Побег (Брюсов)/Urbi et orbi, 1903 (ДО)

[7]
V.
ПОБѢГЪ.

И если страстный, въ часъ завѣтный
Заслышу я мой трубный звукъ…

Tertia Vigilia.

Мой трубный гласъ, ты мной заслышанъ
Сквозь утомленный сладкій сонъ!
Альковъ, таинствененъ и пышенъ,
Насъ облегалъ со всѣхъ сторонъ.

И въ этой мглѣ прошли — не знаю, —
Быть можетъ, годы и вѣка.
И я былъ странно близокъ раю,
И жизнь шумѣла, далека.

Но вздрогнулъ я, и вдругъ воспрянулъ,
И разорвалъ кольцо изъ рукъ.
Какъ молнія, мнѣ въ сердце глянулъ
Побѣдно возраставшій звукъ.

И сонъ, который былъ такъ дологъ,
Вдругъ краткимъ сталъ, какъ все во снѣ.
Я распахнулъ тяжелый пологъ
И потонулъ въ палящемъ днѣ.

[8]


Въ послѣдній разъ взглянулъ я свыше
Въ мое высокое окно:
Увидѣлъ солнце, небо, крыши
И города морское дно.

И странно мнѣ открылась новой,
Въ тотъ полный и мгновенный мигъ,
Вся жизнь толпы многоголовой,
Заботы вспѣненный родникъ.

И я — въ слезахъ, что снова, снова
Душѣ открылся міръ другой, —
Бѣгу отъ пышнаго алькова,
Безумный, вольный и нагой!