Викитека

Поездка в Окинский караул (Кропоткин)/Глава XI. Джунбулак и Хикушка

< Поездка в Окинский караул (Кропоткин)

XI. ДЖУНБУЛАК И ХИКУШКА

Падь Джунбулака. — Кутул, возможность перелива. — Валуны. — Бурсак-нур. — Хикушка. — Кратер погасшего вулкана. — Обратный путь по Хадаруссе и Сенце

Гораздо интереснее этих водопадов были для меня рассказы о долине Джунбулака, о «чаше» и Хара-нуре. А потому через два дня, нанявши лошадей, я направился вверх по Джунбулаку.

Падь низовьев этой реки верст на 12 идет замечательно прямо, точно она по шнуру вытянута между двух рядов почти отвесных гор. Сперва мы встречали известняки, прорванные гранитами, потом сероватые гнейсы, и наконец, верстах в 12 от караула, тот же крупно окристаллизовавшийся известковый шпат, окрашенный в оранжевый цвет, который мы встречали в верховьях Иркута. В задних рядах этих гор видны гольцы со следами снегов. Снега лежат не только на вершинах, но и в отпадках и даже на южном склоне гор, если они сколько-нибудь закрыты от солнечных лучей древесною растительностию. Зато ниже, в самой пади Джунбулака, вы встречаете на южном склоне прекрасную травяную флору, очень разнообразную, всю в цвету, напоминающую Тункинскую флору. Дно долины Джунбулака, образовавшееся из наносов этой реки, в низовьях покрыто прекрасными лугами, среди которых разбросаны юрты бурят; среди этих наносов идет вздувшаяся буграми перетрескавшаяся лава, которая текла по долине. Тут, на лаве растут лиственные перелески, медленно накопляющие на твердом, местами разлагающемся лавовом грунте, слой плодородного чернозема.

На южном склоне на открытых местах вы встречаете множество насекомых, пауков, оводов, комаров, мошки, муравьев, но нет того громадного количества муравейников, которые бросаются в глаза в вершинах Иркута[1].

С поворотом Джунбулака к северо-западу мне представилось узкое дикое ущелье; дно его так же покрыто лавою, как было ниже, но падь значительно сузилась, — с боков отвесными стенами поднимаются желтоватые и сероватые известняки. Куски, отторженные с их вершин, покрывают лаву. Среди них разбросаны громадные валуны желтоватого гранита с крупными кристаллами черной слюды. Размеры их очень разнообразны и из них в особенности замечателен один валун в 5,2 м (2½ саж.) длины, 3 м вышины (1½ саж.) и около 2 м (1 саж.) толщины, имеющий вид параллелепипеда[2]. Мы мало знаем случаев перенесения подобных громадных валунов водами. Ляйель говорит, что во время наводнения в Нью-Гемпшире [в] 1826 г. были перенесены водою валуны величиною с обыкновенную комнату. Во время же наводнения в Банье в 1818 году вода передвинула громадные валуны, величиною с дом, на расстоянии четверти мили. Окружность одного из сдвинутых обломков простиралась до 60 шагов[3]. Не знаю только, могли ли бы в таком случае так сохраниться их острые ребра.

Громадность этих валунов, отсутствие вблизи от этого места подобных гранитов как на правом, так и на левом берегу, — все это наводит на предположение, что массы эти не могли также свалиться с соседних гор. Вероятнее предположить, что эти массы принесены с вершин долины не иначе, как льдами. Остается решить вопрос: льдами ли реки или ледниками? Так как Джунбулак некогда должен был иметь гораздо высший уровень, судя по наносам, встречающимся в долине на значительной высоте над уровнем теперешней реки (особенно если дно перевала Кутула было некогда руслом Джунбулака), то следует предположить большее количество воды в нем, большую ее силу при крутом падении пади Джунбулака, и тогда предположение, что валуны могли быть принесены льдами реки, не представляет ничего невероятного; тем более это возможно, что валуны гранита, о которых я говорил, принесены, по-видимому, не издалека, так как та же горная порода, из которой состоят валуны, встречена мною на расстоянии нескольких верст.

С другой стороны, если только Кутул не был дном Джунбулака, если галька, встреченная мною на высоте нескольких десятков футов над уровнем теперешней реки, не была наносом большой реки, а лежит на такой высоте над уровнем теперешней реки вследствие долговременного углубления ложа ее, тогда трудно предположить, чтобы льды небольшой речки, как теперешний Джунбулак, могли переносить такие тяжелые валуны. Приходится в таком случае обратиться к ледникам. Возможность присутствия ледников на такой высоте (1220 м, 4000 ф.) под широтою 51° с. ш. не представляет ничего невероятного, если вспомнить распространение их в Европе и Северной Америке, и в особенности, если присутствие ледников на Нуху-дабане и около Хангинского караула подтвердится позднейшими исследованиями.

Напомню еще чрезвычайно округленную форму как бы гладко отполированных вершин гор, замеченную мною выше на Джунбулаке, верстах [в] 7-8 от того места, где среди известняков начинаются гранитные валуны. Рисунок* изображает одну из таких вершин, только надо заметить, что подобное падение, по-видимому, слишком круто для дна ледника. Вопрос мог бы решиться присутствием борозд на этих скалах, но на этот вопрос я не в состоянии дать ответа, так как издали нельзя было рассмотреть, а взобраться на эти стены почти невозможно, — нужно заходить с другой стороны.

Мне случалось бывать в очень глухой тайге, например, назову хотя бы прежний кругоморский тракт, Байкальские горы по западному берегу озера, некоторые места на низовьях Аргуни или на перевале с Аргуни на Шилку, но нигде я не встречал подобной глухой тайги, как на Джунбулаке: узкое ущелье, крутые, почти отвесные, разрушающиеся горы, на которых лежат снега, бороздами спускающиеся в пади, оторванные от этих крутых морщинистых стен валуны в несколько кубических сажен лежат на десятках подобных же валунов, меньших размеров; из щелей их растут корявые лиственницы, они же пускают свои корни среди щелей перетрескавшейся ноздреватой лавы, пользуясь ничтожными количествами медленно образующейся земли. Натеки лавы, щели и трещины, поднятые снизу, развороченные пласты застывавшей сверху лавовой коры, валуны, острые ребра которых режут копыта некованным лошадям, крупная галька и множество валежника, — далее мшистое болото, покрытое редким хвойным лесом, по которому с неимоверным треском несется «пал» — лесной пожар, пущенный промышленными, — все вместе производит впечатление крайне дикой, угрюмой таежной природы.

Так шли мы прямым, как бы по шнуру вытянутым, коридором до нового поворота Джунбулака.

Два крутых гольца замыкают коридор; мы употребили более трех часов ходу, чтобы обогнуть угольный высокий снеговой голец.

Тут впадает в Джунбулак несущийся из гор ручей Бусак, который фонтанами бьет по каменьям и ворочает большие глыбы гранитов, гнейсов и кристаллических сланцев.

Только вниз от устья Бусака Джунбулак существует в виде речки. Выше же вы видите большое озеро (Бусак-нур)[4], из которого кверху нельзя уже проследить Джунбулака, — далее он течет незаметно, пробиваясь под лавовою корою.

Устье Бусака, или, вернее, поворот пади Джунбулака, составляет заметную границу для растительности. Ниже на солонопеке попадался какой-то вид мелколиственной акации, смородина в изобилии, шиповник — вообще флора не бедная; — выше же от устья Бусака, где Джунбулак поворачивает к югу, и вследствие этого падь его открыта холодным ветрам, дующим с вершины хребта Шань, где, наконец, значительно и быстро увеличивается высота над уровнем моря, встречается только мшистое болото, покрытое желтым оленьим мохом и низким кустарником из брусничных. Изредка попадаются анютины глазки, какой-то кустарник с висячими белыми цветами, но и те пропадают с поворотом в падь Хикушки.

Здесь я должен был прекратить свою съемку. В то время, когда я отправлялся в Окинский караул, в Сибирском Отделе [Русского Географического общества] не было ни одной буссоли; точно так же ни в Генеральном Штабе[5], ни вообще в Иркутске я не мог найти ни Шмалькадеровой, ни Бюрньеровой буссоли, только, благодаря содействию А. Ф. Усольцева, мне удалось получить большую ориентир-буссоль (без диоптров) и из Генерального Штаба — планшетик (в 7½ дюйм. длины и 9 дюйм. ширины) и алидаду в 8 дюйм. Я заказал к нему треножник и таким образом делал маршрутную съемку, ориентируя планшет по меридиану и нанося направление пути по алидаде, беспрестанно поверяясь возможно большим числом точек. В одном месте сильный порыв ветра сорвал бумагу, которою закрывался рисунок на планшете, — мой спутник-бурят подслужился с своею ловкостью, ножка треножника, непрочно установленного среди камней, скользнула, и буссоль упала на камни. Штифтик сломался, и мне пришлось прекратить съемку, так что до кратера я сделал уже только наглядную карту. К счастию, в Окинском карауле мне удалось исправить это, приделавши другой штифтик, и с грехом пополам я мог продолжить работу.

Скоро мы оставили Джунбулак и поворотили в падь его подземного притока Хикушки; падь же Джунбулака идет прямо к югу. Там, в вершинах его, находится озеро Хара-нур, окруженное шлаками и лавой, потоки которой также и оттуда берут свое начало. Водораздельный хребет в его вершинах (Эргик-Таргак-Тайга на наших картах), видный через пади Джунбулака, верстах в 10 от устья Хикушки, и ослепляющий своими массами снега, — идет с юго-запада на северо-восток и потом, сколько я мог добиться от своих вожаков, поворачивает к северу. До озера Хара-нур от устья Хикушки оставалось верст 15 и потом верст 5 по р. Шань до водораздела. Лава, окружающая озера и видная на Шане, вовсе не встречается на речках южного склона хребта, именно на Гыкты-Кгэме (одна вершина с Шаном) и на Додоте (к западу от Шана).

Что же до пади Хикушки, то она мало отличается от пади Джунбулака, только, как я уже сказал, растительность становится все однообразнее. Горы покрыты снегом, который все лето не тает в бороздах, и иногда, если лето холодное, а весною выпало много снегу, он лежит все лето и на вершинах; с сентября снега начинают увеличиваться, чтобы оттаять только к июлю.

Пройдя по Хикушке верст пять, мы вышли на широкую площадку, где с противоположных сторон сходятся два ручья, образующие Хикушку: один почти параллельный Джунбулаку, пришедший с запада-северо-запада[6] и берущий начало из тех же гор, другой, пришедший с юго-юго-востока. Русла обоих залиты лавою, но мы пошли по тому, в вершинах которого возвышается кратер.

Мостовая из лавы была бы недурна, если бы только не была забросана шлаками, так как тут в верховьях она местами довольно гладка. Вскоре на дне пади показался темный кратер в виде правильного отрезного конуса, заросшего на северо-восточном склоне большою рощею из лиственницы, а на прочих склонах покрытого мохом и снегами.

Кратер насыпан, по-видимому, исключительно из шлаков, пенистой, очень легкой лавы и осколков шоколадных натёков (lapilli). Высота его над лавою, т. е. с северо-восточной стороны, оказалась, по двум барометрическим измерениям, сделанным с промежутком в ½ часа (в 2 и 2½ по полудни), в 123 м (404 ф.) от подножия его на северо-западной стороне до высшей точки кратера на юго-восточной стороне.

Поток лавы, которою в вершинах насыпан кратер, имеет не менее 60 м (около 200 ф.) толщины, так как подножие кратера в долине Хикушки лежит на 60 м выше, чем в долине Хадаруссы. Таким образом, кратер имеет размеры, сходные с Monte Nuovo (134 м = 440 ф.). Диаметр основания не менее 960 м (450 саж.), а местами увеличивается до 1300 м (610 саж.)[7]. Поднявшись на кратер, я увидел правильную воронку, имеющую в диаметре около 120 м (57 саж.) и глубиною до 40 или 50 м (19-24 саж.). Скаты ее, состоящие из тех же шлаков, не носят ни малейших признаков травы и даже мху.

На дне воронки есть небольшая труба, уже засорившаяся, так что вода, образующаяся от медленного таяния снегов, не успевает уходить в нее, а скопляется на дне воронки.

К северу от большого кратера, в соседнем отпадке, возвышается другой, поменьше, который состоит из черных шлаков и в котором тоже скопляется вода.

Одно барометрическое наблюдение, сделанное у подножия кратера на северо-восточной стороне, дало 1900 м (6230 ф.) и другое на привале недалеко от подножия кратера на Хикушке — 1787 м (5634 ф.)[8]. Лава вытекала, по-видимому, из расщелин, образовавшихся на водоразделе между системой Джунбулака и Хадаруссы[9].

Теперь является вопрос: 1) к какому времени следует отнести это проявление вулканической деятельности и 2) были ли вулканическое извержение и извержение потока лавы одновременными явлениями? Опять повторяю, что решить его предстоит будущим исследователям, а здесь сделаю только несколько замечаний.

Извержение должно было произойти после потока лавы, потому что, во-1), шлаки кратера покрыли лаву, и во-2), в лаве такие ничтожные водопады, как на Джунбулаке и Сайлоке, успели промыть себе овраги длиною около 60 м (200 ф.) от Оки, а сама Ока успела углубиться в лаве до 30 м (около 100 ф.); между тем как в это же самое время кратер успел обрасти деревьями только в некоторых частях, именно на северном склоне, что мы встречаем и на Монте-Нуово, образовавшемся в 1538 г. Кроме того, наш кратер сохранил замечательную правильность очертаний. Между тем как лава на Исхие, по-видимому, такого же сложения, как и на Джунбулаке (gris de fer et un noir rougeatre)[10] после 500 лет осталась такою же бесплодною, как будто только вчера остыла (que si elle n’etait refroidie que d’hier), на Джунбулаке и Оке вы видите ее покрытою лиственничным лесом. Кроме того, напомню еще про валуны на лаве (см. выше).

Впрочем, стоит вспомнить о том, сколько времени должно было пройти, чтобы лава успела медленно охладиться (на Сайлоке видно ее псевдо-призматическое образование), потом, пока Ока промыла себе русло, а после Оки ее крошечный приток Сайлок, и мы увидим, что должен был пройти такой громадный период времени, в который склоны кратера могли бы обрасти деревьями, а внутренность воронки — хоть мохом.

Лава текла по готовой долине Джунбулака, которой стены могли бы указать на время, раньше которого лава не могла течь. Но на Джунбулаке я нашел только древние кристаллические сланцы и известняки, между тем как по строению нельзя бы отнести эту лаву дальше древних третичных формаций.

Существуют ли у бурят какие-либо предания об этом вулкане и верования — не знаю, я получал только тот ответ, что ни отцы, ни деды не помнят о том, чтобы когда-нибудь здесь был виден огонь. Одно только говорил мой вожак, «бурлан», а ходить на кратер «бырхи» (страшно); почему, когда случается проезжать мимо этого места, буряты всегда творят молитву, повторяя несметное количество раз: «ом-ма-ни-бад-ме-хом», на кратер же не поднимаются и вблизи его не ночуют.

Так как наши некованные кони сильно повредили себе ноги, то мы порешили не ехать на Хара-нур и возвращаться не падью Джунбулака, а выехать в падь р. Сенцы, падью ручья Хадаруссы, который берет начало возле кратера погасшего вулкана.

Падь Хадаруссы представляет местность болотистую, поросшую большею частью мохом, с редкими экземплярами лиловой гвоздики, голубых колокольчиков и немногих кустарников.

Вскоре, через 10 верст, падь суживается в очень узкое ущелье, которого щеки состоят из сиенитов и где рвется с неимоверной быстротой р. Хадарусса; падение так велико, что речка состоит из сплошной пены, прыгающей через громадные валуны. Путь на Хадаруссе вообще довольно труден: тропинка, пробитая зверовщиками, лепится по склонам гор, перебирается через сотни ручьев, образующих глубокие грязи, пробирается между крутых валунов, по крупным острым каменьям; кроме того, часто тропинка переходит с одного берега на другой; нужно переезжать Хадаруссу, на которой лежат еще «накипи», и нужно долго искать удобного брода, где бы конь не провалился. Во время таяния снегов, начиная с самых вершин, Хадарусса так разливается, что переезд часто бывает невозможен; зато в эту пору он был все-таки легче, чем по Джунбулаку, где острые ребра лавовых пластов делают путь чрезвычайно затруднительным.

После десятка верст такой дороги мы выбрались по Хадаруссе в падь р. Сенцы. По выходе из узкого темного ущелья Хадаруссы в широкую падь Сенцы, усеянную озерами, очень богатыми рыбой, мы встретили, конечно, резкое различие и в растительности. Флору этой долины, особенно на склонах гор, обращенных к югу, положительно нельзя назвать бедною и вообще вся долина представляет гораздо больше удобств для заселения, чем долина Джунбулака, вследствие того, что горы, окаймляющие эту долину, не так высоки, менее покрыты снегами и не суживают долины. В тех местах, где не живут буряты, леса кишат самыми разнообразными насекомыми: мохнатые муравьи, другие с тонким перехватом, суетливо таскают свои запасы, комары-великаны, пауки больших размеров, осы и несметное количество оводов населяют теплые южные скаты гор, заросшие разнообразными древесными и кустарными породами. Конечно, все это прошу принимать относительно, так как флора долины Сенцы, конечно, несравненно беднее даурской флоры, беднее даже Окинской возле московского тракта; но в гористой стране встречаются поразительные переходы от бедности к богатству, и один из таких переходов представился нам при выходе в долину Сенцы. Далее, стоит перейти через небольшой хребет в падь Джунбулака, и вы там встретите уже худшую флору, — или в Окинский караул, и там вы будете принуждены среди лета закутаться в пальто от леденящего ветра, дующего с северо-востока из гольцов.

Чтобы сократить переход, верстах в 6 от устья Сенцы мы перешли снова в долину Джунбулака, переваливши через низкий отрожек гор среди прекрасной чистой рощи из березы и осины, с небольшою примесью лиственницы.

Вообще окрестности Окинского караула и низовья ближайших рек составляют оазис среди бесплодных и диких местностей, впрочем, такой оазис, где холод и возвышение над уровнем моря не дозволяют возделывать хлеба.

Непосредственно после кратера в пади Хадаруссы я встретил гранит, за ним гнейсы, прорванные гранитом, далее известняки. Горы, составляющие падь Хикушки, состоят преимущественно из известняков.

Верст через 10 пошли метаморфические сланцы и, наконец, снова известняки и граниты. По-видимому, граниты образуют несколько отрогов цепей и параллельных небольших (коротких и невысоких) осей поднятия, между которыми попадаются гнейсы и другие кристаллические сланцы и древние известняки.

  1. ↑ На этом протяжении Джунбулак идет параллельно р. Сенце и на 12-й версте отделяется от нее только низким болотистым увалом верст в шесть. Судя по направлению этого увала и Джунбулака, который в 12 верстах делает поворот к СЗ, можно думать, что некогда он впадал в Сенцу и только впоследствии изменил русло, промывши мягкие известковые породы и круто поворотил на ССЗ, чтобы нестись в Оку.
  2. ↑ Смотри рис., фиг.2.
  3. ↑ Смотри рис., фиг.3.
  4. ↑ 1½ версты в длину и более версты ширины. Глубина очень велика, — невдалеке от берегов дна не достают шестами в 6–9 метров длины.
  5. ↑ Топографы в то время уже отправились на съемки.
  6. ↑ По пади этого ручья Аткинсон переходил от Хара-нура к кратеру.
  7. ↑ Кратер имеет почти овальную форму.
  8. ↑ Лавовый поток кончается в 12 верстах от Окинского караула. Таким образом, длина его равна 60 верстам, ширина изменяется от полуверсты до полутора, а толщина идет, постоянно уменьшаясь от 60 м (200 ф.) ниже Окинского караула становится от 24 м до 20 и кончается стеною в 12 м.
  9. ↑ Наблюдение у Бусак-нура дало 1550 м (5087 ф.).
  10. ↑ Lyell. Principes de geol. trad. p. T-Meullien. III v., p.64.
Источник — https://ru.wikisource.org/w/index.php?title=Поездка_в_Окинский_караул_(Кропоткин)/Глава_XI._Джунбулак_и_Хикушка&oldid=1072805