Впервые: «Вестник знания», 1912 г. «Голос», 1899 г., № 2.
Действующие лица:
Уилсон, владелец канатной фабрики.
Эдвард Клейтон, инженер.
Оливия, его жена.
Гаррис, плантатор.
Джордж, его невольник.
Полковник Гордон.
Юлия, его жена.
Том, их сын.
Нина, их дочь.
Бен Дэкин, работорговец.
Диркс, тёмный делец.
Доктор Бонни, священник.
Джон Криппс, скоттер (самовольно поселившийся фермер).
Фэнни, его дочь.
Тед, его сын.
Полли, его жена, хозяйка трактира.
Бэрд, сенатор.
Сьюзи, его жена.
Гондред, слуга у Бэрдов.
Хозяйка постоялого двора.
Шериф.
Аукционист.
Измаил, невольник.
Полисмен.
Невольники, посетители таверны, покупатели на аукционе.
Действие первое.
правитьУилсон. Так, значит, вы окончательно покидаете нас, Клэйтон?
Клейтон. Да, мистер Уилсон. Уезжаю.
Уилсон. Сожалею. Искренне сожалею, Клэйтон, что вы такой непоседа.
Клейтон. Моя бабушка, мать судьи, мистер Уилсон, уверяла, будто я родился в постный день, оттого на мне так мало сидячего мяса.
Уилсон. Вы уже не мальчик… На волосах иней, по лицу прогулялись гуси… А вам бы всё ещё бродяжничать и ввязываться во все драки!
Клейтон. Уж будто во все? Есть только одна драка, в которой я считаю себя обязанным участвовать. Одна, священная!
Уилсон. А именно?
Клейтон. Если бы я жил полвека тому назад во Франции, во время Великой революции, я брал бы Бастилию в рядах санкюлотов.
Уилсон. И вешали бы аристократов на фонарях?
Клейтон. Обязательно! Немного позже я дрался бы здесь, у нас, с англичанами за независимость!
Уилсон. Ну, слава Богу, вы опоздали родиться! И войны и революции — уже позади. Все священные драки кончены!
Клейтон. Как знать?!
Уилсон. Ну, что ж! Желаю вам счастья — от души! (Жмёт ему руку).
Клейтон. Я хотел бы проститься с Джорджем.
Уилсон. Сейчас пришлю его сюда. (Уходит, крича). Джордж, Джордж!
Гаррис. Канатная фабрика Уилсона?
Клейтон. Да, сэр.
Гаррис (тыча в него пальцев). Владелец?
Клейтон. Нет, всего лишь бывший инженер. Сейчас попрошу сюда мистера Уилсона.
Гаррис (ворчливо). Не требуется. Могу сам. (Пошёл к двери).
Джордж. Вы звали меня, мистер Клэйтон?
Клейтон. Да, Джордж. Но сперва проводи этого джентльмена к хозяину.
Гаррис (грубо). Я уже сказал: не требуется! Найду сам. (Уходит).
Клейтон (после его ухода). Экий буйвол!
Джордж. Мистер Клэйтон, вы уезжаете?
Клейтон. Да, и хочу проститься с тобой. Я никогда ничего не увожу, когда снимаюсь с места. Но тебя, Джордж, я бы охотно увёз. Поедем со мной, а? Новые люди, новые места, может быть, опять новое изобретение?.. (Спохватившись). Ох, прости, пожалуйста, Джордж!
Джордж. Что вы, мистер Клэйтон! За что мне прощать вас?
Клейтон. Понимаешь, забыл! Ну вот, совершенно забыл…
Джордж. Вы забыли, что я невольник? Вы привыкли обращаться со мной, как равным. И за это, за это вы просите у меня прощения?!
Клейтон. А если бы твой хозяин отпустил тебя со мной?
Джордж. Зачем напоминать ему? Он живёт где-то в Париже, ему пересылают моё жалование, — он забыл обо мне! Что может быть лучше для раба?
Клейтон. Я буду вспоминать тебя, Джордж…
Джордж. Мистер Клэйтон… Нас было семеро у матери. И всех распродали, как трости или рубашки! Пару сапог или перчаток ведь не разрознили бы? Когда стали продавать меня — последнего — мать ползала на коленях, она билась головой об заплёванный пол аукционного зала, она хотела сохранить хоть одного! А хозяин отгонял её — нога его попадала ей то в лицо, то в грудь…
Клейтон. Джордж…
Джордж. Мистер Клэйтон, работать на фабрике то же не легко, конечно. Но мне она показалась раем! Потому что здесь были вы. До вас я был неграмотен, я получал тепло только от собак: они лизали мне лицо, они позволяли мне есть из их миски… Вы обучили меня — у меня раскрылись глаза…
Клейтон. Не преувеличивай моих заслуг, Джордж, и не приуменьшай своих собственных способностей.
Джордж. Мало ли способных людей среди нас, рабов? Но нас не допускают до образования. Мне иногда бывает страшно за своё счастье! Ведь я работаю, учусь, изобретаю. У меня жена и дочь, — они, правда, принадлежат другому хозяину, но я живу там, с ними… Я спокойно смотрю в будущее. И всё это благодаря вам! Мистер Клейтон, если вам понадобится моя услуга, моя кровь, жизнь… Они ваши!
Клейтон, взволнованный, обнимает Джорджа.
Уилсон. Вот, сэр, я показал вам нашу фабрику.
Гаррис. Да. Так, значит, этот… Как его? Ну, эта штука для очистки пеньки… Кто изобрёл её?
Уилсон (в сторону Джорджа). Да вот он, изобретатель.
Гаррис (тыча в Джорджа стеком). Этот?
Уилсон. Джордж, объясни своё изобретение…
Джордж (непринуждённо облокотившись об стол и чертя). Вот это -вал. Здесь — видите? — приделаны две лопасти. Они перетирают пеньку и вместе с тем…
Гаррис (стукнув стеком по столу). А ну, как стоишь? С кем говоришь, негр?
Я тебя научу разговаривать с хозяином!
Джордж. Мой хозяин — мистер Гаррис…
Гаррис. Да, мистер Гаррис-старший. Он умер на днях в Париже. А я — мистер Гаррис-младший, его брат и наследник. Теперь я твой хозяин. Собирайся, пойдёшь со мной!
Уилсон. Но, сэр, он работает у нас. Он нужен нам на фабрике…
Гаррис. А меня это не интересует.
Уилсон. Мы аккуратно пересылали вашему покойному брату жалованье Джорджа. Мы пошли бы даже на некоторую прибавку…
Гаррис. Не нуждаюсь!
Клейтон. Сэр, Джордж не простой невольник. Он изобрёл машину…
Гаррис. Да, машину, которая облегчает работу. Негр только на такие выдумки и годен. А у меня он будет делать чёрную работу на плантации. И я выбью из него нахальство не хуже, чем его машина очищает пеньку!
Клейтон (взрываясь). Вы рассуждаете, как варвар! Как скиф!
Уилсон (предостерегающе). Клэйтон!
Гаррис. Пусть бранится! (Джорджу). Каждое его ругательство я отпечатаю на твоей шкуре, изобретатель! (Бьёт его по лицу). Вот тебе, что бы не забывал!
Джордж (не сразу, глядя в лицо Гаррису). Хорошо. Я не забуду…
Уилсон. Мистер Гаррис, я, конечно, не вмешиваюсь в ваши дела…
Гаррис. И правильно делаете! Слава Богу, мы живём в свободной стране, никто не может помешать мне делать с моими неграми всё, что я хочу… Ну, изобретатель, за мной! (Уходит).
Клейтон. Джордж!
Уилсон (удерживая его). Нет, Клэйтон, нет! Невольничьи дела — не мы их выдумали, не мы с ними покончим… Лучше держаться от них подальше.
Клейтон. А знаете, мистер Уилсон, это именно та драка, в которой обязан участвовать всякий честный человек!
Из второго действия.
правитьДиркс. Хелло, Бен! Привет! Куда держите путь?
Дэкин. На аукцион.
Диркс. Придётся задержаться здесь.
Дэкин. Чёртова буря!
Диркс. В понедельник выедем.
Дэкин (вливая с себя виски). По понедельникам — нет, не езжу.
Диркс. Ах, да, вы ведь суеверны. Говорят, вы и привидений боитесь?
Дэкин. Трезвый — нет. Пьяный — боюсь… (Ворчливо). И не люблю, когда об этом говорят! (Узнав Криппса). А, сосед, и ты здесь?
Криппс (глядя на Дэкина исподлобья). Да. И я здесь.
Дэкин. Разбогател, нищая сума? По трактирам шатаешься?
Полли. Это мой муж, мистер Дэкин!
Дэкин (с угрозой). А ну, пусть убирается вон!
Криппс. Не пойду. Не кричите.
Дэкин. Я тебя уже один раз выгнал — со всем твоим выводком!
Криппс. Да. Вы приказали сорвать крышу с моего дома. И выгнали мою семью на дорогу…
Дэкин. Ты, говорят, отстроился снова? На Проклятом Гнилом Болоте?
Криппс. А что ж? И отстроился! Там, на островке, у меня опять домик, и сад, и поле.
Дэкин. Смотри, как бы я не выбросил тебя и оттуда!
Криппс (с вызовом). Попробуйте! Пока вы найдёте тропу ко мне, вы десять раз утонете в Проклятом Болоте!
Бонни (Дирксу). Разрешите спросить: в какой день будет аукцион?
Диркс. В среду. Думаете покупать, ваше преподобие?
Священник. Пустая покупка — грудного ребёнка куплю. Наша кухарка потеряла своего. Он утонул в лохани, пока она развешивала бельё. Прачку-то мы не держим. Ну, конечно, плачет, как Рахиль о детях своих. Куплю ей другого, сделаю богоугодное дело — пусть утешится!
Диркс (записывая). Значит, грудного? Без матери?
Священник. Да есть у меня мать, готовая. Только ребёнка для неё.
Дэкин. Правильно поступаете! Грудные стоят грош, возни с ними меньше, чем с щенками, а вырос — вот и негр!
Клейтон. Ваше преподобие, а разве церковь не осуждает рабовладение?
Священник (поворачиваясь к Клейтону). Ах, мистер Клэйтон! А я, признаться, и не заметил вас? Значит, снова в наших краях? К чему этот вопрос? Вы прекрасно знаете о моём отношении к сути этого дела.
Клейтон. И всё же кое-кому здесь это будет на пользу. Разве не ваш долг рассеивать невежество и бороться с заблуждениями. Вот бедный скоттер, жертва поспешного брака. (Тихо, что бы Полли не услышала). Его невольник убежал от него из-за характера его новой жены…
Криппс (услышав). Да, прихватив с собой моих собственных деток от покойной Сьюзи! Мистер Клэйтон, скажите мне, живы ли они? Увижу ли я их хоть когда-нибудь в жизни? Верно, они уже совсем взрослые?
Клейтон. Не сомневайтесь. С вашими детьми всё в порядке. И они нуждаются в вас меньше, чем вы бы могли себе это представить. Возможно, впереди ещё радостное воссоединение семейства. Всё зависит от вас. Пейте меньше и займитесь делом, тогда, вероятно, ваши сын и дочь вспомнят о вас. Будьте достойны этой встречи.
Криппс. Они совсем забыли меня!
Клейтон. А кто в этом виноват?
Полли. Джон, что ты всё шепчешься с этим джентльменом?
Криппс. Так, так. Ни о чём существенном, жена.
Клейтон (мистеру Бонни). Итак, я слушаю вас. Криппсу то же будет любопытно послушать.
Священник. У Церкви нет единого мнения на этот счёт. Но я думаю так: сам Бог повелел, что бы чёрная африканская раса служила белым. «Проклят будет Ханаан! Слугой слуг, рабом рабов будет он у братьев своих»! Так сказано в священном Писании.
Клейтон. Я помню другие слова: «Все люди рождаются равными и свободными»! Впервые это провозгласили во Франции, во время первой революции.
Диркс. Ну что вам повторять французские бредни! Равными могут быть только богатые, образованные люди с хорошим вкусом. Чернь, даже белая, — простите мне невольную игру слов! — не может претендовать на равенство с нами. (Кивает в сторону Криппса). А уж негры!..
Клейтон. Да. Так рассуждали и французские аристократы. И очень удивились, когда вулкан, на котором они плясали, вдруг утопил их в раскалённой лаве… Так будет и с вами, господа рабовладельцы!
Диркс. Нет, у нас не Франция! Низшие классы всегда будут повиноваться нам: палка в наших руках!
Клейтон. Слова, произнесённые французами и повторённые мной, не забывайте, есть и в нашей Конституции. Берегитесь! Сегодня они повинуются, а завтра опомнятся, вырвут палку из ваших рук и замахнутся ею над головой!
Священник. Господь не допустит этого!
Криппс (Клейтону). Вы правы, сэр! Вот я — скоттер. У нас, скоттеров, законной земли нет, работаем на каких попало участках, откуда нас могут прогнать в любой день. А пользы от нашей работы никакой, хоть бы мы и работали по воскресеньям, вот и маемся от безделья, и приходится пьянствовать. Хорошо, хоть кое-какой торговлей пробавляться можно. Мы нищие, как невольники. Иные из нас сами продают своих голодных детей в рабство. Что же? Когда-нибудь потеряем терпение и мы.
Дэкин (уже пьяный, рычит). Скоттеры — это плесень! Они разрастаются повсюду. Их надо травить, как крыс!
Священник (Криппсу). Вы, говорите, работаете по воскресеньям? А когда же в церковь?
Криппс. А в церковь я вовсе не хожу. Попы говорят, будто Бог благословляет рабство, будто Он велит беднякам терпеть. Если попы лгут, не надо мне таких попов! Если попы говорят правду, не надо мне такого Бога!