Пожар (Пузик)
См. также одноимённые страницы.| Пожар : Посвящается маленькому Эсику |
| Источник: Пузик В. В. Вечером. — СПб.: Типография «Труд», 1903. — С. 96. |
Сумерки. Мерцают звёзды и глядятся в зеркальные лужи. Пахнет весной. Прохладно. Мерно, почти не мигая, горит в фонарях газ. Праздничный шум стихает. Умолк колокольный звон; отчаянно звонят только конки. В уютной квартире Рыбковских полутьма: лампы горят лишь в передней и детской. В темноте столовой самовар уныло кончает свои последние нотки. В гостиной, рядом со столовой, сидят на диване супруги Рыбковские, едва освещённые отсветом с улицы, и наслаждаются выпавшими минутами покоя после многотрудного первого дня Пасхи. Нина Павловна — в капоте, супруг — в одном расстёгнутом жилете, по домашнему. Он с наслаждением затягивается сигарой и тяжело отдувается:
— Ох Господи! Ну, и измучился я сегодня с этими ужасными визитами! За грехи они нам!
— А нам, женщинам, хозяйкам, ты думаешь, легче? — замечает Нина Павловна. — Принимать визитёров, мне кажется, ещё труднее, мучительнее!..
Из кухни доносятся голоса кухарки и горничной; по временам одна из них напевает что-то тягучее, деревенское. Единственный пятилетний сын Рыбковских, розовый, хорошенький Кутуся, как прозвал он сам себя, сидит у стола в детской и сосредоточенно рисует пароход. После праздничных хозяйских подношений вина, а главное своих, на собственные деньги, пожилая няня дремлет на стуле около барчонка и клюёт покрасневшим носом. В передней раздаётся звонок.
— О, Господи! Вот наказание! Кого это Бог посылает? — в один голос восклицают супруги Рыбковские и спешат поскорее одеться.
Горничная шуршит своей накрахмаленной юбкой и, предварительно выругав гостей, сладким, радостным голосом здоровается с ними и приглашает в комнаты. Кутуся тотчас же бросает рисование и бежит к гостям поздороваться и показывает праздничные подарки и яйца. Вскоре раздаётся второй звонок, за ним третий, и т. д.
Квартира освещается; по приказанию барина горничная уже расставляет ломберные столы: все торопятся скорей за карты, будто хотят разговеться после великого поста. Наконец, комната оглашается обычными возгласами: «пасс», «пики», «без козырей», «три бубны» и т. д.
Кутуся долго бродит по комнатам, стоит и смотрит около играющих; но всё это неинтересно, скучно. Он раз пять входит в детскую и обращается с различными вопросами к няне, но она только что-то мычит. В столовой светло; посуда ещё не убрана. Кутуся ковыряет пальцем ванильную пасху на пасхальном столе, жуёт кулич и вдруг обращает внимание на заглохший самовар. Мальчуган дотрагивается до него, что-то думает и плутовски улыбается.
— Постой-ка, я пожар устрою! — говорит он.
Дело в том, что накануне наискосок их дома был пожар, и Кутуся отлично видел всё, что проделывали пожарные при тушении.
— А из чего бы кишку-то сделать? Разве из полотенца? Нет, это не хорошо. Постой… Да у мамы я видел… Настоящая… К какой-то банке привязана!.. Дай-ка возьму…
Кутуся бежит в освещённую голубым фонарём спальню, отрывает вставленную в эсмархову кружку гуттаперчевую кишку, несёт её в столовую и надевает на кран самовара. Затем он ставит к самовару стул и садит на него спящего тут же, в столовой, толстого серого кота, надев ему на голову медную конфорку. Кот с самоварной конфоркой на голове должен изображать пожарного. Мальчик повёртывает кран и начинает из кишки поливать буфет, а для изображения дыма подбегает к плевательнице и швыряет из неё горстями песок по воздуху…
Дверь из коридора отворяется. Входит горничная.
— Пожар, пожар, Паша! — в восторге кричит Кутуся.
Та всплёскивает руками, заливается звонким смехом и опрометью бежит в детскую.
— Няня! Няня! Поглядите-ка, что ваш пожарный-то делает! — восклицает она, бросаясь на нянину постель.
Няня вскакивает и с испугом крестится.
— Где пожар? Какой пожар?
Паша не может от смеха произнести ни слова. Нянька, со сна ничего не заметив в столовой, подпрыгивая и покачиваясь, бежит прямо в залу, к господам. У неё растрёпанное, обезумевшее лицо. Старуха таинственно направляется к играющему в карты барину и шепчет:
— У нас неблагополучно: пожар внизу!
Последние слова, которые сопровождаются грохотом уроненного Кутусей со стола самовара и чайника, электрическим током пробегают с одного стола на другой, и все разом бросаются в столовую.
Лампа коптит; самовар валяется на полу; пол, буфет и стены залиты водой; кот давно убежал и отряхивается под стулом. Кутуся, грязный, запылённый и мокрый, в недоумении стоит посреди столовой, готовый расплакаться. Пасхальный стол с испорченными закусками в полном разрушении…