ПОСЛѢ СИБИРСКАГО ЮБИЛЕЯ. править
Итакъ, сибирскій юбилей 300-лѣтняго существованія отпразднованъ почти во всѣхъ городахъ Сибири, объ этомъ уже скопились извѣстія въ газетахъ, а также мы получили массу корреспонденцій. Теперь уже можно судить о томъ, кто участвовалъ въ сибирскомъ празднествѣ, какія чувства волновали сибирское общество и какія думы возбудило оно въ мыслящихъ сибирякахъ.
Странное впечатлѣніе получается однако послѣ описанія сибирскаго празднества въ различныхъ уголкахъ и по прочтеніи того матеріала, какой имѣлся у насъ подъ руками. Прежде всего, читая о выспреннихъ застольныхъ рѣчахъ, клубныхъ пиршествахъ, обѣдахъ губернской аристократіи по подпискѣ съ шампанскимъ и развозомъ гостей по домамъ, мнѣ порисовались цѣлыя мѣстныя картины изъ живой неподдѣльной дѣйствительности, а затѣмъ забрался разъѣдающій анализъ.
Я позволяю себѣ изобразить эти картины, какъ онѣ рисовались въ моемъ воображеніи. Представляю я себѣ губернскую клубную залу. Предъ нами встаетъ восторженный губернскій ораторъ, во всеоружіи краснорѣчія, и посреди грома тарелокъ произноситъ приблизительно слѣдующую ободряющую рѣчь:
— Мм. гг., мы прожили порядочный историческій періодъ. Многихъ онъ можетъ навести на размышленія, по мы не будемъ останавливаться на грустномъ прошломъ, что въ немъ толку? обратимся къ настоящему. Заглянемъ смѣло въ прошедшую предъ нами исторію. Изъ дикой пустынной страны номадовъ, идолопоклонниковъ или магометанъ (все равно), продолжаетъ смѣло ораторъ, Сибирь въ эти 300 лѣтъ преврати лась въ страну земледѣльческую, промышленную, культурную, она обладаетъ сплошнымъ христіанскимъ населеніемъ!…
Я старался слѣдить за этимъ смѣлымъ полетомъ мысли нашего оратора, по весьма туго понималъ, въ моей головѣ дѣйствительно смѣшались номады съ идолопоклонниками, а идолопоклонники съ магометанами, но затѣмъ невольно возникъ вопросы «Въ самомъ-ли дѣлѣ мы стали вполнѣ земледѣльческой и промышленной страной?» И предо мной представилось все огромное пространство нашей земли съ ея тайгами, непроходимыми тундрами, съ ея нетронутыми степями, мнѣ представилось населеніе разныхъ турухапскихъ и березовскихъ угловъ, сибирскій звѣроловный бытъ, всѣ первобытные способы нашей культуры, предо мной предстали всѣ кочевники (помады тожъ), всѣ эти орды, наполняющія значительную часть Сибири. «Сплошное христіанское населеніе», повторилъ я и сталъ считать. Въ Томской губерніи на 63,054 инородцевъ приходилось крещеныхъ 26,726 чел., а въ Тобольской на 74,220 инородцевъ только 27,949 православныхъ, — остальные мусульмане и язычники. Затѣмъ мнѣ припомнилось до 800,000 киргизовъ магометанъ въ областяхъ, припомнилось нѣсколько сотъ тысячъ бурятъ ламайскаго вѣроисповѣданія, тунгузы, необращенные чукчи, юкагиры и т. д. и т. д. Гдѣ же сплошное христіанское населеніе? Неслишкомъ-ли мы хватили съ ораторомъ? Вѣдь эта задача еще впереди, но я не остановился на этихъ мысляхъ долго.
— "Мы встрѣчаемъ страну, продолжалъ ораторъ, вполнѣ культурную, мы вносимъ новые способы эксплуатаціи богатствъ, съ каждымъ годомъ увеличивается наша промышленность. «Новые способы эксплуатаціи богатствъ», повторялъ я, стараясь вникнуть въ смыслъ этихъ словъ. Чѣмъ же выражались эти новые способы эксплуатаціи? Уничтоженіемъ звѣря, паденіемъ пушнаго торга, истощеніемъ золота, неумѣньемъ справиться съ горными богатствами? Паша промышленность ростетъ. По вѣдь мы пользуемся почти на 60 миліоновъ привозной мануфактурой, у насъ нѣтъ ни порядочныхъ фабрикъ, ни заводовъ, исключая винокуренныхъ, все производство съ мыломъ и саломъ едва достигаетъ 10 миліоновъ. Мы и до сихъ поръ въ деревняхъ моемся квашеными кишками, доселѣ мы замѣняемъ брюшиною, слюдою и льдомъ бонскія стекла; въ странѣ желѣзныхъ рудъ крестьянинъ съ трудомъ добываетъ привозный гвоздь и не научился оковывать телѣгъ. Можемъ-ли мы хвастаться нашей промышленностью? Послѣдуетъ-ли скорѣе подумать, какъ мы мало ею занимались. Но меня уже уносилъ нашъ ораторъ на крылахъ краснорѣчія.
— «Взглянемъ, говорилъ онъ, мы живемъ съ развитымъ обществомъ, живущимъ не одними матеріальными интересами». Я взглянулъ въ это время на сидѣвшаго въ креслахъ Кондрата, видимо смущеннаго даже этой ироніей. Господи! да давно-ли увѣряли насъ, что въ сибирскомъ обществѣ господствуютъ только матеріальные и кулаческіе инстинкты? Развѣ самъ Кондратъ и съ нимъ сидящій за столомъ сонмъ прасоловъ, винныхъ складчиковъ и прочихъ дѣятелей не свидѣтельство этому? Или все это преобразилось къ 300-лѣтію? Какъ это отрадно! Я взглянулъ на Кондрата, лицо его было сосредоточенно. Но я не зналъ, есть ли это заботы о судьбахъ отечества или раздумье сколько придется покрыть ему дефициту за выпитое и съѣденной сверхъ подписки.
— "Да, господа, продолжалъ увлекаться ораторъ, въ насъ начинаетъ формироваться общественное сознаніе, а общественная самодѣятельность проявляется все съ большей напряженностью. Этому самосознанію, выражающемуся напримѣръ въ мѣстной печати, мы даемъ все большій просторъ, этой самодѣятельности, выразившейся въ заявленіяхъ мѣстныхъ городскихъ думъ, годъ тому назадъ, мы выразили полное сочувствіе и поощреніе. Вы это помните! (sic!)
Я посомнѣвался въ симпатіяхъ оратора мѣстной печати и сочувствіи его ходатайствамъ городскихъ обществъ, но невольно задумался о томъ, всѣ ли раздѣляютъ его прекрасныя мысли. И мнѣ представились нѣкоторые ненавистники и гонители скромной мѣстной печати, мнѣ припомнилось сколько обвиненій вызывала она въ неразвитомъ провинціальномъ обществѣ, какая борьба идетъ противъ нея тамъ, гдѣ, по словамъ оратора, пробуждается «самосознаніе».
Я припомнилъ еще, какъ недавно, въ одномъ просвѣщенномъ сибирскомъ городѣ, Енисейскѣ, 29 октября собралось общество въ буфетъ театра и пило за погибель мѣстной печати и на смерть всѣмъ корреспондентамъ. Это было тоже самосознаніе? Я припомнилъ «о сугубыхъ нареканіяхъ праздныхъ публицистовъ» — алтайское изреченіе. И это тоже самосознаніе?
— «Наше просвѣщеніе ростетъ, сельскія школы умножаются», продолжалъ ораторъ. И я вспомнилъ положеніе
і этихъ школъ по докладамъ училищной коммисіи въ Красноярскѣ и мѣтко обрисованную «Томскими Губернскими Вѣдомостями» доставку учениковъ по наряду сельскихъ обществъ.
— «Исполнимся же радостью, восчувствуемъ гордость, заключимъ другъ друга въ объятія, а главное выпьемъ во славу Ермака»! закончилъ ораторъ.
Мы понимаемъ всѣ трудности, которыя долженъ были преодолѣть ораторъ. Рѣчь, назначенная чтобы воспарить духомъ, не могла обойтись безъ фигуръ, тропъ и междометій, подобныя рѣчи должны быть скрашены. Я чувствовалъ, что у оратора подступаетъ подъ ложечкой, но онъ выдержалъ и вынесъ насъ на своихъ плечахъ.
Восторженно принята была эта рѣчь. Забрякали тарелки и ножи, въ мгновеніе исчезли форшмаки, заливныя телячьи ножки, жаркіе, кремы, и запѣнилось шампанское. О Беконъ Веруламскій! воскликнулъ я въ восторгѣ. Я видѣлъ кругомъ оживленное общество.
Предо мною мелькали и восторженный Сеня Бубенчиковъ, и Ѳедя Кротиковъ, наши цивилизаторы, въ новыхъ панталонахъ приличныхъ случаю, и здѣсь былъ адвокатъ Тряпичкинъ, торжествовавшій завоеваніе Ермака, потому что иначе ему не куда было бы попасть за подлоги. Онъ также присоединился къ обновляющейся Сибири, выдавая себя за патріота въ виду; дароваго шампанскаго и предстоящей ему преміи изъ нѣсколькихъ серебряныхъ ложекъ, которыя должны были исчез, путь въ этотъ торжественный день. Недоставало только Гулакъ-Артемовской и Юханцева, которые жили въ другомъ городѣ. Подъ вліяніемъ покрытія великодушно Кондратомъ нашего дефицита въ клубѣ, пламенныхъ рѣчей, пріятнаго знакомства, сведеннаго въ этотъ день съ Тряпичкинымъ, обѣщавшимъ написать отчетъ о нашемъ торжествѣ, я быль успокоенъ за ваше будущее и на разставаніи заключилъ въ объятія «элементъ самосознанія и самодѣятельности», начавшій жизнь не матеріальными интересами, а новою духовною жизнью, словомъ — вашего Кондрата. Я увѣренъ былъ, что подъ вліяніемъ убѣдительнаго краснорѣчія онъ закроетъ назавтра всѣ свои винные склады, кабаки и оснуетъ школы. Но увы! на утро уже и подвергся нѣкоторому разочарованію. Жизнь пошла своимъ чередомъ. Кондратъ очутился по прежнему въ своей темной пещерѣ, представлявшей лавку, завѣшанную темными матеріями изъ опасенія свѣта, по его мнѣнію якобы вредящаго первосортнымъ матеріямъ, но въ сущности для отвода глазъ покупателямъ. Въ сей львиной пещерѣ онъ попрежнему смертоносно махалъ аршиномъ и обмѣривалъ за вчерашній клубный дефицитъ, оплаченный имъ. Тряпичкинъ летѣлъ уже чуть свѣтъ къ своимъ патронамъ условиться на счетъ отстаиванія винныхъ складовъ. Словомъ жизнь пошла колесомъ.
Вслѣдъ за тѣмъ нарисовалась мнѣ сцена празднованія юбилея въ одной сибирской слободѣ. Кажись, какое бы торжество и какую помпу можно устроить въ глухой деревнѣ съ ея будничной жизнью. Но какъ бы въ подтвержденіе словъ нашего знаменитаго мѣстнаго оратора, что у насъ все выростаетъ мгновенно по волѣ старыхъ засѣдателей и исправниковъ, школы, выставки и юбилеи, мнѣ прислано описаніе празднества въ слободѣ В-- славѣ Т--скаго округа.
«Нашъ либеральный засѣдатель, человѣкъ безкорыстный, судя по тому, что онъ, окруженный писарями въ составѣ пяти человѣкъ, съ окладомъ до 70 рублей ежемѣсячно, выплачиваемымъ имъ неизвѣстно изъ какихъ фондовъ, вдохновился патріотическою идеею, чтобы задать фуроръ празднованіемъ юбилея. Самъ засѣдатель по совѣту своего штата, недолго думая, составилъ проектъ и нлапъ празднованія, для чего и избралъ распорядителемъ одного изъ своихъ любимцевъ. Написали листъ для добровольной подписки и съ этимъ листомъ поскакали посланцы изъ деревни въ деревню на земскихъ и обывательскихъ лошадяхъ. Повалились въ кошелекъ рубли, полтины и гривенники. Какую набрали сумму опредѣлить трудно, но извѣстно по нѣкоторымъ даннымъ, что до 75 рублей. Кромѣ этого въ селѣ крестьяне несли тоже трудъ: кто возилъ снѣгъ, кто тесъ и жерди, а нѣкоторые поѣхали въ лѣсъ верстъ за 40 рубить ели и сосны для декораціи; словомъ, всякій несъ носильную лепту, — представьте себѣ декорацію въ деревнѣ. На площади, за церковью, устроили платформу изъ тесу, поставили двѣ жерди. Повѣсили четыре флага и на одномъ изъ нихъ была вышита цифра 800. Въ день 6 числа декабря служили молебенъ, затѣмъ подготовленная процессія двинулась къ платформѣ; четыре волостныхъ члена несли флаги. Писарь-распорядитель шелъ впереди, одѣтый въ костюмъ неопредѣленно-русскій; установились по обѣимъ сторонамъ платформы. Народъ былъ созванъ съ трехъ волостей участка. По окончаніи молебна, по знаку засѣдателя и церемонійместера было сдѣлано три ружейныхъ залпа застрѣльщиками, вызванными засѣдателемъ со всего участка. Затѣмъ въ квартирѣ засѣдателя была приготовлена выпивка, ведро водки и четверть наливки; всѣ волостные и писаря участка приносили поздравленія засѣдателю и, по иниціативѣ послѣдняго, послали въ губернскій городъ гонца съ телеграммами; подъ вліяніемъ выпивки, всѣ присутствующіе вдохновились, а любимецъ засѣдателя произнесъ хвалебное слово патрону. Послѣ всего этого по селу направилась процессія съ помянутыми значками. Въ извѣстныхъ мѣстахъ церемоніймейстеръ Ш--ло процессію останавливалъ, какъ-то: предъ домомъ училища, волостью и проч., кричали ура и салютовали изъ пистолета, а предъ домомъ засѣдателя пистолетъ разорвало и ранило двухъ человѣкъ, одного въ руку, а другого въ плечо, гдѣ и засѣлъ желѣзный осколокъ; за неимѣніемъ настоящаго медицинскаго пособія подавалъ помощь ветеринарный фельдшеръ… Къ вечеру была назначена иллюминація и вечеринка у засѣдателя; были зажжены плошки, дегтярныя бочки и выставлены транспаранты съ надписью „трехсотлѣтіе покоренія Сибири“, „самоуправленіе[1] и судъ“. На вечерѣ происходилъ плясъ съ канканомъ, подъ гармонику и ревъ пьяной компаніи, совершенно одурѣвшей. На этотъ вечеръ были приглашены и сельскія учительницы, которыя поставлены были этимъ пиршествомъ и фамильярнымъ съ ними обращеніемъ веселой компаніи въ самое непріятное положеніе, но уйти боялись подъ опасеніемъ начальническаго гнѣва и безропотно претерпѣвали все. Такъ кончился сельскій юбилей, а на утро началось похмѣлье».
Въ этомъ сельскомъ торжествѣ, въ которомъ счастливую идею засѣдателя осуществляла натуральная и земская повинность, а также земско-обывательская гоньба, я не прочь бы былъ видѣть наиболѣе совершенное доказательство вашего прогресса и гражданской зрѣлости.
По, затѣмъ, къ сожалѣнію меня нѣсколько смутили письма и корреспонденціи изъ городовъ и нашихъ цивилизованныхъ центровъ. Письма эти принадлежали наиболѣе образованнымъ представителямъ общества. Въ нихъ я прочелъ тотъ же анализъ и туже потребность провѣрки нашей Зрѣлости, какую я самъ временами ощущалъ. Вотъ нѣкоторыя изъ этихъ писемъ.
"Празднество у насъ прошло довольно тихо, можно сказать незамѣтно; видно было, что общество за исключеніемъ весьма немногихъ членовъ не принимало никакого участія и относилось къ означенному празднеству равнодушно. Такое впечатлѣніе передано въ «Сибирской газетѣ» (№ 50). Другой корреспондентъ сообщаетъ: «юбилей ознаменовался у насъ подпиской на обѣдъ, гдѣ собралось всего человѣкъ 60, подписались по 10 рублей. Много было ликеровъ, душеспасительныхъ бальзамовъ, много аппетитныхъ блюдъ, но вѣдь эта честь была доставлена только нѣсколькимъ счастливымъ избранникамъ. Городъ съ нѣсколькими тысячами жителей здѣсь не участвовалъ. Что-то ожидалось большее отъ народнаго празднества. Главное больше пониманія, осмысленнаго отношенія, болѣе такъ сказать гражданскаго чувства. Наша интеллигенція не участвовала видимо въ праздникѣ, по крайней мѣрѣ она не выразила свое присутствіе. Вечеромъ, когда зажглась иллюминація, я пошелъ посмотрѣть на движеніе толпы по улицамъ. Сознавала-ли она, что она празднуетъ? Поняла-ли она хотя отчасти всю важность знаменательнаго историческаго событія, осмыслила-ли она себѣ подвигъ того, кто три вѣка тому назадъ расчищалъ дебри Сибири и открылъ прекрасную и великую страну для будущихъ поколѣній? У насъ нѣтъ народныхъ чтеній, нѣтъ бесѣдъ, которыя въ поучительной формѣ изложили-бы намъ нашу исторію. Чего-же удивляться, что я видѣлъ одну праздную, равнодушную толпу. Повидимому не доставало какой-то иниціативы, иниціативы гражданской, недоставало идеи, а главное здѣсь не участвовало все общество и все населеніе. Невольно припоминаешь общенародныя празднества и торжества въ Германіи, Франціи и Америкѣ, гдѣ принимаетъ главное участіе въ патріотическихъ празднествахъ все населеніе. Такія патріотическія празднества нечужды вѣроятно и Европейской Россіи, но они не извѣстны Сибири».
Въ приводимой корреспонденціи весьма опредѣленно высказывается нѣкоторое сожалѣніе, что въ юбилейномъ празднествѣ видно было отсутствіе представителей умственной и духовной жизни страны съ одной стороны, и участія мѣстнаго населенія съ другой. Дѣйствительно, мы не видѣли и но читали до сихъ поръ ничего выдающагося изъ юбилейныхъ рѣчей въ сибирскихъ городахъ, исключая развѣ нѣкоторыхъ рѣчей, которыя сравнили Сибирь съ «кающимся разбойникомъ», интеллигенція точно отсутствовала. Можетъ быть это объясняется тѣмъ, что въ Сибири она еще не народилась, что умственная жизнь здѣсь въ застоѣ. Но вѣдь есть же въ Сибири представители образованія, науки, здѣсь уже создалась печать и нѣкоторыя гражданскія стремленія. Намъ кажется, что это можетъ быть объяснено только тѣмъ пренебреженіемъ, которое господствуетъ въ Сибири къ образованнымъ сословіямъ и людямъ. Пока въ городской жизни Сибири господствуютъ только два класса: купецъ, винный складчикъ (Кондратъ), предъ которымъ, все преклоняется, и мелкій чиновный или заѣзжій ташкентецъ, элементы примирующіе въ свѣтской и клубной жизни, но далекіе отъ умственныхъ и духовныхъ интересовъ. Вотъ чѣмъ объясняется клубный или болѣе кулинарный характеръ празднества и напыщенное краснорѣчіе взамѣнъ истиннаго гражданскаго нанося. Въ этомъ отразилось настоящее историческое состояніе общества. Двухъ элементовъ недостаетъ въ его жизни, какъ и на празднествѣ, элемента умственной жизни и элемента жизни народной. Тотъ и другой долженъ явиться только въ будущей исторіи. Нельзя сказать, чтобы Сибирь была совершенно бѣдна гражданскими чувствами: они есть и даютъ себя чувствовать. Нельзя сказать, чтобы здѣсь не было стремленія къ лучшему, не было трепетной надежды и вѣры въ свое будущее. Къ сожалѣнію эти гражданскія чувства, въ виду настоящаго положенія, звучатъ не ликующими, по какими-то грустными потами раздумья. Вотъ образецъ еще присланнаго намъ письма, рисующаго это настроеніе наканунѣ 300-лѣтія.
Извѣстно всѣмъ, что въ прошедшемъ году Сибирь собиралась отпраздновать свое трехсотлѣтіе, ожидала въ этотъ день великихъ и богатыхъ милостей, но судьбѣ было угодно распорядиться иначе и отложить это празднованіе. Съ покорностью приняли сибиряки это велѣніе судьбы, которая была милостивѣе почему-то къ сибирякамъ, проживающимъ въ столицахъ, которые хотя и скромно, но все-таки почтили этотъ день. Наконецъ состоялось «распоряженіе» о празднованіи этого дня въ 6-е число декабря настоящаго года, между тѣмъ не весело, апатично чувствуетъ себя общество, почти наканунѣ празднованія, мы ничѣмъ не заявляемъ своего желанія почтить этотъ день и по всей вѣроятности будетъ сдѣлано только то, что приказано сдѣлать, благодаря чему празднество вѣроятію приметъ офиціальный клубный характеръ, безъ всякой задушевности. Очень немудрено, что мы забудемъ на другой день о томъ, что праздновали. Чтобы увѣковѣчить этотъ день сибирское общество могло-бы конечно и нынѣ сдѣлать какое-нибудь крупное пожертвованіе на какое-нибудь учрежденіе-гимназію, университетъ, стипендію и т. под., но все это не обновило бы нашу жизнь, которой нужны коренныя реформы, чтобы сдѣлать и эти учрежденія болѣе жизненными. Сибирь ждетъ земства и введеніи судебной реформы. Празднества, обѣды, рѣчи, пожертвованія на школы и т. под. учрежденіи, желательны сами по себѣ, но они теряютъ свою прелесть въ странѣ, гдѣ нѣтъ земскаго сплоченіи и самосознанія, гдѣ нѣтъ правдиваго и безпристрастнаго суда, гдѣ нѣтъ общественнаго голосо. Только благодаря этимъ надеждамъ годъ тому назадъ, сибирское общество такъ охотно, радостно ожидало день своего трехсотлѣтія — 26 октября. Его радовало не то, что оно прожило три столѣтія, а радовали свѣтлыя мечты, ожиданія лучшаго будущаго. Вотъ почему теперь, безъ нихъ, оно такъ апатично, по казенному, ожидаетъ этотъ день. Да и дѣйствительно, что праздновать, когда хорошо знаешь, что на завтра, изо дня въ день, потечетъ таже жалкая жизнь безъ просвѣта и воздуха. Вѣдь для Сибири сто, двѣсти, триста лѣтъ почти не имѣютъ разницы; для ноя только годъ введеніи крупныхъ реформъ будетъ вѣчнымъ праздникомъ, нашею Пасхою, которую мы никогда по забудемъ и которую мы должны отпраздновать ни славу, на удивленіе всѣмъ.
Несмотря на грустный тонъ, нельзя не видѣть въ этомъ голосѣ искренняго желанія блага обществу и надежды на лучшее. Эти мотивы грусти, казалось бы, по вяжутся съ торжественнымъ настроеніемъ минуты. Можетъ быть они не годятся въ торжественный спичъ, но они доказываютъ нарождающееся самосознаніе, трезвый анализъ настоящаго, стремленіе къ улучшенію гражданской жизни. За этою грустью скрывается глубокая любовь и въ то же время звучитъ самое искреннее и страстное желаніе обновленія.
Вѣдь какъ ни бѣдна Сибирь людьми, какъ ни слабо ея просвѣщеніе, но не можетъ быть, чтобы здѣсь не нашлось настоящаго гражданскаго чувства, чтобы черезъ 300 лѣтъ не находилось наконецъ сердца, которое бы забилось искреннимъ участіемъ къ судьбѣ своей родины. По можетъ быть! Это сердце гдѣ нибудь есть, оно народилось!..
- ↑ Самоуправленіе здѣсь должно разумѣться засѣдательское.