Проказники (Крылов)/Действие четвертое
| ← Действие третье | Проказники — Действие четвертое | Действие пятое → |
| См. Оглавление. Дата создания: 1788, опубл.: 1793. Источник: Крылов И. А. Полное собрание сочинений: в 3 томах / Редакция текста и примечания Н. Л. Бродского — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1946. — Т. II. [Драматургия]. — С. 291—316.. |
Действие четвертое
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Прията. Но на что это переодеванье? Я не хочу, чтоб ты обманывала дядюшку и тетушку.
Плутана. Но на что вам это знать? Довольно для вас того, что уже и дядюшка и тетушка ваша склонились на мои представления; и мне очень малого недостает, чтобы окончать скорей это дело.
Прията. Мне кажется, Плутана, что ты очень дерзка. Или я должна знать, или я скажу тетушке, что ты женщина.
Плутана. Вы не обрадуете ее такою ведомостью!
Милон. Ах, любезная Прията! ты нас обоих погубишь!
Прията. Но если тетушка знает способ, каким ты ее уговариваешь, для чего и я не могу знать?
Плутана. Тетушка знает, сударыня, тетушка знает, а вы после узнаете.
Милон. Ради самой любви, Прията, оставь это вредное для меня любопытство. Довольно, если способ нам полезен.
Прията. Но когда он происходит через обманы, когда он не честен!..
Плутана. Поверьте, сударыня, что я не трону добродетели вашей тетушки; надобно выманивать только приданое от Тянислова; но положитеся во всем на меня... Кто-то идет: подите отсель.
Прията. Помни, Плутана, что в руках твоих наше счастие.
Милон. И помни, что ты щедро будешь награждена, если счастливо окончишь.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Плутана. Нет, кажется, никто нейдет. Признаться, я очень опасный выбрала способ помочь нашим любовникам; однако мое предприятие по сю пору идет, кажется, удачно: господин и госпожа здешнего дома в меня влюблены...
Иван. Вот еще какая дьявольщина! это на колдовство похоже!
Плутана. И я бы продолжала свои любовные предприятия, но чем ближе они к концу подходят, тем более я опасаюсь.
Иван. Да, это подлинно хлопотливо! Господин, да госпожа... тут и премудрость задумается...
Плутана. Но награждение побеждает мой страх. Наступлю храбро, как кавалер.
Иван. Нет, это мужчина...
Плутана. Дам себя победить, как хитрая постоянница...
Иван. Тьфу, дьявол! нет, точно женщина!
Плутана. И оставя их в проигрыше, вывернусь сама, как хитрая девка.
Иван. В голову не лезет. Куда бы мне хотелось знать, девка ли она.
Плутана. Ба, это ты, Иван! что тебе надобно?
Иван (кланяясь). Пожалуйте, сударь, растолкуйте, мне очень хочется знать: девушка вы или...
Плутана (особо). Пропала я!.. (Ему.) Как ты смеешь во мне сомневаться...
Иван. Ах, нет, сударь! Я не говорю, чтоб вы были девка. Но скажите мне: мужчина ли...
Плутана (хватаясь за эфес). Послушай, бездельник, если я выну...
Иван (становится на колени). Ах, нет, нет, не вынимайте, сударь! Я и без того вам верю.
Плутана. Но почему ты мог подумать, что я девка?
Иван. Виноват! мне послышалось, сударь...
Плутана. Простяк! Правду узнать не одни уши надобны; например, вот ты и теперь обманулся.
Иван. Но вперед, сударь, я уж не одними ушами буду разведывать истину.
Плутана (особо). Как несносны все любопытные! Я ждала здесь Рифмокрада. Однако надобно оставить свое нетернение. Этот дурак за мною присматривает не даром. И боюсь быть открытою; уйду отсель. Послушай, мой друг, барыня твоя просила меня, чтоб я перебрался к вам в дом.
Иван. К нам, сударь? Да полно, найдется ли для вас порожнее место? не будет ли вам тесно, сударь? Здесь все комнаты уже заняты.
Плутана. Она, как хозяйка, должна стараться, чтоб ее жильцам тесно не было... Послушай же: если она меня спросит, то скажи, что я вышел за своими делами и тотчас назад буду.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Иван (один). Не даром бы я взял задаток от лекаря Ланцетина за проведывание тайностей в здешнем доме, если б этот вертлявый господин был девка. Ну, да как ты узнаешь? словам-то вить подлинно не всегда верить надобно!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Ланцетин. Так это не без причины, что Таратора ныне ко мне переменилась. Эту перемену никакой болезни приписать нельзя. Я щупал у ней пульс и нашел в крови всегда равно скорое движение; ее глаза так же прыгают, как прыгали и прежде, а это знак здоровья; кажется, и я все тот же Ланцетин: так точно, она кем-нибудь занята... Но вот Иван! — Ну, мой друг, проведал ли ты что-нибудь?
Иван. Кажется, не совсем; но я думаю, что не даром взял от вас задаток.
Ланцетин. Ну, что же ты узнал?
Иван. А вот что: этот молодой господин, который сегодни стал знаком боярыне...
Ланцетин. Что он?
Иван. Что он не парень, а девка.
Ланцетин. Правда ли это? Но что ж бы это значило? Что ни есть, только надобно думать, что тут скрывается какая-нибудь любовная тайность... Я доволен тобою, мой друг; обойми меня... в награждение безденежно лечить обещаю тебя ото всех болезней. (В сторону.) Я, кажется, хорошо сказал: то есть безденежно обещаю, а не обещаю лечить безденежно.
Иван. Ах, нет, сударь! я в награждение прошу никогда меня не лечить!
Ланцетин. Я соглашаюсь на твое невежество, хотя и имею благородную охоту лечить всех больных.
Иван. Эта охота, сударь, в вас мила больным так же, как зайцам заячья травля.
Ланцетин. Но точно ли ты узнал, что это девка?
Иван. Точно то мне узнать было нельзя, для того, что она скоро меня оставила; но я думаю, что это точно так.
Ланцетин. Для чего же ты не обличил ее, любезный друг?
Иван. Да я еще тогда сумневался, сударь, и боялся не быть бы мне по законам наказану, если я не девку назову девкою.
Ланцетин. Ничего, мой друг, ничего! А если б это и было так, ты бы пришел ко мне: я бы дал тебе опиум, от которого бы ты навсегда сошел с ума, — и мы бы сказали, что ты это в безумстве сделал.
Иван. Благодарен за покровительство, сударь!
Ланцетин. Я думаю, что это не без причины; есть какие-нибудь намерения. Чтобы их распортить, надобно все вывести наружу. (Садится за стол и пишет; свертывает маленькое письмецо, отдает Ивану и говорит.) Послушай... да не сказывай никому, что это через меня. Бумажка написана так, что не узнают моей руки. Поди скорее и помни, что я тебе приказывал.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Ланцетин (один). Я не напрасно подозреваю; но что нужды, хотя бы Таратора и переменилась. Под видом, чтобы пересчитать и пересмотреть, верны ль ассигнации, отданные в приданое за Приятою, я их все выманил у Тянислова; и если я хотя, косой взгляд увижу от Тараторы, то и уйду и деньги унесу с собою.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Таратора. А, господин Ланцетин! не здесь ли молодой Славолюбов?
Ланцетин. Вы уже ищете Славолюбова, сударыня! а меня перестали искать!
Таратора. Ах, сударь, да ты и так у меня всегда, как бельмо в глазу! как мне еще тебя искать? И для чего же мне не искать Славолюбова? он здесь человек молодой и человек новый!..
Ланцетин. Да, да, я знаю, что вы любите новости.
Таратора. Так, сударь, конечно, люблю, а старого ничего терпеть не могу. Да какое право имеешь ты требовать отчету в моих поступках? Не вздумал ли ты уже подозревать меня? Так я, сударь, во всем городе известная женщина.
Ланцетин. Знаю, знаю; но разве вы меня слепым почитаете?
Таратора. Ну, да что ж это значит? пожалуй, растолкуй мне, господин лекарь! Ты очень меня обижаешь; и что мне за нужды, слеп ты или нет! Если б ты имел и тысячу глаз... то бы не больше увидел, сколько видишь двумя!
Ланцетин. Да что же вы ко мне придираетесь? Я же имею право жаловаться, да я же и виноват!
Таратора. Как так: разве я виновата? Вот прекрасно! Где это видано, сударь, чтобы кто-нибудь, а не только я перед своим лекарем виновата была; ты виноват передо мною, и я наказать тебя могу.
Ланцетин. Но что же делать, коли перед вами всякая голова виновата.
Таратора. И всякая голова будет наказана — нет ни одной, таки нет прощения.
Ланцетин. Да что же вы сердитесь?
Таратора. А для чего же бы мне на тебя и не сердиться? Разве ты запретить мне можешь? Я, сударь, в своем доме и, следственно, вольна сердиться, когда мне угодно.
Ланцетин. Да по крайней мере надобны причины.
Таратора. Врешь, сударь, мне никаких не надобно. Разве я не могу сердиться так же хорошо без причин, как и с причинами? стало, что они не нужны.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Тянислов. Ну, господин Ланцетин, пересчел ли ты мои деньги?
Ланцетин. Какие деньги? Я никаких у тебя не брал.
Тянислов. Что ты это, бонмо[1], что ли, говоришь?.. так это самое глупое!
Ланцетин. Ты сам еще мне должен за два кровопускания.
Тянислов. А я написал тебе две эпиграммы на комедию, которую я не читал и которою хотел, как ты говоришь, угодить какой-то госпоже, — это ты позабыл?
Таратора. Оставь это. Каких денег ты просишь?
Тянислов. Да тех, моя благодетельница, что ты за Приятою мне отдала; я их отдал ему пересчитать, а он, видно, хочет в итоге-то ноль поставить.
Ланцетин. Перестань же меня обижать, сударь! Ты, конечно, в стихотворческом восторге позабыл, куда сунул свое богатство.
Тянислов. К тебе, сударь!
Таратора (лекарю). Однако ж вить он с чего-нибудь да вздумал это!
Ланцетин. Не думаете ли, что я так подл? Да знаете ли, сколько я имею доходу?
Тянислов. Об этом надобно спросить, сударь, у тех покойников, которые через твои руки на тот свет ушли!
Таратора. Оставьте меня, господин Тянислов! А ты, сударь, возврати его деньги, или я принужу тебя к этому силою и докажу, что я госпожа в своем доме.
Ланцетин. Не надо всеми. Есть люди, которые не захотят вам повиноваться.
Таратора. Вот прекрасно! Это возражение достойно быть выдумано такою безмозглою головою, какова твоя! Да знаешь ли, сударь, что я в своем доме и над головою твоею властна сделать все, что мне захочется!
Ланцетин. О! так я не спорю более. Вы мне дали такое доказательство, в котором на меня сослаться можете.
Таратора. Поди, сударь, вон!
Ланцетин. Пожалуй!
Тянислов. А деньги?
Таратора. О! поди, господин Тянислов, и прикажи не спускать его со двора.
Ланцетин. Меня? Да разве я здесь в бешеном доме?
Тянислов. Посмотрите, сударыня, он говорит, что он в бешеном доме.
Таратора. Не тронь его, мой батюшка: он на себя беду говорит... Вить здесь все его лекарства принимали.
Тянислов. Стало, от него и перебесилися, моя благодетельница! так вам и отвечать не за что... Пойду, и со двора его не выпущу.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Таратора (одна). Бешеный бешеного будет стеречь. Но что я не вижу моего предмета?
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Плутана. Ah! madame! Pardonnez! [2] Я весь виноват перед вами.
Таратора. Ничего, mon coeur, ничего! Правда, мне было до всего тебя была нужда.
Плутана. Итак, я весь подвержен наказанию, сударыня!
Таратора. Оставь мне его выбрать, душа моя!
Плутана. Mais à propos [3] о наказании: я хочу также наказать Тянислова за то, что я его подозреваю, и за то, что он не примечает моих достоинств, и за то, что он невежа. И для того-то я, любя ваш дом и почитая вас, не хочу, чтоб вы были ему пищею. А если это случится, так один из нас другого должен будет приколоть.
Таратора. Но вить Прията невеста. Ей надобно жениха.
Плутана. Отдайте ее за Милона: малый, право, не дурак. Я его не знаю и для того вы можете рассудить, что я без пристрастия о нем говорю... Правда, он не так умен и прекрасен, как вы; стихи пишет во сто раз хуже вашего мужа, но со всем тем он хорошего поведения и, право, без всякой помощи может быть довольно порядочным мужем.
Таратора. Я бы сама, мой свет, постаралась это узнать, но вот беда моя, что у Тянислова уже в руках приданое Прияты; а я не смею мужу заикнуться, чтобы, оставя его в руках у этого семинариста, выдать дочь за другого.
Плутана. Ах, я прошу у вас этой милости, madame!
Таратора. Ты просишь, mon cher [4] мне нельзя тебе отказать; но что же я стану делать? Э! постой! я дам тайное позволение Прияте, чтоб она уехала с Милоном к приходскому священнику и обвенчалась; а к нему напишу письмецо, так он тотчас их и обвенчает; потом пусть он приедет сюда и признается в своем проступке: прощение легче выпросить, нежели позволение.
Плутана. Que diable, madame! [5] Я не думал, чтоб у вас была такая острая голова.
Таратора. В сию минуту побегу и дам племяннице наставление, а потом уже напишу письмецо к приходскому священнику: он мне знаком и, конечно, это сделает; а потом буду к тебе.
Плутана. Если вы замедлите ко мне притти, так я умру; и наперед вам анонсирую, что если вы ко мне придете минуту спустя после моей смерти, так не застанете меня живого.
Таратора. Ты пужаешь меня, мой свет; но я потороплюсь как можно скорее.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Плутана (одна). Дело идет так удачно, как я и не надеялась. Удастся ли то провесть другого? Но не моя же вить вина, что я помогу уговорить обоих, а то б в свадьбе, конечно, остановки не было. Но вот и господин Рифмокрад: надобно сделать второй приступ.
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Рифмокрад. Ах, сударыня, какое удовольствие находите вы скрываться от меня?
Плутана. Я, сударь, от вас скрываюсь! можете ли вы это думать?
Рифмокрад (особо). Или я не Рифмокрад, или она в меня влюблена. (Вслух.) Но я вас искал в нетерпеливости...
Плутана (потупя глаза). А я вас искала, сударь!
Рифмокрад. Это чудно, что мы не нашли друг друга!
Плутана. Не оттого ли это, что мы друг друга искали в разных местах?
Рифмокрад. Я вас искал по всему дому.
Плутана. А я вас искала на Парнасе, то есть в вашем кабинете.
Рифмокрад. Я сто раз виноват, сударыня, что там не был... Но если вы изволите, мы можем итти.
Плутана. Нет, нет, мы можем и здесь говорить. Мне до вас нужда, сударь!
Рифмокрад. Ах, если б была такая, какую я до вас имею, я бы был счастливее Расина!
Плутана. Можно ли, сударь, чтоб я была так счастлива и вам бы на что-нибудь понадобилась?
Рифмокрад. Ах, сударыня! я хочу просить у вас...
Плутана. Чего, сударь?
Рифмокрад. Сердца, сударыня!
Плутана. Сердца, сударь? Пощадите мою слабость... я не знаю, что мне делать.
Рифмокрад. Вы слабеете, сударыня! Боже мой! я и сам не знаю, что делать. Да пойдемте, пойдемте поскорее: мы увидим, что нам делать надобно.
Плутана. Постойте, сударь; я не окажу своих чувствований до тех пор, доколе вы не исполните моей просьбы и не откажете Тянислову в вашей племяннице. Но мне мало этого; чтобы прекратить всю его надежду ею обладать, вы должны отдать ее за Милона.
Рифмокрад. Но уже приданое в руках у Тянислова; я не смею заикнуться жене, чтобы оставить его в руках у Тянислова: она так вспыльчива...
Плутана (особо). Первый способ может и здесь служить. (Вслух.) Отпишите, сударь, тихонько к священнику, что вы позволяете им венчаться. А мы сохраним в тайне ваше позволение и отправим их с письмом в церковь, чтобы сделали скоропостижную свадьбу. После они приедут. Они у вас будут просить прощения, так вы притворитесь сердитым...
Рифмокрад. Это прекрасно вздумано, сударыня! Как вы разумны! ей-ей вы можете писать прекрасные стихи... Я соглашаюсь, сударыня; придите ко мне в кабинет: вы получите письмецо.
Плутана. Нет, сударь, я помешаю вам сочинять.
Рифмокрад. Вы мне помешаете, сударыня? Напротив, я там без вас ничего не сделаю.
Плутана. Позвольте, сударь, избегнуть опасности слабому моему сердцу... Ах! я почти уже совсем открылась!
Рифмокрад. Откройтесь, сударыня, откройтесь передо мной! Это сделает счастливым и меня и всех моих девять муз!
Плутана. Отсрочьте это. Я в таком смущении...
Рифмокрад (становится на колени). Так позвольте, чтоб я пред вами открылся!
Плутана. Ах, нет! и это отсрочьте, сударь, я и так довольно слаба.
Рифмокрад (особо). Льзя ли не ласкаться надеждою!
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Тянислов. Послушайте-тко, когда же я поеду венчаться с Приятой? я уже ей и мадригал приготовил.
Рифмокрад (особо). Прескучная тварь! — Удостойте нас его прочесть, сударь!
Тянислов. Его у меня теперь нет, а переписывается набело в шесть рук.
Рифмокрад. Куда так много экземпляров? знать, вы сегодни ж хотите прославиться!
Тянислов. Нет, не много; только один и будет готов к завтрему.
Плутана (тихо к Рифмокраду). Ах, сударь, долго ли вы медлить станете отказать этому изменнику?
Рифмокрад (тихо Плутане). Зачем отказывать? Пусть он надеется, а Прията уйдет.
Плутана (тихо). Мне вид его несносен, а особливо при вас, сударь!
Рифмокрад (тихо). Это самая отвратительная рожа из всех семинаристов.
Тянислов. О чем вы разглагольствуете, государи мои?
Рифмокрад. Хвалим ваш мадригал, милостивый государь!
Тянислов. Нет, ничего; хвалите хоть в глаза мне. — Я, право, не осержусь. Но этот господин, что-то морщась, на меня глядит.
Плутана. Если вспомните все, что вы делали, то вспомните, что вы обидели особу, за которую я имею право вступаться.
Рифмокрад (тихо Плутане). Перестаньте, сударыня, он вас узнает!
Плутана (Рифмокраду). Не опасайтесь... для того, что он меня и не видывал.
Тянислов. Я что-то не помню, чтобы я сделал так важное. А! я понимаю: вы, конечно, стихотворец и сердитесь, что я превзошел вас славою! Так не дивитесь, сударь, я без хвастовства скажу, что вить моя-то голова одна во всей Европе.
Рифмокрад. Как вы скромны, сударь! В Европе, в Азии, и Африке и в Америке ваша голова только одна.
Тянислов. Право, так! Вот где ж вам за мною гоняться? Вы сами мне должны жизнию, но я так скромен, что и позабыл о том.
Плутана. Я вам должен жизнию? Я совсем не вашей фамилии!
Тянислов. Это не мешает. Я не одних лишь своих однофамильцев могу воскрешать своими стихами.
Рифмокрад. О! вы так велики, что вам в честь можно поставить статую.
Тянислов. Я таки и хочу заказать ее сделать скульптору Туподолотову. Вить это великий человек: он может сделать с меня изрядную статую.
Рифмокрад. Изрядную, сударь? Он сделает такую, что в вас станут ошибаться.
Тянислов. Так, я знал, что он не худой мастер. Но, оставя статую, скоро ль же венчаться-то? Прията уж одевается, а я давно готов.
Рифмокрад. Надобно, сударь, признаться: я купил ей на голову каменьев; они уже у ней; а купец не получал еще денег, и просит, чтобы я скорей ему их отдал, так ссудите меня из приданых.
Тянислов. Хорошо. Да на что Прияте каменья в голову?
Рифмокрад. Как, сударь, на что? — чтобы поддержать честь вашей и нашей фамилии; она без того не поедет и в церковь.
Тянислов. Видно, мне сегодня не венчаться; деньги не скоро от Ланцетина выманить. Ну, да вить когда-нибудь да обвенчаюсь же!
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Ланцетин (Тройкиной). Так, сударыня, это содержание трагедии? Я давно ее знаю... Вас совсем не хотели уморить в здешнем доме; впрочем, я лекарь и должен скорей всех знать, кому здесь умереть надобно.
Тройкина. Смотри, пожалуй, мой батюшка, что он со мною напроказил; а я так перепужалась и ушла домой, что и карты не собрала. (Рифмокраду.) Извини, мой батюшка, что я давича скоропостижно от вас выехала: у братца моего в голове сделалась вдруг такая блажь, которая заставила нас уехать, не простясь с вами.
Рифмокрад. Ничего, сударыня, ничего. Я еще давича приметил, что у вашего братца голова нездорова; да и у вас, кажется, она болит.
Тройкина. Нет, мой батюшка! Она у меня с тех пор, как я родилась, всегда одинакова. Разве не переменится ли, как выду замуж!
Ланцетин. Судя по физиогномии, и этого не думаю.
Тройкина. То-то, мой батюшка! Братец мой убрал уже и комнаты для будущих молодых, то есть для вашей племянницы.
Тянислов. Нет, нет. Скажите ему, что я у него жить не стану; что ему до моей жены за дело?
Тройкина. Как, изменник! разве ты на ней будешь женат?
Тянислов. Да, конечно! А коли не на ней, так на другой никогда не буду.
Тройкина. Как, господин Рифмокрад, вы соглашаетесь?..
Рифмокрад. Вот жена моя, сударыня! Мы с ней никогда не живем разных мнений.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Таратора (особо). Я думала найти одного Славолюбова, а здесь целая шайка... (Тихо Плутане.) Я уже, mon coeur, дала во всем Прияте наставление в рассуждении замужества.
Плутана. Она, конечно, его исполнит.
Тянислов. Послушайте, сударыня, за кого вы хотите вашу племянницу отдать? За ее племянника или за меня?
Тройкина. Неужели хочешь ты отдать Прияту, мать моя, за эдакого пня?
Тянислов. Я пень, сударыня? Ни один пень не знает по-латыни!
Тройкина. Вот расхвастался с своею латынью! Ты и по-латыни-то такой же дурак, как по-русски.
Тянислов. Совсем нет. Латинский и русский язык ничуть не сходны.
Ланцетин. Однако по-латыни и по-русски написанный рецепт производит одно действие; например: если б я дал тебе латинский рецепт, то бы ты выздоровел от русской горячки!
Тянислов. Послушай! не задевай меня, господин лекарь! Я, конечно, не от твоих рук умру; не умри только ты от моих!
Ланцетин. Мне умереть? позабыл ты, что я лекарь?
Тянислов. Даром что ты лекарь! Несмотря на то, ты должен выйти уже на поединок, если не отдашь мои деньги!
Таратора. А! а! каково, господин лекарь!
Ланцетин. Не думаете ли, что я трушу от поединков, сударыня... (Тянислову.) Не струсь только ты. Знаешь ли, сколько от моих рук людей перемерло?
Тянислов. Да... от твоих лекарств!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ
Иван. Вот письмецо, которое мне отдал у ворот один незнакомый; велел его вам отдать.
Ланцетин (особо). Вот и письмо мое; что-то выльется?
Таратора. Подай, что это? (Читает.) «Берегитесь обмана: один из ваших знакомых, которого вы почитаете мужчиною, — есть девушка». Что за вздор! Я что-то не помню ни одного из моих знакомых, которого бы можно было в этом подозревать.
Рифмокрад (тихо Плутане). Мы открыты. Нас хотят разлучить; надобно это предускорить, сударыня!
Тройкина. Кто же бы такой был здесь девушка? Я не могу догадаться.
Тянислов. Да вы, княжна, еще не были замужем?
Тройкина. Я! обманщик!.. да разве ты оглох? тут не обо мне говорят.
Плутана (особо). Я пропала!
Рифмокрад. Я в смущении!
Таратора. И я не меньше. Мне, право, досадно, если кто из моих знакомых мужчин очутится девушкою.
Ланцетин. Надобно это разыскать.
Тянислов. Я могу доказать, что я мужчина, тем, что у меня усы и борода.
Плутана. Parbleu, madame! что до меня касается, так более ста кавалеров могут доказать, что я не девка.
Рифмокрад. Если вы хотите принять от меня письмецо для свадьбы Приятиной, так придите ужо в сад: я вам там его отдам.
Плутана. Надейтесь, сударь!
Рифмокрад (тихо Ивану). Ужо смотри, чтобы в сад никто не входил, кроме этого господина. (Уходит.)
Иван. Слышу...
Тянислов. Пойдем, господин лекарь. Я пойду с тобою условиться о нашем сражении. Знаешь ли, что я это не на шутку вздумал!
Ланцетин (уходя). Я тебе докажу, что и я не трус. Ступай наперед, я за тобою буду, чтоб тебе назначить время. (Тихо Ивану.) Послушай, чтобы ужо в сад никто не входил, кроме меня и его. Слышишь ли?
Иван. Слышу.
Ланцетин. Пойдем, я тебе еще кое-что прикажу.
Иван (уходя). Что за суматоха от двух строчек! Надобно посмотреть, чем это развяжется.
Тройкина (уходя). Надобно проведать, что это за беспорядок и где мой племянник. Я не знаю, что со мною будет. Невесту одевают, а для кого, не ведаю!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ
Плутана. Вы что-то думаете, сударыня?
Таратора. Это в первый раз в жизни; но я имею и важные к тому причины.
Плутана. Что такое?
Таратора. Изо всех моих знакомых ты так прекрасен, что походишь более на девушку, нежели на мужчину; итак, воля твоя, mon coeur, я сомневаюсь, не обманываешь ли ты меня!
Плутана. Вы сомневаетесь, сударыня! (Тихо.) Попалась я в беду! (Вслух.) Но как же мне вас уверить?
Таратора. Как уверить меня? Кажется, выходить из подозрения есть дело виноватого, а не обвиняющего! Если б не это письмецо, я бы, конечно, не сомневалась; но... но оставим это. Хочешь ли ты, чтоб я отдала за Милона Прияту?
Плутана. Да, сударыня! для того, что Тянислова я терпеть не могу.
Таратора. Приходи же ужо в сад за письмецом: оно будет готово.
Плутана (особо). Ах! все мои намерения лопнут!
Таратора. Что ж ты так смутился?
Плутана. Ужо в сад, сударыня? Не подумали бы чего злословные?
Таратора. Я злословий не боюсь и к ним уже давно привыкла.
Плутана. Послушайте ж: как ныне у вас свадьба, так, чтобы избежать вредных замечаний, наденьте мужское платье: так если кто нас и увидит, или, лучше, чтобы нас никто не видал, то...
Таратора. Так я прикажу стеречь. Иван! Иван...
ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ
Таратора. Смотри прилежнее, чтобы ужо в саду никого кроме господина Славолюбова не было. Пойдем!
Плутана (особо). Надобно иметь дьявольскую хитрость, чтобы выпутаться из таких негодных хлопот!
Иван. Что за дьявольщина! всякий приказывает стеречь, чтобы в саду лишних не было; только, видно, лишних там не миновать!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ
Тройкина. Погубят меня, если опоздаю послать за братом. Тянислов сбирается в церкву. Послушай, Иванушка, сбегай поскорее к брату и приведи его сюда.
Иван. Новая забота! Да где он живет?
Тройкина. Послушай: как пойдешь отсель прямо, то с мосту первая улица направо; тут на правой руке второй дом о двух этажах: внизу живет мадам D’apropos, а вверху он. Беги же.
Иван (возвращаясь). Послушайте-тко, боярыня, мадам-то Apropos, как: вверху или внизу?
Тройкина. Внизу, бесрасчетная голова! Да что тебе до нее за дело? Помни только, что он наверху.
Иван. Ну, так зачем же мне туда?
Тройкина. Послушай же: ты приди и вели ему сказать, чтоб он поскорей сошел долой.
Иван. Слушаю... (Возвращается.) А как он не сойдет, боярыня?
Тройкина. Ах! уже сойдет! А коли столько хмелен, что сойти не может, так прикажи стащить.
Иван. Стащить, боярыня! да не дурно ли это? не сочел бы он себе обидою?
Тройкина. Ах, нет! скажи, что я велела. Но пойдем, я тебе это растолкую.
Иван. Что за дьявольщина! или я сам сошел с ума, или здесь все господа перебесились!