ТОМ XIII
правитьВыпуская в виде отдельного сборника некоторые мои политические сочинения, я не имею ни возможности, ни охоты снабжать этот сборник длинным предисловием и ограничусь лишь немногими замечаниями.
Иные из этих статей отчасти, — в более кратком виде и в другой связи, — повторяют то, что более подробно и по другому поводу развивается в предыдущих. Читатель найдет, пожалуй, такие повторения излишними. Но я попрошу его вспомнить, что статьи эти отделялись одна от другой промежутком времени, простиравшимся иногда до нескольких лет, в течение которых совершенно обновлялся, — благодаря чудовищным условиям нашей политической жизни, — весь состав «публики», интересующейся социалистической литературой. Повторения были, поэтому, не только допустимы, но прямо неизбежны. Скажу больше. Я буквально сожалею подчас о том, что группа «Освобождение Труда» недостаточно часто возвращалась к изложению своего credo. Мне кажется, что российская социал-демократия избежала бы серьезных ошибок, если бы она полнее и лучше усвоила себе идеи, — и в частности политические взгляды, — названной группы. Чтобы не далеко ходить за примером, напомню хотя бы эпизод с экономизмом, представлявшим собою, в теоретическом отношении, одно недоразумение.
Название сборника объясняется тем, что нам, в нашей политической пропаганде, приходилось вести борьбу с двумя предрассудками совершенно противоположного характера; нам надо было разъяснять, что социализм не исключает политики и в то же самое время доказывать, что и политика вовсе не требует от нас забвения социализма, т. е. нашего превращения в либералов.
Сборник этот заканчивается статьей: «Что же дальше?» О ней мне хочется сказать здесь два слова.
Она была написана по поводу студенческих волнений, к которым чрезвычайно сочувственно отнеслась рабочая масса. Я доказывал в ней, что академическая свобода может явиться у нас лишь как составная часть политической свободы вообще и что никакие «сердечные попечения», идущие со стороны царского правительства, не прекратят наших студенческих «беспорядков». Тогда нужно было доказывать это, так как даже «передовая» часть нашей «легальной» печати склонна была поддерживать веру в благие намерения царя и, — по крайней мере некоторых, — его слуг. Теперь нечего и опрашивать, кто заблуждался; теперь почти все наше «общество» видит и говорит, что от «бюрократизма» ничего доброго не дождешься. К сожалению, оно до сих пор ограничивается одной чисто словесной борьбой с «бюрократией». Но словами с ней ничего не поделаешь. «Бюрократия», это — тот враг, которого надо, по выражению Лассаля, повалить на землю и, взяв его за горло, поставить ему колено на грудь. А для этого нужна сила и большая сила. А сила будет на стороне врагов царизма только тогда, когда на их сторону решительно перейдет народная масса. Это очевидно. Но если, исходя из этой очевидной истины, мы спросим себя. что же сделало общество в смысле политической агитации в народном массе, то придется ответить: ничего или очень мало. И в этом заключается причина того, что «бюрократия» до сих пор не очистила ни одной, решительно ни одной, из своих старых позиций. Тут повторяется история, так художественно изображенная Крыловым. «Интеллигенция» твердит:
…Ахти, какой позор!
Теперь уж все соседи скажут:
«Кот-Васька плут! Кот-Васька вор!
Он порча, он чума, он язва здешних мест!»
А плут Васька нимало не смущается этим «слов теченьем» интеллигентных «риторов» и продолжает держать в своих острых и крепких когтях всю интеллигентную и прочую Россию.
А Васька слушает да ест…
И не только ест. Он собирается дать решительный отпор нашему «повару-грамотею»; он организует своих своеобразных шуанов, набираемых между хулиганами. И наша свободолюбивая интеллигенция, не желающая или не умеющая «власть употребить», — т. е. апеллировать к народу, — дрожит перед черными сотнями…
Эпиграфом для статьи «Что же дальше?» я взял слова Маркса: «Mit der Gründlichkeit der geschichtlichen Aktion wächst auch der Umfang der Masse, dessen Aktion sie ist». (Чем основательнее данное историческое действие, тем шире та масса, которая его совершает.) Наша «интеллигенция» до сих пор не усвоила себе заключающейся здесь глубокой политической мысли. А время не терпит, роковая развязка приближается…
Заканчивая свою статью, я так формулировал тогдашнюю практическую задачу нашей партии:
1) Организоваться.
2) Принять все зависящие от нас меры для выяснения оппозиционным элементам общества истинного характера преследуемой нами ближайшей политической задачи.
3) Продолжать политическую агитацию в трудящейся массе.
4) Придать этой агитации еще более широкие размеры, распространив ее по возможности и на сельское население.
5) То же в большей степени.
6) Те же в еще большей степени.
7) То же в самой большей степени.
8) А потом… но об этом мы успеем потолковать и в другой раз: время терпит…
Эта формулировка не понравилась «социалистам-революционерам». Мне сообщали, что один из их ораторов, — довольно известный человек с неверными цитатами из Маркса и Энгельса, — пытался публично осмеять ее на одном русском собрании в Женеве. Прибавляли даже, что его попытка увенчалась заметным успехом, что довольно значительная часть присутствовавших на собрании рукоплескала насмешкам оратора. Но если черная сотня может наводить трепет на общество; если правительству удается вызывать погромы, подобные кишиневскому, бакинскому и — совсем недавним — мелитопольскому и житомирскому, то не доказывает ли это, что революционная агитация и организация в народной массе до сих пор не приняла достаточно широких размеров? А если это так, то не ясно ли, что люди, меня осмеивавшие, смеялись, собственно, над самими собою? Или, может быть, им не понравилось то, что я не захотел сказать, какие задачи выставим мы тогда, когда нам удастся воспитать политическое сознание массы? Может быть, слова: «время терпит» поняты были ими в смысле проповеди политического квиетизма? Но какой же квиетизм призывает к деятельности? И разве политическая агитация в народной массе не остается до сих пор важнейшим родом деятельности для всякого серьезного революционера? что можем предпринять мы в смысле непосредственного нападения на царизм до тех пор, пока наша политическая агитация в народе не приняла достаточно широких размеров? Нет, поистине, над самими собой смеялись мои «социально-революционные» критики!
Что касается собственно организационного вопроса, то надо признать, что для нас, социал-демократов, он до сих пор остается открытым. Пресловутый «план Ленина» не только ничего не «построил», но, напротив, очень многое расстроим. Да, как видно теперь, иначе не могло и быть.
По поводу Ленина я не раз вспоминал анекдот, рассказываемый профессором Адлером в его книге: «Geschichte der ersten sozialpolitischen Bewegungen in Deutschland». Последователи Маркса будто бы просили его написать для них катехизис, заключающий в себе изложение всех его взглядов, а он не только отказывался писать такой катехизис, но еще и смеялся над просившими, как над людьми, ничего не понимавшими в той самой теории, изложения которой они требовали. Se non è vero, è ben trovato! Катехизис марксизма был бы произведением, резко противоречащим всему духу учения Маркса. Сам Маркс, разумеется, лучше всех должен был понимать это. А Ленин написал для наших практиков именно катехизис, — правда, не теоретический, а организационный. За это многие из них прониклись благоговейным уважением к нему и провозгласили его социал-демократическим Солоном. Но мысль о том, чтобы написать организационный катехизис для партии, именующей себя рабочей партией, еще нелепей, еще уродливее, — если это возможно, — чем мысль о теоретическом катехизисе марксизма. Теперь кажется даже «твердокаменные» сторонники Ленина смягчились в том смысле, что увидели несостоятельность его «организационного плана». Это не мешает им по-прежнему считать его Солоном. Это странно, но это уже их дело, дело их логики, меня здесь совсем не интересующей; я хочу только сказать, что всякие попытки решить у нас организационный вопрос с помощью катехизиса, написанного тем или другим «вожаком», заранее обречены на неудачу. Этот вопрос будет решен только опытом и притом опытом особого рода, который получится в результате твердого решения расширить старые, негодные рамки нашей партийной организации и сделать эту организацию пролетарской не только на словах, но и на деле. Теперь как раз наступило время для такого энергичного усилия.