21. Подробные сведения о волжских калмыках, собранные на месте И. Нефедьевым. С.-Петербург. Печатано в типографии Карла Края. 1834.1
Вот книга, появление которой должно радовать всякого благомыслящего читателя, сколько по ее внутреннему достоинству, столько и по редкости подобных книг в нашей литературе. Г-н Нефедьев описывает калмыков во всех отношениях: историческом, географическом, топографическом, политическом, религиозном; ни нравы, ни обычаи, ни поверья и вообще ни нравственные, ни физические свойства описываемого им народа не ускользнули от его наблюдательности. В 1832 и 1833 годах он был откомандирован, в качестве чиновника, в калмыцкие улусы, и посему его описания суть плод собственных его наблюдений. Самая подробнейшая часть его книги есть историческая, а самая занимательнейшая — изложение калмыцкой космогонии и вообще мифологии. Вся книга написана хорошим русским языком, и вообще изложение отличается плавностию и приятностию. Одно уже то, что г. Нефедьев изложил свой предмет не в форме романа, как то делают наши доморощенные Куперы, показывает в нем человека с здравым смыслом и понимающего важность своего предмета. Его книга может доставить пользу и удовольствие и записному ученому, и простому любителю чтения: тот и другой найдут в ней для себя богатую сокровищницу фактов для важных и любопытных результатов. Благодарим г. Нефедьева за его скромный и полезный труд. Дай бог, чтобы он как можно более нашел себе подражателей, особенно между чиновниками, которые, по занимаемым ими местам, имеют средства доставить сведения, которые с такими трудами достаются частным людям.
Вот содержание этой любопытной книги: I) Сведения географические; II) Сведения исторические; III) Число народа и разделение оного на улусы и сословия; IV) Образ жизни; V) Физические свойства; VI) Пища и питье; VII) Одежда; VIII) Вероисповедание: а) история мира, б) учение веры, в) праздники и обряды богослужения; IX) Нравы; X) Обычаи:
а) рождение, имена, воспитание, б) сватовство и браки, в) погребение и поминки, г) народные увеселения, д) приветствия и знаки уважения и любви; XI) Образование: а) язык и грамота,
б) пение, музыка, повести и пословицы, в) врачи и способы врачевания, г) счисление времени, д) счет и мера, е) искусства и ремесла; XII) Народное богатство; XIII) Повинности; XIV) Управление, судопроизводство и законы. Сверх того, по местам, приложены разные статистические таблицы; карта Астраханской, губернии, с показанием землекочующих народов, 1833 года; две картины, представляющие: одна — калмыцкое семейство (мужа, жену и ребенка), другая — внутренность бурхани-орьгэ (кибитки, посвященной молитвам), молящихся, гемонгов (жрецов), их инструменты и изображения главнейших бурханов (второстепенных добрых и злых божеств); наконец, ноты к калмыцким песням. Карта и картинки сделаны прекрасно. Издание вообще не только опрятно, но и красиво.
Чтобы дать нашим читателям какое-нибудь понятие о изложении сей книги и трудностях, которых стоили автору представленные в ней наблюдения, выписываем из ней несколько строк:
В короткое время, испытав в улусах все невыгоды зимней кочевой жизни, прокоптевши дымом, как говорится, до последней нитки, я терпел много, между прочим, и от неудобства заниматься письмоводством, которое по несчастию было обширно. Сначала я даже не постигал, как можно писать при жестоком морозе в 25® и более, когда нельзя ни на минуту обнажить рук и когда чернила мгновенно замерзают. Где взять столов и стульев или, по крайней мере, чем заменить оные? Но нужда научает всему! Чернилицу обыкновенно приказывал я ставить близ пылающего аргасука в чашку с горячею водою и, разогревая чернила, писал, лежа возле огня на ковре. Впрочем, и тут, омоченным раз в чернилице пером, не отогрев его и руки на огне, едва можно было успеть написать одну букву: ибо чернила на пере, равно как и в словах на бумаге, мгновенно замерзали. Таким образом всё написанное составляло в прямом смысле мерзлую прозу. Оканчивая дневные занятия, поздно вечером искал я успокоения на холодном, осребренном морозною пеленою ложе, тщательно завернутый в несколько шуб и одеял; и если в продолжение ночи удавалось хотя немного согреться и воспользоваться благодетельным сном, то поутру разлука с постелью была всего тягостнее. Почтенный Т., заслуженный офицер, по обязанности разделявший со мною поездку мою, неоднократно повторял мне, что ни во всю кампанию 1812 года, ни в последнюю турецкую войну за Балканами, не находил он положения своего столь неприятным, как в улусах. В самом деле, здесь одни уже болезни, и особенно простуда, по неимению ни малейшей надежды на какую-либо помощь или возможность выздоровления, подвергают человека всегдашней и самой близкой опасности (121—122).
ПРИМЕЧАНИЯ
править1. «Молва» 1835, ч. IX, No. 9 (ценз. разр. 1/III), стлб. 141—143. Подпись: -он-инский.