По поводу «Profession de foi»

По поводу «Profession de foi»
автор Владимир Ильич Ленин

Дата создания: в конце 1899 г. или в начале 1900 г., опубл.: в 1928 г.^[1]. Источник: Ленин В. И. Полное собрание сочинений : в 55 т. / В. И. Ленин ; Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС — 5-е изд. — М.: Гос. изд-во полит. лит., 1967. — Т. 4. 1898 ~ апрель 1901. — С. 310—321.

Составленное Киевским комитетом «Profession de foi»^[2], несмотря на то, что оно является лишь черновым проектом, на разработку и отделку которого, по словам Киевского комитета, положительно не было времени, дает, однако, возможность составить достаточно точное представление о взглядах Киевского комитета, и эти взгляды должны, без сомнения, вызвать энергичный протест тех русских социал-демократов, которые стоят на точке зрения старых принципов социал-демократии, провозглашенных в России группой «Освобождение труда», излагавшихся неоднократно в изданиях РСДРП и подтвержденных ее Манифестом. Взгляды Киевского комитета, несомненно, отражают значительное влияние того нового направления «молодых русских социал-демократов», которое в крайнем своем развитии слилось с бернштейнианством и дало такие продукты, как знаменитое отдельное приложение к «Рабочей Мысли» (сентябрь 1899 г.) и не менее знаменитое «Credo»^[2].

Нельзя сказать, чтобы «Profession de foi» вполне подходило к этому оппортунистскому и реакционному направлению, но «Profession de foi» делает такие серьезные шаги в эту сторону, знаменует такую смуту в основных идеях социал-демократизма, такое шатание революционной мысли, что мы считаем долгом предостеречь киевских товарищей и подробно разобрать их уклонение от издавна установленных принципов и международной, и русской социал-демократии.

Уже первая фраза «Profession de foi» возбуждает самое серьезное недоумение. «Признавая ближайшей общей задачей рабочего движения в России борьбу за политические права пролетариата, Комитет не считает, однако, возможным в настоящий момент обращаться к массе рабочих с призывом к политическим действиям, иначе говоря, вести политическую агитацию, так как русский рабочий в массе еще не созрел для политической борьбы». Мы не касаемся формулировки этого места; нам важны лишь мысли, изложенные здесь и повторенные (это заметьте) неоднократно в других местах «Profession de foi». A мысли эти таковы, что нам остается только спросить себя: «Неужели писавшие это — социал-демократы?».

«Русский рабочий в массе еще не созрел для политической борьбы»! Если это верно, то это равносильно смертному приговору над всей социал-демократией, ибо это значит, что русский рабочий в массе еще не созрел для социал-демократизма. В самом деле, нигде в мире не было и нет такой социал-демократии, которая не была бы нераздельно и неразрывно связана с политической борьбой. Социал-демократия без политической борьбы — это река без воды, это какое-то вопиющее противоречие, это какое-то возвращение либо к утопическому социализму наших прапрадедов, пренебрегавших «политикой», либо к анархизму, либо к тред-юнионизму.

Первое profession de foi всемирного социализма, «Коммунистический манифест» установил уже ту, ставшую с тех пор азбучной, истину, что всякая классовая борьба есть борьба политическая, что рабочее движение только тогда перерастает стадию зародышевого состояния и детства, только тогда становится классовым движением, когда переходит к политической борьбе. Первое profession de foi русского социал-демократизма, брошюра Плеханова «Социализм и политическая борьба», вышедшая в 1883 г., подтверждала эту истину в применении к России и показала, как именно и почему именно русское революционное движение должно привести к слиянию социализма и политической борьбы, к слиянию стихийного движения рабочих масс с революционным движением, к слиянию классовой борьбы и политической борьбы. Становясь на точку зрения социализма и классовой борьбы и отвергая в то же время возможность «призывать в настоящий момент широкие массы к политическим действиям», Киевский комитет, в сущности, сходит совершенно с принципов социал-демократизма, и желание остаться на почве этих принципов приводит его к ряду вопиющих противоречий:

в самом деле, как же возможно говорить о «политическом воспитании» рабочих, если не признается возможным вести политическую агитацию и политическую борьбу? Неужели среди социал-демократов нужно еще доказывать, что не может быть никакого политического воспитания вне политической борьбы и политических действий? Неужели можно думать, что политически воспитать рабочие массы могут какие-нибудь занятия или книги и т. п., помимо политической деятельности и политической борьбы? Неужели русские социал-демократы должны вернуться к точке зрения крепостников, которые говорили, что сперва нужно воспитать крестьян, а потом освободить их, или к точке зрения наших, пресмыкающихся пред правительством, писак, которые говорят, что сперва надо воспитать народ, а потом уже дать ему политические права? Как можно «ставить своей задачей» пробуждать сознание необходимости борьбы за политические права и в то же время не считать возможным призывать рабочих к политическим действиям, не считать возможным вести политическую агитацию? Пробуждать сознание необходимости политической борьбы и в то же время не призывать к политической борьбе?! Что это? Как это? И подобная путаница вовсе не результат недомолвок или недоделанности чернового наброска, а естественный и неизбежный результат той двойственности и половинчатости, которая проникает собою все воззрения Киевского комитета: с одной стороны, он хочет оставаться на почве издавна установленных основных принципов международной и русской социал-демократии, с другой — увлекается теми модными бернштейнианскими словечками «необходимости», «постепенности» (отдел I «Profession de foi» Киевского комитета, в конце), «непосредственно экономического характера движения», о невозможности политической агитации и борьбы, о необходимости держаться твердой почвы действительных потребностей и нужд (как будто бы борьба за политическую свободу не вызывается самой действительной потребностью и нуждой!), одним словом, теми модными словечками, из которых сплетаются такие модные произведения, как «Credo» и отдельное приложение к «Рабочей Мысли». Остановимся по существу на том положении, в котором, как в фокусе, концентрируются все слабые стороны разбираемого «Profession de foi», именно на положении, что «невозможно в настоящий момент обращаться к массе рабочих с призывом к политическим действиям», иначе говоря, вести политическую агитацию, так как русский рабочий еще не созрел для политической борьбы. Это последнее утверждение совершенно неверно, к счастью (говорим: к счастью, ибо, будь оно верно, оно должно бы было неизбежно привести русских марксистов и социал-демократов в то болото тред-юнионистского и буржуазно-либерального опошления, в которое их стараются свалить авторы «Credo», «Рабочей Мысли» и многочисленные приспешники их в нашей легальной литературе). Русский рабочий в массе не только созрел для политической борьбы, но уже много раз проявлял свою зрелость и много раз совершал акты политической борьбы и притом нередко совершал их стихийно.

В самом деле, разве массовое распространение воззваний, в которых порицается правительство, бичуется правительство, не есть акт политической борьбы? Разве русский рабочий в массе не расправлялся «своими средствиями» с чересчур зазнавшимися полицейскими и солдатами, разве он не освобождал силой своих арестованных товарищей? Разве он не боролся во многих местах в прямой уличной схватке с войсками и полицией? Разве русский рабочий в массе не поставлял в течение более чем 20 лет своих лучших, самых развитых и самых честных и смелых товарищей в ряды революционных кружков и организаций? Но в угоду модной доктрине буржуазного опошления, мы, представители революционной социал-демократической партии, должны позабыть все это и признать невозможным призыв рабочих масс к политическим действиям! Нам возразят, пожалуй, что приведенные факты зачастую являются скорее стихийными взрывами, чем политической борьбой. А разве наши стачки — ответим мы — не представляли только одних стихийных взрывов до тех пор, пока революционные кружки социалистов не взялись за широкую агитацию, за призыв рабочих масс к классовой борьбе, к сознательной борьбе против своих угнетателей? Разве можно указать в истории хоть одно народное, хоть одно классовое движение, которое бы не начиналось со стихийных неорганизованных взрывов, которое бы без сознательного вмешательства интеллигентных представителей данного класса принимало организованную форму, создавало политические партии? Если неудержимое стихийное влечение рабочего класса к политической борьбе проявляется до сих пор, по большей части, лишь в неорганизованных взрывах, то только «Московские Ведомости» и «Гражданин» сделают отсюда вывод, что русский рабочий в массе не созрел еще для политической агитации. Социалист же сделает отсюда тот вывод, что давным-давно назрела необходимость политической агитации, самого широкого призыва рабочих масс к политическим действиям, к политической борьбе; не делая этого призыва, мы не исполняем своего долга и, в сущности, перестаем быть социал-демократами, потому что экономические и профессиональные организации без политической борьбы всегда и везде проповедовались ярыми сторонниками буржуазии; поэтому нельзя назвать иначе, как преступным и позорным, то систематическое замалчивание политической борьбы и политических задач русского рабочего класса, которое мы видели, например, в газете «Рабочая Мысль». Это замалчивание равносильно развращению политического сознания рабочих, которые видят и чувствуют политический гнет, которые стихийно восстают против него, а у своих руководителей-социалистов встречают либо равнодушие, либо даже полемику против идей политической борьбы. Нельзя не назвать равнодушием и крайней узостью, когда нам говорят, что проводить в массу идеи политической свободы надо «постепенно», — должно быть, до сих пор мы слишком торопились проводить в массу эти идеи, нас надо умерять и сдерживать!! Или когда нам говорят, что «политически освещать положение рабочего класса» надо лишь «поскольку для этого есть повод в каждом отдельном случае», как будто «поводы» для политической агитации не даются нам самыми будничными, массовыми, повсеместными фактами из жизни рабочих?!

Стремление ограничить политическую агитацию наличностью поводов в каждом отдельном случае либо не имеет смысла, либо выражает лишь стремление сделать шаг назад по направлению к «Credo» и «Рабочей Мысли», стремление сузить и без того слишком узкие рамки нашей пропагандистской и агитационной деятельности. Нам возразят еще, пожалуй, что рабочие массы не поймут еще идеи политической борьбы, идеи, доступной лишь для более развитых отдельных рабочих. На это возражение, которое так часто доводится слышать от «молодых» русских социал-демократов, мы ответим, что, во-первых, социал-демократия всегда и везде была и не может не быть представительницей сознательных, а не бессознательных рабочих, что не может быть ничего опаснее и преступнее демагогического заигрывания с неразвитостью рабочих. Если критерием деятельности брать то, что сейчас же непосредственно доступно в наибольшей степени самой широкой массе, то придется проповедовать антисемитизм или агитировать, скажем, на почве обращения к отцу Иоанну Кронштадтскому.

Задача социал-демократии — развивать политическое сознание масс, а не тащиться в хвосте политически бесправной массы; во-вторых, — и это главное — неверно, что массы не поймут идеи политической борьбы. Эту идею поймет самый серый рабочий, при том условии, конечно, если агитатор или пропагандист сумеет подойти к нему так, чтобы сообщить ему эту идею, сумеет передать ее понятным языком и опираясь на известные ему факты обыденной жизни. А это условие ведь необходимо и для передачи условий экономической борьбы: и в этой области серый рабочий из низших и средних слоев массы не в состоянии усвоить общей идеи экономической борьбы; эту идею усваивают немногие интеллигентные рабочие, за которыми масса идет, руководимая инстинктом и непосредственным ближайшим интересом.

То же самое и в области политики: общую идею политической борьбы усвоит, конечно, только интеллигентный рабочий, за которым пойдет масса, ибо она прекрасно чувствует свое политическое бесправие (как признает в одном месте «Profession de foi» Киевского комитета), и самые непосредственные повседневные интересы постоянно приводят ее в столкновение с всяческими проявлениями политического гнета. Ни в одном политическом или социальном движении, ни в одной стране никогда не было и быть не могло иного отношения между массой данного класса или народа и немногочисленными интеллигентными представителями его, кроме именно такого: всегда и везде вождями известного класса являлись его передовые, наиболее интеллигентные представители. И в русском рабочем движении не может быть иначе. А потому игнорирование интересов и запросов этого передового слоя рабочих, стремление опуститься до уровня понимания низших слоев (вместо того, чтобы постоянно поднимать уровень сознания рабочих) необходимо должно оказать глубоко вредное действие и подготовить почву для проникновения в рабочую среду всяких не социалистических и не революционных идей.

Чтобы закончить разбор взглядов Киевского комитета на политическую борьбу: крайне странным и в то же время крайне характерным для всего «Profession de foi» образом, Комитет, не считая возможным призывать в настоящий момент широкие массы рабочих к политическим действиям, признает желательным устройство частичных демонстраций с чисто агитационной целью (а не в видах воздействия на правительство) «по поводам, доступным пониманию широких масс». Социалисты призывают рабочих не оказывать воздействия на правительство!!! Дальше некуда идти… Непостижимо только, как это возможны демонстрации, не оказывающие воздействия на правительство. Уж не рекомендовать ли рабочим демонстрировать в четырех стенах своих каморок, заперев наперед двери? или, может, демонстрировать показыванием кукиша в кармане: это уж, наверно, не окажет столь зловредного и пагубного «воздействия на правительство»! Что такое означает «частичная демонстрация», мы тоже отказываемся понять. Не означает ли это: профессиональная, только по профессиональным вопросам (еще раз: при чем же тут социализм?) или, может быть, по частичным политическим поводам, а не против всей политической системы, против самодержавия вообще? Но если так, разве это — не чистейшие идеи «Credo» и крайнего оппортунизма, крайнего принижения, затемнения политического сознания и политических задач рабочего класса? Если так, то не повторить ли уж нам «крылатое слово» одного «молодого» столичного социал-демократа: «преждевременно дискредитировать среди рабочих самодержавие»?

Крайняя узость взглядов сквозит в «Profession de foi» не только по вопросу о «политике». «Агитационное воздействие на массу — читаем мы — в настоящее время может выразиться только, во-первых, в содействии экономической борьбе пролетариата; поэтому Комитет пользуется каждым случаем столкновения рабочих с хозяевами или каждым крупным фактом злоупотребления со стороны хозяев для обращения к рабочим с воззванием, выясняющим рабочим их положение, призывая к протесту, принимая руководящую роль при стачках, формулируя их требования, указывая наилучшие пути их достижения, развивая всем этим в рабочем классе самосознание» — и только, больше об экономической борьбе нам ничего не говорят. И это — profession de foi! Перечитайте внимательно это место: это опять язык «Credo» и мысли «Credo» (чем паки и паки иллюстрируется глубокое заблуждение редакции «Рабочего Дела», упорно желающей прикрывать взгляды «молодых экономистов» и видеть в них только уклонение отдельных личностей).

Для социалиста экономическая борьба служит базисом для организации рабочих в революционную партию, для сплочения и развития их классовой борьбы против всего капиталистического строя. Если же брать экономическую борьбу как нечто самодовлеющее, то в ней нет ничего социалистического, и опыт всех европейских стран показывает нам массу примеров не только социалистических, но и противосоциалистических профессиональных союзов.

Задача буржуазного политика — «содействовать экономической борьбе пролетариата», задача социалиста — заставить экономическую борьбу содействовать социалистическому движению и успехам революционной рабочей партии. Задача социалиста — содействовать неразрывному слиянию экономической и политической борьбы в единую классовую борьбу социалистических рабочих масс. Таким образом, расплывчатые выражения «Profession de foi» Киевского комитета открывают настежь двери для бернштейновских идей и узаконяют непозволительно узкое отношение к экономической борьбе.

Агитационное воздействие на массу должно состоять в самой широкой агитации и экономической, и политической по всем поводам и проявлениям всяческого гнета, агитации, которою мы должны пользоваться для привлечения все большего числа рабочих в ряды революционной социал-демократической партии, для поощрения всевозможных проявлений политической борьбы, для организации этой борьбы из ее стихийных форм в форму борьбы единой политической партии. Агитация должна, таким образом, служить средством широкого распространения политического протеста и более организованных форм политической борьбы. В настоящее же время рамки нашей агитации слишком узки, круг затрагиваемых ею вопросов слишком ограничен, и наша обязанность — не узаконять этой узости, а стараться освободиться от нее, стараться углубить и расширить нашу агитационную деятельность.

В разбираемом «Profession de foi» эта узость ведет не только к разобранным выше теоретическим заблуждениям, но и к сужению практических задач. Такое сужение видно в желании поставить «ближайшей очередной задачей обследование положения рабочих на местных фабриках и заводах путем вопросных листков и другими способами». Мы, разумеется, ничего не можем возразить против вопросных листков вообще, которые составляют необходимую принадлежность агитации, — но заниматься обследованием значит непроизводительно затрачивать и без того бедные революционные силы.

Многое можно ведь почерпнуть и из легальных наших обследований. Ближайшей очередной задачей следовало бы поставить расширение агитации и пропаганды (особенно политической), тем более, что распространяющийся среди наших рабочих прекрасный обычай посылать самостоятельные корреспонденции в социалистические газеты обеспечивает достаточное обилие материала.

Еще больше сужение видно в том, что по вопросу о кассах признаются желательными только «профессиональные стачечные» кассы, и ни слова не говорится о том, чтобы эти кассы входили, как звенья, в социал-демократическую партию, служили для политической борьбы.

Ограничивать наши конспиративные кассы одной экономической деятельностью — это стремление естественно для авторов «Credo», но непонятно в «Profession de foi» Комитета Российской социал-демократической рабочей партии.

По вопросу о легальных обществах положения «Profession de foi» не менее узки и точно так же выражают стремление делать уступки пресловутой бернштейниаде; оказывать содействие возник- новению касс со стороны Комитета социал-демократической партии значит, опять-таки, разбрасывать силы и стирать грань между культурнической и революционной работой: революционная партия может и должна пользоваться легальными обществами для укрепления и упрочения своей работы, как очагами для агитации, удобными прикрытиями сношений и проч. и проч., — но и только. Тратить силы социалистов на содействие возникновению обществ донельзя нерационально, придавать самостоятельное значение этим обществам — неправильно, думать, что в легальных обществах возможна «полная независимость от участия и давления хозяев», — просто смешно.

Наконец, и на организационных планах Киевского комитета отразилась узость его взглядов и их специфическая особенность. Правда, мы вполне согласны с Киевским комитетом в том, что несвоевременно сейчас объявлять о возобновлении партии и выбирать новый ЦК, но мы считаем совершенно ошибочным мнение о «непосредственно экономическом характере движения», о том, что русский пролетариат еще «не подготовлен для политической агитации». Ошибочно было бы также дожидаться, пока «местные группы окрепнут, увеличатся численно, закрепят связи с рабочей средой», — такое укрепление часто ведет к немедленному краху.

Нет, мы должны немедленно взяться за дело объединения и начать его с литературного объединения, с создания общего русского органа, который должен попытаться подготовить возобновление партии, служа органом для всей России, собирая корреспонденции и материалы от кружков всех местностей, давая место для обсуждения спорных вопросов, расширяя рамки нашей пропаганды и агитации, посвящая специальное внимание вопросам организационным, тактическим и техническим приемам ведения дела, удовлетворяя всем запросам наиболее развитых рабочих и постоянно поднимая низшие слои пролетариата (привлекаемые рабочими корреспонденциями и проч.) до более и более сознательного участия в социалистическом движении и политической борьбе.

Только таким путем, по нашему убеждению, могут быть подготовлены фактические условия для объединения и воссоздания партии, и только прямая и открытая полемика против узкого «экономизма» и все более распространяющихся бернштейновских идей может обеспечить правильное развитие русского рабочего движения и русской социал-демократии.

---

1. в Ленинском сборнике VII.
2. — символ веры, программа, изложение миросозерцания. Ред.