Противоречивая позиция (Ленин)
| Противоречивая позиция |
| Опубл.: 27 (14) июня 1917. Источник: Ленин, В. И. Полное собрание сочинений. — 5-е изд. — М.: Политиздат, 1969. — Т. 32. Май — июль 1917. — С. 338—340. |
Напечатанная сегодня в газетах резолюция съезда с осуждением нашей партии, несомненно, будет сопоставлена всяким сознательным рабочим и солдатом с нашим партийным заявлением Всероссийскому съезду Советов, заявлением, оглашенным 11 и напечатанным в «Правде» сегодня.
Противоречивость позиции вождей съезда вскрылась в их резолюции и вскрыта нашим заявлением особенно наглядно.
«Основой успеха и силы российской революции является единство всей революционной демократии — рабочих, солдат и крестьян», — так гласит первый и важнейший пункт резолюции съезда. И, конечно, этот пункт был бы бесспорно верным, если бы под «единством» понималось здесь единство борьбы против контрреволюции. Ну, а как быть, если известная часть «рабочих, солдат и крестьян» через своих вождей блокируется, объединяется с контрреволюцией? Не ясно ли, что именно эта часть «демократии» на деле перестает быть «революционной»?
Вероятно, народники (эсеры) и меньшевики возмутятся одним допущением с нашей стороны мысли о том, будто возможно, будто мыслимо «объединение» той или иной части «рабочих, солдат и крестьян» с контрреволюцией.
Тем, кто попытался бы возмущением подобного рода затушевать наши доводы и замять суть дела, мы ответим простой ссылкой на 3-й пункт той же резолюции; «… растет сопротивление контрреволюционных слоев имущих классов». Вот это деловое соображение! Вот это было бы совсем правдой, если бы сказать: буржуазии или капиталистов и помещиков (вместо «имущих классов», к которым относится и зажиточная часть мелкой буржуазии).
Несомненно, сопротивление буржуазии растет.
Но ведь именно в руках буржуазии и находится большинство Временного правительства, с которым объединены — не только в общеполитическом смысле, но и организационно, в одном учреждении, в министерстве — вожди эсеров и меньшевиков!
Вот в чем гвоздь противоречивой позиции вождей Совета, вот в чем основной источник шаткости всей их политики: они в союзе с буржуазией через правительство, они подчинены в правительстве большинству министров из буржуазии — и в то же самое время они вынуждены признать, что «растет сопротивление контрреволюционных слоев имущих классов»! !
Ясно, что при таком положении дела партия революционного пролетариата может признать «единство» пресловутой «революционной» (на словах, но не на деле) демократии лишь «постольку-поскольку». Мы за единство с ней, поскольку она борется с контрреволюцией. Мы не за единство с ней, поскольку она объединяется с контрреволюцией.
На очередь дня жизнью поставлен именно вопрос о «растущем сопротивлении» контрреволюционной буржуазии: обходить этот главный и коренной вопрос общими фразами о «единстве или согласованности действий революционной демократии», затушевывая единство или согласованность части ее с контрреволюцией, нелогично, неумно.
Понятно отсюда, что сами собой падают, по принципиальным основаниям, все рассуждения в резолюции съезда об осуждении нашей демонстрации, как «тайной», о допустимости массовых выступлений и манифестаций лишь с ведома или с согласия Советов. Никакого значения эти рассуждения не имеют. Никогда пролетарская партия не признает их, как уже было сказано в нашем заявлении Всероссийскому съезду. Ибо всякие манифестации, раз они мирные, суть только агитация, и запретить агитацию или навязать единство агитации нельзя.
Формально резолюция еще слабее. Чтобы запрещать или предписывать, надо быть властью в государстве. Станьте ей, господа теперешние вожди Совета, — мы за это, хотя вы наши противники, — и тогда вы будете вправе запрещать или предписывать. Пока у вас нет власти общегосударственной, пока вы терпите над собой власть 10-ти министров из буржуазии, — вы запутались в своей собственной слабости и нерешительности.
Фразами о «ясно выраженной воле» и т. п. отделываться нельзя: воля, если она государственная, должна быть выражена как закон, установленный властью; иначе слово «воля» пустое сотрясение воздуха пустым звуком. А как только вы подумали бы, господа, о законе, вы не могли бы не вспомнить, что конституция свободных республик не может запрещать мирных манифестаций и каких угодно массовых выступлений любой партии, любой группе.
Противоречивость позиции породила полную странность революционных идей, — идей о борьбе с контрреволюцией, — государственных (конституционных) идей, — вообще юридических идей. Когда дикая брань против нашей партии отпала, ничего, ровно ничего не осталось!
После дикой брани против нашей инициативы манифестации — назначение манифестации… неделей позже.