ЗАЛИВ СВ. ОЛЬГИ
Залив Св. Ольги (43°44’ северной широты и 152°57’ восточной долготы от о. Ферро) открыт французским мореплавателем Лаперузом в 1787 году и тогда был назван портом Сеймура. Во время крымской кампании несколько английских судов преследовали русский военный корабль. Пользуясь туманом, судно укрылось в какую-то бухту. Англичане потеряли его из виду и ушли ни с чем. Так как это случилось 11 июля, в день Св. Ольги, то русские залив своего спасения назвали ее именем. В память избавления своего от врага они поставили крест на высокой горе, которая с той поры стала называться Крестовою[1].
При входе в залив Св. Ольги справа высится одинокая скала, названная моряками островом Чихачева. На этой скале поставлена сигнальная башня, указывающая судам место входа. Но так как летом в этой части побережья почти все время стоят туманы, то она является совершенно бесполезной, ибо с моря ее все равно не видно…
Залив Св. Ольги закрыт с трех сторон; он имеет версты три в длину, столько же в ширину и в глубину — около 12 саженей. Зимой он замерзает на три месяца только с северной стороны. Северо-восточная часть залива образует еще особую бухту, называемую местными жителями «Тихою пристанью». Эта бухта соединяется с большим заливом узким проходом и замерзает на более продолжительное время. «Тихая пристань» (глубиною посредине 5-6 саженей, длиною с версту и шириною с ½ версты) постепенно заполняется наносами речки Ольги.
На восточном берегу залива находился китайский поселок Шимынь[2], названный русскими «Кошкой». Раньше поселок этот был главным китайским торговым пунктом в Уссурийском Крае. Ежегодно сюда приходило до сотни шаланд с товарами из Хунчуна. Охотники с реки Уссури доставляли в Шимынь соболиные меха, ценные панты и дорогой жень-шень. Дары тайги выменивались на продукты морского промысла. С 1901 года, после китайских беспорядков в Маньчжурии, жизнь в поселке стала замирать. По длинному ряду бараков, расположенных на берегу моря для склада товаров и разного сырья, можно судить о размерах торговых оборотов китайцев в заливе Св. Ольги.
В самом углу залива находится русское селение, называвшееся ранее Постом Св. Ольги. Первой постройкой, которая появилась здесь в 1854 году, была матросская казарма. В 1878 году сюда приехали лесничий и фельдшер, а до того времени местный пристав исполнял их обязанности: он был и учителем, и врачом, чинил суд и расправу.
В 1906 году в Посту Св. Ольги была небольшая деревянная церковь, переселенческая больница, почтово-телеграфная станция и несколько мелочных лавок. Пост Св. Ольги не деревня и не село[изд. 1]. Ольгинцы в большинстве случаев были разночинцы и запасные солдаты[изд. 2], арендовавшие землю для застройки. Никто не занимался ни огородничеством, ни хлебопашеством, никто не сеял, не жал и не собирал в житницы, но все строили дома, хотя бы и в долг; все надеялись на то, что в конце концов здесь будет город, и захваченная земля перейдет в собственность, после чего ее можно будет выгодно продать.
Русско-японская война тяжело отразилась на этом маленьком русском поселке, отрезанном бездорожьем от других жилых мест Уссурийского Края. Предметов первой необходимости, как керосин, свечи, мыло, чай и сахар, нельзя было достать ни за какие деньги. Да и теперь еще население его, в ожидании лучших дней, перебивается с хлеба на квас. Некоторые жители не живут в Посту Св. Ольги, а выехали во Владивосток. Много домов брошено и заколочено досками. Домовладельцы были рады-радешеньки сдать кому-нибудь свои постройки не только в аренду, но даже в бесплатное пользование, лишь бы кто-нибудь охранял их от расхищения.
Около Поста есть старинное кладбище, совершенно запущенное. Через несколько лет оно будет совсем утеряно. Первыми на нем похоронили в 1860 году матросов, умерших от цинги.
Другой достопримечательностью Поста была маленькая чугунная пушка на неподвижном деревянном лафете. Она находилась в полном пренебрежении на площади около дома лесничего. По рассказам старожилов, ее привезли в Пост Св. Ольги для того, чтобы во время тумана подавать сигналы кораблям, находящимся в открытом море.
В заключение еще остается сказать несколько слов об одном местном обывателе, весьма способствовавшем процветанию этого уголка Далекой Русской Окраины. Я говорю о крестьянине Иване Архиповиче Пятышине. Обремененный большой семьей, этот удивительный труженик вечно находился в работе, вечно о чем-нибудь хлопотал. Сперва Пятышин открыл в Посту Св. Ольги торговлю, но, будучи по характеру добрым и доверчивым человеком, роздал в кредит весь свой товар и разорился. Потом он занялся рыболовством — вода унесла у него невода. Тогда он стал добывать морскую капусту: рабочие-китайцы, забрав вперед задатки, разбежались. После этого он взялся за лесное дело: наводнение унесло у него весь лес. Пятышин собрал все свои остатки и начал строить кирпичный завод — но кирпич не нашел сбыта, ломку мрамора постигла та же участь; не пошло в ход также и выжигание извести. Последнее дело, которым неудачно занимался Пятышин, — это подрядная постройка домов и разбивка улиц в Посту Св. Ольги. Другой на месте И. А. Пятышина давно опустил бы руки и впал в отчаяние, но он не упал духом и вновь занялся рыбной ловлей. Ни на кого он не жаловался, винил только судьбу и продолжал с нею бороться. Много неимущих переселенцев находило заработок у Пятышина, много личного труда и денежных средств он вложил в устроение Поста Св. Ольги. К сожалению, в свое время, ниоткуда не получая поддержки, он бросил все, перекочевал на реку Нельму, где и умер в 1927 году[изд. 3].
Первые два дня мы отдыхали и ничего не делали. В это время за П. К. Рутковским пришел из Владивостока миноносец «Бесшумный». Вечером П. К. Рутковский распрощался с нами и перешел на судно. На другой день на рассвете миноносец ушел в море. П. К. Рутковский оставил по себе в отряде самые лучшие воспоминания, и мы долго не могли привыкнуть к тому, что его нет более с нами.
Первая моя экскурсия в окрестностях залива Св. Ольги была на гору Крестовую.
Крест, о котором говорилось выше, еще стоял на месте, но уже покачнулся. В него была врезана металлическая доска с надписью. Теперь ее нет. Осталось только гнездо и следы гвоздей. На кресте кто-то повесил шейный серебряный крестик и маленький медный образок.
С Крестовой горы можно было хорошо рассмотреть все окрестности.
Чудная горная панорама!
В одну сторону шла широкая долина Вай-Фудина. Вследствие того, что около реки Сандагоу она делает излом, конца ее не видно. Сихотэ-Алинь заслоняли теперь другие горы. К северо-западу протянулась река Арзамасовка. Она загибала на север и терялась где-то в горах. Продолжением бухты Тихой Пристани является живописная долина реки Ольги, текущей параллельно берегу моря.
Горы в окрестностях залива невысоки, но выражены весьма резко и большею частью состоят из серого гранита, кварцевого порфира, песчаника, роговика, аркоза и зеленой яшмы, в которой в разных направлениях проходят тонкие кварцевые прожилки. В окрестностях найдено много железных, медных и серебросвинцовых руд.
Большинство сопок покрыто осыпями, являющимися результатом разрушения горных пород деятельностью атмосферных агентов. Образование этих осыпей можно проследить с момента появления трещины в скалах до рассыпания их на мелкие обломки. Если молотом ударить по такой глыбе или с силою бросить ее о землю, она разобьется по трещинам, по которым внутрь проникала вода. И сколько бы ни разбивать эти камни на еще более мелкие обломки, они нигде не дадут свежих изломов. В Посту Св. Ольги я познакомился с Б. И. Буниным, знатоком Южно-Уссурийского Края, исходившим его вдоль и поперек. В 1901 году, в бытность его офицером 6-го Восточно-Сибирского Стрелкового полка, во время подавления беспорядков в Маньчжурии, он был тяжело ранен из фальконета и после этого стал прихрамывать на одну ногу, не мог продолжать службу и, выйдя в отставку, поселился в Посту Св. Ольги.
Однажды он отправился в горы по своим делам и пригласил меня с собою. 24-го июня рано утром мы выехали с ним на лодке, и, миновав Мраморный мыс, высадились на берегу против острова Чихачева. Эта экскурсия дала мне возможность хорошо ознакомиться с заливом Ольги и устьем реки Вай-Фудина.
Вдоль берега моря и параллельно ему тянутся рядами болота и длинные озерки, отделенные друг от друга песчаными валами.
Чем ближе к берегу моря, тем валы эти свежее и выражены резче. По ним грядами растут кустарниковая ольха (Alnus japonica. S. et Z.) с коротковолосистыми ветвями и слегка опушенными листьями и березолистный таволожник (Spirea btulifolia Pal.) — маленький кустарник с бледно-розовыми цветами. Во многих местах от валов уже не осталось следа, и только растительность указывает бывшее их направление. Произведенные в некоторых местах раскопки дали обломки морских раковин. Здесь над приростом суши трудились одновременно и река, и море. Первая приносила готовый материал, второе складывало его в валы.
Ныне в низовьях реки образовалось много островов. Они только что вышли из воды, состоят из чистого песка и еще не успели зарасти травою.
Геологу рисуется картина далекого прошлого. Залив Св. Ольги имел совсем не такой вид, какой он имеет теперь. Он был в три раза больше и далеко вдавался в сушу в западном направлении. Со стороны моря ясно видны границы древнего залива, в который самостоятельно впадали Вай-Фудин, Сыдагоу и Арзамасовка. Заболоченность нижней части долины Аввакумовки, протоки, озерки, слепые рукава, соединяющиеся с морем, тоже указывают на это. Около устья течение реки почти незаметно.
Даже наоборот, при свежем восточном ветре и во время приливов замечается обратное движение воды. На Чертовом утесе можно видеть следы морского прибоя. Этот безмолвный свидетель говорит нам о том, что когда-то и он был омываем волнами Великого океана.
Сколько понадобилось веков для того, чтобы разрушить твердую горную породу и превратить ее в песок? Сколько понадобилось времени, чтобы песчинка за песчинкой заполнить залив и вытеснить морскую воду? Немалое участие в заполнении долины принимал и плавниковый лес. Тысячами кряжин и пней завалено русло реки и острова. Стволы деревьев сейчас же заносятся песком; на поверхности остаются торчать только сучья и корни. Мало-помалу погребаются и они. Каждое новое наводнение приносит новый бурелом и накладывает его сверху, потом опять заносит песком и т. д. Так отступает океан, нарастает суша, и настанет время, когда река Вай-Фудин будет впадать не в залив Св. Ольги, а непосредственно в море.
Мы высадились на южном берегу залива часов в десять утра, лодку отправили назад, а сами пошли в горы. По дороге к нам присоединился китаец — искатель золота. У него в котомке была железная лопата без черенка, деревянный лоток для промывания песка и облегченный заступ с короткою рукояткой. Китаец этот был средних лет, худой, с рябоватым лицом и с соломенной шляпой на голове. Он охотно отвечал на задаваемые ему вопросы. Это дало мне возможность познакомиться с китайскими приемами золотоискательства. Прежде всего он старался найти такую речку, против которой в море есть остров. Это верный признак, что в долине будет золото. Подымаясь вверх по реке, он искал такой приток, чтобы против устья его была отвесная скала, причем направление новой долины должно быть строго перпендикулярно к плоскости скалы и не меньше как в две версты длиною. Если это расстояние было короче или если долина шла не совсем под прямым углом к скале, она не годилась. Манза все время шел впереди и выискивал все новые и новые притоки, причем протяжение их сокращалось от двух верст до одной, потом до полуверсты и т. д. Последний ключик имел саженей двести длиною. Китаец остановился и сказал, что тут надо искать золото. Он стал рассматривать в ручье гальку и песок. То и другое, видимо, его удовлетворило, и он решил остаться здесь для разведок. Многие объяснения его для меня были непонятны. Так, например, он говорил, что есть люди, которые непосредственно чувствуют присутствие золота в земле; к числу их он присоединял и себя.
В топографическом отношении местность, по которой мы теперь шли, представляла из себя сильно размытые горы с пологими скатами. Кое-где торчали скалы, находящиеся в последней стадии разрушения; большинство их превратилось уже в осыпи.
Характер растительности был тот же самый, что и около Поста Св. Ольги. Дуб, береза, липа, бархат, тополь, ясень и ива росли то группами, то в одиночку. Различные кустарники, главным образом леспедеца, калина и таволга, опутанные виноградом и полевым горошком, делали некоторые места положительно непроходимыми, в особенности если к ним еще примешивалось чертово дерево (Aralia manshurica R.M.). Идти по этим кустарникам в жаркий день очень трудно. Единственная отрада — это ручьи с холодною водою.
В полдень мы дошли до водораздела. Солнце стояло на небе и заливало землю своими палящими лучами. Жара стояла невыносимая. Даже в тени нельзя было найти прохлады. Отдохнув немного на горе, мы стали спускаться к ручью на запад. Это был один из левых притоков реки Сыдагоу. Расстилавшаяся перед нами картина была довольно однообразна. Куда ни взглянешь, всюду холмы и всюду одна и та же растительность.
Над землею висел раскаленный воздух, насыщенный влагою. Деревья и кусты поникли листвой и казались безжизненными.
За весь день мы не видели ни одного животного, хотя козьих и оленьих следов попадалось много. В пути я не упускал случая делать заметки по орнитологии[изд. 4].
Прежде всего упомяну о зеленом дятле с красною головою. Говорят, что он ходит по земле довольно хорошо. Проворный, пугливый и крикливый, он по ухваткам походит на своих пестрых собратьев. Затем тут были маньчжурские жаворонки; голоса их слышны были повсюду. Некоторые птицы выпархивали у нас из-под ног и, отлетев немного, садились опять на землю. Казалось, на них жара не действовала совсем; они высоко подымались к небу и звонким пением оглашали окрестности. В низине из кочковой болотинки собаки выгнали несколько куличков. Я убил одного из них. Это оказался восточно-сибирский бекас. В другом месте из чащи вылетел красивый длинноносый дупель. На поваленных деревьях и на пнях кое-где встречались японские коньки. Они проворно бегали по земле и грелись на солнышке. При приближении людей они не улетали, а ловко .скрывались в кустах и появлялись только тогда, когда убеждались, что опасность миновала. Судя по тому, что здесь было много мелких птиц, можно было допустить присутствие малого перепелятника. И действительно, одного такого ястреба я вспугнул из травы, что было очень странно, так как ноги его совсем не приспособлены к хождению по земле. Быть может, эти хищники из опыта знали, что вид их, сидящих на сухостойных деревьях, пугает мелких птиц, тогда как, спрятавшись в траве, они скорее могут рассчитывать на добычу.
День близился к концу. Солнце склонилось на запад, от деревьев по земле протянулись длинные тени[изд. 5]. Надо было становиться на ночь. Выбрав место, где есть вода, мы стали устраивать бивак.
Вечером я долго сидел с Б. Н. Буниным у огня. Он рассказывал мне о своих путешествиях, о хунхузах, об охоте и т. д. Наконец я почувствовал, что сон начинает овладевать мною. Я лег к огню, завернулся в бурку и скоро уснул.
На следующий день мы расстались с золотоискателем. Он пошел назад к перевалу, а мы направились к реке Сыдагоу и оттуда обратно в Пост Св. Ольги.
Примечания автора
Примечания издательства
- ↑ В издании 1921 года данная фраза начиналась со слов: «В настоящее время…». — Примечание издательства «Альманах „Рубеж“», 2007.
- ↑ В издании 1921 года после слов «запасные солдаты» следовало «своей земли не имеют, а арендуют ее в казне». Весь текст описания Поста Св. Ольги, в издании 1921 года изложенный в настоящем времени, в изданиях 1926 и 1928 годов переведен в прошедшее время. — Примечание издательства «Альманах „Рубеж“», 2007.
- ↑ Такова окончательная правка В. К. Арсеньева. В тексте издания 1921 года: «…в свое время он ниоткуда не получал поддержки и теперь начал уставать». В тексте изданий 1926 и 1928 годов: «…ниоткуда не получая поддержки, он бросил все и перекочевал на р. Ботчи, где и живет в настоящее время, занимаясь рыболовством для своего пропитания». — Примечание издательства «Альманах „Рубеж“», 2007.
- ↑ Данный абзац в тексте изданий 1926 и 1928 годов имел такую редакцию: «За весь день я не встретил ни одного животного и не видел следов, но зато я не упустил случая сделать кое-какие заметки по орнитологии». Автором не исправлен. — Примечание издательства «Альманах „Рубеж“», 2007.
- ↑ Далее до конца главы воспроизведен текст 1921 года издания. В изданиях 1926 и 1928 годов после фразы «Солнце склонилось… длинные тени» имеется следующий текст:
«Пора было возвращаться назад. Спуск с Крестовой горы оказался труднее, чем подъем. На обратном пути я несколько сбился с дороги и попал в осыпь, заросшую кустарниками и каменной полынью. Когда я входил в селение, в домах уже засветились огни. Придя к себе, я занес свои наблюдения в дневник и рано лег спать».
Сведения о Б. И. Бунине и рассказ о совместной с ним экскурсии исключены из текста изданий 1926 и 1928 годов. Не восстановлены В. К. Арсеньевым при правке. — Примечания (текст из двух примечаний) издательства «Альманах „Рубеж“», 2007.