Поездка в Окинский караул (Кропоткин)/Глава VII. Алиберовский прииск

Поездка в Окинский караул — VII. Алиберовский прииск
автор Пётр Алексеевич Кропоткин

Источник: Записки Сибирского отд. Имп. Русского географического об-ва. — 1867. — Кн. 9/10. Библиотека Андрея Бирюкова

VII. АЛИБЕРОВСКИЙ ПРИИСК

Дорога до него. — Каштак. — Газара-аман и Тагархай. — Голец Бутогольский. — Заброшенный прииск. — Несколько замечаний об образовании графита. — Важность местности в геогностческом и геологическом отношениях. — Глубина шахты. — Температура. Поправки к средней температуре. — Направление ветра

От Норин-Хоройского караула^[1], где я пробыл лишь несколько часов, мы отправились вниз по Оке до Каштака, чтобы потом пробраться на Алиберовский прииск. Горы, в которых промыли себе русла Ока и Каштак, состоят почти исключительно из известняков, различие между которыми состоит большею частью только в различной степени кристалличности и в цвете, тут преобладают серые известняки, в которых, судя по их литологическому строению, можно предполагать существование палеонтологических остатков.

С поворотом в долину Каштака исчезает береза, растительность вообще становится беднее и тропинка заметно ползет в гору. — Дорогу затрудняют болота, которые с каждым шагом становятся все более и более обширными и в верховьях Каштака образуется несколько озер, уходящих в известняки, составляющие подпочву, отчего самое место называется Газыра-аман. Кстати надобно сказать, что никакой речки Дабан-жегла, которая шла бы к юго-востоку и впадала в Черный Иркут, как показано на карте г. Шварца, тут нет, напротив того, вода вся уходит в землю, что доказывает и самое название этих озер и местности вокруг их, — именно Газыра-аман.

В вершинах Каштака дорога становится с каждым шагом все затруднительнее, так как приходится пробираться среди камней, поросших оленьим мохом и черными или серыми лишаями (красных мало). Трудно понять, какая необходимость могла заставить человека забираться в эту глушь, — только обили зверя и оленьего моха для оленей могло привлечь в такую дикую местность сойотов. И вероятно, долго нога европейца не была бы в этой тундряной пустынной местности, если бы ценный графит не привлек сюда Алибера. Зато среди этой пустыни приятно поражают глаз кресты, служащие для указания дороги, а далее мостики на грязных и топких местах и т. п. улучшения дороги. Юрта на Тагархае довершает удовольствие, когда есть возможность отдохнуть под кровом после крайне утомительной дороги. Кстати приведу здесь еще замечание: на карте г. Шварца Тагархай показан впадающим в Китой. — Это вздор, потому что он в нескольких верстах от юрты впадает в Хорок, а Хорок принадлежит к системе р. Белой (Булун), отделенной от системы Китоя небольшим отрогом хребта, идущим с запада на восток и называемого Илтэй-дабан по имени горного прохода того же имени^[2].

От юрты дорога забирается все выше и выше к Бутогольскому гольцу и становится очень затруднительною, вследствие болот, грязей и переправ через ручьи, которые вырастают с необыкновенною быстротою после летних дождей. Нам самим пришлось испытать всю быстроту, с которою собираются ручьи из падей, как быстро они рвут гниющие теперь мостики, оставшиеся от прежних попыток г. Алибера устроить здесь мало-мальски годную дорогу. Сильный, порывистый западный ветер, сопровождавшийся шквалом от северо-востока, и потом задувший постоянным, леденящим потоком из западных гольцов, холодил кровь в наших жилах, когда, забравшись на голец, мы принуждены были ехать высоко над речкой Бутоголом^[3] по западному склону гольца. Едва-едва добрались мы до прииска, где скоро начали немного отогреваться в одной из бань, скрывающихся на восточном склоне гольца.

Что на Бутоголе есть графит, было известно с 1842 года, и добыча графита уже с того времени производилась на гольце, по всей вероятности, с поверхности. В 1842 году крестьянин Кобелев добыл его по указаниям г. Черепанова и доставил в Иркутский солеваренный завод 30 пуд по 2 руб. сер[ебром]. Но графит был невысокого качества, смешан с известью и песком, и на пробе, сделанной ему на Тельминской фабрике, для огнеупорных горшков оказался негодным. Алибер купил прииск за 300 р. у г. Черепанова и с 1847 года там производились работы при страшных трудностях, представляемых природою.

В настоящее время прииск совершенно брошен, только караульщик-сойот, живущий на заимке под гольцом, изредка посещает прииск или посылает туда свою дочь. Так навещать прииск, из-за 7 верст, почти бесполезно, — если бы в этой тайге нашелся человек, который, поборовши боязнь сверхъестественных сил, решился украсть с прииска кусок железа, или какую-нибудь из вещиц, оставленных вне дома, он всегда бы нашел время сделать это, не быв замеченным. Но прииск остался в том самом виде, как был, — как будто хозяева вчера только уехали и в своем поспешном отъезде оставили на столах скатерти, термометр на веранде, кучи графита на горах и незапертую шахту с машинами. Жалко смотреть на этот прииск, так прочно, так основательно построенный на страшной высоте и теперь брошенный. Что за причины повлекли за собою прекращение работ на прииске, не знаю. Было ли то неисполнение контракта, как говорят некоторые, вынужденное тем, что не было средств углубиться далее и добывать графит лучших сортов, или же отсутствие потребности в таком ценном графите, когда есть возможность искусственно приготовлять более дешевый? — неизвестно. Последнее вероятнее, хотя могло случиться и первое. Первому начинаешь поневоле верить, когда видишь все те ненужные затеи на прииске, которые делают из него ценную игрушку художника, хотя вместе с тем и несомненно умно устроенную для полезной цели.

К чему, например, эти парники на высоте слишком в 2100 метров (7000 ф.), к чему тут садики, красивые резные кресты, к чему цветные стекла в постройке над шахтой, к чему хохлатые курочки и прочие затеи роскоши на заимке, когда доставка до гольца из ближайших населенных местностей стоит таких страшных трудов, таких громадных расходов. Недаром буряты и тункинские жители так нетерпеливо ждут приезда г. Алибера и с таким восторгом рассказывают об его щедрости. Но с другой стороны, не верится, чтобы одно это могло сгубить прииск. Как экономно не устроивай прииска, все-таки выработка графита в расстоянии нескольких сот верст от ближайших населенных пунктов, доставка его за 5-6 тысяч верст до пунктов, где существуют фабрики для его обработки, должны стоить так дорого, что трудно предполагать возможность конкуренции с графитом, искусственно приготовленным.

Как бы то ни было, но прииск брошен и караульщик-сойот, дожидающийся г. Алибера, готов уже бросить прииск, если только г. Алибер скоро не вернется.

А постройки на прииске делались действительно хорошо. Не знаю, правильно ли велись горные работы, об этом существует несколько мнений за и против, но велись они по крайней мере не на скорую руку, а прочно, так что надолго могло послужить то, что было сделано прежде.

Голец Бутогольский есть как бы мыс, выдавшийся из гор, идущих из горного узла, служащего водоразделом между Иркутом, Окою, Белою и др. С северо-запада его обтекает Бутогол, с юго-востока — Кашигол, оба притоки Ханши, которая в свою очередь впадает в Хорок — приток Белой. — Длина этого мыса около 5 верст, ширина в вершине от 2 вер. до 1 вер. и, наконец, до 100 саж.

На вершине гольца Бутогольского выходят преимущественно граниты. Они состоят из дымчатого кварца, такого же полевого шпата, черной слюды и роговой обманки. Местами они выступают над этим мысом плотными массами, в остальных же частях на вершине гольца вы видите лишь массы разрушающегося гранита, скопляющиеся преимущественно на восточной стороне. Под этими разрушившимися гранитами графит залегает в известковом шпате грубого кристаллического сложения. Г. Радде^[4] свидетельствует, что именно в них-то главным образом находят куски графита с явными растительными отпечатками.

В главной шахте графит добывался преимущественно из крепкого гранита (или гранито-сиенита), но графит попадается и в светло-сером кварце, образовавшемся крупными кристаллами в 5-6 мм. Тут графит имеет строение несколько скорлупчатое, заставившее меня даже задуматься, не есть ли это отпечаток растения; к сожалению, при несовершенстве моих инструментов мне не удалось выломать нужного куска из твердейшей горной породы. По дороге с юго-востока (от Тагархая) я встретил вблизи прииска только гнейсы и сиениты, совершенно сходные по сложению с этими гнейсами, только не слоистые. Сам же отрог на вершине гор, на котором находится прииск, выказывающий лишь граниты с кварцевыми жилами, ниже, на западно-северо-западном склоне, представляет известняки кристаллического сложения и светло-серого цвета. — Далее, спустившись через р. Бутогол и идя по речке Малому Бутоголу, я встречал на протяжении 8 верст лишь зелено-каменный сланец, и только на перевале через голец в вершинах Малого Бутогола (2186 м, 7171 англ. фут) нашел хлоритовый сланец. Кроме того, графит попадается в граните и как роговая обманка.

Присутствие графита в огненных породах и вместе с тем в известняках давно подавало повод к спорам. В гранитах, если они образовались путем охлаждения расплавленной массы, присутствие графита в чистом виде труднообъяснимо в присутствии кремнеземистых железистых соединений. Остается в таком случае одно сколько-нибудь вероятное предположение, что он образовался путем возгонки в то время, когда расплавленные массы уже начали охлаждаться. Скопления растительных остатков, подвергавшиеся разложению или другим преобразованиям, могли выделять углеводороды; эти углеводороды наполняли трещины охлаждавшихся плутонических пород и разлагались, отлагая углерод в чистом виде.

Присутствие графита в известняках с явно растительным происхождением, образцы которого можно видеть в изобилии в Сибирском Отделе [Русского Географического общества], или в отвалах графита на гольце, не представляет ничего непонятного, как в породе осадочного происхождения, впоследствии метаморфизированной. Весьма вероятно только, что метаморфизована она не огненным путем; если бы мы предположили, что эти известняки метаморфизовались огненным путем, то оказались бы в противоречии с тем известным фактом, что углерод не может оставаться в чистом виде в этой породе, если она нагрета до высокой температуры.

Дюма, Гайдингер и др. объясняют образование Алиберовского графита путем разложения пиритов, долго погребенных в почве; — факт, замеченный Гайдингером на Рокитцане и Еккоте. Жаклен же прямо объясняет образование Алиберовского графита разложением дёгтеобразных или железистых соединений, которые, разлагаясь на углерод и водород, накопляются в трещинах, и подтверждает эти предположения опытами, произведенными над пережиганием меди с сернистым углеродом при температуре +800°; причем получается графит, совершенно сходный с Алиберовским. Но Дюма и Жаклен, вероятно, не были знакомы с образцами графита с Марьинского прииска, добываемого из известняков, в которых доказательства растительного происхождения графита очевидны из его строения, а знают его лишь по электродам, изготовленным г. Алибером из прессованного графита для электрического освещения, а потому они, верно, не обратили бы внимание на то, что еще не объяснено образование графита в известняках (с сохранением растительного строения) — явление, невозможное в этой породе^[5], если бы графит выдержал температуру 800° C, так как при невысокой даже температуре графит разлагается в углекислую известь.

Вообще вопрос об образовании графита (чрезвычайно важный в геологическом отношении, так как при решении его может быть подвинут вопрос о метаморфизме горных пород), может быть хорошо изучаем на Бутогольском гольце, где шахты г. Алибера и розыски его на поверхности гольца дают возможность обследовать большую площадь обнажений, а обнажения бешеных речек возле гольца могут дать возможность исследовать отношения горных пород гольца к другим, соседним к ним. — Но не в одном только этом отношении интересен Бутогольский голец и его окрестности^[6]. Геогностическое исследование его связи с белеющимися к востоку Китойскими альпами, определение высот в соседних цепях, — все это может сильно подвинуть вперед решение многих капитальных вопросов относительно образования Саянского нагорья и подчиненных цепей: Ергик, Таргак, Тайга, Тункинских и Китойских Альпов и того неизвестного, но высокого нагорья, которого белеющие вершины виднеются грядами к западу от Бутогола.

Большие лишения, большие физические труды предстоят будущим исследователям, но зато и богатая жатва самых интересных сведений.

Г. Радде^[7], основываясь на наблюдениях, производившихся на Бутоголе, вывел, что средняя температура на гольце равна −5,0° (4,0°R). Между прочим, г. Шварц^[8], основываясь на наблюдениях г. Крыжина в шахте на глубине 65 м (210 ф.), по его словам, находит несогласие между цифрою средней температуры в шахте на такой глубине, где следовало бы достигнуть слоя постоянной температуры. При этом он сожалеет, что г. Радде не поверил точки нуля в термометре г. Алибера.

Вследствие этого я точнее измерил глубину шахты и поверил точки нуля в термометре г. Алибера, который и доныне висит на веранде возле дома, где, по всей вероятности, он висел и во время наблюдений.

Но прежде всего несколько слов об устройстве самой шахты. — Шахта идет сперва отвесно на глубину 18,6 м (61 ф.), к которым нужно придать еще 0,75 м, то есть толщину льда, лежащего на дне шахты. На высоте 3,3 м (11 ф.) от дна начинается вторая боковая шахта, идущая наклонно вбок. По приблизительному вычислению, отвесная глубина этой наклонной шахты плюс глубина отвесной должна быть не менее 37 м (около 120 ф.) и не более 43 м (около 140 ф.)^[9].

На средине главной отвесной шахты, то есть на глубине около 9 м (30 ф.) я нашел −2,75° (-2,2°&nbspR); на дне ее термометр, положенный среди камней, которые сильно должны охлаждаться за зиму, я нашел −8,75° (-7° R); термометр, тут же повешенный на воздухе, показывал −6,75° (-5,4° R). Достигнувши наибольшей глубины шахты по наклонной боковой шахте в таком месте, где доступ воздуху довольно труден, я нашел −6,25° (-5° R), т. е. то же, что нашел и г. Крыжин, посетивший прииск в июле — термометр на открытом воздухе показывал в это время +3,43° (+2,5° R). Хотя глубина шахты далеко не достигает величины 65 метров, показанной Крыжиным, но тем не менее известно, что слоя постоянной температуры достигали в северном полушарии на глубине 20-25 м (66-82 ф.)^[10]. Далее, хотя отверстие шахты и широко — 10,65 и 8,75 м (35 и 28 ф.) — но все-таки трудно предполагать, чтобы в боковой шахте мог происходить хоть сколько-нибудь свободный обмен воздуха. Не знаю, как близко подходит шахта к покатости гольца, полагаю однако ж, что там, где кончается боковая шахта, должен оставаться до поверхности гольца слой более 37 м (120 ф.), а потому и думаю, что измерение температуры зимней и летней не должно иметь влияния на температуру в шахте. Вернее же искать причину этой аномалии в неверности средней температуры по наблюдениям г. Алибера. Пользуясь снегом, который шел на гольце, я выверил термометр г. Алибера. В то время, когда мой термометр, погруженный в тающий снег, показывал 0,0°, на термометре г. Алибера было +0,4° или +0,5°^[11]; следовательно, средняя температура на гольце должна быть вследствие этой поправки не −5° (-4° R), но −5,5° (-4,4° R) или −5,63° (-4,5° R). Кроме того, термометр, как заметил и г. Радде, был повешен неправильно: например, когда я был на гольце 27 мая, в 8 часов вечера солнце ударяло на него, а на веранде я не нашел другого гвоздя, на который переносился бы термометр; затем, сама веранда должна была нагреваться и, сверх того, отражать теплоту, так что термометр должен был показывать температуру выше действительной. Таким образом, из согласия наблюдений г. Крыжина и моих я полагаю, что за среднюю температуру на Алиберовском гольце, на высоте 4100 ф., по вычислению г. Радде, можно принять не −5,0°, а −6,25° (-5° R)^[12].

Не выходя из области метеорологических наблюдений, скажу следующее: г. Шварц, рассматривая наблюдения, делавшиеся на прииске^[13], высказал сомнение в том, чтобы действительно так много раз мог быть западный ветер на Бутогольском гольце. Сколько можно судить теперь, наблюдения производились с помощью флюгера, по направлению флюгера, по-видимому, замечалось на глаз, так как у флюгера не было стержня с указателем внутри постройки; при этом параллельные плоскости четырехугольной башенки, над которою поставлен флюгер, расположены так, что имеют направление, близкое к NS, а именно NNW—SSO. Между тем весьма вероятно, что оно принималось за NS. Далее, так как при отметках о ветре горизонт делили только на 8 румбов, то это могло еще усилить погрешность, так что я полагаю тоже, что хотя наблюдения г. Алибера и свидетельствуют о преобладании западных ветров, но этот факт еще требует себе подтверждения более точными наблюдениями; мало того — есть даже основание полагать, что преобладающие ветры были северо-западные, или, может быть, западно-северо-западные, так как на прииске возводилась каменная стена для защиты приисковых построек именно от этих ветров.

---

1. Буряты зовут его просто Гарган по имени ручья, носящего это имя.
2. Подтверждение этого мне пришлось найти и в съемках, делавшихся при отводе прииска г. Алиберу.
3. Собственно говоря, его зовут Батуй-голом. Но так как название Бутогол уже приобрело себе право гражданства в литературе, то пусть оно останется за ним.
4. Baer u. Helm. Beitrage z. Kenntn. etc. XXIII, стр. 39.
5. По Дюма, лучшие образцы графита Алибера дают 96,3° углерода и 3,7 золы, отсутствие фосфористых и мышьяковистых соединений. Известно, впрочем, что достоинства графита не зависят исключительно от количества, но и от удачной примеси разных солей. Кроме того, анализ Алиберовского графита был сделан Полковником Евреиновым в 1847 г. Он нашел в 100 частях графита:

   Углерода 24.77.

   Кремнезема 2.04.

   Окиси железа 1.84.

   Глинозема 0.88.

   Магнезии и извести 0.40.

6. Не говоря уже о ботаническом и зоологическом интересе, для этого я прямо отсылаю к Радде.
7. Beitr. z. Kenntniss. d. Russ. R. 23, стр. 35 и след.
8. Труды Сибир. Эксп. Матем. Отд. Спб., 1864, стр.84.
9. Я измерял высоту нескольких ступеней, взял среднее и помножил на число их.
10. Или точнее: годичные колебания температуры выражаются сотыми градуса и едва доходят до 0,1° на глубине 15-16 метров.
11. Деление слишком мелко, один градус = 0,0376 дюйма.
12. От главных шахт идет много боковых, в которых, по-видимому, сохранялись припасы. Таким образом в одном из углублений мы нашли мерзлое мясо, лимоны, совершенно высохшие и очень легкие, такие же яблоки, сухой творог и сгнившие ягоды голубицы и брусники.
13. Труды Сиб. Эксп. Матем. Отд., стр.84.