ПРОЗАИЧЕСКАЯ ПОХВАЛЬНАЯ ПѢСНЬ
правитьи АРХИПАСТЫРЬ!
Простите смѣлости съ коею дерзаю нарушить связь важныхъ и благочестивыхъ вашихъ занятій симъ первымъ и незрѣлымъ плодомъ моего досуга.
Одно изъ лучшихъ и назидательнѣйшихъ разсужденій знаменитаго Англинскаго писателя преложенное мною на Россійскій языкъ, и яко приличнѣйшее къ нынѣшнимъ толико радостнѣйшему торжеству Воскресенія Христова, приношу ВАШЕМУ ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВУ, верховному пастырю святыя церкви и благому наставнику чадъ свошхъ.
Признаюсь, приношеніе таковое само по себѣ маловажно, но усердіе сердца моего къ ВАШЕМУ ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВУ, яко къ благодѣтелю и отцу моему, да наградитъ сей недостатокъ
Вся честь моего перевода, единственная мзда и цѣль желанія моего да будетъ зависѣть отъ Вашего благосклоннаго принятія.
Препоручая себя и слабый трудъ мой въ покровительство Ваше, пребуду
и АРХИПАСТЫРЯ,
Всепокорнѣйщимъ и всепреданнѣйшимъ
слугою
ПОХВАЛЬНАЯ ПѣСНЬ
правитьПознавать любовь Іисуса Христа, имѣть то совершенное понятіе о неизреченномь Его милосердіи, которое въ сердцахъ нашихъ воспламеняетъ искренною благодарность къ Его умирающему величію и поселяетъ не лицемѣрную вѣру въ Его драгоцѣнныя заслуги, есть, по словамъ Апостола Павла, первѣйшій и щастливѣйшій шагъ во святомъ ученіи Христіанской Религіи.[1] «Разумѣти же говоритъ сей богодухновенный мужъ во своемъ посланіи къ Ефесеемъ: преспѣющую разумъ любовь Хриситову, да исполнитеся во всяко исполненіе Божіе.» Слѣдующее послужитъ внимательной душѣ опытомъ въ познаніи нѣкоторыхъ истиннъ сего спаситпельнаго разсужденія. — Главныя части настоящаго сочиненія изобразятъ неправильныя наши пожеланія, гдѣ всякъ приведетъ на мысль себѣ то, что сходно съ важною сею матеріею и сообразно его характеру.
Какое можетъ быть лучшее и сильнѣйшее побужденіе къ Божественному сему предпріянню, какъ не созерцаніе великолѣпныхъ и изящныхъ явленій природы въ соотношеніи ко Христу Творцу оныхъ? Я надѣюсь, что каждая вещь, разсматриваемая такимъ образомъ, слабую лампаду любви къ Богу снабдитъ чистымъ елеемъ. Каждое произведеніе природы поселитъ въ душу нашу по единой искрѣ; а все твореніе вмѣстѣ въ тлѣющей свѣтильнѣ ея произведетъ ясное пламя.
Что можетъ болѣе принести удовольствія вѣрующему, или что сильнѣе укрѣпитъ упованіе его на закланнаго Аища, какъ не то, когда онъ увидить, что самыя небеса повѣдаютъ славу его и твердь возвѣщаетъ твореніе руки Его? — Подлинно неизреченное утѣшеніе грѣшнику, мыслить, что слава Его Спасителя солнечными лучами начершана на всей вселенной.
По чему тѣ, которые находять удовольствіе въ чтеніи Исторіи вочеловѣчившагося своего Бога, открывающагося въ книгахъ Моисѣевыхъ, Пророческихъ, Евангельскихъ и Апостольскихъ, тѣ съ тѣмъ же разположеніемъ души своей могутъ зрѣть начертаніе совершенствъ Его и въ свѣтскихъ книгахъ, гдѣ каждый листъ есть пространное поле, каждая строка есть журчащій источникъ и каждый періодъ есть гора высокая!
У неопытнаго о таковыхъ разсужденіяхъ читателя прошу позволенія, по моему обѣщанію, предложить ему образецъ сего и дать правило, удобное руководить его душу чрезъ послѣдствіе назидательныхъ и пріятныхъ размышленій.
Кто склоненъ, сіи разсужденія прежде времянно считать за изреченіе фанатизма, или неправильный полетъ воображенія за гласъ истинны и разума, того прошу, повѣрить согласному доказательству, вдохновенныхъ свыше писателей. Они проповѣдуютъ Бога началомъ всѣхъ вещей и увѣряютъ.[2] «Яко о немъ создана быша всяческая, яже на небеси, и яже на земли, видимая и невидимая аще Престоли, аще Господствія, аще Начала, аще власти, всяческая тѣмъ, о немъ создашася. И той есть прежде всѣхъ, и всяческая о Немь состоятся.»
Не чудо ли то, что они и въ самыхъ и маловажныхъ вещахъ себѣ не противооѣчатъ? Но творить чудеса свойственно лишь единому Богу, лишь дѣла его суть чудесны. А паче преимущественнѣйшее и величественнѣйшее изъ дѣлъ Божіихъ есть искупленіе, столь славное, что всѣ чудеса въ Египтѣ, на полѣ Синайскомъ, совсѣмъ тѣмъ, что представляли Іудейскія лѣтописи, или что могло слышашь человѣческое ухо, совсѣмъ тѣмъ онѣ изчезаютъ, считаются за обыкновенныя произшествія, и ежели сравнить ихъ съ симъ въ изумленіе приводящимъ явленіемъ, нестоютъ ни малало вниманія. Итакъ, естьли я таковымъ умозрѣніемъ воспламененъ уже къ пріятному изумленію, то позволительно мнѣ дать свободный полетъ моимъ разсужденіямъ о семъ Божественномь восторгѣ и всю мою чувствительность, всю мою душу изъявить въ сей неограниченной матеріи, не смотря на предѣлы, которые могла бы предписать здѣсь безпристрастная критика.
Вы Ангелы, стоящіе предъ Престоломь Всевышняго, Князи неба, вы во всей вашей крѣпости преизбыточествующею славою одѣяныые. Тотъ, который поставилъ васъ въ семъ знатномъ состояній величія, который естество ваше одарилъ толико знаменитыми свойствами, которому вы всѣ повинуетесь, всѣ поклоняетесь, тотъ не принялъ на себя Ангельскаго вашего образа; но соединился съ тѣломъ и кровію. Онъ кромѣ пороковъ былъ подобенъ намъ нещастнымь смертнымъ въ нашихъ скорбѣхъ, недугахъ и во всѣхъ немощахъ, дабы ввести насъ въ святое жилище, включить въ священное лоно ваше и соединить съ восхищеннымъ хоромъ вашимъ.[3] "Слышахъ глаголгощія, говоритъ Святый Іоаннъ Богословъ въ своемъ откровеніи, сѣдящему на престолѣ и Агнцу благословеніе, и честь, и славу, и державу, во вѣки вѣковъ….
Вы небеса, голубой сводъ вашъ теряется въ непостижимой высотѣ и простирается безмѣрно далеко, изумляющій Амфитеатръ! Въ неизмѣмомх пространствѣ коего чудесно блуждаютъ непонятной величины шары, неизмѣримая глубина Ефира! гдѣ протекаютъ безчислейныя міры, и отъ рчей нашихъ исчезаютъ. Тотъ, который измѣрилъ васъ своею пядію, который великолѣпное зданіе ваше воззвалъ, сильнымъ словомъ своимъ изъ ничтожества. Тотъ, лежаль въ яслѣхъ, былъ повиваемъ пеленами, дабы благодѣянія Его, имѣющія умножиться чрезъ ходатайственное Его уничиженіе, не другую имѣли цѣну и достоинство, какъ неизмѣримость, и въ продолженіи своемъ равнялись бы съ вѣчностію, Вы звѣзды, сіяющія непремѣняемымъ свѣтомъ сквозь твердь небесную, пламенныя Океаны и средоточія міровъ и вы по видимому только весьма малыя свѣтящіяся точки! Тотъ, который прежде, нежели возжены сверкающіяся факелы, неисчетныя столѣтія сіялъ истиннымъ свѣтомъ и будетъ сіять вѣчнымъ величіемъ и красотою, хотя бы мы никогда не знали вашихъ селеній. Тотъ, котораго многія годы покрывала не проницаемая завѣса, сошелъ въ презрѣнный городъ Назаретъ, и подъ простою одеждою сына одного плотника скрывался, Онъ носилъ рубище, дабы усѣять новыми звѣздами небо и землю озарить свѣтомъ, несравненію превосходнѣйшимъ вашего, свѣтомъ, который будетъ украшеніемъ небесамъ небесъ и въ то время, когда вы исчезнете подобно облаку, или какъ мгновенныя искры, выскакивающія въ стали, погаснете.
Вы Кометы, вы сколько очи наши могутъ за вами слѣдовать, часто блуждаете въ неизмѣримыхъ странахъ Ефира, а иногда изъ величайшаго отдаленія возвращаешесь паки — и на пути семъ трепещущее наше полукружіе часто всгирѣчается съ вашими необъятными хвостами. Вы то приближаетесь къ солнцу и сгараете въ лучахъ его, то, зашедши въ отдаленнѣйння отъ него страны, претерпѣваете всю жестостокость хлада. Тотъ, который по неизреченной своей благости отдаляеть лучезарное сіе чудо, или таинственнаго странника приближаетъ паки къ землѣ для устрашенія людей, презирающихъ пути добродѣтели, Тотъ самъ испытывалъ прежде жескіокія мученія, предавался ужасамъ, цѣненѣлъ отъ страха и носилъ пламя мстящаго гнѣва, дабы жестокія страсти не имѣли вѣчнаго права терзать меня и другихъ тварей. Сіи свирѣпыя враги наши, сколько ни враждуютъ между собою, но обще со всѣхъ сторонь нападаюшъ на человѣка. Ахъ! — страсти не сравненно величайшее причиняютъ, душѣ нашей мученіе, нежели какое могутъ произвесть въ чувствахъ человѣческихъ вашъ зной и холодъ.
Вы Планеты непонятною скоростію снабденныя, вы проходящія страны небесной тверди, вы, которыя на великой оси ващего движенія, то вверьхъ на миліоны миль воспаряете, то на столько же съ стремленіемь паки опускаетесь внизъ! вы, наблюдающія столь точно время свое въ перемѣнѣ дня и ночи, и столь совершенно вѣрныя въ произведеніи различныхъ временъ тода! О Планеты! Тотъ, который прежде вѣковъ пустилъ всѣ изъ всемогущей десницы своей, который непрестанно водитъ васъ съ тою же удивительною скоростію, съ тою же совершенною прямизною, Тотъ, который домъ величія и славы своея основалъ на непостижимой высотѣ отъ ограниченныхъ сферъ вашихъ, Тотъ нѣкогда, будучи безномещнымъ отрокомъ, имѣлъ пребываніе свое въ семъ мірѣ. Онъ убѣгалъ меча гонителей, и яко изгнанникъ пѣшешествовалъ въ чужую и неизвѣстную землю, дабы насъ странниковъ отчужденныхъ приближить къ Богу, насъ изгнанниковъ возвратить въ свое отечество и преселить на небо.
О солнце! Неизчерпаемый источцикъ свѣта, теплоты и радостей! Естьли ты отклонишь отъ насъ благотворные лучи свои — То повсемѣственный мракъ и нестерпимыя ужасы покроютъ землю. Ты доставляющее единый прекрасный день тысящамъ государствъ безпособія другаго свѣніила; ты, которое щедроты свои не ограничиваешь землею, но свѣтоносный потокъ свой изпустишь еще на всѣ окружающія тебя планеты, ты, крѣпоть звѣрей, ты животворная сила произрастѣній! ты толико прекрасно собою, толико дѣйствія твои благотворны, что блуждающіе язычники оказывали тебѣ честь богопочтпанія и ложно твореніемъ вселенныя признавали! О солнце! Тотъ, кто кругъ твой преисполнилъ толикимъ изобиліемь свѣта, свѣта, нестѣрпимаго въ прямолинейномь своего истеченій, но умягченіемъ своимъ чрезъ преломленіе приятность съ собою приносящаго; Тотъ, предъ которымъ самый полуденный зной, съ зенита тобою испускаемый, есть только тѣнь прохладная; коего любовь, естьли она наполняетъ сердца, несравненно радостнѣе, нежели самое пріятное и чистое сіяніе твое послѣ бури, Тотъ самый совлекся божественныхъ и преизбыточныхъ своихъ совершенствъ. Единая одежда сокрыла сіяніе божества Его, дабы разглагольствуя съ нами лицемь въ лицу, яко другъ съ другомъ, отогнать мракъ отъ нашего разума. Лице его было оплевываемо, Онъ былъ поруганіемъ у людей, презрѣніемъ у народа съ тѣмъ, чтобы чрезъ откровеніе сіе неизреченной любви къ нашему спасенію, къ нашему блаженству, возсіялъ въ разстроенныхъ и печальныхъ сердцахъ нашихъ лучь радости; чтобы въ другомъ видѣ вещей самую поврежденную природу одѣять величіемъ не мерцающаго свѣпта, и чтобы праведные подобно тебѣ, о солнце! въ нѣдрахъ Отца его сіяли.
О Луна въ ряду звѣздъ странствующая! Свѣтлый зракъ твой даетъ тебѣ преимущество передъ ними; прекрасная правительница ночи, ты иногда пртятнымь своимъ сіяненіемъ занимаешь мѣсто дневнаго свѣта, иногда же изчезаешm во мракѣ — и ночныя тѣни едва разсѣеваешь; иногда покрываешся завѣсою и взирающій на тебя народъ приводишь въ смятѣніе! Тотъ, который темное лице твое одѣялъ въ свѣтлую, но заимственную ризу, коего величество непремѣняено, его собственное, Тотъ благоволиль принять на себя человѣческую плоть, дабы ознаменовать пришествіе свое кровавымъ знаменіемъ и совлекшись всѣхъ блестящихъ лучей своихъ, явился во мракѣ скорби. Симъ онъ повелѣлъ церкви своей[4] своей попирать луну, оживотворилъ ее надеждою сіяющаго величія и вѣчнымъ блаженствомъ, чтобъ суетному и непостоянному подлунному міру торжествовать надъ всѣми тщетными скорбями и еще надъ суетнѣйшимъ увеселеніемъ.
Вы громы, вы, ревя съ роптаніемъ въ отдаленныхъ облакахъ, угрожаете, кажется, своего яростію, и готовите первый опытъ еще страшнѣйшаго удара. Вы, когда внезапно разсыпаетесь надъ главами нашими, ужаснымъ разительнымъ трескомъ своимъ раздираете надъ нами сводъ, и потрясаете подъ нами землю. — Дрожащій звукъ вашъ вы провождаете отъ одного полюса до другаго. Вы свершаете елени и наводите ужасъ на родъ человѣческій,[5] Тотъ, который повелѣваетъ своей трубѣ ужасовь гремѣть въ вашихъ непонятныхъ, протяженныхъ и отдаленныхъ трескахъ, Тотъ плакалъ дѣтскимъ гласомъ въ яслѣхъ и на поносномъ древѣ испускалъ пронзительный умирающій вздохъ, дабы въ нѣжнѣйшихъ тонахъ проповѣдать мирь душамъ нашимъ, и чтобы согласить пѣсни наши съ небесною мелодіею.
Вы молніи, раждающіяся и скрывающіяся въ сѣрныхъ парахъ! Вы съ свирѣпою своего яростію изъ разгнѣванныхъ облаковъ устремляетесь быстрѣе и ужаснѣе льва, съ рыканіемъ выбѣгающаго изъ своего логовища. Вы являетесь въ разширенныхъ пламенникахъ, бунгаующихъ на поверхности покровеннаго мракомь міра, и долго медлящихъ съ разверстымъ ужаснымъ ревомь на изумленной небесной тверди. Вы нѣкогда распутныя жилища роскоши и насилія обратили въ пепелъ, вы также всѣ стихіи обратите нѣкогда въ огонь и воспомоществуете къ сожженію всего земнаго круга; Тотъ, который возжигаетъ ваши пламенники, который руководитъ васъ въ путяхъ вашихъ, и указуетъ мѣсто вашимъ ударамъ, который даетъ повелѣнія парящимъ вашимъ перунимъ, кому смерть и животъ даровать должно, Тотъ священное лице свое предалъ жесточайшимъ и ужаснѣйшимъ поруганіямъ, и благотворныя руки подвергнулъ тяжелому млату и раздирающимъ гвоздямъ, собственное сердце свое не отстранилъ отъ рукъ жестокаго палача. Вмѣсто того, чтобъ послать молнію на жестокихъ тиранновъ, чтобы повергнуть всѣхъ мертвыми на землю, или чтобъ единымъ мгновеніемъ взора своего стремглавъ низвернуть всѣхъ на дно Тартара. Онъ въ послѣднее мгновеніе жизни своей отверзъ умирающія уста свои и воскликнулъ къ Отцу своему небесному: "Отче! отпусти имъ, невѣдятъ бо, что творятъ… О коль прекрасный примѣръ терпѣнія Святымь Его! О какое удивленія достойное зрѣлище для Его Ангеловъ! Коль точное изображеніе всякой кроткой, любезной и спасительной добродѣтели, сіяющей въ часъ мрака неизреченнымъ свѣтомъ и красотою! — Для того? Ахъ! для того сіе совершено, чтобы намъ не трепетать отъ блеску Синая, чтобы перуны гнѣва Божія не поразили главъ нашихъ, и чтобы не быть осужденными, страдашь въ вѣчной Гееннѣ.
Вы облака, угрожающія не погодою и изображающія осень; вы, висящія моря на воздухѣ и гнѣтущія тяжестію своею вѣтры! Тотъ, въ десницѣ коего сильныя бичи ваши, коего назначеніемъ вы суть хранилищи бранныхъ орудій, который отверзаетъ хлябіи ваши и испускаетъ потоки, для истребленія плодовъ земыхъ и для отнятія у поселянина надежды будущей изобильной жатвы, который превращаетъ васъ въ мерзлыя шары; — Тотъ, вмѣсто того, чтобы излить ярость гнѣва своего на беззаконную главу его, произнесъ свои моленія, испустилъ вздохъ свой и предалъ душу свою за меня и за всѣхъ беззаконныхъ. — Онъ предалъ душу свою, дабы чрезъ неоцѣненное свое примиреніе исходатайствовать преблагую волю Божію на всѣхъ грѣшниковъ; да дождятъ облака правосудіемъ и миръ на легкихъ крылахъ своихъ снидетъ на землю съ утѣшительнымъ благословеніемъ своимъ — и тамъ да обитаетъ.
Вы весеннія облака вы собранія тончайшаго воздуха, сосуды нѣжнѣйшей влаги! Тотъ, который извлекаетъ насъ въ видѣ испаренія изъ соляныхъ нещерь, который повелѣлъ вамъ остановить всѣ непріятныя ваши прежнія свойства и пріягсь образъ источниковъ журчащихъ свѣтлою и чистѣйшею водою, Тотъ, который претворяетъ васъ въ пріятный дождь и изливаетъ въ плодоносныхъ капляхъ, который благодѣтельствуя смягчаетъ при паденіи вашемъ полетъ вашъ, дабы нѣжно окроплять цвѣты на поляхъ, Тотъ самый носилъ неизреченную скорбь въ душѣ своей нечувствуя ни малой отрады въ присугиствій небеснагo Отца своего. Сей богочеловѣкъ чуждъ былъ утѣшенія небеснаго, которое яко роса, ниспадала съ небесъ на вѣрныхъ въ страданіи, сносилъ все, дабы намъ изъ сей неутолимой и безьутѣшной скорби Преблагаго Бога нашего, яко изъ цѣлебнаго исшочника почерпать избыточествующее утѣшеніе.
Ты радуга, лѣпота твоя украшаетъ твердь и восхищаетъ зрителя; Тотъ, который изображаешъ тебя на жидкой стихіи, украшаетъ различными великолѣпными цвѣтами и даетъ тебѣ пріятный и величественный видъ, Тотъ, повелѣніемъ, коего возвышаются пріятныя полосы Твои, или внезапно, паки исчезаютъ, Тотъ во всю жизнь свою ходилъ въ бѣдномъ рубищѣ и при самой смерти, толь презрѣнная хламида покрывала члены его, что и самые вѣрные друзья его стыдились и боялись признанія Его. Они закрывали отъ него лице свое, и онъ, съ свойственнымъ самому Богу великодушіемъ взиралъ на все, дабы научить насъ достойно, надлежаще презирать пустый и непрочный блескъ всѣхъ суетъ міра сего; дабы одѣяти намъ одеждою несравненно сіяніемъ своимъ превосходящего, разноцвѣтную душу твою, и дабы, облекшись въ ризу непорочныя, своея правды, непостыдно привесть насъ предъ достопокланяемый Престолъ Всевыщняго, окруженнаго міротворною радугою, яко единымъ залогомъ вѣчной милости и блалогости Божіей.
Вы бури и непогоды, вы безпокоите земліо, волнуете море, сокрушаете корабли объ скалы и исторгаете древа изъ корней. Тотъ, который держитъ на крѣпкихъ броздахъ неистовствующія и ярящіяся грозы, ношорый въ ужасномъ сверканіи молши носишся на воскрыліяхъ вѣтра, который дхнетъ — и вы неукротимо свирепствуете, помаваетъ — и вы возбранены въ вашемъ возмущеніи, Тотъ толико снисходителенъ, что благоволилъ, яко Агнецъ, снити на закланіе, и яко овца, быль безгласенъ прямо стригущаго. Чрезъ то да научаемся съ подобающимъ великодушіемь переносить различныя искушенія, горести и съ постояннымъ спокойслівіемь духа блуждать среди бурь оскорбительныхъ приключеній. Чрезъ то да избавимся свирепой грозы воспаленнаго и неумолимаго правосудія, да избѣжтъ огня и жупела и ужасной бури — участи беззаконныхъ.
О тлетворное повѣтріе! ты тысящекратный ядъ стрясаетъ отъ твоихъ крыльевъ, ты напаяешъ нечисшолбою воздухъ и заражаешъ народы; ты разоряешъ цѣлыя земли, просшранныя и великолѣпныя города претворяешъ въ безмоливыя пустыни. Тотъ, который вооружаетъ тебя неизбѣжною погибелью и повелѣваетъ тебѣ итти предъ тнѣвнымъ лицемъ Его, разпроситранить опустошеніе въ жилищахъ безбожниковъ и быть предтечею еще гораздо ужаснѣйшаго гнѣва, Тотъ будучи самая невинность и примѣръ совершенства въ божественномь своемъ человѣчествѣ, былъ обвиненъ, яко преступникъ, былъ осуждень къ смерти, какъ ужаснѣйшній злодѣй, какъ язва общества и яко нѣкій ядъ общаго благоденствія Онъ былъ влеченъ на казнь и пригвожденъ ко древу, дабы кровію своего уготовить чредство къ нашему исцѣленію отъ недуга гораздо страшнѣйшаго, мучительнаго и пагубнѣйшаго самой заразы, поражающіей въ тайнѣ, или такой болѣзни, которая погубляетъ явно, дабы сказать самому крайнему врагу нашему: «Смерть, я буду тебѣ ядомъ, адъ я буду тебѣ заразой.»
О варъ и зной! жгущій потокъ вашъ изсушаетъ Ливійскую пустыню, лице Мурина очерняетъ, яко сажею и всѣ нужкое къ жизни содѣлываетъ невкуснымъ и болѣзненнымъ. О хладъ! льдяное дыханіе твое покрываетъ стекломъ сѣверное море. Странникъ силою твоею оцепенѣваетъ на пути своемъ, и оставляетъ по себѣ одинъ лишь окостенѣлый человѣческій истуканъ. — Тотъ, который иногда дѣлаетъ изъ васъ пріятную перемѣну, а иногда одному изъ васъ даетъ боліе силы съ несносною жестокостію свирѣпствовать, сей Господь неба, Владыка всея природы, обиталъ въ скудной хижинѣ, томился и изсыхалъ отъ жара лучей солнечныхъ. Звѣзды слышали Его молящагося въ полночную свою стражу и солнце зрѣло Его странствующаго среди полдневнаго своего зноя. Чрезъ то замерзшія сердца наши таютъ отъ избытка любви Божіей и увѣряются въ освобожденій отъ несноснаго и вѣчно неугасимаго пламени.
О море, Великій Океанъ! Тотъ, который далъ тебѣ пространное ложе для твоего помѣщенія и жидкій твой элементъ разлилъ по неизмѣримымъ твоимъ каналамъ; предъ которымъ всѣ пѣнящіяся волны и катящіяся горы твои суть только малѣйшія капли, Тотъ который попускаетъ влажному твоему царству разливаться съ буйнымъ неистовствомь и смѣшиваться съ облаками и паки въ безмятежной тишинѣ проводить тебя, къ берегамъ для успокоенія; Тотъ, который повелѣлъ тебѣ нѣкогда наводнить всго землю и всѣхъ ея жителей, преступившихъ законъ Его погребсти на днѣ твоемъ, но послѣ на ярящихся твои волны наложилъ вѣчную брозду, и при всей твоей жестокости, всемъ твоемъ свирѣпствѣ, оковалъ тебя цѣпями изъ презрѣннаго песку, цѣпями гораздо крѣпчайшими адаманта, Тотъ, въ измученномъ, въ изможденномъ тѣлѣ своемъ, въ утомленной душѣ своей ощущалъ свирѣныя волны неутолимаго мщенія. Неистовство мученій раздирало сердце его, дабы намъ паки возстать изъ тлубины бѣдствій и изъ бездны прегрѣшеній нашихъ, въ которыя низринулись мы чрезъ паденіе Адама; а чрезь собственныя наши преступленія еще гораздо глубже погрузились; и наконецъ, дабы пресѣлить насъ въ блаженный міръ, стоящій предъ Престоломъ Божіимъ,[6] «и моря нѣсть къ тому.» Для показанія вѣчныя своея правды и непремѣняемаго свѣта.
О горы! вы которыя выглядываете изъ за облаковъ и на отдаленныя страны бросаете тѣни ваши! вы, вѣчныя пирамиды природы! вы, которыхъ ни споръ стихій поколебать, ни удары землетресенія разсторгнутъ, ниже самая жестокость времянъ повредить не въ силахъ! Тоть, который повелѣлъ вамъ возноситься столь высоко и стоять столь твердо, на вѣсахъ коего вы легче самой пыли, въ очахъ, котораго вы менѣе, нежели ничто, а Тотъ погрязъ подъ бремянемъ беззаконій, сихъ несносныхъ; не своихъ собственныхъ недуговъ, но снявши на ceбя наши преступленія и понесши на себѣ бремя грѣшнаго міра — тяжесть всѣ горы превышающую.
Зеленѣющія кущи, вы, которыя увѣнчеваете холмы ваши и сами великолѣпіемъ кровель своихъ увѣнчаваетесь, вы, низкія поляны, которыя весна украшаетъ распускающеіося зеленью, и которыя лѣто прохлаждаетъ кроткими своими зефирами! Вы въ отдаленныхъ странахъ природы, или такъ же въ садахъ искуства испускаете драматическія испаренія и пріятно бальзамируете оными воздухъ. Глава величественнѣйшая и Преславнаго Творца вашего терновымъ вѣнцемъ уязвлена, лице презрѣннымъ оплеваніемъ поругаемо, и тѣло Его омываемо было кровавымь потомъ, дабы намъ носить неувядаемый вѣнецъ славы и въ вѣчномъ блаженствѣ, проводить жизнь свою, въ блаженствѣ, которое столь же много превышаетъ ваши пріятныя увеселенія, сколько вы превосходите суровость и жестокость непогоды.
Прекрасный виноградъ, Тотъ, который полные, прозрачные и тяжелые грозды твои: повѣсиль на гибкихъ лозахъ твоихъ, который подъ невкусными листами твоими и въ волокнахъ еще болѣе безполезныхъ вѣтвей твоихъ уготовляетъ тончайшій и вкуснѣйшій сокъ, увеселяющій сердца людей и надолняющій чашу удовольствій. Древа! вы вѣтви свои, то высоко пускаете въ воздухъ, то въ приличномъ огражденіи разиространяете ихъ вдоль стѣны, освѣщаемой солнцемъ. Тотъ, который налатетъ на васъ бремя сладчайшихъ плодовъ, коего плодоносная теплота ягодамъ вашимъ даетъ прекрасный видъ, и вкусъ вашъ содѣлываетъ сладкимь, Тотъ подвергшись добровольно нищетѣ, вмѣсто того, чтобь прохладить себя драгоцѣннымія соками вашими, или сладчайшимъ плодомъ вашимъ, Тотъ пилъ оцетъ, (горькое питіе изъ уксуа и желчи,) дабы намъ насладиться нѣкогда плодами древа растущаго въ раю Божіемъ, и пить чашу съ Нимъ въ Царствіи Отца Его.
Прелестныя луга! Тотъ, который безъ помощи и тщанія сѣятеля влажное нѣдро ваще исполи лещъ всегда обильною жатвою, травы и былія, Тотъ который пріятную зелень вашу украшаетъ различными цвѣтами. Плодоносныя поля, Тотъ, который благословляетъ труды земледѣльца, который хорошо удобренныя долины вамъ, волнующимися класами обогощаетъ, и подпору жизни подаетъ изъ браздъ вашихъ; Тотъ, силою коего луга и поля отъ избытка благодати радуются и воспѣваютъ, Тотъ самый долженствовалъ нѣкогда испытать изнуряющій гладъ и томящую жажду. Вкушалъ горькій хлѣбъ бѣдности и ручьями проливалъ слѣзы, дабы насъ содѣлать участниками пищи, той сладчайшей пищи, которая вмѣстѣ съ росою падаетъ съ неба, и той, которая раждается изъ тука земли, чтобы насладиться намъ небесною манною и вкушать хлѣбь, уготованный въ вѣчномъ блаженствѣ.
Хранилища драгоцѣнноситей природы! Вы изобилующія золотыми рудами и сіяющія сребряными звѣздами! Вы, которыя блестящія сокровища наши распространяете въ дальнія сшрацы по мѣрѣ, какъ вѣтры могутъ занести торговыя судна! Вы, которыя удѣляете отъ щедротъ своихъ Монархамъ и Князей украшаете своими сокровищами! вы, магазейны запасовъ ревнительной природы, изображающей въ мрачной пустынѣ блестящій камень! вы Адаманты, сверкаете блестящею водою; Рубины! вы издаеніе свѣтъ горящаго пламени; вы Смарагды, вы, по видимому, облеченные самою свѣжею зеленью прекрасной весны; синіе Яхонты! вы наряжены въ прекрасное одѣяніе тверди; Топасы! ослѣпляющею желтотою и Аметисты! червленными цвѣтами утренней зари расписанные. Тотъ, который украшаетъ прахъ металловъ и укрѣпляетъ блестящую каплю, Тотъ, во время пребыванія своего на землѣ, никакого богатства, кромѣ богатства безкорыстной благости; не имѣлъ никакого украшенія, кромѣ украшенія чистѣйшей непорочости; во всю жизнь свою изнуряемъ былъ бѣдностію; все сіе для того, чтобы изобиловать намъ въ Божіей благоданіи, чтобъ достигнуть блаженства и вѣчной славы и чтобъ быть вѣчно наслѣдниками новаго Іерусалима, преславнаго града Божгя гдѣ перспективы усланы чистымъ златомъ и стѣны его украшены различныхъ родовъ драгоцѣнными каменьями.
Журчащіе источики! вы даете сребрянымъ каплямъ своимъ пробираться сквозь траву; прекрасные прозрачные истоки! въ кристалловидныхъ струяхъ своихъ вы молча проходите вдоль разноцвѣтныхъ береговъ вашихъ. Глубокія и свѣтлыя рѣки! Вы крутитесь и извиваетесь cъ тѣмъ, чтобы благо свое разпространить еще далѣе. Вы въ пути своемъ пользуете цѣлыя Государства и данію своею увеличиваете озера, Тотъ, который всѣ стремленія ваши сопровождаетъ своею всегда текущею и неизчерпаемою щедротою, Тотъ, когда убивственная рука варваровъ терзала жилы Его, и когда неистовствующій жаръ воспалялъ кровь Его, Тотъ въ неизреченномъ мученіи воскликнулъ: Жажду — и о жестокость, ничего подобнаго намъ неимѣющагося! Ему въ семь бѣдственномъ состояніи отказываютъ въ малѣйшемъ ррохлажденти, въ одной каплѣ воды. Такъ изсыхалъ онъ отъ внутренняго жару, дабы мы здѣсь имѣли совершенное удовлетвореніе, избытокъ въ благихъ дѣлахъ, а тамъ были бы исполнены Божіей благодати и утѣхами Его, яко чистыми струями, напоевались.
О птицы! вы, рѣзвые обитатели вѣтвей, вы прекрасно одѣянные блестящими перьями, вы возбуждаете утро и естественнымъ пѣніемъ своимъ оживляете рощи! въ изумленіе приводящіе Архитекторы! вы безъ правилъ и циркула строите висящіе свои шалаши съ неподражаемою правильностію. Каждая изъ васъ имѣетъ покойное гнездо, покровенное тѣнями и согрѣваемое теплотою, для защищенія и пропитанія нѣжныхъ чадъ своихъ. Тотъ, который органы ваши настроивъ согласилъ съ Гармоніею и научилъ васъ достойному удивленія искуству, Тотъ былъ отягчаемъ печалію, не имѣя гдѣ главы своея приклонити, Тотъ чувствовалъ болѣзнь разрушенія членовъ, положенъ былъ въ безмолвный гробъ, дабы мы жили подъ покровомъ Всемогущаго и Преблагаго Бога, дабы мы покоилися въ нѣдрѣ вѣчной любви и дабы во вѣки пѣли пѣснь Моисея и Агнца.
О трудолюбивыя пчелы! вы на неутомимыхъ крылышкахъ своихъ облетываете цвѣтники, посѣщаете цвѣтущія рощи и собираеніе медоносную росу; вы, не имѣя ни малаго понятгя о праздности, съ несказаннымъ прилѣжаніемъ отправляете пріятную свою работу; вы не пролетаете ни одного распускающагося еще цвѣтка, каждый отвѣдываете и ни единому солнечному лучу не даете блеснуть напрасно. Искуснѣйшіе художники! вы вползаете внутрь благовонныхъ цвѣточныхъ почекъ и нѣжными своими рожками осязаете самое основаніе ихъ, сіи хранилища сладостей и сосете благовонныя спирты изъ цвѣтовъ, стеблевъ и листьевъ. Когда вы, о пчелы! исправивъ работу свою наполнили магазейны свои амброзическими соками, и по праву можете съ удовольствіемъ наслаждаться снисканными вашими благами: Тогда, увы! жестокимъ образомъ васъ погубляютъ — и вы столъ тщательно собранныя сладости ваши принуждены оставить другимь и даже самимъ вашимъ убійцамъ. Я не могу не скорбѣть о жестокой судьбѣ вашей! ибо, какъ сердцу моему не тронуту быть сожалѣніемъ, и глазамъ моимь не источать слезъ, когда размышяю, что тоже самое свершилось съ общимъ нашимъ Творцемъ, Богочеловѣкомъ? — Онъ за свою жизнь, за сей совершеннѣйшій и спасительнѣйигій примѣръ благочестія, за жизнь исполненную благотворительности и любви, за сію самую жизнь отъ беззаконныхъ рукъ пригвожденъ къ Кресту и преданъ смерти. Онъ благоволилъ сладость ходатайства своего, бальзамъ крови своея и избытокъ своего повиновенія раздѣлить тѣмъ, которые идутъ по немъ? несутъ Крестъ и явно себя распинаютъ.
Напоминать ли мнѣ о насѣкомомъ, которое соплетаетъ нѣжную, блестящую и преизящную лепоту нишей своихъ! коею не подражаемая манифактура доставляетъ украшеніе вельможамъ и самому Царскому достоинству придаетъ болѣе величія? Говорить ли о томъ гнѣздѣ, въ которомъ провроведши веселіе и занимательность своея жизни, сокрывшись сей малый Пустынникъ въ уединеніи проводить остатокъ дней своихъ? Разсуждать ли о томъ гробѣ, который онъ, насытившись всѣми удовольствіями жизни и совершенно соскучивши свѣтомъ, самъ себя приготовляетъ, а по прошествіи назначеннаго времяни паки пробуждается, оставляетъ свою смерти подобну. недѣятельность, разоряетъ стѣны гроба своего, скидаетъ мрачное свое покрывало, пріемлеть на себя новый видъ, украшается въ великолѣпное одѣяніе — и изъ червя пресмыкавшагося прежде по землѣ дѣлается крылатымъ обитателемъ воздуха? — нѣтъ. — Это есть бѣдный червь, и потому не можетъ служить изъясненіемъ, когда единыя совершенства Божіи суть предметомь нашего разсужденія. Но не былъ ли и Христосъ то изреченію Святаго Духа, червь, а не человѣкъ? — ибо не уготовалъ ли Онъ равномѣрно ризы совершеннѣйшія своея правды для брачныхъ одѣяній душамъ нашимъ? Не возсталъ ли Онъ также торжественно изъ гроба прежде изтлѣнія своея плоти? — Онъ не только снизшелъ вь преисподняя земли; но и вознесся на небо, и Богочеловѣкомъ, яко Предтеча нашъ, пріялъ державу въ десницу свою надъ обителію безсмертныхъ.
О стада, пасущіяся всегда въ огражденныхъ своихъ пажитяхъ! Звѣри, блуждающіе въ пространныхъ и темныхъ лѣсахъ! Рыбы, странствующіе пo безслѣднымъ путямъ озера! Агнцы, носящіе одѣжду и для самыхъ Государей! Кравы, питающіеся прозябеніями, которыя проходя въ ваши тѣла, и въ видѣ жидкости паки вытекая изъ сосцовь вашихъ, доставляютъ бальзамическую пищу Королевамъ! Львы, рыкающіе за своею добычею! Левіофаны, проводящіе жизнь свою въ самой глубинѣ ыодъ! всѣ обитающіе на холмахъ! пресмыкающіеся по долинамъ, вы, ходящіе по земли и плавающіе въ волнахъ. Тотъ, который разсыпалъ вездѣ щедроты свои, который пріемлетъ васъ: яко истинныхъ гостей своихъ и не даетъ вамъ погибать отъ недостатка, тотъ былъ оставленъ, огорченъ, мучень и сносилъ бѣдность и презрѣніе, дабы падшій родъ человѣческій, уподобившійся заблуждшимъ скотамъ вознесшь до Трона высочайшей славы, и чтобы рабовъ грѣха и наслѣдниковъ ада направить въ вѣчное блаженство.
Полинно, таковое созерцаніе вещей и отдаленное предчувствіе таковой надежды можетъ приближить землю къ небесамъ и не одушевлешую природу оживить къ прославленію. Дайте языкъ сей каждому творенію! малѣйшія твари оживятся вдохновеннымъ побужденіемъ, прославлять Творца своего, а великія найдутъ себя слабыми, признаютъ себя неспособными, достойно изразить изумляющую Его благость. Хвалите Его Черви, пресмыкающіеся по земли! Онъ, хотя превыше всѣхъ, но благоволилъ жить въ прахѣ и бреніи. Долины, разносите блѣяніе агнцевъ, и гласы ихъ да раздаются по холмамъ и рощамъ. Поля! Воспойте похвальную пѣснь свою и скалы вамъ да отвѣтствуютъ. Великій и Благій Пастырь не возгнушался родиться въ лслѣхъ и обитать въ уединенныхъ пустыняхъ. Птицы воздушныя! воспаряйше на легкихъ крьглахъ своихъ и воспѣвайте въ тонахъ вашихъ хвалу Тому, который, будучи Господомъ селеній небесныхъ, не имѣлъ крова, и столь покойнаго, какъ ваши гнѣзды. Дикіе животные! придите и соединитесь съ прекрасными пѣвцами рощей, и охриплые ревы ваши да восхвалять сокрушившаго зубы адскому льву, облекшаго дикую природу въ кротость; воспойше пѣснь тому, который повелѣль вамъ въ дружественномъ согласіи лежать близь смиреннаго агнца. Величествбтіые кедры! въ знакъ благоволенія, приклоните главы ваши Тому, который спокойно преклонилъ свою на крестномъ древѣ. Прекрасръіе цвѣты! испускайте бальзамическія свои испаренія, яко кадило мастито, Христу таинственно бывшему во плоти. Хотя имя Ему чуденъ Совѣтникъ, сила, вѣчный Отецъ, Князь міра, но не возгнушался казываться Аароновой Лозой и криномъ сельнымъ. Вы пріятныя зрѣлища! гдѣ тончайшее искуство соединяется съ щедрого природнаго въ насажденіи земнаго рая, раскройте всѣ прелести ваши и признайте, что всѣ они суть ничто въ сравненіи съ красотою величественнѣйшаго Бога. Низпадайте долу, отлогіе источники! и въ паденіи вашемь изображайте благость Его, снизсходящую съ небесь обильнѣе дождя и каплющую пріятные росы. Шумите, воздыхающіе вѣтры! и журчащіе источники въ стройномъ лепетаніи своемъ теките во славу Того, коего Духъ несравненно бодрѣе прохлаждающаго дуновенія и струевъ животворныя воды. Молніи! изображаите въ блистаніи своемъ славу Его, и вы, о громы, да раздается въ трескахъ вашихъ хвала Господу. Сражающіеся облака! отражайте звуки ихъ, и ты, гремлщее море! разводи ужасную пѣснь свою. Безгласныя твари въ нѣмомъ витійствѣ своемъ распространите триумфъ его кротости. Онъ въ самыхъ чувствителтнѣйшихъ оскорбленіяхъ быль безгласенъ и не отверзалъ устъ своихъ. Великій источникъ дня! дай клятву твою блестящимъ и свѣтлымь лучемь тивоимъ начертить во всѣмъ пространномъ твоемъ кругѣ похвалу Тому, коего слово, сопутствуемое Его Духомъ, разпространяетъ чистѣйшій свѣтъ и радостнѣйшій лучь въ душахъ нашихъ. Сіяй во всей славѣ своей, о твердь! зри радостными насъ земля! торжествуй каждое твореніе! Нынѣ сіяніемъ солнца правды заключенъ миръ въ съ небесами — и радость содѣлала обиталищемъ своимь землю. Вы, Анзгелы и Архангелы! воскликните пѣснь Христу — и небеса небесь, повторяя, да пронесутъ великое Его имя! вы зрѣли его съ величайшимъ восторгомъ изумленія, когда предстояли Ему въ вертоградѣ при смертельной тоскѣ Его и когда Онъ отъ изнеможенія повергся на землю, нежели, когда вы на гласу его воззывали всю природу изъ ничтожества и были свидѣтелями чудотворнаго его всемогущества. Настройте, ахъ! настройте златую арфу вашу до возвышеннѣйшихъ тоновъ, возбудите восхищенія неизвѣстныя доселѣ существамъ небеснымъ! все живущее да воскликнеть священную пѣснь Ему, и продлитъ оную въ безконечномъ звукѣ пріятнѣйшей мелодіи.
Наконецъ человѣкъ да возвыситъ гласъ свой, человѣкъ долженъ воспѣть Хвалу Спасителю. За него вознесенъ Онъ на крестъ мученія, за него сокрылся въ мрачной гробницѣ. — Сколько ни кладетъ различія между вами вашъ возрастъ, и сколько вы ни различны въ отношеніяхъ жизни; но воспойте согласнымъ гласы пѣснь не лицепріятному Спасителю. Онъ за спасеній всѣхъ себя предалъ: — Цари! приклоните колѣна ваши съ слоновокостныхъ и златыхъ троновъ въ Царской порфирѣ своей предъ тѣмъ, который оставилъ великолѣпный Престолъ, совлекся всѣхъ божественныхъ знаковь своею величія, да царствуете вѣчно съ Богомъ. — Дѣти нищеты! вы слабѣйшіе изъ смертныхъ, между которыми не суть бѣдны, тѣ, которые обладаютъ сокровищами и блестятъ титлами. Возрадуйтеся о Богѣ и вашемь ходатаѣ, который добровольно претерпѣвалъ бѣдность и охотно презираль отличныя почести жизни, да по праву получите сокровище небесь и будете причтены къ Князьямъ оныхъ. Чада горести! вы страждете въ болѣзняхъ, лютая тоска свирѣпствуетъ въ сердцахъ вашихъ; — но превратите стоны ваши въ благодарныя пѣсни, оставьте жалобный глась свой; разстроенные струны не приличны во всеобщей симфоніи; съ восторгомь прославьте Агнца. Онъ болѣе претерпѣль несчастій, нежели вы чувствуете; Онъ раздѣлитъ съ вами тѣ удовольствія, которыхъ онъ сдѣлался участникомъ, онъ окончилъ страданія ваши и доставитъ намъ вѣчное спокойство.
Укращенные сѣдиною, согбенные бремянемъ лѣтъ своихъ и при краѣ гроба шатающіеся старцы! почитайте Христа подпорою во всѣхъ слабостяхъ вашихъ, уповайте на Него, яко на непоколебимое основаніе вашего спасенія; произнесите въ послѣдній разъ дрожашимъ тономъ своимъ драгоцѣннѣйшее Его имя, тономъ, томно исходящимъ изъ блѣдныхъ и уже помертвѣлыхъ устъ вашихъ. Но для васъ, нѣжные дѣти! да будетъ должность сія первѣйшею и: священнѣйшею, ежели языки ваши въ состояніи лепетать славу Творцу вашему! Въ самыя пріятныя для васъ минуты помышляйте о Искупителѣ Вашемъ; самыя лучшія часы жизни своей посвящайте на изученіе себя исполнять Его волю; главнѣйшія способности и силы душевныя употребляйте на прославденіе имени Того, который благоволилъ умереть за васъ, который въ совершенномъ здравіи, еще въ цвѣтѣ лѣтъ человѣческихъ сдѣлался бездыханенъ и безобразенъ для того, чтобы предоясать васъ силою и украсить неувядаемымь цвѣтомъ юности. О души истинно праведныхъ! вы, которые избавилисъ отъ узъ плоти, отъ всѣхъ, безпокоющихъ васъ, скорбей, отъ всѣхъ внутреннихъ порожденій, отъ ужасныхъ дѣйствій злобы другихъ; вы уже не обитаете болѣе, не обитаеніе въ раздора исполненныхъ жилищахъ, ни въ области безпорядка, вы приняты въ чистѣйшую, согласнѣйшую и святѣйшую обитель, гдѣ презрѣнный поступокъ не причиняетъ видимаго безпорядка, гдѣ гнусное рвеніе не раждаетъ внутренняго отвращенія, гдѣ жизнь каждаго согласна съ его, любви и почтенія достойнымъ, характеромъ, гдѣ наконецъ самъ Богъ прямо изливаетъ на васъ благодать свою и изливаетъ не посредственно свою премудрость, вы съ приятнымъ изумленіемъ находите, что упованіе ваше о настоящихъ удовольствіяхъ велико, что вѣра сверщается и блаженстыо ваше измѣряется лицезрѣніемъ Божіимъ. Вы чувствуете, что прежнія дѣла ваши, въ робостіюа предпріемлемыя, счастливо изчезаютъ въ преизбыткѣ неизрѣченной любви и тонкое различіе вашихъ мнѣній совершенно истребляется умноженіемь непремѣняемой истины. Прославьте убо всѣми духовными способностями безконечно величайшія блага Того, который побѣдивъ силу смерти, всѣмъ грѣщнымъ, и праведнымъ отверзъ врата въ царствіе небесное.
Человѣки! вы, которые ведете савященную жизнь и смиренному довольствуете! не забываите того, который васъ возлюбилъ и собственною кровію своею омылъ васъ отъ грѣховъ вашихъ. Помышляйте о Немъ въ безмолвіи и на ложахъ вашихъ, помните Его въ дружественныхъ разговорахъ вашихъ, хвалитеся изящными Его Совершенствами, превозноситеся Его смиреніемъ, и соответствуя всѣмъ жертвамъ благодарныхъ устъ вашихъ проводите жизнь свою въ крстости и повиновеніи. Легковѣрные! вы, которые, уличаясь своимъ беззаконіемъ, погружаетесь въ печаль и боретесь съ безпрестанно встречающимися камнями претыканія! сложите съ себя вретище, сію вѣтхую одежду и облекитеся въ веселіе; ибо Христосъ слушаетъ вась и по мѣрѣ могущества своего исцѣляетъ васъ. Предъ Нимъ отверсты дѣянія ваши — добродѣтели и пороки. Онъ, яко сердобольный отецъ поскорбитъ о вашей бѣдности и вѣчнымъ будетъ за васъ ходатаемъ у отца Своего, уже ли одно безпокойное сомнѣніе производитъ печаль на лицахъ вашихъ? уже ли отъ единаго страха должеы мучиться души ваши? Претвори не безъ утѣшныя вздохи ваши въ радостныыя пѣсни; ибо вы искуплены Его ходатайствомъ. Вы имѣете драгоцѣнныя заслуги, чтобы положиться на нихъ во всѣхъ вашихъ несчастіяхъ, чтобы свободно вамъ внитти въ вѣчное блаженство.
Паче же всѣхъ, вы, служители святыни! вы свыше поставленные провозвѣстники! вознесите каждый гласъ свой, яко трубу, и велегласно провозглашайте своего Искупителя; благовѣстники міра! взойдите на верьхъ горы, высокой и разпространите по всюду владычество Агнца, за васъ закланнаго, но вѣчно живущаго. Блюдите, да каждый освященный домъ его прославляетъ, да сердце каждаго горитъ любовію къ своему Спасителю. Во всѣ концы земли проповѣдуйте непостижимое изобиліе очищающей крови, коея заслуги соотвѣтствуютъ владычеству Божества. Рцыте несчастнымъ грѣшникамъ, колико, соболѣзнуетъ объ нихъ въ сердцѣ своемъ Еммануилъ, и что сдѣлалъ сострадательными верховный Первосвященникъ для спасенія душъ ихъ. Надѣлите неимущаго, да будете богаты; оставьте должникомъ своимъ, да и вы получите прощеніе; ибо въ распятомъ Іисусѣ совершеніе и избытокъ благодати, во еже быти блаженнымъ. — Между тѣмъ какъ вы, на высокія степени возведенные! распространяетe радостные клики, я проходя долину простой жизни во мракѣ, начнутъ пѣть пріятнымъ гласомъ, за меня Виновникъ всякаго благополучія подпалъ проклятаго, за меня измождены члены Его, за меня плоть Его разтерзана, за меня наконецъ Онъ повѣшенъ на крестъ съ ліющеюся изъ жилъ Его кровію и съ прискорбною душею. О когда бы могъ я и въ маломъ кругѣ друзей моихъ моихъ изъ собственнаго сердца моего изрещи сію, пріятно трогающую вѣдомость, то непремѣнно она возъимѣла бы ту же силу, и пріянѣйшимъ образомъ впечатлѣлась.
Но, хотя бы всѣ люди и Ангели воспѣли громкій Гимнъ, хотя бы всѣ міры и вся сущая въ нихъ составили вмѣстѣ единую Гармонію общей благодарности; то и сей полный всеобщій и благоговѣйный хоръ, въ разсужденіи богатства благости и милости Искупителя, будетъ величію Его славы столь мало соразмѣренъ, что при всѣхъ своихъ усиліяхъ, возвеличитъ не изреченныя дѣла его, будетъ только унижать оныя. Громкая слава Божія помрачится въ публичномъ витійствѣ благоговѣйнаго, восхищеннаго и кроткаго моленія.
О безконечная и всѣми ощущаемая благость Божія! О любовь, превосходящая все, что могутъ открыть намъ глубочайшія свѣдѣнія наши! Тщетно стараніе мое, найти приличныя слова къ изображенію оной! — Изумленіе притупляетъ языкъ мой, я безгласенъ. — Витійственное молчаніе! Поди и размышляй въ глубокой тишинѣ о величествѣ Его и прославленіи.