Встречи с прошлым. Выпуск 6
М., «Советская Россия», 1988
О ЕСЕНИНЕ ВНОВЬ И ВНОВЬ
правитьВ непрерывном потоке архивных поступлений не слишком часто попадаются автографы стихотворений Сергея Есенина. Как известно, архив поэта сохранился плохо, многие рукописи его утеряны, местонахождение других неизвестно. Прошло более шестидесяти лет с тех пор, как не стало поэта. Новые автографы Есенина поступили в ЦГАЛИ. Это — стихотворения, относящиеся к 1925 году, последнему году жизни поэта. Сохранились они в доме Петра Ивановича Чагина (1898—1967), связанного с Есениным добрыми дружескими отношениями.
В личном фонде Чагина (ф. 2550), созданном в ЦГАЛИ в 1969 году и содержащем много интересных и важных для изучения истории литературы документов, хранится черновой набросок его краткой автобиографии, которая начинается так: «Чагин Петр Иванович, родился в 1898 г., учился в 1915—1917 гг. в Моск[овском] Гос[ударственном] Ун[иверсите]те на ист[орико]-фил[ологическом] факультете, вступил в партию в июле 1917 г. Принимал участие в боях за Октябрь в Замоскворечье, был ранен белогвардейцами в грудь навылет. С декабря 1917 г. по май 1918-го возглавлял Замоскв[орецкий] Совет рабочих депутатов». Дальше в очень сжатой форме Чагин перечисляет занимаемые им должности (ф. 2550, новое поступление).
Чагин был и на партийной работе, много лет сотрудничал с С. М. Кировым в Азербайджане и Ленинграде. В 1920-е годы он был редактором «Красной газеты», «Бакинского рабочего», «Зари Востока»; в 1930-е годы — работал в издательстве Академии наук СССР, с конца 1930-х и до 1946 года он — редактор и директор Гослитиздата. Его дальнейшая деятельность протекала в издательствах «Московский рабочий» и «Советский писатель».
Нельзя не сказать и о том, что Петр Иванович был человеком редких душевных качеств, писатели его уважали и любили. Доброжелательный редактор, он особенно бережно и любовно относился к молодым начинающим поэтам и писателям, поддерживая их не только морально, но и материально. Недаром ему присвоили шутливое прозвище «Выручагии». В то же время он был острым и принципиальным критиком, авторитетным советчиком, оказавшим несомненное воздействие на рост и развитие многих писателей и журналистов.
Есенин познакомился с Чагиным в Москве в феврале 1924 года у В. И. Качалова; вскоре их знакомство переросло в дружбу. Чагин много и охотно печатал Есенина. В 1925 году в издательстве «Бакинский рабочий» был издан сборник «Русь Советская» с предисловием Чагина. Летом того же года поэт и его жена, Софья Андреевна Толстая-Есенина, жили на даче Чагина в Мардакьянах близ Баку. Здесь и были написаны хорошо известные и любимые многими есенинские стихи, рукописи которых недавно поступили в ЦГАЛИ. Это — стихотворения «Руки милой — пара лебедей» (с разночтениями в стихах 8 и 23) и «Тихий ветер, вечер сине-хмурый» (с вариантом в 3-й строке) (там же). Стихотворения эти относятся к циклу «Персидские мотивы», начатому Есениным осенью 1924 года на Кавказе. Хочется напомнить, что «Персидские мотивы» были посвящены Чагину. 21 декабря 1924 года Есенин писал ему. «Стихи о Персии я давно посвятил тебе. Только до книги я буду ставить или „П. Ч.“ или вовсе ничего. Все это полностью будет в книге» (С. А. Есенин. Собр. соч., т. 6. М., 1980, с. 170—171). Сборник «Персидские мотивы» вышел с посвящением: «С любовью и дружбою Петру Ивановичу Чагину» (там же, т. I. М., 1977, с. 413). А впервые стихотворения этого цикла публиковались в газете «Бакинский рабочий».
В этот же период Есениным написано еще одно стихотворение из упомянутого цикла — «Шаганэ ты моя, Шаганэ». Литературоведы знают, что оно первоначально имело некоторое отношение к Чагину. В его архиве сохранился черновик выступления на вечере памяти Л. Н. Сейфуллииой, в котором есть любопытные строки, относящиеся к Есенину. "Вернувшись в Баку, он на мардакьянской даче подсмеивался надо мной, что-то тая. Я выуживал у него одно за другим стихотворения для напечатания на страницах «Бакинского рабочего».
А он вдруг с веселым озорством вперился в меня и воскликнул, заливисто смеясь:
— Хочешь довоображу в тебе персиянку?
И на следующий день привез мне в редакцию стихотворение: «Чагине ты моя, Чагине».
Это была, так сказать, автопародийно подпорченная им «Шаганэ ты моя, Шаганэ».
Я восхитился поистине чародейными стихами и тут же разъярился:
— Да ты с ума сошел! Как же я могу такое поместить, да еще в газетине, под которой стоит подпись: Чагин?[…]
Сергей лукаво улыбнулся:
— Хотел разыграть тебя. Но, как говорится, фокус не удалей! — Затем переписал стихотворение и передал мне: — Это для книги персидских мотивов, которую, как я тебе писал, я давно решил посвятить тебе. Твою партийную судьбу и редакторскую карьеру портить не буду. Знаю твою щепетильность. «Стансы» мои, посвященные тебе, небось не поместил в «Бакинском рабочем». Так я устроил их в Тифлисе в «Заре Востока». И «Шаганэ» устрою у Воронского — в «Красной Нови» (ф. 2550, новое поступление).
Среди других поступивших в ЦГАЛИ рукописей Есенина в архиве Чагина есть еще два стихотворения. На одном из пожелтевших от времени листков бисерным есенинским почерком написал заголовок: «Народная — подражание песенке матери», первые строки другого — «Чтой-то солнышко не светит, над долиною туман». С первого взгляда можно было бы предположить, что эти стихотворения близки к песенному жанру. Это не удивительно: ведь сам поэт часто называл свои стихи песнями. При разборе материалов архива Чагина (поступившего в ЦГАЛИ еще в 1969 году) был найден ключ к правильному пониманию этих неизвестных ранее стихотворных строк Есенина. Оказывается, эти листики — интересный штрих к раскрытию сложного механизма творческой лаборатории поэта.
Подробно об этом рассказывает Чагин в своих воспоминаниях, написанных в 1950-е годы (см. там же, оп. 1, ед. хр. 2). Это черновые наброски его воспоминаний, многое из сказанного в них уже известно, тем не менее некоторые факты хочется привести еще раз.
Чагин пишет: "В разговорах со мной в свои самые лучезарные творческие годы (1924—1925) Есенин после долгого вдумчивого чтения по утрам произведений Маркса, Ленина, Пушкина, Гоголя и восточных классиков — Сзади, Омар Хайяма, Фирдоуси, Гафиза сурово осуждал создававшие ему славу «российского скандального пиита», по его же выражению, «хулиганско-задиристые» стихотворения из цикла «Москва кабацкая» […]
Неверно широко распространенное представление о нем, как о поэте, которому все давалось легко, что называется, с ходу, которого вывозила кривая вдохновения, на которого сходило наитие, и он писал, как птица поет. Нет — я был свидетелем тщательного изучения Есениным документов и первоисточников, пытливого чтения многих и многих книг, расспросов бывалых людей и дотошных бесед с ними при его работе и над «Балладой о двадцати шести», и над «Анной Снегиной», и над «Персидскими мотивами» и другими произведениями закавказской поры его поэтической биографии, и поистине можно было преклоняться перед этим самоотверженным, самозабвенным тружеником пера, который умел помножать вдохновение на неусыпную работу, на физические усилия ума.
С. Есенин много работал над формой своих произведений. И чем дальше, тем все больше понимал, что секрет поэтического мастерства в простоте. В мае 1925 года в стихотворении, посвященном первомайскому празднику в Баку, он писал: «Стихи! Стихи! Не очень лефте[1]! Простей! Простей!» А в своей последней автобиографии в октябре 1925 года, за два месяца до смерти, со всей присущей ему искренностью заявил: «В смысле формального развития теперь меня все больше тянет к Пушкину».
Среди рукописей поэта, находящихся у меня, привлекают внимание три листка под общим заголовком «Форма». Года два назад в Институте мировой литературы имени А. М. Горького сняли фотокопии с этих листков. В сборнике «День поэзии» в 1956 году первое стихотворение «Цветы на подоконнике, цветы, цветы» было бездумно опубликовано под заглавием «Форма».
А теперь перепечатано в недавно вышедшем в издании издательства «Московский рабочий», в общем любовно и добротно составленном сестрами поэта Е. А. Есениной и А. А. Есениной, однотомнике произведений Сергея Есенина.
Заглавие «Форма» вызывает полное недоумение — оно никак не вяжется с содержанием стихотворения, не корреспондирует ему.
А между тем, три листка, из которых опубликовали только одно стихотворение, написанное на первом, это творческая лаборатория поэта, письменное свидетельство его работы над формой. На первом листке — общий заголовок: «Форма» и подзаголовок: «Свое». Идут стихи:
Цветы на подоконнике,
Цветы, цветы…
На втором листке цифра 2 и заглавие: «Народная — подражание песенке матери»:
Ехал барин из Рязани,
Полтораста рублей сани…
И на третьем, озаглавленном в скобках «(Пример)», песня, бытовавшая тогда на Тамбовщине:
Чтой-то солнышко но светит…
Это было в пору работы Сергея Есенина над поэмами «Цветы», «Анна Онегина», «Мой путь» и поэтически трансформировалось в них.
Сложна и многообразна была творческая лаборатория Сергея Есенина. У него было необычайное чувство ритма, но часто он, прежде чем положить свои лирические стихи на бумагу, проигрывал их при мне, видимо, для самопроверки на рояле, испытывал их на звук и на слух, а в конечном счете на простоту, кристальную ясность и доходчивость сердца человеческого до души народной" (там же, л. 5 — 12).
Итак, в архиве Чагина сохранился еще один стихотворный текст Есенина. До сих пор он нигде не публиковался.
НАРОДНАЯ
подражание песенке матери
Ехал барин из Рязани,
Полтораста рублей сани.
Семисотенный конь
С раззолоченной дугой.
Уж я эту дугу
Заложить не могу,
Заложить не могу
Ни недругу, ни врагу,
Как поеду на Губань,
Соберу я разну рвань,
Соберу я разну рвань,
Собирайте, братцы, дань.
Только рвани нынче нет,
По-другому сделан свет,
И поет гармоница,
Что исчезла вольница.
Руки врозь. Возжи брось.
Такая досада.
Тани нет. Тани нет,
А мне ее надо.
С. Е.
(там же, новое поступление).
- ↑ От названия литературной группы „Леф“ („Левый фронт искусств“).