«…Ваши произведения… внушили мне глубокую симпатию к вам. и мне очень хочется сказать вам, как нужна рабочим и всем нам ваша работа»…
Если юбилейную дату понимать широко, то можно утверждать, что нынче мы имеем совпадение нескольких юбилеев: помимо 70-летия рождения писателя. истекло примерно 45 лет литературной его деятельности. 30 лет со времени выхода первого его собрания произведений и около 25 лет минуло со времени создания романа «Город в степи», одного из значительнейших произведений предреволюционной литературы.
Первый рассказ Серафимовича был напечатан в 1889 году. Серафимович--писатель 90-х годов, т. е. того десятилетия, которое выдвинуло рабочий класс России на историческую арену. Серафимович стал знакомиться с жизнью рабочих с самого начала своей литературной деятельности, с того времени, как он вернулся из ссылки и поселился на юге, России. Первые же его рассказы о горнорабочих («Под землей», «Маленький шахтер» и др.), о заводских пролетариях («На заводе». «Инвалид» и др.) обратили на себя внимание и привлекли к нему. симпатии трудящихся.
Роман «Город в степи» составляет уже зрелое творение и знаменует синтетическое обобщение предшествующих авторских замыслов. В романе — кипение общественных противоречий, чреватых назревающими событиями. «Город в степи» показывал, каким быстрым процессам дозревания и созревания подвергались российские социальные пласты. На глазах читателя в течение каких-нибудь полутора десятка лет начинается и заканчивается действие законов классовой диференциции. Окуровская Русь быстро расслаивалась, и вот уже мелкий мещанишка трактирщик Захарка обратился в осмотрительного и «культурного» буржуа, а вчерашние разорившиеся мещане и пауперизованные крестьяне, вывариваясь в котле капитализма, закаляются в сознательных пролетариев. В горниле классовой борьбы идет переплавка людской массы. Россия Серафимовича — это Россия, охваченная горячкой стяжания и лихорадкой предчувствий. В необъятном океане мещанско-крестьянской Руси чуткий писатель наблюдал социальный гольфштрем революционных потоков.
Серафимович — писатель социальной тематики. Это подымает его творчество на большую идейную высоту. Вообще, когда речь идет о дореволюционном передовом писателе, надлежит обязательно принимать его с поправкой на цензурный террор. Впрочем, читатель царской России был отлично вышколен и обладал в достаточной мере навыком читать между строк. Так, неглубокому, поверхностному взгляду многие произведения Серафимовича могут показаться недостаточно революционными, а вот как воспринимались они массовым читателем из рабочих. Серафимович по поводу свояк произведений из цикла 1905 года вспоминает: «Впоследствии, уже после Октябрьской революции, я встречал на рабочих собраниях читателей-рабочих, которые мне говорили: „Ваши рассказы об участниках первой революции толкнули нас на революционную деятельность. Прочитаешь, бывало, как люди кровь проливали, как боролись. — и самого за сердце хватает“…
И в самом деле, повести Серафимовича о 1905 годе („На Пресне“, „Мертвые на улице“. „Бомбы“, и др.) полны революционной значимости. То же надлежит сказать о ряде других произведений Серафимовича, разоблачающих буржуазный либерализм („Ночной дождь“), и меньшевиков („Мать“), и мнимых революционеров („Любовь“ и др.), — мир претенциозной интеллигенции, мещанской по своему социальному качеству, но тщательно драпирующейся в вороха революционной фразеологии.
Художественные ресурсы Серафимовича складываются из многих данностей, которые еще не изучены, но должны стать предметом изучения. Писатель убедителен и впечатляющ. Зарисовки его живописны, приемы разнообразны: вот беллетристическая ткань повествования пронзается острым пером беллетриста, там, глядишь, просочится сатирическая улыбка…
Стилевые особенности писателя поднялись до высокого мастерства в поэме „Железный поток“. Произведение это дышит суровостью, но суровость его бодра, ибо закалилась в железном походе крестьянская беднота, закалилась для новой сущности и в новом своем качестве явилась для исторических осуществлений. Неотразимая пленительность поэмы, — в закономерности развивающихся событий, в их органичности. Художником уловлен ритм совершаемых социальных действий.
„Железный поток“ принадлежит к числу тех счастливых творений, которые от самого рождения становятся в ряды классических. Это хорошо потому, что данное произведение того заслужило. Однако в подобной ситуации кроется и некая опасность. Наклеив ярлык „классика“, литературная критика подчас на том и успокаивается: дескать, о чем же тут еще говорить.
Между тем, именно в отношении рассматриваемого произведения такое замалчивание было бы глубокою ошибкой. О „Железном потоке“ надлежит вспоминать как можно чаще, потому что железопотоки закаляющихся крестьянских, масс складываются не только в обстановке гражданский войны, но и в условиях современной повседневности. Воспитывающее воздействие „Железного потока“ продолжается.
Трактовка „Железного потока“ в аспекте лишь годов гражданской войны — узкая, ограниченная трактовка. Идейный замысел повествования много шире. Здесь слышится поступь масс к революционным целям; показаны процессы перевоспитания в непосредственной практике отречения от частнособственнических вкусов. Все это значительно само по себе, в натуральном смысле, т. е. в отношении к тем нескольким тысячам партизан, которые в 1918 году действительно двигались маршем в указанной автором географической обстановке (Таманский поход). Однако бесконечно более важен обобщающий смысл повествования, охватывающий роль крестьянских масс в пролетарской революции, различные моменты участия сельской бедноты в зиждительных процессах строительства социализма. Из анархического сборища стихийных партизан колонна переплавилась в боевую единицу. Вот в чем смысл революционного преображения крестьянских резервов. Может быть изо всех наших художников наиболее углубленно показал это Серафимович.
История „Железного потока“ — история величавого движения крестьянской бед ноты, под напором кулачества восходящей к пониманию неразрывности своих интересов с интересами рабочего класса.
Возможны возражения: дескать, в „Железном потоке“ нет ни пролетариата, ни коммунистической партия. Автор не показал их. I
Основательно ли такое обвинение?
Партия и пролетарский авангард присутствуют незримо в движении походной колонны. Идея партийного вождения непрерывно чувствуется, находя свое психологическое воплощение в том стремлении к слиянию с большевистскими силами, которое побуждает массу неутомимо подвигаться вперед. Формула вожаков похода коротка и ясна: надо итти и итти, не останавливаясь ни на минуту.
Куда итти? — на соединение с главными силами, с главным руководством, с большевистской Москвой. В этом напряжении стремлений выражена тяга крестьянства к рабочему классу, — „ОТХОД крестьянства от кадетов, ПОВОРОТ крестьянства в сторону пролетариата, в сторону партии большевиков“, как формулирует эту тягу т. Сталин („Вопросы ленинизма“, 4-е издание, стр. 48), — поворот крестьянства в сторону партии большевиков во время буржуазно-демократической революции, в дни решительных битв за Октябрь!», в эпоху гражданской войны, в годы укрепления советской власти и, наконец, в наши дни социалистического строительства.
Для уловления и передачи столь жгучего напряжения сил массового движения от художника требуется прежде всего искусство освоения ритма и пропорций движения. Серафимович вполне справился с поставленной себе задачей. Им отысканы ресурсы, соответствующие грандиозности замысла. Серафимович показал себя на высоте эстетических достижений, адэкватных разрешаемой проблеме.
Серафимович принадлежит к плеяде зачинателей пролетарского реализма. Сокровищница пролетарской художественности насчитывает не одно произведение маститого писателя. Рабочий класс и колхозное крестьянство знают Серафимовича, любят его творения и ждут от него новых произведений, стоящих на уровне его дарования и достойных тех великих достижений, которыми гордится пролетариат Советской страны.