Л. ГАЛИЧ
правитьПрекрасная модель
правитьВ. И. Иванов: pro et contra, антология. Т. 1
СПб.: РХГА, 2016.
Автор этой замечательной книги нельзя сказать, чтобы не пользовался известностью. Имя у него просто громкое. Нет такого гимназиста в России, в котором оно не будило бы самых веселых и приятных воспоминаний. Все знают, что это тот самый поэт, который вместо «аромат» говорит «вонь», вместо «страсть» — «ярь», вместо «берут» — «емлют» и на которого поэтому так легко и удобно писать пародии1. По пародиям его, собственно говоря, и узнали в так называемой большой публике. Подлинные же стихи и статьи этого поборника «всенародного искусства» читает, разумеется, не народ, а много-много человек двести. До всенародности — ух, как еще далеко.
В настоящее время в издании Императорского археологического общества в Петербурге печатается исследование Вячеслава Иванова «De societatibus vectigalium publicorum populi romani». Так как господа пародисты знают из латинской литературы только изречение Нины Петровской «Sanctus amor»[1] 2 и блестящий афоризм Шайкина (был такой классический репортер3) «Memento mori»[2], то здесь для них поживы не будет. Но кто же из писателей наших мог бы напечатать исследование по-латыни? Никто, конечно, кроме Вячеслава Иванова. Кто может, с подлинника и размером подлинника, перевести первую пифийскую оду Пиндара, Бакхилидовы дифирамбы4 и т. д.? Никто опять же, кроме Вячеслава Иванова. По объему воспринятой в себя культуры этот человек, знающий, кроме древних, еще пять или шесть новых языков и литератур, свободно и везде кстати цитирующий Платона и Аристотеля, с одной и той же, можно сказать, филологической основательностью пишущий монографии о Дионисе, «Цыганах» Пушкина, «Острове» Байрона, гимнах Шиллера, французском Парнасе5 — по собранным, с громадною восприимчивостью и прямо изумительным трудолюбием, культурным богатствам этот человек в нашей русской современной литературе первый и единственный в своем роде. О нем можно повторить то, что сам он высказывает о Ницше:
«Чтобы обрести Диониса, он должен был скитаться по Элизию языческих теней и беседовать с эллинами по-эллински, как умел тот, чьи многие страницы кажутся переводом из Платона… Нужно было, чтобы будущий автор „Рождения трагедии“ имел наставником Ричля6 и критически анатомировал Диогена Лаэртия или поэму о состязании Гомера и Гесиода»7.
Боже мой, до какой степени автобиографические слова! До какой степени похожи они на признание — на признание своей близости к Ницше, глубокого родства с ним; но только — с Ницше «подготовительного периода»; с Ницше, восхищавшимся Вагнером, читавшим лекции по греческой философии и услаждавшимся литературной игрой в пессимизм; с Ницше — автором «Рождения трагедии», но отнюдь не «Заратустры», «Антихриста», даже не «Веселой науки», даже не памфлета о Штраусе8, словом — с Ницше той начальной эпохи, когда трагический впоследствии мыслитель был только замечательным литератором. Любопытно, что в глазах «конгениального» русского исследователя Ницше так и остался литератором: всего только «провозвестником Диониса». О том подвиге, который был совершен «бедным жертвенным животным» Ницше вне литературы, независимо от всех филологии и Дионисов, — Иванов не желает даже задуматься. Здесь кончается его «конгениальность».
Ну, что делать. La plus jolie fille ne peut donner que ce qu’ell a[3]9.
Ницше имел в России двух последователей, двух толкователей: Льва Шестова и Вячеслава Иванова10. Имею в виду последователей серьезных. О мелкой шушере, писавшей о Ницше, конечно, говорить не приходится. Очень любопытно и знаменательно, что, может быть, во всех книгах Шестова — о Дионисе упоминается всего-навсего два или три раза; да и эти два или три раза — вскользь, мимоходом. Тогда как нет страницы Иванова, где Дионис не мелькал бы до одурения. Что же? Одного из последователей притягивала душа Ницше; другого — литературные его теории. Каждый получил, что хотел. Один — незаменимые указания, как надо философствовать о трагедии; другой — готовую «философию трагедии» с Дионисом, Аполлоном и пр[очими], вполне отделанную и годную к пользованию.
Если стиль определяет писателя, то самые манеры Иванова, его перегруженность торжественностью, его изысканность, игра в архаичность, убивающая простоту пышность, погоня за пророческой темнотой — обличают в нем литературного ритора. Искусность, мастерство — несомненно. Все на месте: ассонансы и консонансы, перебои и затяжки дыхания, музыкальные подъемы и понижения. Самый тонкий, избалованный вкус не мог бы пожелать лучшего. Эту прозу можно пить маленькими глотками, как какой-нибудь душистый шартрез, смакуя и задерживая на языке каждую отдельную фразу. Для любителей, для знатоков, для гурманов — целый мир изысканных удовольствий. Быть может, даже — школа писательства, «академия», как говорят нынче11. Но гурманов и любителей — горстка; учатся писательству единицы; общество, читатели, публика не пойдут в «литературную академию», — расследовать секрет виртуозности. Они — варвары; им подавай содержание. «Не расписывай, как надо летать; не води по мастерским и чертежным; пусти машину и лети в небо».
Книга Вячеслава Иванова — одна из тех прекрасных моделей, которые незаменимы в витрине, под сверкающим музейным стеклом, при блеске электрических дуг. Можно простоять час, любуясь на отделку подробностей. Но она не улетит к небу; не сорвется со своей полки, не сразится с облаками и бурею. Это сделают другие приборы — серые, тяжелые, безобразные, отстроенные в грязных сараях.
КОММЕНТАРИИ
правитьВпервые: Речь. 1909. № 224. 17/30 августа. С. 3. Переиздано: ПЗ. БиМ / Сапов, 2007. С. 573—575. Печатается по этому изданию. При сост. комментария использованы отдельные примеч. В. В. Сапова.
Статья является рецензией на кн.: Иванов Вяч. По звездам. Статьи и афоризмы. СПб.: Оры, 1909. Сохранилась дневниковая запись ВИ от 17 августа 1909 г., об этой рецензии Галича: «Статья Л. Галич[а] в „Речи“ о моей книге: „Эрудиция“ — ausgetrommelt [объявленная барабанным боем], что о стиле мне льстит. По содержанию, я — ритор, пересказчик Ницше первого периода. Ницше — только литератора. „Он должен был скитаться по Элизии языческих теней и беседовать с эллинами по-эллински — чтобы обрести Диониса“. — „Какие глубоко автобиографические слова!“ — Это определит отношение к книге очень многих. Почти тяжело» (II, 791).
1 …и на которого поэтому так легко и удобно писать пародии.-- Это утверждение Галича-критика не случайно: он и сам был не чужд пародий на модернистскую поэзию; например, в 1907 г. в свою статью «О декадентстве старом и новом» (Столичная молва. 1907. № 1 (12 марта)) он включает собственную стихотворную пародию «Полынь» (Русская стихотворная пародия. Л., 1960. С. 639—640), в которой намек на архаичную лексику и образный строй ивановской лирики достаточно очевиден: "В черном чаде чар червонных / Кто ярится? Хам ярится! / «Брат мой, — кличет, — в ярь виссонных / Тканей жажду облачиться! / Буйноскачных алчу плясок, / Зри, хаос первоначальный — / Пастырь солнц и лун подпасок, / Се на грех дерзаю свальный!»
Ср. также многочисленные пародии на символистскую поэтику, в том числе и на ВИ, например, у А. А. Измайлова, который также пародировал архаичность ивановского стиха: «Доколь в пиитах жив Иванов Вячеслав, — / Взбодрясь, волхвует Тредьяковский» (Измайлов А. А. Кривое зеркало. СПб., 1910. С. 24-26; также: Русская стихотворная пародия. С. 640—642); см. также пародию Евг. Венского (Е. О. Пяткина): «О, вонмите братья, сестры…» (Русская эпиграмма. М., 1990. С. 290—291).
2 …изречение Нины Петровской «Sanctus amor»…-- Имеется в виду сборник рассказов Н. И. Петровской «Sanctus amor» (M.: Гриф, 1908).
3 …афоризм Шайкина (был такой классический репортер…-- Персону упоминаемого в статье репортера идентифицировать не удалось.
4 …перевести первую пифийскую оду Пиндара, Бакхилидовы дифирамбы…--Перевод Первой Пифийской оды Пиндара в переводе ВИ «размером подлинника» был опубликован в «Журнале министерства народного просвещения» (далее — ЖМНП), 1899. № 7-8. С. 48-56; перевод дифирамба Бакхилида (Вакхилида) «Фесей» опубликован в 1904 г., затем в кн.: Зелинский Ф. Ф. Древнегреческая литература эпохи независимости. Пг., 1918. Ч. 2. С. 123—126. См. также: Пиндар. Вакхилид. Оды. Фрагменты. М., 1980. С. 312—321.
5 …пишущий монографии о Дионисе, «Цыганах» Пушкина, «Острове» Байрона, гимнах Шиллера, французском Парнасе…-- перечисляются основные темы статей в составе кн. ВИ «По звездам».
6 Ричль Фридрих Вильгельм (Friedrich Wilhelm Ritschl; 1806—1876) — выдающийся немецкий филолог, профессор; имел большую школу своих последователей и учеников в Германии, России, Австрии, Швейцарии. В числе его учеников был Ф. Ницше, начинавший свою карьеру филолога-классика и получивший звание профессора. О методе Ричля см., например, подробную статью И. Помяловского «Филологическая семинария и занятия эпиграфикой профессора Ричля» (ЖМНП. 1872. Ч. 152).
7 «Чтобы обрести Диониса <…> поэму о состязании Гомера и Гесиода».-- Цитата из статьи ВИ «Ницше и Дионис» (I, 717).
8 …даже не памфлета о Штраусе…-- Речь идет о первом из «Несвоевременных размышлений» Ф. Ницше: «Давид Штраус — исповедник и писатель» (Ницше Ф. Полн. собр. соч.. М., 1909. Т. II. C. 5-83).
9 La plus jolie fille ne peut donner que ce qu’ell a.-- Цитата из пьесы A. де Мюссе «Carmosine» (III, 3).
10 …двух толкователей: Льва Шестова и Вячеслава Иванова…-- Речь идет о книге Л. Шестова «Достоевский и Ницше. Философия трагедии» (1903).
11 …школа писательства, «академия», как говорят нынче.-- Намек на «Общество любителей художественного слова», также называвшееся «Поэтической Академией», организованное при журнале «Аполлон», собрания которого в 1909 г. проходили на Башне, а затем были перенесены в редакционное помещение журнала.