Предисловие к роману Джека Лондона «Лунная долина»
«И зачем это люди понадобились непременно города? Почему времена изменились, и раньше всем хватало земли и пищи, а теперь не хватает? Зачем людям ссориться, бороться, и все только для того, чтобы получить работу? Почему работы не хватает на всех?» — Над этими вопросами глубоко задумывалась Сэксон, героиня романа «Лунная долина».
Плодом раздумья над этими же вопросами самого автора явился и весь роман в целом.
Мы уже, отмечали идейные шатания Джека Лондона. Раздумывая над судьбой рабочего класса, Лондон до конца своей жизни не мог найти удовлетворявшего его решения — как устранить социальные противоречия? Иногда ему казалось, что капитализм можно побить его собственным оружием, взрывая изнутри, обостряя его внутренние противоречия («День пламенеет»). Иногда спасение он видел в организации террористических актов («Любимцы Мидаса») высоко одаренными, но «обиженными» социальным неравенством одиночками. Иногда — в минуты усталости — Джек Лондон просто хотел уйти от разрешения мучивших его вопросов, — уйти от больших городов с их кровавой борьбой — на «лоно природы», к простой и ясной жизни фермера.
Такие шатания происходили от того, что Джек Лондон сомневался в успехе американского рабочего движения, на это же у него были свои основания.
Что представляло собою это движение при жизни Джека Лондона? В романе «Лунная долина» автор рисует несколько типов рабочих, с которыми он, безусловно, лично встречался. Самым распространенным типом был социалист «меньшевистской» закваски — Том, «медленно раскуривающий трубку», — с его призывами к умеренности, терпению и справедливости, с его верою в парламентаризм, в мирное, эволюционное завоевание рабочими власти. «Рабочие организации становятся с каждым днем сильнее, — говорит Том. — Я помню время, когда в Калифорнии не было никаких союзов. А теперь смотрите — нормировка заработной платы, охрана труда, и все прочее..,» И Том решительно возражает против всеобщей забастовки…
Более революционно настроен Бэрт. По его мнению, справедливость — «очередная дурацкая выдумка». — «Какая для рабочего класса существует справедливость?» Не верит он и в парламентаризм. Он прекрасно понимает сущность буржуазного «народоправства».
«Нет ни одного кандидата, говорит он, — который мог бы попасть в народное собрание», пока не съездит в Сан-Франциско и не побывает в главном управлении Тихоокеанской железной дороги и не попросит у кого следует разрешения. Почему в губернаторы Калифорнии попадает только бывшие директора железных дорог?"
Бэрт решительно стоит за всеобщую забастовку. Но не даром жена называет его анархистом. Бэрты — одиночки с динамитом в кармане. Они не организованы. Они не верят в победу рабочих. Ими руководит только слепая ненависть к своим поработителям. Их порыв не творческий. Они готовы лишь разрушать, ничего не созидая.. Бэрт не связан со всей массой рабочего класса. Он откровенно признается, что даже в рабочий союз вступил только потому, что «работа нужна была до зарезу, в лавочке в долг не давали». Без союза же он не мог получить работу. Бэрт в революции «кустарь-одиночка». Его революционная философия глубоко пессимистична. Не даром он себя называет последним могиканом. Он хочет погибнуть так, как гибли в безнадежной борьбе вытесняемые белыми завоевателями американские индейцы.
«Мы побиты», — неоднократно повторяет он и мечтает только о том, чтобы «перед смертью вздернуть хоть одного гнусного вора» (эксплуататора). И «последний могикан» находит свою судьбу на баррикаде.
Встречи с такими типами, как Бэрт и Том, «медленно раскуривающий свою трубку», не могли не отразиться угнетающе на впечатлительной натуре Джека Лондона.
Будущее американского рабочего движения казалось ему безнадежным, настоящее положение трудящихся — невыносимым. Немудрено, что иногда ему хотелось бежать (физически и идейно) от этих проклятых вопросов. И нигде это идейное бегство не проявилось с такой исчерпывающей полнотой и силой, как в романе «Лунная долина».
Весь роман построен на мастерски, сделанном контрасте между ужасами, нелепостями, кошмарами жизни в городах и идиллической прелестью сельского «благорастворения воздухов и изобилия плодов земных». Довольно было героям романа выйти из города, как судьба повернула к ним лицо, и счастье буквально преследует их. В этом романе Джек Лондон является, как модернизированный Жан-Жак Руссо (1712—1778). Он выбрасывает лозунг «назад, к природе» и, подобно Руссо, противопоставляет «Природу» — испорченному цивилизацией человечеству.
Такая прогулка в «Лунную долину», разумеется, могла оказать весьма благотворное влияние на самочувствие автора, переутомленного разрешением «проклятых вопросов». Нет сомнения, что и для пары героев романа это путешествие могло явиться выходом из положения. Но не приходится много говорить о том, что уход в «Лунную долину» — совершенно негодный рецепт для врачевания; социального зла буржуазного строя и спасения рабочего .класса в целом. Не говоря уже о том, что «Лунных долин» не хватило бы для всех рабочих, — капитализм настиг бы этих идиллических фермеров в самых укромных долинах их «обетованной земли». Джек Лондон сам знал это и достаточно ярко описал неизбежную и безнадежную для мелких фермеров борьбу с ними крупного капитала в своем фантастическом романе «Железная Пята».
С точки зрения классовой борьбы такой уход в «Лунную долину» не может быть квалифицирован иначе, как классовое дезертирство. И опять-таки, сам Лондон не мог не сознавать этого. По крайней мере, он хорошо сознавал это за семь лет до того, как написал «Лунную долину». Она была напечатана в 1913 году. А в 1906 году, когда, быть может, он еще не чувствовал такого «отлива жизненных сил», как в последние годы своего творчества, он сам дал убийственное возражение против теории ухода к природе словами Каркинеца в рассказе «Когда боги смеются». Вот что говорил тогда Карквнец — Лондон:
«Не думайте, что, убежав от сумасшедших городов, вы ускользнули от богов, — вы, с вашими холмами, одетыми в виноградники, с вашими восходами и закатами, с вашим домашним столом и простым обиходом. Вы не доиграли игры. Вы сдались. Вы вошли в соглашение с неприятелем. Вы сознались в своем утомлении. Вы выкинули белый флаг усталости. Вы вывесили извещение об отливе ваших» жизненных сил. Вы убежали от жизни. Вы сплутовали — и весьма некрасиво. Вы забастовали, не кончив игры. Вы отказались играть. Вы бросили карты под стол и улизнули сюда, чтобы укрыться среди своих холмов»…