Происшествие в «Звезде» (Макаренко)

Происшествие в "Звезде"
автор Антон Семёнович Макаренко
Опубл.: 1936. Источник: az.lib.ru

Макаренко А. С. Педагогические сочинения: В 8-ми т. Т. 7

М., «Педагогика», 1986.

Происшествие в «Звезде»

править

Известно, что критики нередко грешат невоздержанностью в похвалах: едва допишет писатель первую свою вещь, вокруг нее уже клубятся туманные облака критического ладана. Только через год обнаруживается истина: вещь чрезвычайно слабая! Книга стоит на полках всеми своими переизданиями.

Нечто подобное происходит с романом Ф. Олесова «Возвращение», напечатанным в журнале, «Звезда» в невиданном еще парадном антураже. Роман появился в сопровождении двух статей его «покровителей» — Б. Лавренева и А. Амстердама — случай, заслуживающий особого внимания.

Из статей А. Амстердама и Б. Лавренева видно, о чем мечтали критики, что хотели они найти в романе: правдивость, типический образ человека, отражение силы советского строя. Видно, куда критики ехали. А теперь посмотрим, куда приехали.

И с автором романа и с его редакторами-покровителями, к сожалению, произошло то же, что произошло с беспризорником Валеткой из романа «Возвращение».

Валетка выезжает из Ленинграда севастопольским поездом, забравшись «в ящик под вагоном прямого сообщения». Однако читатель скоро начинает недоумевать: в каком же направлении поехал Валетка?

«За Ростовом-на-Дону, в канавах… переливалась вода». Ясно, Валетка едет на Кавказ. Поезд едет дальше.

«…Суровая русская речь смешалась с гортанными выкриками грузин; здесь можно было услышать напевные голоса казачек и однотонную песню армянина».

И вдруг…

«На утро четвертого дня Валетка приехал к веселому морю, в теплый солнечный Севастополь».

Ехали на Кавказ, а приехали в Крым. Может быть, Крым и не хуже Кавказа, но все же приключение это — необычное.

А при дальнейшем чтении обнаруживается, что вообще вся «поездка» задумана не туда, куда хотелось бы отправиться редакторам романа. Читатели жаждут «возвращения», но и на него в романе нет надежды. А. Амстердам в своей хвалебной статье заверяет, что роман «отражает силу советского строя». Это прекрасная цель путешествия, но в романе, в сущности, нет советского строя. Если говорить обыкновенной прозой, то необходимо признать «Возвращение» вещью совершенно аполитичной. Приключения Балетки проходят в стороне от советской действительности. Валетка живет в блатном мире, решительно обособленном от советского строя. Представители последнего, если верить Олесову, встречают Валетку довольно бестактно. На просьбу Валетки сделать из него моряка ему отвечают:

«Мы тебя заставим пока картошку на кухне чистить…»

Как раз эта угроза и побуждает Валетку отказаться от помощи!

Среди немногих советских людей, выведенных в романе, есть некий корабельный доктор. Автор рассказывает, будто бы этот добрый доктор ни с того ни с сего, решительно без всякой цели пригласил двенадцатилетнего Валетку к себе в каюту и оказал ему такую «помощь»:

« — Вот тебе сигара! Гаванна. В Алжире покупал…

Валетка сел в кресло и закурил.

Доктор угостил его каким-то необыкновенным заграничным вином…»

И все. Больше доктор в романе не встречается. Не правда ли, странный советский доктор?

Мальчика встречают и другие «советские люди»:

«Валетка протянул руку.

Вахтенный прижег ему ладонь папиросой…»

«Они долго издевались над Валеткой. Они посылали его на берег в ларек. Они просили его купить полбутылки гальюна, да покрепче, и килограмм свежего камбуза. Они задавали ему всякие каверзные вопросы, а Валетка стоял перед ними серьезный, бледный и смотрел им в глаза доверчиво и печально».

Неужели это советская картина? Советские люди издеваются над голодным мальчиком, а голодный мальчик смотрит им в глаза доверчиво и печально?

Нет, с «советским строем» в романе неблагополучно. Эта цель «путешествия» явно не достигнута. Мы приехали вместе с Валеткой не в наш Севастополь, а в Севастополь времен Александра III.

Но, может быть, правильны другие наблюдения редакторов? Может быть, в романе действительно показаны «человек и его судьба»?

Пожалуй, в советской литературе нет другой вещи с таким сильным привкусом блатной экзотики. На нескольких страницах описывается встреча Валетки с «теткой Музой». Муза, оказавшаяся садисткой, заинтересовалась одиннадцатилетним мужчиной и привела его к себе в комнату. Автор со вкусом приготовляет читателя к исключительным событиям и задергивает занавес только после таких слов:

«Женщина с какой-то особой медлительностью подошла к зеркалу и начала раздеваться».

Центральный эпизод романа — воровская «хаза» Арефия и Калистры — изображен в исключительно экзотических красках. Это целая организация, обладающая традициями, прекрасным оборудованием, военной муштровкой и дисциплиной, даже своей философией. От этой «хазы» несет пинкертоновщиной и беспросветной выдумкой.

Характеров в романе нет. Сам Валетка представляет собой набор трудно объяснимых противоречий. Даже возраст Балетки уловить невозможно. Судя по развитию событий, в конце романа ему не должно быть больше двенадцати лет. Но на 120-й странице Валетку любит женщина, у которой он проводит пять суток. Автор вдобавок сообщает, что Валетка, возвращаясь домой, «шагал спокойно, ощущая в себе незнакомую раньше силу». А в финале Валетка поступает как ребенок: идет наниматься штурманом на пароход, хотя не имеет никакого понятия о том, что такое штурман. В этой детской неопытности и заключаются все мотивы «возвращения».

Литературная слабость и недоработанность романа бросаются в глаза. Роман переполнен немотивированными положениями. Почти на каждой странице у читателя возникают вопросы: почему для Балетки слово «мама» непривычно? Для чего изображается костер на улице? Почему на трех страницах подробно описан пьяный грузчик? Зачем вспоминается Христос, ходящий по водам? Откуда у Балетки кулацкие мечты о прелестях деревенской жизни, если он никогда не был в деревне?

Автор «Возвращения» Ф. Олесов — начинающий писатель, сам когда-то бывший беспризорный. Он заслуживает помощи и внимания; он несомненно литературно способный человек. Но в редакции «Звезды» не сумели помочь начинающему писателю.

Критические статьи Б. Лавренева и А. Амстердама показывают, что над романом слишком много «поработали». Б. Лавренев рассказывает о своем разговоре с автором, когда тот принес ему рукопись:

«Два года тому назад, когда Олесов впервые принес мне рукопись своего романа, это был пухлый том, в котором наряду с хорошими кусками была масса воды, ненужных повторений, растянутости, зоологического натурализма в изображении „ужасов“ беспризорничества и прочих дефектов, свойственных неопытной писательской руке.

Получив крепкий ледяной душ, Олесов не растерялся, не обиделся»…

Хорошо, что Олесов не растерялся, но… он, несомненно, простудился от «ледяного душа»: в романе на каждом шагу слышен нехороший литературный кашель. Редакционные доктора выпустили на сцену простуженного, хрипящего, кашляющего автора и радуются на весь мир:

— Смотрите, какой у него замечательный голос!

Комментарии

править

ЦГАЛИ СССР, ф. 332, оп. 4, ед. хр. 113, фотокопия статьи в «Правде», 1937, 1 июля. Это рецензия на роман Ф. Олесова «Возвращение», напечатанный в журнале «Звезда», 1937, № 2. А. С. Макаренко подходил к воспитанию беспризорных детей с позиции «нормального детства». Это одна из главных особенностей его педагогического творчества (см. т. 2 настоящего издания, с. 37—38, 40—44 и др.).