Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века. Том I
Верность и усердие, столь достойные от подданных государям приношении, никому из монархов столь единомышленно от всех, как вашему императорскому величеству, и никогда столь ревностно, как при нынешнем вашем попечении о благосостоянии империи, воздаваемы не могут быть.
Все намерения, для которых ваше величество все нынешнее время мирное изволили посвятить, доказывают неоспоримо ваш великий приватный труд, ваше могущество, премудрость и счастливое дарование к совершению великих дел.
Подданные притом, когда стараются вспоспешествовать толиким вашим нынешним трудам, через то они то только доказывают, что истинный долг им велит своей монархине и отечеству отдавать, уповая, что чрез такие свои соответствования ревностными вашему величеству покажутся.
С такой надеждой на высочайшую милость и снисходительство вашего императорского величества к своим подданным смею вашему совершеннейшему рассуждению всеподданнейше предложить свое мнение здесь о учреждении в вашей империи законодательной, судительной и наказательной власти.
Ваше императорское величество для таких представлений, без сомнения, рассудительнейших меня изволите иметь в повелении подданных, которых долговременное упражнение в делах государственных несравненно больше будет уважаемым в вашем высочайшем изволении. И кроме таких подданных вашему величеству в таких важных предприятиях служить за счастие почитают и самые первые из ученых в Европе, которые по своему основательнейшему рассуждению в законоискусстве и в делах политических больше могут предвидеть, что полезным и возможным есть для учреждения в вашей империи.
Того ради мое, без таких совершенств, о представляемых здесь учреждениях рассуждение не может заключать в себе никакого другого разумения, как только то одно, что я из последних [сил] дарованием служить своей всемилостивейшей монархине стараюсь.
Впрочем, я должен признаться, что я со всем моим таким посильным старанием никаким быть больше не сужду себя, как только последним рабом, каковым имею счастие завсегда пребыть.
всеподданнейший
В императорском
Московском университете
1768 года февраля 30 дня
Законы делать, судить по законам и производить суд во исполнение — спи три должности составляют три власти, то-есть законодательную, судительиую и наказательную власть, от которых властей зависят все почти чиноположения и все главное правление в государствах {Многие политические авторы (а особенно барон де Монтескю в своем сочинении («Sur L’esprit des loix») [«О духе законов»]) писали о сих трех властях так, как оные по течению своих дел учреждены были в разных государствах. А как сии власти по времени и месту учреждены быть могут для непродолжительного отправления дел государственных, о том законодатель сам больше может ведать.
В сем плане я старался по крайнему разумению приноровить учреждение таких властей нынешнему возвышающемуся российскому монаршескому состоянию.}.
Следовательно, учреждение сих властей по времени и месту, особливо при нынешнем намереваемом в России возобновлении1, должно составлять у позванных на такое дело подданных первый рассуждения предмет.
При учреждении сих властей ту надобно осторожность иметь, чтоб одна власть по выходила из своего предела в другую и чтоб притом всякая из сих властей имела своих надзирателей, которых опасению чтоб она была всегда подвержена.
Если спи власти прежде всего счастливо учреждены и ограничены будут в законоположении, прочие все установления, какие надобными покажутся, удобно по совершении сего главного дела учинены быть могут.
Каким образом такое установление в действие произведено может быть, о сем смею вашему императорскому величеству всеподданнейше предложить свой план.
Сей власти в Российской империи кроме монархов никто в полном значении по может иметь; позванные, однако, на такую должность монархами персоны могут и в законодательной власти иметь столько участия, сколько и ныне правительствующему сенату дозволяется, то-есть их должность может дозволена быть с приказанием и по усмотрению монархов российских делать указы вновь, старые поправлять, дополнять или уничтожать так, как надобность и изволение монаршее потребует {* Делать, дополнить, поправлять, или уничтожать законы — сего со временем потребуют обстоятельства, когда государство начнет еще в большее совершенство приходить и когда коммерции и пошлины начнут подниматься. В государствах, которые еще до совершенства великого не дошли, законы бывали надмеру просты и не многие. У римлян в двенадцати таблицах все законы помещались, однако, по долговременном состоянии государства, те же римляне столь обширными в своих законах оказались, что оные, которые прежде в двенадцати досках заключались, напоследок и в двутысячных книгах не вмещались. В Великобритании, где ныне законы в великом совершенстве, и одно сокращение законов занимает двадцать пять книг. Многие ученые, не рассуждая, что такое множество законов требует натуральное возвышение народов в правоправлении, принимались сокращать римские и других государств установления и законы, когда совсем противное во всех государствах на деле доказывается. Инак статься нельзя, народы чем больше возвышаются, вычищаются2 и в высшее совершенство приходят, тем больше отчасу законов требуют. Сего требует точное и известное правоположение всем владельцам, всем обывателям и всем их имениям. А в противном случае наглость, посягательство, отягощение и утеснение везде будет попущаться без наказания. Следовательно, для сих и других при многих государственных дел правительствующий сенат должен состоять из всей империи и должен присутствовать безотлучно при монархах завсегда.}; сверх сего сенаторов будет дело пошлины в государстве налагать и облегчать оные, как надобность потребует, войну продолжать и заключение трактатов с соседними державами наблюдать, дабы отечеству предосудительными не были. А поелику законодательная власть всех прочих высшей поставляется, то следует, чтоб и сонате российском и апелляции всех дел, которых и нижних судах не решено, свое конечное решение имели. И когда будут по сенатскому рассмотрению пошлины и казна государственная налагаема и собираема, того ради справедливо монархи могут приказать такому правительствующему сенату иметь смотрение и в расходах казны государственной так, чтоб все коллегии и корпусы и университеты без изъятия в издержании и расходах государственной казны правительствующему сенату отнотны были.
Для толикой обширности Российской империи сенат должен по крайней мере состоять из шести или из восьми сот персон. Сии люди могут по соизволению монархов выбираемы быть из земельных владельцев в губерниях и провинциях, сверх сего из купеческих и художественных людей3 и, наконец, из духовных и училищных мест так, чтоб всякая губерния, провинция и корпусы имели своего в законодательной власти представителя, заступника и ходатая, которому бы своих сограждан соподданных и соседов обстоятельства и жалобы всегда известны были, и через него всему государственному правлению в сенате на рассмотрение представляемы были.
В губерниях и провинциях сенаторы могут по соизволению монархов выбираемы быть помещиками, однодворцами и живущими в губерниях и провинциях земельными владельцами так, чтоб тот только владелец имел честь иметь голос свой и участие в избирании, который но крайней мере платит подушного за свою землю и за крепостных пятьдесят рублей в год в казну, а которые платят до тысячи и больше подушных денег за своих собственных крепостных и за свою собственную землю не под чужим именем, те чтоб ни под каким видом не имели больше голосов при выбирании, как только что один голос: кандидатом становиться в сенаторы можно безопасно дозволить всякому, кто только в состоянии может жить при такой должности на своем иждивении, ибо сенаторы не должны ни полушки иметь жалованья, довольствуясь притом одной честию и привилегиями, какими их монархам российским заблагорассудится наградить за такое рачительное их старание об отечестве. А от такого избрания та справедливость и политике произойдет действительно, что только тот будет больше чести, достоинства и участия иметь в правоправлении, который больше тягости несет в отечестве, и тот только может быть сенатором, который платит больше в казну государеву и который будет иметь у себя капитал по крайней мере до двух тысяч в год.
Из купеческих и рукомесленных людей могут иметь голос, при выбирании кандидата в сенаторы те, которые будут платить пошлины в казну за дозволенный им промысел купечеством в отечестве до пятидесяти рублев, а кандидатом себя объявлять можно дозволить всякому из купцов безопасно, который в состоянии будет отправлять такую должность и жить безотступно при дворе на своем содержании.
Из духовных можно дозволить сенаторами быть без выбору архиереям, которые имеют порученные себе епархии, за которые их должность будет ходатайствовать и представлять их обстоятельства и нужды в сенате по сему правлению: архиереи також на своем содержании должны отправлять сенаторскую должность, поручив смотрение своих епархий наместникам и консисториям4.
Из университетов и разных корпусов, училищ наук и художеств могут выбраны быть в сенаторы присутствующими в тех местах, какие им заблагорассудятся, персоны на своем же содержании, которые будут за них ходатайствовать. Училища, имея таких представителей в правительствующем сенате, не будут требовать и кураторов5. Впрочем, поскольку человек и из каких мест выбирать в сенаторы достанется, сие можно точно узнать и умерить по рассмотрении губорпин, провинций и городов знатнейших; а больше еще сие известно будет по герольдии и гильдиям6, а те места, которым монарх милостиво соблаговолит указать иметь своего члена в правительствующем сенате, должны будут с благодарностью такое дозволение монаршее за честь и славу себе признавать.
Сенаторы когда на своем содержании без жалованья будут служить государю и отечеству долгое время, одним будет причинять безмерный убыток; того ради на пять лет выбирать сенаторов довольно и неубыточно будет. По окончании сего времени новых сенаторов на место прежних выбирать из тех же мест монархи могут приказать, при котором выборе, если иных из тех же самих, кои и прежде были сенаторами, выберут имеющие право выбирать и если они сами не откажутся служить в сенате на следующие пять лет, таким патриотам служить вторично отечеству возбранять, кажется, причины нет. Однако одному и тому же три раза с ряду кандидатом в сенаторы ставиться и выбирать не должно дозволять, ибо от такого запрещения та польза отечеству воспоследует, что многие, а не одни только, люди будут иметь больше случаев оказать слои услуги отечеству и научиться правоправлению и законоискусству в сенаторской должности.
Сим средством выбранным и позванным сенаторам на одну и ту же должность, то-есть служить государю и отечеству (которое звание они должны под клятвенною присягою с посильным старанием и по крайнему разумению отправлять), польза отечества советует дозволить иметь всем равномерный свободный голос и заседать всем совокупно в сенате; дела, какие им монарх заблагорассудит приказать решить, всегда большинством их голосов чтоб решены были в сенате. Что учинив, подавать монарху и ожидать от него на всякое решение конечное повеление. А сенату правительствующему никаких узаконений без изволения и приказания монархов в России отнюдь самому не предпринимать и не делать. В Великобритании пока оба парламента с королем не согласятся, но Франции пока секретарь7 и парламент не подпишутся, до тех пор никакое узаконение намереваемое в действие произведено быть не может и не будет иметь силы закона. В России, однако, монаршеское состояние и целость отечества требует узаконить совсем противное сих государств установлениям, то-есть чтоб до тех пор ничто во всенародное известие издаваемо не было и не имело б силы указа, пока не получит себе на то монаршего изволения и подтверждения. Для такой предосторожности монарх может приказать правительствующему сенату российскому выбирать из себя одного ежегодно президента, которого должность будет представлять монарху, какие дела за которыми по течению своего решении требуют. Ппрочем, привилегии и чины таким патриотам монарх должен дозволить, какие самому заблагорассудятся; а для славы и величества Российской империи не излишно б было, если бы монархи российские соблаговолили приказать построить в Москве и Санкт-Петербурге особливые здания для заседания и жилья правительствующего сената российского.
Из вышепредставленного видно, что по сему плану дворяне, разночинцы, равномерно как духовные и светские, находящиеся при сенаторской должности, будут уравнены без всякой отличности, что, может статься, произведет негодование между позванными на сенаторскую должность; особливо духовному чину, может быть, сие уравнение странным покажется.
Что до духовного чина, оный по своему смиренномудрию не может почитать за несходственность или неприличность себе заседать с присутствующими в сенате персонами первого класса. Поелику и с разумения сего плана иные персоны не могут быть как первого класса обыватели российские, а прочие только будут иметь одни голос при выбирании кандидатом в сенаторы, сверх сего один пастырь при таком множестве стада не может столь обстоятельно присмотреть всего за оным, сколь шестьсот или восемьсот человек в сенате. А от поползновения одного, поставленного над многими, тьмы народов могут заблуждать и предосудительными сделаться себе и отечеству.
Дворянству ж в заседании совокупно с разночинцами в сенате согласным не быть причины нет. У них во всех неприватный интерес, но целого отечества польза и благосостояние должно всегда за главное правило в наблюдении поставляемо быть. Впрочем, все несогласия и раздоры, если будут какие происходить между светскими и духовными в сенате, оные довольно в состоянии и одним словом монарх всероссийский уничтожить, который в российской церкви и империи есть самодержец и есть один всего правительствующего сената надзиратель и судья, от которого приказаний зависит и в его единственном повелении сенат будет завсегда.
Откапываться ж, будучи довольно в состоянии служить в единомышленном повиновении государю и отечеству, сие по справедливости может почесться за такое уклонение от добротворства, за которое удаляющиеся от сенаторского звания должны стыдиться пред богом и пред псом светом. Наше отечество составляет некоторую целость, которой мы все считаемся частные члены, почему за непростительный грех поставляется у народов, если кто, живучи в отечестве, независящим себя от оного считает. Благодействия и злоупотребления всяк должен помнить те только одни, которые простираются до целого отечества, которому всяк одолжается за все, что только имеет у себя. Верный отечества сын, когда проливает свой пот и свою кровь за целость своего отечества, чрез такие свои услуги он только то отдает, что долг велит отечеству. Оно его рождает, воспитывает и кормит за то. Оно своею святостью прав защищает его от домашних обид и своею силою и оружием от неприятельских нападений. Отечество делает его знаменитым и доставляет его к месту3, чести и достоинству. Оно награждает его заслуги и отомщает его обиды и, наконец, как усердствующая мать к детям, оно старается утвердить его благополучие столь непоколебимо, сколько возможность смертным дозволяет счастливыми быть. Того ради всяк позванный и выбранный на такую должность, сколько в совести обязуется служить при оной целому отечеству, — сие и доказывать больше излишним покажется.
Из вышепредставленного плана разумеется, что законодательная власть будет состоять и будет собираема из всей Российской империи в одно место, то-есть в столичный город как в свой центр; судительная, напротив того, власть не меньше требует, чтоб распределена была во всей империи и так:
Обширность Российской империи, непродолжительное решение дел, а больше еще спокойство и тишина, столь надобные в отечество, требуют, чтоб в России по крайней мере в восьми местах известное число искусных судей безотступно присутствовало, как то в Риге, в Санкт-Петербурге, в Тобольске, в Новегороде, в Москве, в Казани, в Оренбурге, в Глухове и, если можно, еще в каком-нибудь месте и на границах польских.
Для скорого отправления дел и для безобидного оных решения судительная власть во всех вышепомянутых местах должна состоять из двенадцати человек, в котором числе должен заключаться генерал-адвокат, четыре генерала-судьи криминальные. Прочие семь должны быть генералы-судьи тяжебных и криминальных дел в месте, где совокупно со всеми двенадцать судей составлять будут.
Он может быть в суде государственный прозекутор9, или истец, которого должность будет присутствовать в суде криминальном и тяжебном и смотреть, чтоб в тонкость все по указам судимо было. Сверх сего, генерала-адвоката должность будет уличенье всем виноватым насылать и именем монарха российского звать всех без изъятия в суд, приличенных в воровстве, разбое, смертоубийстве и в других криминальных делах изобличенных, которых всех его ж должность будет приказать содержать под судом и в тюрьмах и крепостях до тех пор, пока они достойное по своим делам и по законам наказание не понесут.
Сих персон должность может быть, во-первых, та же, что и прочих седьми генеральных судей, то-есть их дело будет заседать и судить тяжебные и криминальные дела совокупно в назначенном себе месте; сверх сего, сих четырех судей должность будет ездить с генералом-адвокатом в принадлежащие к их губерниям провинциальные города два раза в год и по два вместе, где они должны будут стоять во всяком городе шесть дней и судить криминальные дела, ибо тяжебные дела могут без затруднения из всех городов переносимы быть и главный суд губернии, где все двенадцать судей присутствовать будут.
Тяжебные дела они должны судить по правам, по крепостям 10 и, если прав не будет доставать, по справедливости и истине[1], криминальные — по свидетельству очевидному.
А как те, так и другие судимы должны быть публично в присутствии и посторонних людей, причем свидетельства всякого доходить надобно под клятвенным обязательством, и все то, что свидетели будут говорить под таким обязательством, судьи попеременно должны сами подьячему сказать, чтоб он писал за ними сказываемое от свидетелей и чтоб притом криминальное дело, однажды начато в суде, за одним разом и кончено было, хотя бы оное продолжалося и двадцать часов или и далее, и кроме сего наблюдения для большей предосторожности в осуждении виноватых и для явственной справедливости суда неизлишно б было, если б монархи российские соблаговолили узаконить по примеру английскому выбирать из сорока человек посторонних пятнадцать свидетелей11 на вспоможение и оправдание судьям при исследовании дел криминальных и тяжебных; такие люди могут по произволению и по усмотрению судей выбираемы быть на всякий суд из всех обывателей в городах, где суд совершаться может, и то только на время, пока суд кончится. Сии пятнадцать человек дли того нужны, чтоб были самовидцы и свидетели всему исследованию дел, чтоб их должность была под клятвенною присягою сказать по исследовании всего дела, виноват ли судимый или нет, что учинив последнее, судьи дело будет но их голосу или по большинству их голосов произнесть суд и приказать оный в исполнение произвесть. Сверх сего, не худо бы было, если б таким судьям приказано было все решения дел криминальных и тяжебных печатать и издавать оные в всенародное известие, ибо через сие установление такой изрядный успех в правосудии произведен быть может, что и судья принужден будет с великою осторожностию поступать в суде. И люди притом, читая разные решения, нечувствительно больше будут научаться всему тому, чего им в житии и во владении своем опасаться должно.
Искусство и знание, надобное судии, зависит:
1) От свойственности его рассуждений о том, что добрым и худым слывет в смете.
2) Такое его знание несравненно еще больше усугублено может быть из учения премногих примеров судебных дел.
Первое руководство, показующее, в чем свойственность наших рассуждений состоит, есть нравоучительная философия, натуральная юриспруденция и кроме сих учение натуры человеческой, которая больше познается с чтения и примечаний писателей о разных правлениях народов, нежели нз школьных метафизических споров.
Второе средство для снабдения наш разум довольными примерами судебных дел есть учение такой системы, в которой бы можно ясно видеть нее примеры судов, и сверх сего начало, возвышение и совершенство правления. Для сего лучшей нет другой системы, кроме законов римских. Почему следует, чтоб судьи до вступления на такую должность довольно управлялися12 в нравоучительной философии, натуральной юриспруденции в римских законах, и кроме сих наук они должны подробно знать и искусно толковать законы своего отечества {Всех наук, и которых судья должен искусен быть, здесь нельзя описать подробно. Судья, когда иступит на свою должность, сам больше еще узнает, и чем его знание и упражнение состоять должно. А теперь можно с доказательством об нем утверждать вообще, что он принужден будет иметь полное университетское воспитание, для которого по причине столь обширного государства российского со временем могут быть учреждены училища во всех местах, где такие главные судьи тяжебные и криминальные будут присутствовать, равномерно как и факультеты адвокатские с библиотеками, надобными адвокатам. Впрочем, судья точно так, как человек художественный, чем больше будет иметь в своей голове разных примеров, надобных к его профессии, тем больше будет искусен в своем деле и знании. И потому он должен знать историю, разные языки, как, например, латинский, немецкий, французский и английский, дабы с помощью сих мог читать разные системы законов и тем бы мог усугубить свое знание и искусство в делах судебных.
Учреждение адвокатов для того надобно, чтоб дела с великою осторожностию и справедливостью решены были. Многие думают, что адвокаты великое затруднение своим словопрением причиняют в суде; однако во многих государствах опытом дознано, что без споров в суде справедливости доходить иного средства другого никакого нет; и чтоб в правительствующем сенате в главных судах тяжебных и криминальных одни только адвокаты ходатайствовали, сие со строгостию узаконить справедливость и осторожность судов требуют; в низших судах, как, например, в магистрате, провинциальных и воеводских канцеляриях могут ходатайствовать нотариусы и стряпчие.}, что все изучив и будучи исследован во всем и засвидетельствован, во-первых, профессорами юридического факультета, а потом факультетом адвокатов, намереваемы в судьи должны такое свое звание оказывать еще и на практике адвокатом по крайней мере пять лет, по исполнении которых они должны и сами собой и через приятелей рекомендовать себя монарху для достоинства в судьи, и чтоб в судьи кроме монарха самого никто его не мог ни под каким видом производить, сие також со строгостию узаконить польза отечества требует.
Чтоб судья беспристрастно всякому суд и правду предписывать мог, не взирая ни на кого, то должно его столько не подверженным никаким угрожениям и ни от кого не зависящим сделать, чтоб он за свое правосудие и за строгость своего суда никого не мог опасаться, чего действительнее сделать инак не можно, пока монархи не соблаговолят узаконить, чтоб судья, однажды сделан, по самую смерть судьею и по своей должности пребывал завсегда и чтоб притом ему полная власть дана была судить всякого без изъятия так, что и апелляции на него делать никому б не дозволялось, разно и случае когда он явно против закола кого осудит. И тогда адвокату или виноватому можно дозволить на судью апелляцию учинить в правительствующий сенат, где он произвольному монарха13 штрафу или наказанию подвержен должен быть. А дабы судья сходственно мог по своему рангу и достоинству жить, того ради генерал-адвокату и четырем криминальным судьям жалованья дозволить можно по две тысячи по шестисот рублей в год на каждого, прочим седьми генеральным судьям по две тысячи рублей в год на каждого. Генерал-адвокат и четыре помянутые судьи должны на своем коште ездить в провинциальные города для осуждения виноватых и для непродолжительного решения дел.
При сем не излишно б было, если б монархи соблаговолили приказать построить приличные здания для заседания и для жилья судей в губерниях, где они присутствовать будут, а в провинциальных городах — судебные места с тюрьмами и дома с квартирами для приезжих судей.
Впрочем, одеяния, знаки и преимущества судьям дозволить может монарх, какие самому заблагорассудятся.
Я при сем должен признаться, что всех правил, по которым судьи поступать должны и каким образом уличенья насылать и звать виноватых в суд, сего в тонкость всего уразумительнее инак сделать нельзя, как только разве, сделав взмышленный суд криминальный и тянадбный по сему плану, очевидно всему депутатству в Комиссии14 представить, для чего я завсегда всеподданнейше в повелениях вашего императорского величества состою. Но сие, может быть, излишним покажется. Того ради, что главнейшее к совершенству судитольпой власти принадлежит, всеподданнейше прошу высочайшему вашего императорского всличестна рассуждению предложить, то-есть дабы соблагололено было для лучшей осторожности узаконить:
1) Чтоб судьи имели только власть судить всякого без изъятия, а российский бы монарх только один имел право прощать, кого самому заблагорассудится, для чего монарх может учредить секретаря и канцелярию, которого должность состояла бы осужденных предлагать дело и наказание, учиненное по суду, самому монарху на изволение, для которого шесть недель осужденным на покаяние и ожидание по осуждении времени дозволить довольно будет.
2) Когда такая осторожность в столь главном суде учреждена будет, для которой и судья сам не меньше, как и позываемый в суд, законами обязан будет, тогда и самая справедливость правосудия и благосостояние отечества больше могут удостоверить законодателя о надобности, повсеместной в Российской империи, чтоб всяк без изъятия в своей вине казнен был, как, например, убийца — смертию, вор — шельмованием и самым бесчестным наказанием и прочая.
Подлинно, что такая строгость законов, для которых виноватые иногда принуждены будут удовлетворить суду и правам отечественным не иным чем, как самим животом, такая строгость не может иной показаться, как несносною и тяжестною. Ученые консультанты не преминут употребить сильное возражение на сие, доказывая, что жизни, которой поелику, кроме бога, никто не и состоянии дать, у человека и отнимать оную и рана не имеет никто ж. Сверх сего, многие благородные и знатные фамилии возопиют на такую строгость законов, представляя свой род и свою кровь достойными сожаления и исключения от такой строгости. — Что до первого возражения, оное совсем неосновательно и происходит у ученых от несправедливости рассуждений; такие силлогизмы в правоправлении совсем к делу чужие. Монарх или его приказанием и судья, наказуя смертоубийцев и злодеев, опасных в отечестве, через то делает он то только, что бог и натура велит: око за око, зуб за зуб, и жизнь за жизнь отнимать — был закон божий и есть довольно натуральный. Натура, которая свыше от бога человеку вливается, всегда влечет нас к такому отмщению за зло, что у нас по христианству и по человечеству нет милости не сотворившим милости. О смертной казни, если оная поделом умерена и не выходит за предел строгости, всяк непристрастный зритель внутренно благоволит и осуждает виноватого до тех пор, пока он на том же месте, где зло сотворил, и подобною рукою и орудием, какое сам на зло употребил, достойное наказание понесет. Доказательством сего неложным есть повсеместный глас народа, который при таких случаях обыкновенно говорит: «того ли еще достоин такой злодей! Он должен тысячною смертию умирать» и прочая. При смертной казни ту только надобно осторожность иметь, чтоб строгость за предел не выходила, ибо в противном случае природное благоволение о учиненной над виноватым казни у непристрастных зрителей преобратится в сожаление и в осуждение самих судей, от чего смертная казнь может потерять тот успех, который правление должно стараться произвесть так действительно, чтоб виноватые и внутренно и всем народом осуждаемы были и не могли бы ожидать себе ни от кого сожаления. — Знатные ж притом и благородные дворяне, приличены в криминальных и смертоубийственных делах, исключения себе из такой строгости и святости прав разве для того только будут просить, чтоб все и самые спасительные законы недействительными в отечестве сделать, чего они и сами, как сыны отечества, не могут желать. Бесчестными публично и поносительными делать пред всем народом благородных, как чернь и подлость, будет безмерное наказание, ибо у благородных честь наравне с жизнью поставляется, так что у нынешних просвещенных европейских народов благородных чести и в самих крайних обстоятельствах великое уважение отдается; по сей причине у других народов вязать у столба и шельмовать благородного не осуждают, и благородные у таких сами лучше вдвое наказание себе избирают, нежели такое бесчестное одно. Последнего офицера, если наказать палкою и шпагою, в таком случае он скажет, что палкою скотину, а шпагою офицера бьют, что самое есть довольным доказательством всей отменности, надобной благородным в наказании перед подлостью, то-есть благородных можно штрафовать, в ссылку ссылать и смертно казнить, только не шельмовать.
Сия, поелику последняя, власть должна больше зависима быть от высших, нежели какая другая из сих властей. И для того порядок в отечестве требует узаконить, чтоб имеющие наказательную власть ничего важного отнюдь от себя не предпринимали без осуждения публичного пред судьями.
Сию власть по соизволению монарха можно дозволить и поручить безопасно воеводам в губерниях и знатнейших только провинциальных городах так, чтоб один воевода не зависел от другого, а зависели они все от самого монарха, который один бы только доставлять их к такому месту самовластен был. Сие указание для того надобно, чтоб великие люди его не могли низвергнуть за неприятную им строгость, учиненную по воеводской должности.
А дабы иногда и воевода напрасно не обижал невинных, для сего осторожность требует узаконить, чтоб он подвержен был судьям двенадцати в главном губернском суде, которые должны при всяком суде публично спрашивать присутствующих людей, нет ли жалобы какой на воеводу кому и нет ли обиды кому от него. И если явится какая жалоба или обида кому от него, судьи должны рапортовать о сем в правительствующий сенат, где воевода произвольному монарха штрафу и наказанию подвержен будет.
Его должность может состоять вообще в том, чтоб спокойство и тишину наблюдать в порученных себе местах, то-есть воров, разбойником и подобных сим в тюрьму брать и описывать их к генерал-адвокату, который им будет насылать уличение, приказывали им именем монарха являться и готовиться к известному времени на суд в провинциальном городе или в главном суде губернском.
Сверх сего его должность будет — осужденных в тюрьме содержать и в приказанном судьями месте казнить. Наконец, воеводы и должность может быть собирать подушное и пошлины из земельных владельцев, которые будут приказывать ему правительствующий сенат в порученной ему провинции или губернии.
А понеже для отправления толиких дел и для рачительного смотрения за оными требуется известное число людей на помощь воеводе, того ради надобно позволить воеводам в губерниях по сту человек солдат пехотных и по двадцати конных, которые все должны единственно под его смотрением состоять, и воевода бы за их шалости всегда ответен был судьям. В провинциальном городе довольно будет и пятидесяти человек воеводе для исполнения его должности.
Жалованья воеводам губернским и провинциальным можно дозволить по шестисот рублей, а если можно, и дома им построить на казенный счет.
В столичных городах, как то и Санкт-Петербурге и Москве, воеводам жалованьи можно дозволить по тысячи рублей в год и сверх сего и дома приличные ж им выстроить. Солдат також в таких городах дозволить воеводе, сколько надобность требует. И, кроме сего учреждения, в столичных городах порядок, спокойство и безопасность требует, чтоб оные разделены были на команды, как, например, Москва — на двенадцать команд, и имели бы в каждой команде офицера со ста восьмидесятью пехотных и двадцатью конных человек безысходно, на месте, выстроенном для всякой команды с подзорного башнею, с тюрьмою, с пожарного трубою и с пожарными бочонками английскими, которых действие на пожаре есть неизменное и неоспоримое[2].
Солдат пехотных во всякой команде будет дело — стоять по улицам на карауле завсегда и наблюдать спокойство и тишину в назначенных им местах; конных солдат дело будет — с дозором ездить, ловить беглецов, воров, разбойников и уходящих из тюрьмы криминальных осужденных людей. Офицеров, поставленных в своих командах, должность будет — строгое иметь смотрение за солдатами и приказывать приводимых к ним виноватых содержать в тюрьмах до дальнейших по рапорте приказаний от своего воеводы, которого також должность будет приличенных и приводимых в смертоубийстве, в воровстве, в бунтах и в других криминальных делах описывать к генерал-адвокату и приводить к судьям на осуждение, по исполнении которого его ж должность будет наказывать и казнить осужденных в приказанных судом местах. Сверх сего в столичных городах воеводы должность будет смотреть строго, чтоб все по командам было исправно, для которого смотрения он должен сам повсеместный генеральный иметь дозор и объезд во всех командах по крайней мере однажды в неделю. А и противном случае, когда воевода упустит или умедлит исполнить свою должность, за такое нерадение он должен подвержен быть строгому истязанию, во-первых, перед судьями, а потом штрафу и наказанию произвольному монаршему в правительствующем сенате. На все такое учреждение в столичных городах по две тысячи по восьмисот солдат на каждый город довольно будет. Солдаты и офицеры могут быть употреблены для такой должности отставные, только не совсем престарелые и дряхлые, для которых магазины17 и строения каменные по командам обыватели московские и санктпетербургские выстроить не откажутся, будучи довольно уверены, что им л противном случае постоянных иметь и доме солдат и посылать своих дворовых людей на караул несравненно дороже становится и больше причиняет затруднения и беспокойств, нежель такое строение, которое, однажды сделано, служить будет для солдат и караульных завсегда. Впрочем, не излишно б было, если б соблаговолено приказать и во всех городах губернских и значительнейших провинциальных построить для солдат воеводских квартиры и магазины безопасные при воеводских домах так, чтоб находящиеся при нем солдаты всегда были пред его глазами и не отягощали бы подданных своим непорядочным постояльством, что все сделать на свой же кошт городские обыватели охотно согласятся и сверх сего не оставят исполнить, если приказано будет выписать в такие свои города пожарные трубы для защищения от огня, от которого они столько повсеместно претерпевают без таких машин, которых достаток, смотрение и всегдашняя исправность поручена воеводе, без сомнения, могли бы многих от огня восхищать и избавлять.
А дабы и малейшие обиды бел наказания и удовлетворения пропущаемы не были, которыми главный суд утруждать излишно будет, того ради в провинциальных городах решение таких обид, которые больше двадцати пяти рублей урону не будут причинять претерпевающим оные и не будут притом криминальные, можно узаконить, чтоб решены были помещиками, однодворцами и купцами той провинции, для которого установления монарх может в таких местах приказать помещикам, однодворцам и купцам иметь свою канцелярию и заседать во оной по шести человек четыре раза в месяц и решить маловажные дела, не дозволяя и апелляции чинить на них в высший суд. Через маловажные обиды должно разуметь те, которые незнанием или нерадением людей происходят, как, например, если кто, у кого лошадь заняв, испортит, или если чья скотина, на чужую пашню всходя, урон другому причинит, и подобные сим. Сверх сего такой провинциальной канцелярии можно приказать смотрение дорог и строение порядочное в городе.
Такое узаконение можно дозволить и произвесть в действие только в маловажных городах в провинциях, напротив того, в столичных, губернских и знатных купеческих городах сие все должно принадлежать к гражданской власти, на которую я хотя и но обещался в предисловии, однако принужден здесь дать план.
Сия власть поручена должна быть таким людям, которые в городе живут и у которых больше дел отправляется в городе. Следовательно, такую власть иметь можно дозволить гражданам, а более еще купцам и художественным людям.
В столичных городах для множества дел и для непродолжительного оных отправления городская власть состоять должна из семидесяти трех персон, то-есть из восемнадцати человек дворян, живущих в городе, пятидесяти пяти купцов, которые, все вместе составляя семьдесят три человека, могут быть разделены на шесть департаментов, так чтоб всякий департамент состоял из двенадцати человек, как то из девяти[3] человек купцов первой гильдии и из трех человек дворян, а остального одного от семидесяти трех все совокупно большинством голосов должны выбирать президентом гражданской власти.
1. Первого департамента должность будет отправлять дела в городе вексельные так, как им вексельный устав или правительствующего сената закон будет повелевать.
2. Второго департамента дело будет наблюдать дешевизну съестных продаваемых припасов в своем городе, то-есть иметь рачительное смотрение, чтоб все в лавках и на рынках продаваемо было известною ценою и государственным законным лесом и мерою. И кроме сего второго департамента должность будет — истреблять барышников и перекупщиков, которые, вещей сдорожая цену, причиняют обывателям излишний урон и затруднение в содержании.
3. Третий департамент будет иметь смотрение гражданской архитектуры, чтоб оная по предписанному правительствующим сенатом плану в городе строго наблюдаема была и чтоб в противном случае город от непорядочного строения и разваленных обветшалых зданий утеснения и нелепости в себе не являл.
4. Четвертый департамент будет наблюдать починку улиц и каналов, надобных для отвращения нечистот в городе; сего також департамента должность будет смотреть, чтоб фонари везде порядочно расставлены в известное время светло горели и чтоб дороги в окрестных местах около города всегда починены были.
5. Пятого департамента дело будет собирать пошлины с обывателей и торговых людей, какие с каких вещей и по скольку правительствующий сенат им на потребу городскую гражданской власти дозволит.
6. Шестого и последнего департамента дело будет решать маловажные дела, которые претерпевающим не будут причинять урону больше двадцати пяти рублев и не будут притом криминальные.
По рассуждению сего департамента должны решены быть все обиды и несогласия, какие будут происходить между извозчиками, харчевниками и приезжими в город торговыми людьми. Президента при всех сих департаментах должность будет присутствовать в собрании и смотреть, чтоб все члены и известное время были в суде и отправляли бы дела в непродолжительном времени. А понеже гражданской власти департаменты все дела будут отправлять но предписанным им от сената уставам, того ради апелляции на сии департаменты не дозволять, разве в случае, когда гражданская власть явно погрешит против предписанного ей сенатского указа, и тогда обидимым гражданскою властию можно дозволить жаловаться судительной власти, где поступающий департамент против предписанных правил должен подвержен быть строгому истязанию18 и произвольному штрафу главных двенадцати судей.
Когда принимающие на себя гражданскую власть будут обыватели городские, из которых иные от города питаются, иные в городе разживаются, того ради поочередно всякому обывателю служить при должности гражданской на своем содержании через два года неубыточно будет. А если кто из обывателей или из купцов будет отказываться служить при такой гражданской должности, такие непатриоты и недоброхоты чтоб платили штрафу по двести пятьдесят рублев за ослушание и упрямство.
В губернских и знатных купеческих провинциальных городах гражданская власть может поручена быть двенадцати человекам, в которых числе должно быть семь человек купцов и пять человек дворян обывателей городских или из живущих поблизости города.
Должность сих человек та же и городах губернских и знатных провинциальных должна быть, какая вышепредписанная гражданской власти и в столичных городах, с той только отменой, чтоб в губернских и других городах члены гражданской власти заседали все вместе, не разделяясь на департаменты, и отправляли бы гражданскую власть совокупно, выбрав одного из себя президентом.
Впрочем, во всех городах, как и в столицах, гражданской власти члены отправлять могут свою должность через два года поочередно на своем содержании, а за ослушность чтоб подвержены были вышеписанному штрафу.
Знаки при сем и одеяния дли отличмости гражданской илист от прочих пластом, равномерно как и строение, монарх может дозволить, какие самому заблагорассудится.
Что до строений публичных для заседании сенаторов, судей магистрата и воевод, оные особливо в столичных городах должны быть великолепные, безопасные и выстроенные в центре города, при которых строениях не излишно бы было, если б монархи соблаговолили приказать иметь для сената, судей, адвокатов и магистра общую великолепную церковь, в которую всем таким учрежденным властям ходить всякое воскресение однажды, по крайней мере хоть по несколько членов, благочинность религии и польза отечества требует, и чтоб притом члены всех властей ходили в такую церковь в параде при своих знаках и в назначенном им одеянии, имея всякая власть пред собой своего герольда, несущего перед нею регалии, даже до мест, назначенных в церкви всякой власти особенных; сие також с строгостию узаконить веры утверждение требует.
Теперь в России не только светским, но ниже духовным властям в публичную церковь ходить и очевидно перед всеми в оной стоять обыкновения нет. Архиереи и архимандриты все почти имеют свои приватные церкви, в публичной церкви их, кроме только как служат, никто не видит; в публичную церковь, когда без служения, они ходят через постоянные двери в алтарь, в котором их никто не видит. А от примера властей духовных и светских, присутствующих публично в церкви, сколько утверждения веры зависит, сие доказательства не требует.
Для такого учреждения российские монархи в правительствующем сенате со временем могут принять в рассуждение поправление календаря церковного так, чтоб все праздники всегда приходили и отправляемы были в воскресенье и чтоб день воскресный святить с таким благоговением старался всяк, чтоб в оный и публичные питейные дома и трактиры до окончания обедни отворяемы не были и никому б не дозволялось, кроме монарха, иметь приватных церквей. Корпусы и училищные места могут иметь свои особенные церкви, равномерно как и места в оных особенные для присутствия начальствующих в оных и подначальных.
О сем так всеподданнейший и последний раб, высочайшему вашего императорского величества представляя рассуждению, должен признаться, что в столь кратком плане нельзя подробно всего, что касается до таких учреждений, описать. Ваше императорское величество, по совершеннейшему вашему дарованию, несравненно больше изволите ведать, что полезнейшим и благовременнейшим есть для поправления и учреждения в вашей империи. Я здесь старался по крайнему разумению предложить краткую и генеральную только идею о учреждении сих властей в столь обширном вашем владетельстве, думая, что, если б ваше высочайшее изволение было приказать комиссии и консультантам приступить, во-первых, к рассуждению и учреждению сих властей, предпринимаемые вашего величества столь полезные роду человеческому намерения могли бы скорее и благопоспешнее в действие произведены быть. На искусном учреждении сих властей все блаженство подданных и государей состоит. Правда, что законодательная власть по справедливости у всех народов за первую поставляется; однако от судительной, наказательной и гражданской власти все исполнение законов зависит, без которого и самые наилучшие и премудрейшие узаконения недействительны. Многие народы опытом дознали, что лучше не иметь иных законов, нежели, имея, не исполнять, ибо от неисполнения некоторых законов та слабость рождается в правлении, что многие легкомысленно заключают и обо всех прочих государственных установлениях. Но и сие по может быть неизвестным вашему высочайшему рассуждению, почему подданным остается только просить вышнего о непрерывном счастии и успехе вашему величеству и предпринятом деле и ожидать с терпением счастливого всех желаний и святых намерений ваших сбытия. Впрочем, столь достойный ваших великих дарований изволите ныне принимать на себя труд, о том довольно уже монархи и высокие области в Европе уверены. Рассыпанные притом в северной стране и другие, в средине льдов и пределах знойных находящиеся беззаконные и беспомощные народы какую благодарность вашему величеству должны будут, когда вашим нынешним возобновлением и старанием ревностных ваших училищ к такому блаженному состоянию дойдут, в котором увидят свет истинный, показующий им, в чем святость прав, в чем целость отечества, в чем истинное исповедание веры и праведное трудов мздовоздаяиие состоит. Соседние державы, увидев такое радостное преображение в вашем владетельстве, не оставят ваше царствование бессмертной славе передать и щедрого у вас дружества, покровительства и союза искать, обязуясь с своей стороны равномерно вашему величеству во всех ваших предприятиях служить. Сия искренняя единодушность, столь достойная от целого света вашему величеству, вскоре разольется по всем сердцам в вашей державе с сугубой ревностью к отечеству, с сугубым единомыслием к признанию и прославлению ваших добродетельных намерении и предприятий.
Московском университете юриспруденции доктор
1768 года февраля 30 дня.
Сей род государственных жителей, состоящий под общим наименованием нижнего или земледельческого рода, имеет ныне в России довольное положение. Одна часть оного пользуется правами и преимуществами, состоянию его приличествующими, другая, насупротив того, всех выгод лишена и потому не имеет ни малейшей собственности. К первой части относятся однодворцы19, пахотные солдаты20 и люди, ландмилицию содержащие21, такожде черносошные22 и ясашные крестьяне23; к последней принадлежат дворцовые, экономические24 и помещичьи крестьяне. Сие различие следует комиссии хранить навсегда, дабы порядок в ее труде беспрестанно был наблюдаем.
Оная, как сказано, разделяется на четыре степени: первая заключает и себе однодворцев; вторая — пахотных солдат и содержащих ландмилицию; третия — черносошных; четвертая — ясашных крестьян.
Но дабы с желаемым основанием утвердить сих жителей благосостояние, потребно означить нижеследующее:
1. Сколько в какой губернии и в каких именно уездах сих разных степеней нижнего рода находится и в коликом числе.
2. Какие права и преимущества имеет каждая степень, также когда и от кого оные получила.
3. Каких служб от них государство требует и какие они несут подати.
4. В каких они более обращаются упражнениях.
5. Каким порядком они правятся в рассуждении нынешнего своего состояния.
Узнав обстоятельно и в подробности сии разные предлоги, надлежит приступить к начертанию таких узаконений, которые бы составляли права и преимущества сея части государственных жителей и могли бы утвердить спокойствие и усугубить трудолюбие сих полезных для общества членов.
1. Во-первых, нужно истолковать, что есть однодворец, пахотный солдат и прочие, и притом изъяснить, что они точно принадлежат государству.
2. Чтоб оных жителей никому не жаловать и не продавать.
3. Означить, какие службы они повинны исправлять и какие платить подати.
4. Какой род суда по земским делам могут иметь между собою.
5. На какие предлоги простирается их собственность, из чего проистекает.
6. Право чинить завещания. Здесь потребно изъяснить, какие вещи им можно завещать.
7. Каким образом и куда выходить могут люди из сего рода?
Сию часть нижнего рода по количеству жителей, ее составляющих, можно б было именовать главною; но она, будучи лишена всех выгод, такожде по имени малейшей собственности, справедливо должна быть названа второю частию.
Но всем вышеозначенным обстоятельствам нет возможности без нарушения спокойствия государства дать оным земледельцам права и преимущества; однакож есть способы, по которым, следуя благоразумным учреждениям, можно поставить нечто в пользу сих жителей, всяких выгод лишенных, и прекратить некоторые злоупотребления, вредные для государства и для них пагубные.
Здесь, как уже сказано, не одни помещичьи крестьяне разумеются, но также дворцовые и экономические. Учреждения в их пользу должны быть сделаны с крайнею осторожностию, и потому при сей работе принять должно во уважение четыре следующие предлога:
1. Чтоб оные учреждения не имели вида повелений.
2. Чтоб ничего не учинить во вред помещиков, ниже подать крестьянству поползновения к непослушанию и дерзости.
3. Чтоб единственно зависело от воли помещичьей употребить в действо те учреждения.
4. Чтоб крестьяне ни под каким видом исполнения оных не могли требовать.
И для того сии учреждения должны быть сделаны наподобие образцов, содержащих в себе, согласно с правилами и основаниями правительства, некоторое сельское в рассуждении лиц нижнего рода распоряжение, в котором надлежит постановить выгоды и означить некоторый род собственности для крестьян, коими помещик для вящей своей пользы ради умножения их трудолюбия имеет власть их награждать.
Самый опыт нас удостоверяет, что от наблюдения такого рода порядка происходит великая прибыль для помещика. Лифляндия в том служит ясным доказательством: там крестьянин более платит господину, нежели где-либо в России; притом же известно, что земля во оной области не весьма плодородна и без одобрения25 почти ничего не производит; в оной те губернии пользуясь земледелец приличными его состоянию выгодами не менее для того пребывает послушен своему господину; наконец, не слыхать там и дерзостей, чинимых крестьянами.
Но точное положение всего вышеписанного должно быть основано как на правилах начальных, в Наказе28 нашем изображенных, так и на обстоятельном сведении27 нынешнего состояния российского крестьянства и состояния земледельцев других земель, от которых иногда можно заимствовать некоторые благоразумные ради устройства нижнего рода учреждения.
Противны человеколюбию, пагубны для государства, вредны самим помещикам ныне чинимые продажи крестьян в розницу или хотя и семьями, но без земель. Какое жалкое позорище видеть граждан, скитающихся в недрах своего отечества и повинных всегда в новых и неизвестных им обитать жилищах, наконец, зреть их разлученных с их семьями. Такое зло, более всего препятствующее размножению народа и благонравию, надлежит совсем искоренить и внесть в закон, дабы никоторый помещик своих крестьян без их согласия не продавал на вывод28, ниже переводил из одной своей деревни в другую, когда оные находятся в дальнем между собою расстоянии; и здесь следует означить, в каком расстоянии переводы крестьян чинить дозволяется.
В рассуждении дворовых людей, которые совсем принадлежат к нижнему роду потому, что они крепостные, вошли равномерно в частное домостроительство великие злоупотребления, кои нужно пресечь законами. Дворяне берут из крестьян, кого хотят, в дворовые, редко сами сие чинят, а большая часть оное исполняет чрез приказчиков, которые при таком наборе мало наблюдают правила человеколюбия и правосудия; тогда иной земледелец теряет единого своего сына, на которого всю свою надежду в производстве сельских трудов в все утешение и старости своей полагал; тогда случается, что недавно вступившая в брак супруга лишается своего мужа, а отечество — полезных граждан; но нет возможности исчислить здесь в подробности все такого рода огорчения и вредности.
Весьма бы противно было справедливости лишить помещиков средства и удобности иметь надлежащее число людей для услуг своих. Но полезно учинить в рассуждении сего предлога устройство или распоряжение, могущее удовольствовать помещиков без удручения крестьянства и земледелия; и сие предоставляется той частной комиссии, до которой оная работа принадлежать будет. Между прочим, не полезно ль будет постановить:
1. Чтоб помещик сам, а не чрез поверенных набирал из крестьянства в дворовые или бы требовал оных от миру, чрез что освободятся земледельцы от насилий и досад, наносимых от приказчиков.
2. Означить лета и состояние в рассуждении своей семьи того крестьянина, которого можно взять в дворовые.
3. Какое, наконец, помещик повинен сделать утешение или удовольствие той семье, от которой оп принимает человека в дворовые.
Рассмотри в подробности сию материю, можно разные по оной сделать узаконения. Но здесь мы окончим единым только правом или преимуществом, которым неотменно надлежит снабдить нижний род. Оное состоит в утверждении навсегда свободы человеку, единожды оную от господина своего получившему, равномерно и его потомству с запрещением вступить снова в крепость29.
По сюда следует придать, что находится в России особливые народы, занимающие от упражнений всех трех государственных родов жителей. Их вообще не можно причислить к единому из оных, ниже между ими самими установить известный и выше сего означенный в рассуждении лиц порядок. И потому прилично здесь об них дать заявления.
Не единые дворяне и находящиеся в подушном окладе, то-есть люди, записанные в посад, и земледельцы составляют количество граждан, скипетру российскому подверженных. Разные суть народы, на границах империи или и окрестностях оных обитающие, носящие всегда воинские службы и охраняющие отечество от внезапных внешних предприятий. Главный предлог, для которого оные устроены, суть воинские действия; и того для все сочлены сих обществ, могущие поднять оружие, долженствуют, когда только от них востребуется, исправлять прямую воинскую службу.
Сии народы состоят под двумя званиями: одни именуются казацкими войсками, куда относится и войско запорожское; другие слывут некочующими народами. Из сих наименований явствует, что между ними находятся наподобие штаб- и обер-офицеров разных чинов предводители, коим потому следует иметь некоторые офицерские выгоды. Оные ж самые предводители, равно как и все их подчиненные, в мирное время пропитывают себя всем, чем возможно только пользоваться в их жилищах; равно вдаются в промыслы, в торговлю, а иные и в земледелие, которое тамо благоразумными законами может быть вяще поощряемо; сие причиною есть, что не можно сии народы причислить к одному какому-либо государственному роду особенно. Но из сего самого проистекает, что между оными сообществами нельзя равномерно учредить известное разделение лиц на три рода жителей. Свойственно сим людям пребывать вкупе воинами, купцами и орателями31. Установление между ими, чтоб одни единственно купечествовали, а другие б пахали, было бы дело для государства вредное и для их пагубное, также бы не согласовалось с общим наименованием войска. Наконец, самые гражданские их упражнения должны, естественно, иметь особый порядок и вид, потому что они только случайные или временные, ибо по первому повелению от правительства жители тех мест повинны оставить свои спокойные упражнения и жилища и отъехать вооруженными, куда приказано, на неизвестное время.
Из всего вышеписанного означается, что те народы, имен совеем особливое основание, предлог, род жизни и будучи в отменных от прочих наших подданных обстоятельствах, долженствуют иметь особливое положение или права и преимущества в рассуждении лиц.
Но дабы желаемым порядком сие исполнить было можно, надлежит хранить всегдашним правилом, что при новом положении войскового рода государственных жителей нужно всегда соображать частное их состояние и благоденствие с состоянием государства и пользою общею и согласовать, елико возможно, сии разные предлоги. Права же и преимущества сих народов не только не должны обратиться во вред и предосуждение прочих наших подданных, но вящие служить в их удовольствие.
Ибо хотя некочующие в области нашей находящиеся сообщества и казацкие войска именуются здесь для различия народами, однако они суть единственно на особом основании состоящие граждане, и все их количество составляет только часть российского народа.
Комиссия не может приступить к сей работе, не раздели оную на две части: на положение казацких войск и положение некочующих народов. Потом надлежит принять во уважение нижеследующее:
1. Сколько сих разных народом или войск в российской империи находится.
2. Из коликого числа людей каждое войско составлено.
3. Под каким климатом каждое войско обитает, какую имеет веру, нравы и обычаи.
4. Сколько земель под каждым войском состоит. Здесь следует означить качество тех земель.
5. Каких соседей из наших подданных войско имеет и в какой близости.
6. В каких гражданских упражнениях войско более обращается.
7. Каким порядком каждое из сих войск ныне правится.
8. Какой род службы каждое войско несет в военное время и какой род службы — в мирное.
9. В каком положении находится каждое из сих войск в рассуждении соседних держав.
10. Какие войска более услуг империи оказали. Что ж принадлежит до некочующих народов, то о них
в точности многих известий получить нельзя; однако при такой неудобности надлежит равномерно сделать им благополучнейшее и согласное с государственными интересами положение. Единое их наименование довольно изъясняет, что они в земледелии по образу сноси жизни упражняться не могут, а торговлю (когда в оной случайно и обращаются) чинят еще беспорядочное казацких войск, и так они более пользуются естественными выгодами ненаселенных частей нашей области. Из сего самого обстоятельства явствует, что надлежит сделать некоторое устройство в сей беспорядочной их жизни и принять предосторожности, могущие прекратить хотя отдаленный, по чувствительный вред для империи. Оные предосторожности состоят, например, в точном определении земель, где те народы по их обыкновению могут с места на место переходить; в предписании их поведения с соседами, как домашними, так и чужими, и проч.
Без сомнения, сей войсковой род государственных жителей, которому примера нигде в Европе не ощущаем, есть по обстоятельствам и положению России весьма для нее полезен, но нет ли возможности в рассуждении отечества еще сию полезность усугубить.
Избегая всякого насилия, не можно ли казацкие войска поощрить к земледелию, ибо сожаления достойно видеть плодородные и под лучшим климатом состоящие земли не оранными.
Искусства и рукоделии могут ослабить поенный дух, а земледелие вяще его подкрепляет.
Не можно ль изобресть способы, могущие привлечь некочующие народы к жизни порядочной и к обитанию на одном месте и в домах.
Нельзя ли сих толь диких народов нравы смягчить просвещением.
Изо всего вышесказанного ясно усмотреть можно, что в сом отделении, в котором требуется узаконить правила, касающиеся для благоденствия казацких войск и некочующих жителей, упомянуты предлоги, принадлежащие к общему всего государства, а не к особенному каждого гражданина благу, как то земледелие и просвещение. Но сие учинено для двух причин: покерных, потому, что размножении хлебопашества и заведение наук между сими народами требуют совсем отменного учреждения от узаконения оных во всем государстве, поелику оное учреждение зависит от положения их земли, от состояния жителей, от их склонности и от поведения как их самих между собою, так и с порубежными32 обитателями; наконец, для того, что сии жители хотя и составляют часть всего государства, однако взирать на них должно как на сообщества, имеющие с российскими гражданами отличное на своем месте пребывание, особое поведение, неодинаков упражнение и разный жития род. Чего ради и положение о казацких войсках и некочующих жителей касается до особой комиссии, которая бы при всеобщем государства российского узаконении состояла под именем: комиссия о войсковых государственных жителях.
Общее наименование Финансы заключают в себе смысл пространный: они имеют предлогом доставление государству надельных и довольных по его надобностям доходов. Из чего явствует, что финансы справедливо разделяются на две главные части: 1) на издержки государства, 2) на доходы оного.
Благосостояние и соблюдение государства, такожде сохранение частное жизни и имении сочленов общества требует, дабы правительство чинило ежедневные денежные издержки, которые так необходимы, что если б паче чаяния оные прекратились, то бы и государству долженствовало всеконечно рушиться.
Нужно сии издержки точно означить прежде, нежели мыслить о доходах, ибо в сем случае государь имеет во всем особливое положение, ему надлежит учреждать свои доходы по расходам. Но в чем состоят сии последние, оное ясно ниже сего окажется.
Глава общества, то-есть государь, должен иметь состояние и наблюдать наружности, с знаменитым его саном и с верховною его властию согласные. Благопристойность требует, чтоб довольствие и великолепие окружали его престол; но ему, аки источнику благоденствия общества, приличествует чинить награждения, ободрении и милости, отчего непосредственно возрастут добродетели и умножится усердие служить отечеству. Здесь означается первый род государственных издержек.
Надлежит блюсти внутренний государства порядок, состоящий в надзирании над гражданами и в чинении суда и расправы. Того для потребно содержать полицию, градоначальника, присутствующих, их подчиненных, наконец, и самые судебные места. Сие составляет второй род государственных издержек.
Предприятия, касающиеся до пользы общей, паче в государстве еще неустроенном, разделяются на бесчисленные предлоги: сюда относится строение городов, дорог, делание каналов, чищение рек, разные учреждения для народного воспитания и призрения, разные установления, могущие привести науки и художества в цветущее состояние. Отсюда происходит третий род государственных издержек.
Но все бы вышеписанное чинено было без основания, когда б государство не имело защиты от внешних предприятий. Из чего явствует, что надлежит беспрестанно иметь разные поиска, как сухопутные, так и морские, строить и содержать крепости, хранить запасы всяких снарядов. Из чего проистекает четвертый и главный род издержек государственных.
Такие издержки должно именовать нужными, ибо без оных, как уже сказано, не токмо правление поколеблется, но и действительно истребится.
Сделав означение всем государственным издержкам, которые все вышепомянутому разделению подвержены, надлежит приступить к средству, которым те издержки сделать можно сносными и получать доходы, равные оным.
Нет нужды здесь изъяснить, что подати суть дань, которую каждый гражданин платит для сохранения не токмо своего благосостояния и спокойствия, но своей жизни и имений. Каждый человек мыслящий оную ощущает.
Но на какие предлоги 33 налагать подати? Как уменьшить издержки при сборах? Как сделать доходы верными? Как оными управлять? Сии вопросы суть те, которые решить весьма нужно.
Считают пять предлогов, на которые можно учинить накладку: 1) лица; 2) имения; 3) произрастения домашние, употребляемые народом; 4) товары отвозные и привозные; 5) действия. От чего проистекает другое разделение податей — на принужденные и добровольные. Первый предлог заключает в себе подати принужденные, прочие более или менее содержат в себе подати добровольные, исключая соль 34.
Сей род податей находится у нас под именем подушных сборов и простирается на средний и нижний род граждан, то-есть на записанных в посад 35 и на хлебопашцев. Сия подать, хотя принужденная, не может удручить народ и земледелие, когда она умеренна и расположена с осторожностию.
Здесь имением называется единственно имение недвижимое.
Сей род доходов именуется у нас побором с оброчных статей, к которому относится земли, рыбные ловли, мельницы, бани, лавки, амбары и прочес. Из чего явствует, что сии предлоги можно вообще разделить на две части: на земли и строения.
Умеренная накладка на земли, утвержденная на верном и точном исчислении и оценке оных, есть действие весьма благоразумное, отнюдь крестьянство и земледелие не отягощающее, в чем Англия нам довольным служит примером; накладка же на строения вообще более в себе полезности содержит, потому что оная располагается по количеству богатства граждан и что нижний род от сих податей свободен.
Хлеб в первом своем образе, аки необходимое произрастение для жизни человеческой, от всякого сбора государственного должен быть свободен. Итак, остается три рода произрастения или вещей, подверженных накладке: 1) соль; 2) вино; 3) табак.
Соль для пищи весьма необходима, но ее употребляют дворяне, купцы, духовные, служивые и приказные люди и иностранцы равномерно, как и крестьяне. Следовательно, оная накладка не единственно простирается на нижний род по примеру подушных сборов. С другой стороны, сия подать есть принужденная, потому что бедный, как и богатый человек, необходимо употреблять соль должен.
Вино же и табак суть по большей части предлоги роскоши, почему подвержены большей перед прочими пещами накладке.
Весьма б оная была отяготительна, когда б числилась у нас, как в иных землях, внутренними сборами пошлин, ибо от сего родились бы злоупотребления бесконечные; насупротив же того, портовые и пограничные сборы, будучи для народа почти нечувствительны, потому что относятся до богатства, никаким вредным злоупотреблениям не подвержены. Сюда следует прибавить, что великой важности стоит, дабы продавец, а не покупщик платил пошлины с, товаров, ибо без сой предосторожности великие могут произойти злоупотреблении, совсем противные вольности частной гражданина.
Оный род сборов заключает в себе пошлины с челобитен, закладных, крепостей, штрафов с судимых и тому подобного; оный менее всех выше помянутых для казны верен, но всех, кажется, простее.
Хотя принужденные подати, то-есть подушный оклад весьма нужно для разных причин сохранить, однако в новом расположении государственных доходов должно предпочитать подати преимущество тем, которые более от принуждения отделяются, которые более касаются для всех вообще государственных жителей и которые вяще простираются на предлоги роскоши.
Правда, что все граждане равное получают покровительство от правления, но великое находится неравенство в их состоянии в рассуждении имении. Итак, благоразумие и справедливости, требуют, чтоб, елико возможно, накладки были учреждаемы согласно с сим неравенством состояния и, если так можно сказать, чтоб оные были установлены по геометрической прогрессии.
Глас народа во всех странах вопиет, что откупы для него отяготительны, и сие легко рассудить можно. Государь получает известную сумму от откупщика; но Оный за всеми издержками при сборах обыкновенно получает великую прибыль, который бы суммы оставались у народа, когда бы правительство без посредственника сбирало свои доходы; к сему ж следует придать, что откупщики, будучи жадны приобрести сокровища, беспрестанно жалуются, якобы многие их правами потаенно пользуются, требуют для сего строгих указом и учреждений, чинят следствия, отчего народ нище чувствует удручение и утеснение.
Наконец, дабы более накладки сделать подданным, елико возможно, нечувствительными, надлежит хранить всегдашними правилами: 1) чтоб но всяких случаях избегать монополий; 2) не налагать внутренние всяких родов на товары пошлины; 3) когда находится откупщики, то крайне над ними надзирать.
Здесь следует подробное рассуждение о мелочах, которых количество важный составляет для правительства предмет.
Например, соль во многие места возят гужем 36, не возможно ли взыскать инде водяные ходы, от чего бы и издержки при соляных сборах всеконечно уменьшились.
Не возможно ли учредить, чтоб подушные деньги платимы были от помещиков или деревень, или от приходов в воеводских канцеляриях, а для сбору сих податей особливых бы людей не посылать в случае недоимки, но другие бы принять средства.
Не возможно ли совсем другой распорядок учинить соляным и винным доходам, или с откупщиками винными учинить договоры совсем на другом основании и, следовательно, менее издерживать при сборах сего предлога.
Разные сему подобные можно сделать начертания.
Сие касается отчасти комиссии о размножении земледелия и торговли, ибо чем народ будет достаточнее, тем будет и состоянии более платить и, следовательно, платить верно. Но и комиссия о финансах по сему вопросу немало долженствует иметь упражнение.
Можно здесь упомянуть вообще, что есть подати, преисполненные в естестве своем неудобностями, и таковые надлежит отменить; иные, например, сборы, за исключением издержек при оных, столь маловажны, что не стоят и старания. Другие простираются на такие предметы, которые могут быть скрытны или неизвестны, и таковые следует вовсе отменить.
Подушный оклад [в] России весьма умерен, но от чего в иных провинциях частые бывают недоимки: от того ль, что там меньше обращается денег, нежели в других местах? от того ль, что тягостен делается отвоз избытков, что искусств и рукоделий не находится, что, наконец, народу там мало средств к обогащению или что оный вяще других удручен?
Известно, что иногда предприятие единого канала пролило реки сокровищ в уезды, бывшие до того времени в крайней бедности.
Ныне опыт показует, что винные доходы, которые столь важны для правления, весьма неверны. Сие зло, как и прочие такого ж рода дела благоденствия общего, должно всеконечно прекратить.
Надлежит все отрасли финансов подвергнуть единому начальству, которое бы окроме никакого не имело предмета.
Ибо всевозможное знание, трудолюбие и старание какого-нибудь учрежденного места едва может быть достаточно для сего рода управления; но необходимо нужно, чтоб то место могло видеть всегда финансы как вообще, так и в тончайших их подробностях, чтоб всегда могло оно соображать частный какой-либо труд и следствие с основаниями, потому что в финанских обращениях малейшая иногда ошибка может великие приключить убытки государю и бедствия народу.
Подпора надзирающего места над финансами есть ревизион-коллегия, или контора, для которой надлежит учредить обряд управления совсем особенный; она сохраняет порядок финансов, открывает злоупотребления в их источниках и принуждает всех отменное наблюдать рачение и точность и сборах и издержках казенных.
Для всего вышепомянутого потребно учредить комиссию, которая бы состояла под именем: комиссия о финансах или о доходах государственных.
ПРИМЕЧАНИЯ
правитьНапечатано впервые в «Записках» Академии наук по историко-филологическому отделению (Спб. 1905, т. VII, № 4, стр. 1—45), откуда и воспроизводится в настоящем издании с незначительными сокращениями.
«Представление» является проектом государственного устройства, которое С. Е. Десницкий предлагал осуществить при выработке нового уложения сознанной специально для этой цели и 1767 г. Комиссией представителей от всех сословий страны (кроме крепостного крестьянства).
Указанная в рукописи дата — 30 февраля, конечно, описка.
Представление Десницким императрице Екатерине II сшито проекта государственных реформ на втором году работы Комиссии по составлению нового уложения убедительно свидетельствует о том, что он считал деятельность Комиссии неудовлетворительной и, что особенно важно, пресловутый «Наказ» самой императрицы, данный этой Комиссии в качестве руководства для выработки но них законов, несостоятельным и не отвечающим насущным потребностям и задачам момента, хотя автор по традиции не скупился на многочисленные комплименты по адресу царственной «сочинительницы» «Наказа».
«Представление» является одним из самых ранних известных трудов Десницкого и показывает, как этот прогрессивный мыслитель и просветитель уже в самом начале своей деятельности пытался практически осуществить в жизнь свои государственные воззрения и планы.
1 При нынешнем намереваемом в России возобновлении — то-есть восстановлении в стране законности, которая была нарушена и попрана.
2 Вычищаются — в данном случае в смысле — просвещаются.
3 Художественных людей — людей, занимающихся различными ремеслами.
4 Консистория — управление по церковно-адмнинстративным и церковно-судебным делам.
6 Не будут требовать и кураторов — то-есть не будут иметь нужды в назначаемых царским правительством специальных попечителях и будут независимы.
6 По герольдии и гильдиям. — Герольдия — в царской России ведомство по делам о титулах и дворянских правах; гильдия — в царской России разделение купечества по размерам налога и торгового оборота.
7 Секретарь — то-есть государственный секретарь.
8 Доставляет его к месту — то-есть определяет его служебные обязанности.
9 Прозекутор — обвинитель, сторона, предъявляющая иск на суде.
10 По крепостям — по имеющимся договорам и соглашениям между тяжущимися.
11 Свидетелей — в данном случае имеется в виду институт присяжных заседателей.
12 Управлялися — упражнялись.
13 Произвольному монарха — по воле и усмотрению монарха.
14 В Комиссии — в Комиссии по составлению нового уложения.
15 Антифлогистоном — веществом, препятствующим горению.
16 Экономическому собранию — Вольному экономическому обществу, учрежденному в 1765 г.
17 Магазины — в данном случае казармы.
18 Строгому истязанию — строгому выговору, взысканию.
19 Однодворцы — особая прослойка государственных крестьян (из бывших служилых людей — дворян).
20 Пахотные солдаты — крестьяне, выполнившие воинские обязанности наряду со своими занятиями хлебопашеством.
21 Ландмилицию содержащие — жители пограничных районом, занимавшиеся земледелием и выполнявшию одновременно обязанности по охране государственных границ. Система ландмилиции существовала в России до 1775 г.
22 Черносошные крестьяне — особая прослойка государственных крестьян, обрабатывавших «черную», то-есть невладельческую землю. Во второй половине XVIII века эта земля была признана государственной собственностью, и черносошные крестьяне стали именоваться государственными.
23 Ясашные крестьяне — крестьяне народностей, населивших Поволожье, Сибирь и Дальний Восток, занимавшиеся преимущественно охотой и платившие государственную подать путанной и мягкой рухлядью.
24 Экономические, крестьяне — так назывались крепостные крестьяне, ранее принадлежавшие монастырям, а с 1764 г. фактически перешедшие и собственность государства.
25 Все одобрения — то-есть без удобрения.
26 В Наказе — имеется в виду «Наказ» Екатерины II Комиссии по составлению нового уложения.
27 Сведении — знании.
28 На вывод — продажа крепостных крестьян в розницу, с разлучением их с семьей и выселением.
29 В крепость — в крепостную зависимость, и собственность помещика.
30 В настоящем издании опущено «Приложение II», касающееся организации деятельности духовенства и церковных учреждений.
31 Орателями — земледельцами.
32 Порубежными — пограничными.
33 Предлоги — то-есть объекты обложении налогом (вещи, продукты, действия).
34 Исключая соль. — Имеется в виду налог на соль и соляная монополия, использовавшиеся в ту эпоху царским правительством как важный источник государственных доходов.
35 Записанные в посад — то-есть городские купцы и ремесленники.
36 Гужем — то-есть на лошадях.
- ↑ Судить по истине и справедливости в случае, когда закон не будет доставать, ибо всех приключений ни в котором государстве законами ограничить и предвидеть вперед невозможно, того ради необходимость требует в таких непредвидимых случаях дозволить судии решить и судить дела по совести и справедливости, и сколь далеко такое дозволение судии простираться должно, сие також с осторожностию узаконить должно. О сем обстоятельнее писал один лорд судья господин Кемз в Шотландии целую книгу: Lord Kames’es «Equity» [Лорд Кемз «Закон, основанный на справедливости»].
- ↑ Сии бочонки или машины начинаются «mr. Godfrey’s machines or barrols» [«машины или боченки Годфрея»]. Они бывают разной величины и весу, с пяти фунтов даже до пятидесяти фунтов, наполненные водою, растворенною с химическим антифлогистоном15. Сих машин опыт и действие не премину сообщить в мае месяце экономическому собранию18 при диссертации о учреждении хлебопашества в России на лучшем основании. Сих боченков можно выписать или приказать на заказ сделать в Англии по крайней мере для столичных городов и для флота. И кроме сего не излишно б было, если б приказано выписать из Британии на год одного механика для изделия новых медных пожарных труб. Такой есть господин Ват, человек преискусный в механике, математике и натуральной философии, который, приехав с своими работниками в Россию, может за сорок или за пятьдесят тысяч рублей наделать машин в один год довольное число самых наилучших из государственных материалов.
- ↑ В издании 1905 г. ошибочно напечатано «десяти». — Ред.