Прости меня, прости. Цвѣты дышали пряно.
Я позабылъ совсѣмъ, что гдѣ-то бьется боль,
Что гдѣ-то сумерки и саваны тумана.
Меня, счастливаго, быть грустнымъ не неволь.
5 Я съ дѣтства былъ всегда среди цвѣтовъ душистыхъ.
Впервые вышелъ я на утренній балконъ,
Была акація въ расцвѣтахъ золотистыхъ,
Отъ пчелъ и отъ шмелей стоялъ веселый звонъ.
Сирень лазурная свѣтила мнѣ направо, 10 Сирени бѣлой мнѣ сіялъ налѣво кустъ.
Какъ хороши цвѣты! Въ нихъ райская есть слава!
И запахъ ландышей—медвянъ, пѣвучъ, и густъ.
Въ немъ умъ, безумствуя, живетъ однимъ видѣньемъ.
И вѣтеръ въ камышахъ мнѣ звонкой пѣлъ струной. 15 Жукамъ, и мотылькамъ, и птицамъ, и растеньямъ
Я предалъ дѣтскій духъ, былъ кротокъ міръ со мной.
Какимъ я въ дѣтствѣ былъ, такъ буду въ дни сѣдые.
Фіалка—мой разсвѣтъ, мой полдень—пламя розъ,
Послѣполуденье—нарциссы золотые, 20 Мой вечеръ, ночь моя, сверкайте въ играхъ грозъ.
Пусть всѣ мои цвѣты,—о, Мать моя Святая,
Россія скорбная,—горятъ мнѣ на пути.
Я съ дѣтства ихъ люблю. И ихъ въ вѣнокъ сплетая,
Ихъ отдаю тебѣ. А ты меня прости!
См. также одноимённые страницы.
К. Д. Бальмонтъ. Бѣлый Зодчій. — СПб: Издательство "Сиринъ", 1914