Критика. Эстетика. Теория символизма: В 2-х томах. Т. 1 / Вступ. ст., сост. А. Л. Казин, коммент. А. Л. Казин, Н. В. Кудряшева. — М.: Искусство, 1994. — (История эстетики в памятниках и документах).
В предлагаемой книге собраны некоторые из моих статей, расположенные в известном порядке; порядок и выбор статей обусловлен общим планом книги; ее задача — выдвинуть некоторые из вопросов, тесно связанные с искусством, в частности, с искусством современным; первая часть является подготовительной; здесь в общих чертах намечается ход обоснования тех тезисов, которые, по моему убеждению, должны лечь в основу эстетики будущего: такая эстетика связана с теорией символизма как миропонимания; краткий очерк такого миропонимания предложен в статье моей «Эмблематика смысла»; здесь я не стараюсь строго обосновать символизм; обоснование — цель отдельной книги, которую я надеюсь предложить вниманию читателя в близком будущем; чтобы выяснить отношение теории символизма к проблемам культуры, научной психологии и догматизму, я предпослал «Эмблематике смысла» четыре подготовительные статьи, последовательно приближающих читателя к проблемам теории символизма, из них две («Символизм и критицизм» и «О научном догматизме») уже были напечатаны раньше; в настоящее время я не разделяю по существу некоторых тезисов печатаемых статей, — однако я разделяю их условно. Приближая к пониманию основной статьи раздела «Эмблематики смысла», предлагаемые статьи суть промежуточные звенья, соединяющие статью мою «Проблема культуры» с основными мыслями, высказанными в этом отделе.
В «Эмблематике смысла» я даю негативное обоснование доктрины символизма; положительное ее раскрытие я откладываю; считаю нужным здесь только сказать, что символизм есть для меня некоторое религиозное исповедание, имеющее свои догматы; все возражения методологическому догматизму, которые встретит читатель в моей книге, вовсе не касаются жизненных догматов; дисциплина и догмат, теория и догмат — несоизмеримы, потому что догмат есть Слово, ставшее Плотью; но об этом лучше всего сказано в первой главе Евангелия от Иоанна1.
Задача предлагаемой книги вовсе не изложение моего религиозного credo, эти несколько слов я считаю нужным сказать только для того, чтобы позицию, теоретически занимаемую мною, не смешивали с адогматизмом, иллюзионизмом и солипсизмом, столь модными в наши дни.
Во втором отделе книги я касаюсь главным образом задач и методов эстетики, ближайшим образом — той части ее, которая непосредственно ложится в основу науки о лирической поэзии.
Как в этом, так и в первом отделе книги статьи расположены по возможности так, чтобы они являлись отдельными главами одной книги; этим обусловливается и выбор самих статей; ряд статей, написанных в более импрессионистических тонах, я объединил в следующую книгу статей — «Арабески»; другой ряд статей, касающихся русской литературы, я объединил в книгу «Луг зеленый»; обе книги появятся вскоре.
Ввиду того, что статьи, долженствующие служить главами предлагаемой книги, писались в разное время, они, как самостоятельное целое (за исключением статей о ритме), требуют развития и пополнения; я снабдил их примечаниями, в которых отчасти восполнил некоторые из пробелов или развитием того или иного положения, или ссылками на мнения тех или иных мыслителей, или указанием на некоторые литературные источники, могущие заинтересовать читателей; при составлении библиографии я руководствовался вовсе не тем, чтобы эта библиография была исчерпывающей, а тем, чтобы читатели при желании могли на первых порах ориентироваться в том или ином заинтересовавшем их вопросе.
1910 года, апреля 5. Бобровка
Впервые напечатано: Андрей Белый. Символизм. Книга статей. Книгоиздательство «Мусагет». М., 1910. Печатается по тексту этого издания.
В «Предисловии» А. Белый излагает общий замысел и план не только «Символизма», но всей своей теоретической трилогии, включая «Арабески» и «Луг зеленый». Следует обратить внимание, прежде всего, на то, что для Белого «Символизм» — «некоторое религиозное исповедание, имеющее свои догматы» (с. 43). Этим заявлением автор сразу вводит свое произведение в религиозно-философский контекст. Во-вторых, Белый признает здесь, что некоторых положений издаваемых статей он в настоящее время (то есть в 1910 году — в период выхода в свет «Символизма») не разделяет. Таким образом, автор фактически ставит перед читателем сложную проблему различения «условно» и «безусловно» принимаемых им положений. Развитие идей А. Белого, их логическая и личностная динамика — предмет особого исследования. (См., в частности: Долгополов Л. К. Андрей Белый и его роман «Петербург». Л., 1988; Андрей Белый. Проблемы творчества. Статьи. Воспоминания. Публикации. Составители Ст. Лесневский, Ал. Михайлов. М., 1988).
1 «Слово, ставшее плотью» — ср.: Ин. 1: 14.