гор[од] Москва. Сентября 6 дня 1921 г[ода]
Я нижеподписав[шаяся], допрошен[ная] в качестве [обвиняемой], показываю:
1. Фамилия. — Кускова-Прокопович
2. Имя, отчество. — Екатерина Дмитриевна
3. Возраст. — 50 л[ет].
4. Происхождение. — Дочь учителя гимназии
5. Местожительство. — Г[ород] Москва, 2-й Мал[ый] Николо-Песковский пер[еулок], д[ом] 4, кв[артира] 2.
6. Род занятий. — Писательница.
7. Семейное положение. — Замужняя.
8. Имущественное положение. — Жила заработком.
9. Партийность. — Беспартийная.
10. Политические убеждения. — Считаю себя социалисткой типа Фабианцев2; думаю, что такой тип социализма в России неприменим, поэтому не могу принадлежать ни к одной русской социал[истической] партии.
11. Образование: общее — высшее — Бельгийский университет, специальное — в Бельгии готовилась к литературной деятельности на факультете Droit et Lettre [права и словесности].
12. Чем занимал[ась] и где служил[а]:
а) До войны 1914 года. — Работала в газетах («Наша жизнь», «Товарищ»), в журналах, работала в рабочих клубах и общественных организациях (Вольное Эконом[ическое] Общество, Чупровское О[бщест]во[javascript: showRemark(1021943) 3] и др.).
б) До Февральской революции 1917 года. — То же.
в) До Октябрьской революции 1917 года. — Работала с начала Февральской революции в газете «Власть народа», была членом Предпарламента[javascript: showRemark(1021944) 4] и встретила Октябрьскую революцию в Мариинском дворце.
г) С Октябрьской революции до ареста. — Со времени Октябрьской революции работала в качестве т[оварища] Председателя Лиги спасения детей[javascript: showRemark(1021945) 5] вплоть до перехода Лиги в МОНО [Московский отдел народного образования]. Со времени закрытия Лиги как самостоятельной организации работала в Главпрофобре, в техникуме на факультете «Игрушки и научного пособия».
13. Сведения о прежней судимости. — При самодержавии привлекалась много раз по разным поводам (ни разу по обвинению в принадлежности к партии). После Октября была арестована Особым отделом в феврале 1920 года и пробыла в тюрьме три недели без дальнейших последствий.
Показания по существу дела
править1. История выхода в свет бюллетеня «Помощь». Когда несколько инициаторов обратились сначала к Ал[ексею] Мак[симовичу] Горькому, а затем к Л. Б. Каменеву (к последнему — после его личного звонка по телефону ко мне с сообщением, что Правительство сочувственно относится к организации Комитета), и когда выяснилось, что Комитету суждено родиться — стали обдумываться те пункты, которые должны были затем лечь в основу декрета ВЦИКа. В числе этих пунктов мы считали необходимым и орган печати, чтобы вся деятельность Комитета проходила гласно и открыто, ибо Комитет был первым опытом делового сотрудничества в одной организации представителей господствующей партии и общественных работников. Мы считали необходимым орган печати потому, что Комитет с первого момента стал предметом кривотолков, пересудов, сплетен. Нам казалось, что в интересах обеих сторон, а главное — в интересах самого дела такой орган необходим. В последующих переговорах Л. Б. Каменев опротестовал упоминание в декрете «Орган печати» и предложил — «бюллетень», на что инициативная группа без возражений согласилась. Когда был избран Комитет, на первом же (кажется, не помню) его собрании была избрана Литературная комиссия в составе: Е. Д. Кусковой, А. В. Луначарского, Эм. Л. Гуревича, В. Ф. Булгакова, Б. К. Зайцева. Эта комиссия и должна была поставить как орган печати, так и всю информацию о Комитете, а также отдел агитации и пропаганды идей помощи голодающим среди различных слоев. На первом же своем заседании Комиссия решила пригласить редактором органа «Помощь» М. А. Осоргина, который и вступил в свои обязанности, а затем уже был избран и в Комитет, т[ак] к[ак] в предварительной организации Комитета он не принимал участия. Так организовалась газета. Литературная комиссия вместе с редактором обеспечивала весь материал и прочитывала основные статьи. Не помню когда, но во всяком случае до выхода первого номера, Президиум Комитета объявил нам, Литерат[урной] комиссии, что «Помощь» будет выходить под предварительной цензурой тов[арища] Сосновского. Затем Государст[венное] Издательство выдало нам наряд на типографию и бумаги на 20 000 экзем[пляров] и первый номер вышел после цензуры почти без изменений.
2. Знакомство с Осоргиным, Саламатовым, Щепкиным, Дояренко и Галкиной. С Осоргиным знакома давно и очень хорошо знаю его. Познакомилась в Союзе писателей, затем встречала его в «Русских Ведомостях», а ближе познакомилась во «Власти Народа», где он работал в литературном Отделе, и в газете «Понедельник»[javascript: showRemark(1021946) 6]. С Саламатовым познакомилась в кооперативных кругах, не помню когда и где. Во всяком случае, значительно позже Февральской революции. Близко его не знаю совсем; по поводу его ареста обращалась с письмом к тов[арищу] [javascript: showPerson(56849) Меньжинскому], когда жена его оказалась в опасном положении после родов и смерти ребенка. Щепкина знаю только по Сельскохозяйств[енному] О[бщест]ву[javascript: showRemark(1021947) 7]; домами не знакомы, на общественной работе столкнулись первый раз в Комитете. Дояренко не знаю настолько, что даже не помню теперь, как его зовут. Знаю только, что он профессор Петр[овско]-Разум[овской] Академии[javascript: showRemark(1021948) 8] и, конечно, приблизительно даже не знаю, каких он убеждений и воззрений. В Комитет был намечен как видный агроном, ценимый в сельскохозяйственных кругах. Галкину знаю очень мало. Встречались редко на кооперативных съездах.
3. Круг вопросов, обсуждавшихся на фракционных совещаниях Комитета. На фракционных совещаниях по большей части обсуждались вопросы, которые должны были быть на повестке пленума. Фракционные заседания никогда, ни разу не выходили из круга повестки будущего заседания. Эти заседания решено было делать потому, что работа совместно с представителями правительства представляла большие трудности для непривычной к такого рода сотрудничеству общественной психологии. Чтобы не было споров и разногласия на пленуме, собрания фракций и должны были провести предварительную разработку каждого вопроса.
4. Вопросы, обсуждавшиеся на фракционных совещаниях Президиума и при Президиуме. Лично я не участвовала ни на одном фракционном заседании Президиума, ибо не была членом Президиума. Совещания при Президиуме посещала редко; на них также обсуждалась повестка, затем предварительно обсуждались кандидаты в Комитет. На одном из таких заседаний, на котором я принимала самое активное участие, обсуждалось интервью Л. Б. Каменева, помещенное во всех газетах[javascript: showRemark(1021949) 9]. Это интервью произвело на всех участников Комитета самое тягостное впечатление. Больше того: это был первый, тяжкий удар самой идее Комитета. Мы знали, что все те, кто присоединился к Комитету, кто принял идею необходимости сотрудничества всех сил в роковой для Восточной России час, без политики выполнит свой долг и не внесет и тени политики или политиканства в работу Комитета. Мы знали, что первый, кто внес бы политику и этим нарушил бы наше обязательство, взятое на себя добровольно, а не по чьему-либо принуждению, был бы немедленно отодвинут от работы Комитета. Между тем интервью Л. Б. Каменева вносило острополитические объяснения и мешало наши действия с действиями русской эмиграции, не считаясь с тем, что положение нас глубоко отлично от всех тех, кто по тем или иным причинам покинул Россию. Единственным средством удержать деловую работу Комитета на должной высоте была его полная аполитичность. Интервью подействовало на многих членов Комитета так сильно, что многие и многие сочли Комитет уже обреченным на гибель. Фракционное совещание при Президиуме искало средств погасить эту тяжелую историю и дать выход неприятному раздражению. Было решено просить Л. Б. Каменева опровергнуть в газетах некоторые утверждения (о правах Комитета, о политической интерпретации нашей работы и т. д.), что впоследствии и было сделано в виде постановления Президиума К[омитета] П[омощи] Г[олодающим], напечатанного в «Известиях»[javascript: showRemark(1021950) 10]. Сколько-нибудь заметных или выходящих из содержания повестки других вопросов при мне никогда не обсуждалось.
5. Профсоюзы и ВКПГ [Всероссийский Комитет помощи голодающим]. Не понимаю, что именно интересует ВЧК в этом вопросе. По-видимому, заявления, которые могли (и, кажется, поступали) поступать в Комитет о посылке представителей в ВКПГ от профсоюзов. Этот вопрос обсуждался в одном из фракционных заседаний. На нем было решено, что беспредельно состав Комитета не может расширяться; профсоюзов же отдельных — множество. Поэтому было решено, что связь с профсоюзами должна поддерживаться через представителя, уже намеченного в Комитет. Точный характер этого постановления не помню, но смысл, кажется, передаю точно. Никаких принципиальных заявлений против участия профсоюзов вообще никогда не слышала ни от одного из членов Комитета.
6. Порядок вербовки работников и сотрудников и кого лично я рекомендовала на службу. Занятая «Помощью» и затем избранная в члены заграничной делегации, я решительно никакого участия в конструкции аппарата не принимала. Знаю только, что требовалась какая-либо рекомендация порядочности общественной и личной; сама я получала массу заявлений и просьб «рекомендовать» в Комитет, но не помню, чтобы кого-либо я особенно рекомендовала, ибо, повторяю, я в постройке самого аппарата не участвовала[javascript: showRemark(1021951) 11].
7. Ваше пребывание за границей и ваша деятельность там. За границу в первый раз попала в 1894 г[оду] по болезни. Четыре года лечилась от сильной формы туберкулеза, в то же время училась (по книгам) в Брюссельском университете. Больше всего училась, и больше всего боялась эмигрантских кругов, которые, с моей точки зрения, слишком варились в собственном соку и не видели и не изучали действительной жизни. В общем, жила за границей лет 5-6 с промежутками и с отъездами в Россию. Вначале была одним из членов группы Освобождения труда (Г. В. Плеханов, Аксельрод и Засулич)[javascript: showRemark(1021952) 12], в бытность членом этой группы в Берлине занималась отправкой нелегальной литературы в Россию (вместе с бундовцами, моими друзьями), читала в Берлине лекции русским рабочим-табачникам. Затем из-за резких разногласий с Г. В. Плехановым, нашедших отражение в известном Vademecum"e (Вадемекум)[javascript: showRemark(1021953) 13], из группы вышла и с тех пор ни к какой партии за границей не принадлежала. Позднее участвовала на одном из съездов «Союза Освобождения»[javascript: showRemark(1021954) 14], а по закрытии его приезжала за границу ненадолго и только лечиться от тяжелых болезней к проф[ессору] Ру или в горы.
8. В чем выражалась аполитичность Комитета, оставляя в стороне его непосредственную задачу. Аполитичность Комитета выражалась прежде всего в том, что для выбора в Комитет не требовалось каких-либо политических убеждений или партийной принадлежности, а, наоборот, выбирались или намечались люди, способные отказаться от партийной узости и понять все значение при современных условиях политической работы на голоде, ибо всякая политика дробила бы силы и вносила бы разлад в деловую работу. Особенно ярко выражалась аполитичность Комитета при наказе его делегации, которой строжайше было воспрещено во имя задач Комитета входить в какие бы то ни было политические сношения или разговоры с эмигрантскими кругами за границей. Это требование было проведено так далеко, что на одном из заседаний делегации последовало запрещение для членов делегации брать какие бы то ни было поручения, письменные или устные, и от кого бы то ни было, вплоть до самых простых и невинных. Делегация, как и Комитет, отлично понимала всю серьезность и всю огромную ответственность данного ей поручения при кипении политических страстей и при всей остроте гражданской войны. Кроме того, в лице членов Комитета делегация оставляла в России своего рода заложников и малейший ее неловкий, а тем более политический шаг, мог — при революции — стоить жизни оставшимся людям. Поэтому и в делегацию выбраны были члены, которые не были политически окрашены и были способны там, за границей, твердо выдержать всю политическую линию, намеченную Комитетом. Аполитичность Комитета выражалась также в том, что инициаторы дела не ставили правительству решительно никаких политических условий, кроме одного — ограждения деловой работы Комитета как здесь, так и за границей от каких бы то ни было препятствий. Декрет ВЦИКа и должен был служить гарантией того, что Комитет при полной гласности и при таком контроле его работы, какой обеспечивался вхождением в него представителей всех ведомств, совершит труднейшую свою работу здесь и сможет хотя бы во имя голодных разорвать блокаду, облегающую нашу нищую страну. Ни о каком разрыве блокады не могло бы, конечно, быть и речи, если Комитет, хотя бы на минуту, сошел с той Краснокрестной, беспартийной, неполитической позиции, на которую он встал и стоял до самого своего трагического конца.
6 сентября 1921 года
Допрашивал М. Бренер
ЦА ФСБ РФ. Д. Н-206. Т. 32. Л. 14-19об. Подлинник. Рукопись. Автограф.
1 Фактически Е. Д. Кускову никто ни разу не допрашивал; ей не довелось даже увидеть своего следователя. Она просто записала свои ответы на вопросы, интересовавшие руководство ВЧК, после чего следователь подписал ее показания в качестве лица, якобы производившего допрос.
2 Фабианцы — члены Британского «Фабианского общества», основанного в 1884 г. Общество названо по имени римского полководца Фабия Максима по прозвищу «Кунктатор» («Медлительный»), применявшего выжидательную тактику в войне с Ганнибалом. Отрицая любые социальные потрясения (прежде всего, революцию), фабианцы признавали только эволюционный путь развития. В 1900 г. «Фабианское общество» вошло в Лейбористскую партию, сохранив свою организацию.
3 Чупровское общество — неофициальное название Общества распространения технических знаний, основанного в 1869 г. А. И. Чупровым (1842—1908) — экономистом, статистиком, профессором кафедры политической экономии и статистики Московского университета, человеком либеральных убеждений и участником земского движения. В 1883 г. А. И. Чупров избран также председателем статистического отделения Московского юридического общества, оказавшего существенное влияние на развитие земских статистических исследований в Российской империи.
4 Предпарламент — Временный Совет Российской республики, утвержденный осенью 1917 г. в качестве представительного органа всех политических партий до созыва Учредительного собрания и распущенный большевиками после октябрьского переворота.
5 Лига спасения детей — организация приютов для беспризорных; создана как легальное общественное учреждение осенью 1918 г. Н. М. Кишкиным и Е. Д. Кусковой по инициативе В. Г. Короленко. В 1921 г. Б. К. Зайцев вспоминал о В. Г. Короленко: «Говорят, дети любили его очень. Когда являлся он на детский праздник, в гимназию, приют — дети завладевали им, цеплялись, лезли на колени, тормошили, не давали продохнуть, но это так и надо было, он не удивлялся. <…> Когда дети стали гибнуть тысячами в наши дни, услышала ж его Европа и Америка, дали пропитание в „Лигу спасения детей“, им возглавляемую» («Тени благостной»).
6 «Русские Ведомости» — общественно-политическая газета либерального направления, выходившая в Москве с 1863 г. и закрытая большевиками «за контрреволюционную агитацию» в марте 1918 г. «Власть Народа» — оппозиционная большевикам газета, которую выпускала Е. Д. Кускова на субсидии Московского Народного банка (председатель правления банка М. П. Авсаркисов в последующем был видным участником Всероссийского Комитета помощи голодающим); в этом издании М. А. Осоргин вел текущую хронику и редактировал приложение «Понедельник».
7 Имеется в виду Московское Общество Сельского Хозяйства.
8 Петровско-Разумовская Академия — бытовое наименование высшего учебного заведения, учрежденного в 1865 г. на территории подмосковного села с усадьбой Петровско-Разумовское и носившего официальное название Петровская земледельческая и лесная академия (1865—1890), Петровская сельскохозяйственная академия (1890—1894), Московский сельскохозяйственный институт (1894—1917), снова Петровская сельскохозяйственная академия (1917—1923), а с 1923 г. — Тимирязевская сельскохозяйственная академия (ТСХА).
9 Представленное ниже интервью Л. Б. Каменева было опубликовано в газетах «Известия» и «Правда» 4 августа 1921 г. и перепечатано в журнале «Спутник коммуниста» (1921. № 1. С. 24-25).
Л. Б. Каменев. О Всероссийском Комитете помощи голодающим.
Среди мер, принятых Советской властью для преодоления голода и для помощи голодающему населению, одна мера вызывает больше всего колебаний, сомнений и разных пересудов. Естественно и неизбежно сосредоточение всей силы хозяйственных и продовольственных аппаратов республики на деле снабжения семенами и продовольствием голодающих районов. Естественно и неизбежно повсеместное образование крестьянских комитетов взаимопомощи. Естественно и неизбежно обращение Советского правительства к мировой солидарности трудящихся. Естественно и неизбежно заключение соглашения с рядом гуманитарных европейских и американских обществ. Странным кажется только одно — создание Всероссийского Комитета помощи голодающим с участием отнюдь не коммунистических элементов, а преобладанием в составе Комитета людей, глубокой пропастью отделенных от коммунистических идеалов. Комитет создался под знаком Красного Креста, его цель — сбор добровольных пожертвований. Ему предоставлено только одно: право самостоятельного распределения среди голодающих собранного фонда. Совершенно, однако, неестественно, что не только русская эмигрантская, но и мировая пресса подходит к оценке факта создания Комитета не столько с точки зрения поставленной перед ним гуманитарной задачи, сколько с точки зрения политической оценки. Политическая оценка, конечно, неизбежна и не стоит ни в какой зависимости от соображений, расчетов и желаний самих инициаторов Комитета. Эта оценка должна исходить из твердо установленных фактов.
План эмиграции заключается в том, чтобы, собрав некоторое количество хлеба для голодающих, поставить Советской власти политические условия, которые обозначали бы ее уничтожение. Призывая к делу оказания помощи капиталистические правительства, они надеются на силу их штыков как реальную гарантию, подкрепляющую условия, которые ими будут выставлены. Такова политика и таковы политические расчеты русской буржуазии, поскольку она продолжает быть боеспособной и мечтает о ликвидации завоеваний рабоче-крестьянской революции.
При этих условиях выступление ряда бывших деятелей К[онституционно]-Д[емократической] партии и других буржуазных и мелкобуржуазных партий и организаций с прямым предложением своего сотрудничества с Советской властью, с прямым отказом от постановки каких бы то ни было политических условий для своего сотрудничества, с готовностью работать под руководством Советской власти есть уже само по себе прямой вызов заграничному охвостью белых организаций русской буржуазии. Самый факт подобного выступления и предложения сотрудничества обозначает признание Советской власти единственной реальной организующей силой на территории России.
Он неизбежно срывает маски «народолюбия и гуманности» с господ, строящих свою политику на армии Врангеля, террористических отрядах Савинкова и интересах иностранных кредиторов старой России. Задние мысли, которые могут питать те или другие деятели, желающие работать под флагом Комитета, не могут ничего изменить в объективном значении факта добровольного сотрудничества оставшихся в России деятелей буржуазного лагеря с Советской властью.
При этих условиях Советская власть должна была поступить так, как она поступила, т. е. приветствовать инициативу этих деятелей и предоставить им возможность строить деловую работу на помощь голодающему населению. Диктатура пролетариата ни в чем не потерпела умаления от того, что бывшие министры, и члены ЦК кадетской партии, руководители мелкобуржуазных кооперативов, агрономических и сельскохозяйственных союзов работают ныне под руководством Советской власти в деле изыскания способов помощи голодающим. Наоборот, этот факт подтверждает неоднократно высказывавшееся коммунистической партией убеждение, что только активное и вооруженное нападение буржуазии на завоевания рабочих и крестьян привело к обостренным формам гражданской войны и что советский режим достаточно широк для того, чтобы вместить все дееспособные силы, готовые отказаться от привилегированного положения ради великой хозяйственной и культурной работы, эпоха которой открыта победой пролетариата.
Нет никакого сомнения, что голод, как и всякое явление, охватывающее миллионы людей, вызвал передвижку общественных сил. Мы можем, однако, смело сказать, что эта передвижка совершилась в пользу Советской власти и что расчеты на «хлебную интервенцию» потерпят крушение так же, как расчеты на интервенцию военную. Потерпят крушение, между прочим, и потому, что Советская Россия в трудный момент оказалась достаточно сильной и достаточно зоркой, чтобы не оттолкнуть предложения, исходящего из рядов разбитой в открытом бою буржуазии".
10 Лаконичное опровержение высказываний Л. Б. Каменева опубликовала газета «Известия» 14 августа 1921 г: «Президиум Всероссийского Комитета помощи голодающим считает нужным вновь решительно подтвердить, что деятельность его лишена всякого политического характера, что он является организацией, преследующей чисто деловые задачи в пределах прав, точно установленных декретом ВЦИК от 21 июля, и что он работает под знаком Красного Креста».
11 В деле Е. Д. Кусковой находятся несколько ходатайств о зачислении лиц различных профессий в члены Комитета с рекомендациями М. Горького, А. Г. Дояренко и других общественных деятелей, в том числе и самой Е. Д. Кусковой.
12 Группа «Освобождение труда» — первая российская социал-демократическая организация во главе с Г. В. Плехановым, созданная в 1883 г. в Женеве.
13 Вадемекум (от лат. vade mecum — иди со мной) — путеводитель, справочник.
14 «Союз Освобождения» — нелегальное политическое объединение либеральной интеллигенции и оппозиционно настроенных представителей земского движения, группировавшихся вокруг журнала «Освобождение», который издавался в Штутгарте, потом в Париже под редакцией П. Б. Струве (1902—1905). После учреждения Конституционно-демократической (кадетской) партии (1905) «Союз Освобождения» свою деятельность прекратил.
Оригинал здесь.