В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений.
Том третий. Статьи и рецензии (1839—1840). Пятидесятилетний дядюшка
М., Издательство Академии Наук СССР, 1953
70. Повесть о том, каким образом приезжие купцы познакомились с приказным и как он их обманул. Москва. В тип. В. Кириллова. 1839. В 12-ю д. л. 87 стр. С двумя эпиграфами:
Да, умный человек не может быть не плутом
«Горе от ума».
Даже темный наш гостиный ряд
Понемногу просвещается.
Из водевиля «Горе без ума».
Двое приезжих купцов собрались в театр. Ища места подешевле, они вошли в ложу третьего яруса, заплатив по рублю с человека. В ложе уже сидели четыре человека — семинарист, два торговца и приказный.
Вошедши, купцы, как следует, поклонились честной компании (,) и Иван Артамонович примолвил:
— Вот-с, это, право, важнительно, отсюда всё смотреть… очень прекрасно… Разместились: Иван Артамонович сел с приказным. Сначала все сидели молча; потом начали помаленьку вступать в разговор. Первый наш Иван Артамонович начал: «Эхма! хоть бы яблочков купить, позабавиться пока до начала-то». — «Пожалуй, я схожу», — сказал Козьма Козьмич. Иван Артамонович дал денег (,) и Козьма Козьмич отправился за яблочками. Между тем приказный завел разговор с Иваном Артамоновичем.
— Вы, верно, любитель театра?
— Да-с, мы любим различные этакие штучки.
— А скажите, пожалуйста, ваше лицо мне будто бы знакомо… Мы не встречались ли где?
— Может статься-с, мы всегда зиму бываем в Москве.
— Да вы откуда?
— Мы-с астраханские, только на зиму сюда приезжаем, прямо от Макарья.
— Вот что-с… а точно я где-то вас видал… точно, скажите, пожалуйста, вы не бываете ли в кофейной у Печкина?
— Нет-с, мы всё больше у Бубнова да у Манцова, а вы-с кто такие, но видимости служительство в суде имеете?
— Да, я служу.
— Так-с. А позвольте спросить, вы нынешнюю игру изволили видать?
— Как это нынешнюю игру… то есть «Аскольдову могилу»?
— Да-с, ее самую, говорят, очень важнительная штука.
— Хороша.
— Бесподобная!.. — прибавил семинарист.
— Так-с. Рассказывают, будто бы здесь, на подобие действительной бури, производится представление и будто бы деревья гнутся.
— Всё это правда.
— Это-с прекрасно…
— Нет, вот уж самое-то здесь чудесное, так это ветерок,1-- сказал Михаила Михайлович.
— Как (,) и ветерок даже есть? Это конечно как-нибудь мехами производят.
— Нет-с, не мехами, а голосом, — сказал приказный и засмеялся.
— Так-с, голосом?.. Вот это чрезвычайно удивительно! — А позвольте узнать, что тут есть в этой игре самое-то эдакое хорошее?..
— Ветерок! — вскричал Михаила Михайлович.
— Ветерок! — сказали два торговца
— Буря! — произнес приказный.
— Вся музыка! — тихо проговорил семинарист. — Да, господа, музыка! родные звуки… народные песни… вот что прекрасно в «Аскольдовой могиле»…
— Стало быть, оченно громко будет музыка играть?.. — сказал Ива" Артамонович, — все захохотали.
— Не громко, а увлекательно, — продолжал семинарист. Здесь есть ария Язычника, которая сливается с гимном христиан, это чудная идея, исполненная превосходно!.. Здесь есть хор рыбаков… он очарователен, песни девушек, запертых в теремах Святослава, здесь бури, дикий вой музыки, сливающийся с воем ветра, — всё это чудно, величественно и вместе трогательно… Вот что прекрасно в «Аскольдовой могиле»!
— Это, видно, ученый! — сказал на ухо Ивану Артамоновичу Михайла Михайлович. В это время вошел Козьма Козьмич с яблоками. Иван Артамонович поподчивал семинариста и приказного, разговор завязался общий, и вдруг грянул аккорд увертюры. Иван Артамонович хотел показать свой вкус и произнес громогласно: «Важно!» Сыграли увертюра, и занавесь взвилась.
Иван Артамонович внимательно смотрел на сцену. Он был в восторге и после первого действия угощал вином Козьму Козьмича, Михаилу Михайловича и приказного. — Наконец, началось третье действие, запели: «Ветерок», и купцы были вне себя от восхищения.
— Важнительно! — говорил Иван Артамонович.
— В истинности чудесно! — произнес Козьма Козьмич, а Михаил" Михайлович был в таком удовольствии, что, по окончании действия, угощал опять вином.
Кроме энтузиаста-семинариста, который говорит шарадами из фризурных романов, вместо того, чтобы говорить тяжеловесными фразами по Бургию,2 здесь все говорят своим языком; но тем не менее это и грубо и неприятно, потому что здесь действительность списана со всею верностию рабской копии, а не угадана a priori[1] творческою фантазией). Повесть состоит в том, что приказный обыгрывает купцов, сперва в карты, заведши их в один из тех домов, для которых в печати нет имени, а потом на бильярде в трактире. Обманутые купцы сговариваются поколотить его — и колотят. «На шум, — говорит автор, — сбежался народ, всех взяли в полицию. Купцы посидели в сибирке и отделались только тем, что показали их сделавшими такой поступок в нетрезвом виде».3
Черно, грязно, сально! О слоге и правописании можете судить по выписке: они самые фризурные.4
«Литер. приб. к Русск. инвалиду» 1839, 12/VIII, т. II, № 6 (ценз, разр. 11/VIII), стр. 113—114. Без подписи.
1. Курсив — в цитируемом тексте.
2. Бургий — автор старинного учебника риторики (на латинском языке), неоднократно переиздававшегося в XVIII и начале XIX века.
3. Курсив Белинского.
4. См. примеч. 823.
- ↑ априорно (латин.). — Ред.