По Уссурийскому краю/Полный текст/Глава 1. СТЕКЛЯННАЯ ПАДЬ

По Уссурийскому краю (Дерсу Узала) : Путешествие в горную область Сихотэ-Алинь — Глава 1. СТЕКЛЯННАЯ ПАДЬ
автор Владимир Клавдиевич Арсеньев

Опубл.: 1921. Источник: Владимир Клавдиевич Арсеньев. Собрание сочинений в 6 томах. Том I. / Под ред. ОИАК. — Владивосток, Альманах «Рубеж», 2007. — 704 с.
• Полный текст содержит 40 глав и печатался лишь в первом издании и по крайней мере в двух изданиях, напечатанных в начале XXI века. В советское время текст, кроме первого издания, печатался с некоторыми изменениями и в значительном сокращении, в том числе по идеологическим соображениям.
Написание имён собственных (включая китайские названия) слитно, раздельно или через дефис, а также употребление в них строчной и прописной букв — в соответствии с ранними изданиями. Латинские наименования видов могли устареть. Оформление латинских названий сделано редактором Викитеки.

1902 г.

I

СТЕКЛЯННАЯ ПАДЬ

Бухта Майтун. — Село Шкотово. — Река Бэйца. — Встреча с пантерой. — Да-Дянь-Шань. — Изюбри

В 1902 году во время одной из командировок с охотничьей командой я пробирался вверх по реке Цимухе, впадающей в Уссурийский залив около села Шкотова. Мой отряд состоял из шести человек сибирских стрелков и четырех лошадей с вьюками. Цель моей командировки заключалась в обследовании Шкотовского района в военном отношении и в изучении перевалов в горном узле Да-Дянь-Шань^[1], откуда берут начало четыре реки: Циму, Майхе, Даубихе^[2] и Лефу. Затем я должен был осмотреть все тропы около озера Ханка и вблизи Уссурийской железной дороги.

Горный хребет, о котором здесь идет речь, начинается около Имана и идет к югу параллельно реке Уссури в направлении от северо-северо-востока к юго-юго-западу так, что на запад от него будут река Сунгача и озеро Ханка, а на восток — река Даубихе. Далее он разделяется на две ветви. Одна идет к юго-западу и образует хребет Богатую Гриву, протянувшийся вдоль всего полуострова Муравьева-Амурского, а другая ветвь направляется к югу и сливается с высокою грядою, служащею водоразделом между реками Даубихе и Сучаном^[3].

Верхняя часть Уссурийского залива называется бухтою Майтун. Бухта эта раньше значительно глубже вдавалась в материк. Это бросается в глаза с первого взгляда. Береговые обрывы ныне отодвинуты вглубь страны верст на пять. Устье реки Тангоузы^[4] раньше было на месте нынешних озер Сан^[5] и Эль-Поуза^[6], а устье реки Майхе^[7] находилось немного выше того места, где теперь пересекает ее железная дорога. Вся эта площадь в 22 квадратных версты представляет из себя болотистую низину, заполненную наносами рек Майхе и Тангоуза. Среди болот сохранились еще кое-где озерки с водою, они указывают, где были места наиболее глубокие. Этот медленный процесс отступания моря и нарастания суши происходит еще и теперь. Скоро та же участь постигнет и бухту Майтун. Она и теперь уже достаточно мелководна. Западные берега ее слагаются из порфиров, а восточные из третичных отложений: в долине Майхе развиты граниты и сиениты, а к востоку от нее — базальты^[8].

Моим исходным пунктом было село Шкотово, расположенное при устье реки Цимухе, на правом берегу. Основание его относится к 1864 году. В 1868 году его сожгли хунхузы, но на другой год оно возродилось снова. Пржевальский в 1870 году в нем насчитал 6 дворов и 34 души обоего пола^[9]. Я уже застал Шкотово довольно большим селом^[10].

Здесь мы провели двое суток, осматривали окрестности и снаряжались в далекий путь. Река Цимухе, длиною в 30 верст, течет в широтном направлении и имеет с правой стороны один только приток — Бэйцу. Долину, по которой протекает река, здешние переселенцы называют «Стеклянной падью». Такое название она получила от китайской зверовой фанзы, в окно которой был вставлен небольшой кусочек стекла. Надо заметить, что тогда в Уссурийском Крае не было ни одного стекольного завода, и потому в глухих местах стекло ценилось особенно высоко. В глубине гор и лесов оно было своего рода меновой единицей. Пустую бутылку можно было выменять на муку, соль, чумизу и даже на пушнину. Старожилы рассказывают, что во время ссор враги старались проникнуть друг к другу в дом и перебить стеклянную посуду. Немудрено поэтому, что кусочек стекла в окне китайской фанзы^[11] был роскошью. Это обратило внимание первых переселенцев, и они назвали «Стеклянной» не только фанзу и речку, но и всю прилегающую местность.

От Шкотова вверх по долине Цимухе сначала идет проселочная дорога, которая после села Новороссийского сразу переходит в тропу. По этой тропе можно выйти и на Сучан, и на реку Кангоузу^[12] к селу Новонежину. Дорога несколько раз переходит с одного берега реки на другой, и это является причиной, почему во время половодья сообщение по ней прекращается.

Из Шкотова мы выступили рано, в тот же день дошли до Стеклянной Пади и свернули в нее. Река Бэйца течет на запад-юго-запад почти по прямому направлению и только около устья поворачивает на запад. Ширина Стеклянной Пади не везде одинакова: то она суживается сажен до пятидесяти, то расширяется более, чем на полуверсту. Как и большинство долин в Уссурийском Крае, она отличается удивительной равнинностью. Окаймляющие ее горы, поросшие корявым дубняком, имеют очень крутые склоны. Границы, где равнина соприкасается с горами, обозначены чрезвычайно резко. Это свидетельствует о том, что здесь были большие денудационные процессы. Долина раньше была гораздо глубже и только впоследствии выполнилась наносами реки.

По мере того, как мы углублялись в горы, растительность становилась лучше. Дубовое редколесье сменилось густыми смешанными лесами, среди которых было много кедра. Путеводной нитью нам служила маленькая тропинка, проложенная китайскими охотниками и искателями жень-шеня. Дня через два мы достигли того места, где была «Стеклянная фанза», но нашли здесь только ее развалины. С каждым днем тропинка становилась все хуже и хуже. Видно было, что по ней давно уже не ходили люди. Она заросла травой и во многих местах была завалена буреломом. Вскоре мы ее совсем потеряли. Встречались нам и зверовые тропы; мы пользовались ими, пока они тянулись в желательном для нас направлении, но больше шли целиною. На третий день к вечеру мы подошли к хребту Да-Дянь-Шань, который идет здесь в меридиональном направлении и имеет высоту в среднем около 2450 футов. Оставив людей внизу, я с унтер-офицером Олентьевым поднялся на одну из соседних вершин, чтобы оттуда посмотреть, далеко ли еще осталось до перевала. Сверху хорошо были видны все горы. Оказалось, что водораздел от нас был в двух или трех верстах. Стало ясно, что к вечеру нам не дойти до него, а если бы мы и дошли, то рисковали заночевать без воды, потому что в это время года горные ключи в истоках почти совсем иссякают. Я решил встать на бивак там, где остались лошади, а завтра с свежими силами идти к перевалу.

Обыкновенно свой маршрут я никогда не затягивал до сумерек и останавливался на бивак так, чтобы засветло можно было поставить палатки и заготовить дрова на ночь. Пока стрелки возились на биваке, я пользовался свободным временем и отправлялся осматривать ближайшие окрестности. Постоянным моим спутником в такого рода экскурсиях был унтер-офицер Поликарп Олентьев — отличный человек и прекрасный охотник. Ему было тогда лет двадцать шесть. Он был среднего роста и хорошо сложен. Русые волосы, крупные черты лица и небольшие усы дадут читателю некоторое представление о его лице. Олентьев был оптимист. Даже в тех случаях, когда мы попадали в неприятные положения, он не терял хорошего настроения и старался убедить меня, что «все к лучшему в этом лучшем из миров»^{[изд. 1]}. Сделав нужные распоряжения, мы взяли с ним ружья и пошли на разведку.

Солнце только что успело скрыться за горизонтом, и в то время, когда лучи его еще золотили верхушки гор, в долинах появились сумеречные тени. На фоне бледного неба резко выделялись вершины деревьев с пожелтевшими листьями. Среди птиц, насекомых, в сухой траве — словом, всюду, даже в воздухе, чувствовалось приближение осени.

Перейдя через невысокий хребет, мы попали в соседнюю долину, поросшую густым лесом. Широкое и сухое ложе горного ручья пересекало ее поперек. Тут мы разошлись. Я пошел по галечниковой отмели налево, а Олентьев — вправо. Не прошло и двух минут, как вдруг в его стороне грянул выстрел. Я обернулся и в это мгновение увидел, как что-то гибкое и пестрое мелькнуло в воздухе. Я бросился к Олентьеву. Он поспешно заряжал винтовку, но, как на грех, один патрон застрял в магазинной коробке, и затвор не закрывался.

— Кого ты стрелял? — спросил я его.

— Кажется, тигра, — отвечал он. — Зверь сидел на дереве. Я хорошо прицелился и, наверное, попал.

Наконец, застрявший патрон был вынут. Олентьев вновь зарядил ружье, и мы осторожно двинулись к тому месту, где скрылось животное. Кровь на сухой траве указывала, что зверь действительно был ранен. Вдруг Олентьев остановился и стал прислушиваться. Впереди, немного вправо от нас, слышался храп. Сквозь заросли папоротников ничего нельзя было видеть. Большое дерево, поваленное на землю, преграждало нам путь. Олентьев хотел было уже перелезть валежник, но раненое животное предупредило его и стремительно бросилось навстречу. Олентьев второпях выстрелил в упор, даже не приставляя приклада ружья к плечу, — и очень удачно. Пуля попала прямо в голову зверя. Он упал на дерево и повис на нем так, что голова и передние лапы свесились по одну сторону, а задняя часть тела по другую. Убитое животное сделало еще несколько конвульсивных движений и начало грызть землю. В это время центр тяжести переместился, оно медленно подалось вперед и грузно свалилось к ногам охотника.

С первого же взгляда я узнал маньчжурскую пантеру^[13] (Felis orientalis Schlegel)^{[изд. 2]}, называемую местными жителями «барсом». Этот великолепный представитель кошачьих был из числа крупных. Длина его тела от носа до корня хвоста равнялась 4 футам и 8 дюймам. Шкура пантеры, ржаво-желтая по бокам и на спине и белая на брюхе, была покрыта черными пятнами, причем пятна эти располагались рядами, как полосы у тигра. С боков, на лапах и на голове они были сплошные и мелкие, а на шее, спине и хвосте — крупные, кольцевые.

В Уссурийском Крае пантера держится только в южной части страны и, главным образом, в Суйфунском, Посьетском и Барабашевском районах. Главной пищей ей служат пятнистые олени, дикие козули и фазаны. Животное это крайне хитрое и осторожное. Спасаясь от человека, пантера влезает на дерево и выбирает такой сук, который приходится против ее следов на земле и, следовательно, как раз против луча зрения охотника. Растянувшись вдоль ветви, она кладет голову на передние лапы и в этом положении замирает. Пантера отлично понимает, что со стороны головы ее тело, прижатое к суку, менее заметно, чем сбоку.

Снимание шкуры с убитого животного отняло у нас более часа. Когда мы тронулись в обратный путь, были уже глубокие сумерки. Мы шли долго и наконец увидели огни бивака. Скоро между деревьями можно было различить силуэты людей. Они двигались и часто заслоняли собою огонь. На биваке собаки встретили нас дружным лаем. Стрелки окружили пантеру, рассматривали ее и вслух высказывали свои суждения. Разговоры затянулись до самой ночи.

На другой день мы продолжали наш путь. Долина суживалась, и идти становилось труднее. Мы шли целиною и только заботились о том, чтобы поменьше кружить.

Вожатый всегда должен далеко смотреть вперед. У него должно быть развито чутье ориентировки. Он должен брать наиболее выгодные направления и в то же время избегать круч, он должен помнить, что там, где прошли лошади, пройдут и люди, но не всегда пройдут кони там, где прошел человек. Вожатый не должен кружить, чтобы не тратить напрасно силы людей и лошадей, и в то же время он должен обходить каменистые осыпи и буреломные завалы. Эта трудная роль выпала на меня как на начальника отряда. Не знаю, насколько удалось мне выполнить эту задачу, кажется — сносно.

В полдень мы подошли к самому гребню. Подъем был крутой и трудный. Лошади карабкались на кручу изо всех сил; от напряжения у них дрожали ноги, они падали и, широко раскрыв ноздри, тяжело и порывисто дышали. Чтобы облегчить путь, пришлось идти зигзагами, часто останавливаться и поправлять вьюки. Наконец мы взобрались наверх. Здесь дан был получасовой отдых. По хребту, поросшему лесом, надо идти всегда осторожно, надо часто останавливаться, осматриваться, иначе легко сбиться с пути — в особенности во время тумана. Если неопытный путник станет держать направление по высоким вершинам, виднеющимся у него впереди, можно наверно сказать, что он заблудится. Сплошь и рядом высокие горы находятся где-нибудь в стороне на отроге, который легко принять за главный хребет и уклониться в сторону. Помню, раньше я несколько раз делал такие ошибки. Чтобы теперь они не повторялись, я приказал людям остановиться и, выбрав высокий кедр, не без труда взобрался на самую его вершину.

Отсюда я увидел весь горный хребет Да-Дянь-Шань как на ладони. Он шел на север с легким изгибом к востоку. Здесь он имел характер расплывчатый, неясный, а далее на восток (вероятно, в верховьях Даубихе и Улахе^[14]), был высок и величественен. Западные его склоны казались крутыми и обрывистыми, восточные — более пологими. Слева вдали виднелись Майхе и Цимухе, справа — сложный бассейн Сучана. С этой стороны местность была такой пересеченной, что я долго не мог сообразить, куда текут речки и к какому они принадлежат бассейну. Впереди, верстах в пяти от нас, высилась какая-то куполообразная гора. Ее-то я и наметил пунктом, где следовало второй раз ориентироваться.

На вершине хребта Да-Дянь-Шань растет лес крупный, чистый, вследствие чего наше передвижение с вьюками происходило довольно быстро. В одном месте мы спугнули двух изюбрей — самца и самку. Олени отбежали немного и остановились как вкопанные, повернув головы в нашу сторону. Один из солдатиков хотел было стрелять, но я остановил его — мне жаль было убивать этих прекрасных животных. Продовольствия мы имели достаточно, а лошади были перегружены настолько, что захватить с собою убитых оленей мы все равно не могли бы. Я несколько минут любовался изюбрями. Наконец самец не выдержал. Он издал короткий крик и, положив рога на спину, сильными прыжками пошел наискось под гору.

Благородный олень, обитающий в Приамурском Крае, называется изюбрем (Cervus canadensis Luehdorfi Bolau). Это стройное и красивое животное имеет в длину 6 футов, а в высоту 4½ фута. Вес тела достигает 12 пудов. Шерсть изюбря летом светло-коричневая, зимой — серовато-бурая с бело-желтым зеркалом сзади. На длинной и сильной шее, украшенной у самцов гривой, помещается красивая голова с большими трубчатыми и подвижными ушами. Вилообразно расходящиеся рога имеют впереди два прямых бивня и несколько верхних отростков. Рога эти зимой спадают и весной вырастают вновь, и притом каждый раз одним отростком больше. Поэтому по числу отростков можно судить о возрасте оленя, считая один лишний год, когда он ходит безрогим (саёк). Однако количеству отростков есть предел. Обыкновенно взрослый самец имеет их не более семи. В дальнейшем идет только увеличение веса рогов, их размеров и толщины. Молодые весенние рога, наполненные кровью и еще не затвердевшие, называются пантами.

В Уссурийском Крае благородный олень обитает в южной части страны, по всей долине реки Уссури и ее притокам, не заходя за границу хвойных насаждений Сихотэ-Алиня. На побережье моря он встречается до мыса Олимпиады.

Летом изюбрь держится по теневым склонам лесистых гор, а зимой — по солнцепекам и в долинах, среди равнинной тайги, где полянки чередуются с перелесками. Любимый летний корм изюбря составляет леспедеца, а зимой — молодые побеги осины, тополя и низкорослой березы.

В полдень мы сделали большой привал. По моим соображениям, теперь мы должны были находиться недалеко от куполообразной горы.

В походе надо сообразоваться не столько с силами людей, сколько с силами вьючных животных. И в самом деле, они несут большие тяжести, и поэтому при всякой более или менее продолжительной остановке надо облегчить их спины от груза.

Как только лошади были расседланы, их тотчас пустили на свободу. Внизу под листьями трава была еще зеленая, и это давало возможность пользоваться кое-каким подножным кормом.

Примечания автора

1. Да-цзянь-шань — большие остроконечные горы.
2. Дао-бин-хэ — река, где много было сражений.
3. Су-чан — площадь, засеваемая растением су-цзы, из которого китайцы добывают так называемое травяное масло.
4. Тан-гоу-цзы — болотистая падь.
5. Сан — разлившееся озеро.
6. Эр цао-цзы — вторая заводь.
7. Май-хэ — река, где много сеют пшеницы.
8. Д.Н. Мушкетов. Геологическое описание района Сучанской ж. д. 1910 г.
9. Н.М. Пржевальский. Путешествие по Уссурийскому Краю. 1869 г. стр. 135-136.
10. В 1902 году в селении насчитывалось 88 семейств.
11. Решетчатые окна в китайских фанзах оклеиваются тонкой бумагой.
12. Гань-гоу-цзы — сухая падь (долина).
13. Научные названия животных мною получены от консерватора Музея в гор. Владивостоке А. И. Черского.
14. У-ла-хэ — река, где растет много травы у-ла, вкладываемой в китайскую охотничью обувь.

Примечания издательства

1. Часть текста от слов «Ему было тогда…» до «в этом лучшем из миров» вписана автором при правке. — Примечание издательства «Альманах „Рубеж“», 2007.
2. Русские и особенно латинские названия растений и животных, а также некоторые научные термины устарели, за прошедшие годы уточнена или изменена научная классификация. — Примечание редактора Викитеки (цитата из Владимир Клавдиевич Арсеньев. Собрание сочинений в 6 томах. Том I. / Под ред. ОИАК. — Владивосток, Альманах «Рубеж», 2007. — 704 с. — С. 11).