Пленум Всероссийского Центрального Совета профессиональных союзов (Ленин)

Пленум Всероссийского Центрального Совета профессиональных союзов[1]
автор Владимир Ильич Ленин (1870–1924)
Дата создания: 13 апреля 1919, опубл.: 1932. Источник: Ленин, В. И. Полное собрание сочинений. — 5-е изд. — М.: Политиздат, 1974. — Т. 38. Март — июнь 1919. — С. 277—296.

1. ДОКЛАД О ЗАДАЧАХ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ СОЮЗОВ В СВЯЗИ С МОБИЛИЗАЦИЕЙ НА ВОСТОЧНЫЙ ФРОНТ

править

Товарищи, вы, конечно, все знакомы с опубликованным сегодня декретом о мобилизации в неземледельческих губерниях, и мне нет надобности в таком собрании долго останавливаться на причинах, вызвавших этот декрет, ибо вам, само собою разумеется, прекрасно известно из газет о том, как внезапно сделалось наше положение чрезвычайно тяжелым в силу побед Колчака на Восточном фронте.

Вы знаете, что в связи с этим военным положением давно уже все директивы правительства направлялись к тому, чтобы главные силы устремить на Южный фронт. Действительно, на Южном фронте сосредоточились такие силы красновцев и там настолько прочным было гнездо несомненно контрреволюционного казачества, после 1905 года оставшегося таким же монархическим, как и прежде, что без победы на Южном фронте ни о каком упрочении Советской пролетарской власти в центре не могло быть и речи.

В связи с тем, что союзники-империалисты как раз с юга, с Украины, пытались наступать и хотели сделать из Украины опорный пункт против Советской республики, значение Южного фронта для нас тем более усилилось и поэтому нам не приходится раскаиваться в том, что мы все военные задачи строили таким образом, чтобы преобладающее внимание и преобладающие силы уделялись Южному фронту. В этом отношении я думаю, что мы не ошибались. Потом последние известия о взятии Одессы и сегодняшнее известие о взятии Симферополя и Евпатории показали, что положение там такое, что этот район, игравший главную решающую роль во всей войне, — этот район теперь очищен.

Вы знаете прекрасно, каких неимоверных трудов стоит нам продолжение войны гражданской после четырехлетней империалистической войны, как утомлены массы, как невероятно велики те жертвы, которые приносят рабочие теперь, два года ведя гражданскую войну. Вы знаете, что мы ведем войну с большим напряжением. Поэтому сосредоточение всех сил на Южном фронте вызвало чрезвычайное ослабление Восточного фронта. Подкреплений туда мы давать не могли. Армия на Восточном фронте несла неслыханные тяготы и жертвы. Она боролась месяцами, и целый ряд товарищей-работников сообщал телеграммами, что выносить такие тяжести воюющим красноармейцам становится неизмеримо тяжело. В результате — перенапряжение сил на Восточном фронте. Между тем Колчак мобилизовал при помощи царской или палочной дисциплины сибирское население — крестьян. Он исключил из своей армии бывших фронтовиков, имея возможность сосредоточить в армии офицеров, как руководителей, и всю контрреволюционную буржуазию. Опираясь на них, Колчак осуществил в последнее время такие завоевания на Восточном фронте, которые ставят под угрозу Волгу и заставляют сказать, что нам придется с громадным напряжением сил отбросить Колчака. И дать эти силы придется отсюда, потому что с юга двинуть их мы не можем, — это значило бы оставить там недобитым главного неприятеля.

Общее наше положение, после побед на юге и на Дону, в связи с международным положением, улучшается с каждым днем. Нет ни одного дня, когда бы сообщения не приносили известий об улучшении нашего международного положения.

Три месяца назад английские, французские и американские капиталисты не только казались, но и были громадной силой, которая, конечно, могла бы задавить нас, если бы тогда они в состоянии были свои громадные материальные силы использовать против нас. Это они могли сделать. Теперь мы ясно видим, что они этого не сделали и сделать не могут. Последнее их поражение в Одессе показывает ясно, что, как ни велика материальная сила империалистов, с чисто военной точки зрения они потерпели в походе на Россию полный крах. Если принять во внимание, что в самой середине Европы имеются Советские республики и что рост советской формы становится неудержимым, то можно сказать без преувеличения, рассматривая положение совершенно трезво, что наша победа в международном масштабе обеспечена совершенно.

Будь дело только так, мы могли бы говорить с абсолютным спокойствием, но если принять во внимание последние победы Колчака, то нужно сказать, что нам предстоит еще несколько месяцев сильного напряжения, чтобы разбить его войска. Нет сомнения, что только старыми методами мы этой задачи выполнить не сможем, а у нас за время полуторагодичного существования Советской власти сложились настолько обычные, может быть, иногда даже рутинные методы, которые в значительной степени исчерпали энергию передового слоя рабочего класса. Мы не закрываем глаз на то, какое крайнее утомление чувствуется в некоторых слоях рабочего класса, как тяжела становится борьба, но сейчас расчет гораздо проще и яснее. Даже для несторонников Советской власти, считающих себя довольно большими величинами в политике, даже для них ясно, что в международном масштабе наша победа обеспечена.

Нам приходится пережить еще полосу ожесточения гражданской войны в связи с Колчаком. Мы решили поэтому, что как раз ВЦСПС — самая авторитетная организация, объединяющая широкие массы пролетариата — должен со своей стороны предложить ряд мер наиболее энергичных, которые помогли бы нам в несколько месяцев закончить войну окончательно. Это вполне возможно, потому что наше международное положение улучшается, и в этом отношении мы обеспечены совершенно. Тыл европейский и американский у нас в самом лучшем положении, о чем мы пять месяцев назад не могли и мечтать. Здесь можно сказать, что господа Вильсоны и Клемансо задались целью нам помочь: телеграммы, которые каждый день приносят вести об их раздорах, о взаимном желании хлопнуть дверью друг перед другом, показывают, что эти господа передрались вдрызг.

Но чем яснее становится, что в международном масштабе наше дело выиграно, тем с большим отчаянием и ожесточением борются русские помещики и капиталисты и удравшие за Урал кулаки. Вся эта мало почтенная братия отчаянно борется. Вы, конечно, обратили внимание в газетных известиях на то, до каких пределов дошел белогвардейский террор в Уфе; нет сомнения, что эти белогвардейские элементы, эта буржуазия ставят свою последнюю ставку. И буржуазия до последней степени ожесточена: она рассчитывает самым отчаянным наступлением заставить нас отвлечь часть наших сил с решающего Южного фронта. Мы этого не сделаем, и мы открыто говорим рабочим, что это означает необходимость нового и нового напряжения наших сил на Востоке.

Я позволю себе предложить вам ряд практических мероприятий, которые, по моему мнению, должны вызвать новую группировку сил, новые определенные задачи со стороны профессиональных союзов и которые я считаю необходимыми при положении, только что обрисованном мною вкратце. На этом нет надобности дальше останавливаться — это всем известно. Это положение дает возможность, самым трезвым образом рассуждая, покончить в несколько месяцев войну и внутреннюю и в международном масштабе. Но напряжение сил в эти несколько месяцев необходимо. Первая задача, которую следовало бы поставить перед профессиональными союзами:

«1. Всесторонняя поддержка объявленной 11 апреля 1919 г. мобилизации.

Все силы партии и профессиональных союзов должны быть мобилизованы немедленно, чтобы именно в ближайшие дни, без малейшего промедления мобилизации, декретированной Совнаркомом 10 апреля 1919 г., была оказана самая энергичная помощь.

Надо сразу добиться того, чтобы мобилизуемые видели деятельное участие профессиональных союзов и чувствовали поддержку их рабочим классом.

Надо в особенности добиться уяснения всяким и каждым мобилизуемым, что немедленная отправка его на фронт обеспечит ему продовольственное улучшение, во-первых, в силу лучшего продовольствия солдат в хлебной прифронтовой полосе; во-вторых, вследствие распределения привозимого в голодные губернии хлеба между меньшим количеством едоков; в-третьих, вследствие широкой организации продовольственных посылок из прифронтовых мест на родину семьям красноармейцев…».

Конечно, о продовольственном положении я здесь указал лишь вкратце, но вы все понимаете, что это — наша главная внутренняя трудность и что, не будь возможности связать мобилизацию с быстрым продвижением в прифронтовые и хлебные местности, с организацией формирования именно там, а не здесь, — не будь этой возможности, мобилизация была бы безнадежна, т. е. на успех ее рассчитывать было бы нельзя. Но теперь такая возможность есть. Мобилизация направлена больше всего на неземледельческие губернии, на те места, где больше всего страдают рабочие и крестьяне от голода. Передвинуть мы их можем, прежде всего, на Дон — теперь вся Донская область в наших руках; борьба с казачеством велась давно, там есть возможность улучшить питание передовых частей, не только непосредственно, но и путем развития продовольственных посылок. В этом отношении шаги были сделаны и допущены продовольственные посылки в размере 20 фунтов два раза в месяц. Соглашение в этом отношении достигнуто. И, таким образом, те льготы, которые в прошлом году пришлось сделать в виде полуторапудников 65 — их можно будет сравнить с более широким приемом — продовольственными посылками, которые в состоянии будут оказывать поддержку семьям красноармейцев здесь.

Развивая такого рода деятельность, мы соединим помощь фронту вместе с продовольственным улучшением главных неземледельческих районов, наиболее страдающих в этом отношении. Понятно, что движение на Дон будет связано с движением в Поволжье, где сейчас неприятель нанес нам такой тяжелый удар, что за Волгой, на востоке, несколько миллионов пудов заготовленного хлеба уже пропали. Там война является ближайшим образом, непосредственно, войной за хлеб. Задача профессиональных союзов — добиться того, чтобы эта мобилизация не прошла в рамках обычного явления, а была бы соединена с профессиональной помощью Советам. В том тезисе, который я прочел, это изложено несколько недостаточно конкретно. Я думаю, что эту всестороннюю помощь следовало бы выразить сначала путем примерного ряда мероприятий, а затем путем выработки конкретных указаний и практического плана, как именно профессиональные союзы, мобилизуя все силы, должны помочь этой мобилизации, чтобы придать ей характер не только военно-продовольственной меры, а и крупнейшего политического шага, сделать ее делом рабочего класса, сознающего, что мы в несколько месяцев войну окончить можем, потому что в международном масштабе приход новых союзников обеспечен. Этого могут добиться только пролетарские организации, только профессиональные союзы. Перечислять эти практические мероприятия я не в состоянии. Я думаю, что это в состоянии сделать только сами профессиональные союзы. Эту задачу они могут решить, учитывая местные особенности, ставя дело на практическую почву. Наша задача состоит в том, чтобы дать основные политические указания рабочему классу, который должен сплотиться заново и осознать эту истину, которая очень горька, потому что несет новую тяжесть, но в то же время она намечает реальный и практический путь для возможного преодоления трудностей в краткий срок. Усиленным движением рабочих на хлебный юг мы укрепляем тамошние силы, и если войска белогвардейцев и помещиков рассчитывают на то, что они своими победами на востоке заставят нас колебнуть юг, то это им, я думаю, не удастся, и я твердо уверен, что мы не колебнем юга и поддержим восток. Неприятель собрал сибирскую молодежь, избегая фронтовиков — он их боится, и двинул сибирских крестьян. Это — его последняя ставка, последний ресурс. У него нет поддержки, нет живой силы. Союзники не могли оказать ему поддержки. Им это оказалось не под силу.

Вот почему я обращаюсь к представителям профессионального движения с просьбой обратить на этот вопрос самое большое внимание и добиться того, чтобы мобилизация не прошла по-старому. Это должно быть громаднейшей политической кампанией рабочего класса, — не только военно-продовольственной, но и крупнейшей политической кампанией. Учитывая дело самым трезвым образом с точки зрения факторов войны и классовых отношений, никто не сомневается, что это решит дело в несколько ближайших месяцев. Для этого нужно, чтобы профессиональные союзы не ограничивались старыми рамками работы. Действуя в старых рамках, этой задачи решить нельзя. Здесь нужен новый размах. Нужно действовать не только как профессионалистам, но и как революционерам, которые решают основной вопрос Советской республики, который у нас решался в Октябре — вопрос о конце империалистической войны и о начале социалистического строительства. Теперь профессиональные союзы должны действовать так же, как и революционеры — массовым путем, не ограничиваясь старыми рамками, решая практический вопрос о конце гражданской войны в России. Этот конец совсем близок, но он чрезвычайно труден. Дальше:

«2. В прифронтовых местностях, особенно в Поволжье, надо осуществить поголовное вооружение всех членов профессиональных союзов, а в случае недостатка оружия, поголовную мобилизацию их для всяческих видов помощи Красной Армии, для замены выбывающих из строя и т. п. …

3. На усиление агитации, особенно среди мобилизуемых, мобилизованных и красноармейцев, должно быть обращено самое серьезное внимание. Не ограничиваться обычными приемами агитации, лекциями, митингами и пр., развить агитацию группами и одиночками рабочими среди красноармейцев, распределить между такими группами рядовых рабочих, членов профессионального союза, казармы, красноармейские части, фабрики. Профессиональные союзы должны организовать проверку того, чтобы каждый член их участвовал в обходе домов для агитации, в разносе листков и в личных беседах».

Мы теперь, конечно, несколько отвыкли от приемов агитации старого времени, когда мы были преследуемой или борющейся за власть партией. Государственная власть дала нам в руки громадный государственный аппарат, посредством которого агитация была поставлена на новые рельсы. Она велась за эти полтора года в другом масштабе, но при той отчаянной разрухе, которую оставила империалистическая война, которую гражданская война усилила, и при тех страшных трудностях, когда нашествие обрушилось на целый ряд губерний России, вы знаете, что агитация наша далеко не сделала того, что надо. Она сделала чудеса по сравнению с прежней, но она не сделала всего и не довела этого дела до конца. Громадные массы крестьян и рабочих сейчас крайне мало затронуты агитацией. Поэтому здесь не приходится ограничиваться старыми рамками, ни в каком случае не приходится полагаться на то, что для этого есть теперь государственные советские органы. Если бы мы на это положились, мы бы задачи не решили. Нужно вспомнить в этом отношении старое, нужно обратить большее внимание на личную инициативу, сказать, что, раз эта личная инициатива будет применена в массовом масштабе, мы осуществим теперь больше, чем прежде, именно потому, что теперь рабочий класс, хотя в массе своей и имеет усталых представителей, но тем не менее он своим инстинктом схватил сущность задачи. Даже те, которые в своей политической идеологии — меньшевики и эсеры — боролись зубами против того, чтобы понять положение дела, загораживали себя железными щитами, не понимая действительности, — даже они поняли, что здесь борьба идет во всем свете между старым, буржуазным, строем и новым, советским. С тех пор как показала себя германская революция на деле; с тех пор как ее правительство дало только убийство лучших вождей пролетариата при поддержке социал-патриотов большинства; с тех пор как Советская власть победила в ряде европейских стран, — с тех пор вопрос практически решен. Вопрос стоит так: Советская власть или старый, буржуазный, порядок. Это практически решено в историческом масштабе. Инстинкт рабочих решил дело; нужно, чтобы он претворился в удесятеренную агитацию.

Мы не в состоянии увеличить продовольствие, когда его нет, удесятерить число профессиональных агитаторов и интеллигентов, когда их нет, — этого мы не можем сделать. Но мы можем сказать широкой массе рабочих: вы теперь не таковы, какими были до вчерашнего дня. Если вы возьметесь за дело методами, которые представляют личную агитацию, ваша многочисленность победит.

Мы добьемся того, что из этой мобилизации выйдет не только обычная мобилизация, а выйдет действительный поход, решающий окончательно судьбу рабочего класса, сознающего, что эти ближайшие месяцы отделяют нас от последнего и решительного боя — не в том смысле, в каком говорится в песне и в стихах, а в самом буквальном смысле слова, потому что мы теперь взвесили свои практические силы не только по отношению к белогвардейцам.

За год войны мы практически взвесили свои силы по отношению к международному империализму. Было время, когда нас душили немцы, и мы знали, что немцы связаны, что одной рукой их держат англо-французские империалисты. Было время, когда против нас выступали англичане и французы; у них были обе руки развязаны. Если бы они в декабре 1918 года бросились на нас, мы не смогли бы устоять, а теперь мы испытали их еще несколько тяжелых месяцев и знаем, что они прогнили в смысле буржуазного порядка. И лучшие войска их годятся только для того, чтобы отступать даже перед отрядами повстанцев, которые действовали на Украине. Так что мы рассуждаем вполне ясно, и рабочий класс инстинктом почувствовал, что тут предстоит последний бой, что несколько месяцев решат, победим ли мы здесь окончательно, или мы будем продолжать идти через новые трудности.

Из дальнейших мероприятий прочту те, которые здесь намечены:

«4. Заменить всех мужчин-служащих женщинами. Провести для этого новую перерегистрацию как партийную, так и профессиональную…

5. Учредить немедленно, через профессиональные союзы, фабрично-заводские комитеты, партийные организации, кооперативы и т. п. как местные, так и центральные бюро помощи или комитеты содействия. Их адреса должны быть опубликованы. Население оповещено о них самым широким образом» Каждый мобилизуемый, каждый красноармеец, каждый желающий отправиться на юг, на Дон, на Украину для продовольственной работы должен знать, что в таком близком и доступном для рабочего и для крестьянина бюро помощи или в комитете содействия он найдет совет, получит указания, ему облегчено будет сношение с военными учреждениями и т. д.

Особой задачей таких бюро должно быть поставлено содействие делу снабжения Красной Армии. Мы можем очень сильно увеличить нашу армию, если улучшим ее снабжение оружием, одеждой и пр. А среди населения есть еще не мало оружия, спрятанного или неиспользованного для армии. Есть не мало фабричных запасов разного имущества, необходимого для армии, и требуется быстрое нахождение его и направление в армию. Военным учреждениям, заведующим снабжением армии, должна быть оказана немедленная, широкая, деятельная помощь со стороны самого населения. За эту задачу надо взяться изо всех сил".

Я позволю себе коснуться несколько разных эпох по отношению к нашим военным задачам. Первую нашу военную задачу, которая стоит перед нами, мы решали тем же партизанским нерегулярным восстанием, как сейчас на Украине решают тамошние товарищи. Там мы имеем не столько войну, сколько партизанское движение и стихийное восстание. Оно дает ту гигантскую быстроту натиска и крайнюю хаотичность, при которой использовать продовольственные запасы — задача неизмеримо трудная. Старого аппарата там нет никакого. Даже такого, который нам достался в наследство от смольного периода нашей власти — это был очень плохой аппарат, работавший больше против нас, чем за нас. Но почему такого аппарата нет на Украине? Потому, что она не перешла от периода партизанщины и стихийных восстаний к регулярной армии, которая свойственна упрочившейся власти всякого класса, в том числе и пролетариата. Мы это создали после нескольких месяцев неимоверных трудностей.

По вопросу о снабжении у нас создались специальные учреждения. Мы пришли через известное использование специалистов в деле снабжения, ставили их под партийный контроль, и у нас теперь есть повсюду учреждения военные, которые ведают снабжением. Когда наступает момент крайнего напряжения сил, мы говорим: мы не возвращаемся к старой партизанщине, мы от нее слишком страдали, мы зовем к тому, чтобы в существующие организованные учреждения, регулярные учреждения по снабжению Красной Армии, чтобы в них вошли представители рабочего класса. Рабочий класс в массе это сделать может. Вы знаете, как много у нас хаотического по части имущества, по части нахождения, направления его и т. д. Здесь помощь по снабжению Красной Армии необходима. Нам военные люди говорят, что успешно пойдет дело при мобилизации большого количества солдат, которые сразу и окончательно решат дело на Восточном фронте. Это дело тормозится больше всего из-за недостатка снабжения. При той разрухе, которую оставила империалистическая война и гражданская война, это — неудивительно. Но это требует от нас усвоения и понимания нового положения, новых задач. И мало того, что мы год назад перешли к регулярным учреждениям: нужно еще этим регулярным учреждениям помочь массовым движением, массовой энергией рабочего класса. Здесь намечена приблизительная схема того, как профессиональные союзы могли бы это сделать. Сделать это могут только профессиональные союзы, потому что они ближе всего стоят к производству и руководят наиболее многочисленной массой миллионов рабочих. Эта задача потребует на несколько месяцев перемены темпа работы и ее характера. Таким путем мы в несколько месяцев обеспечим себе полную победу.

«6. Через профессиональные союзы должно быть организовано широкое вовлечение крестьян, особенно крестьянской молодежи неземледельческих губерний, в ряды Красной Армии и для формирования продовольственных отрядов и продармии на Дону и на Украине.

Эту деятельность можно и должно во много раз расширить, она служит одновременно и для помощи голодному населению столиц и неземледельческих губерний и для усиления Красной Армии».

Я уже говорил о том, как у нас продовольственные задачи связались с военными, и вы прекрасно понимаете, что нам нельзя не связывать этих задач. Нужно их обязательно связывать. Ни одна задача друг без друга решена быть не может.

«7. По отношению к меньшевикам и эсерам линия партии, при теперешнем положении, такова: в тюрьму тех, кто помогает Колчаку сознательно или бессознательно. Мы не потерпим в своей республике трудящихся людей, не помогающих нам делом в борьбе с Колчаком. Но есть среди меньшевиков и эсеров люди, желающие оказать такую помощь. Этих людей надо поощрять, давая им практические работы преимущественно по техническому содействию Красной Армии в тылу, при строгой проверке этой работы…»

Тут мы должны сказать, что нам в последнее время пришлось пережить особенно тяжелые и неприятные испытания. Вы знаете, что руководящие группы меньшевиков и эсеров посмотрели на дело таким образом: «Несмотря ни на что, мы желаем оставаться парламентариями и осуждать одинаково и большевиков и колчаковцев». Извините, должны были мы им сказать, теперь нам не до парламента. Нас берут за глотку, и мы бьемся последним и решительным боем. Мы шутить с вами не будем. Если вы устраиваете подобные стачки, вы совершаете величайшее преступление против рабочего класса. Нам всякая забастовка стоит жизни тысяч и тысяч красноармейцев. Мы это видим на месте. Приостановить производство ружей в Туле — это значит погубить тысячи крестьян и рабочих; лишить нас нескольких заводов в Туле — это значит отнять тысячи жизней рабочих. Мы говорим: мы воюем, мы отдаем последние силы, мы считаем эту войну единственно справедливой и законной войной. Мы зажгли социализм у себя и во всем мире. Кто хоть сколько-нибудь мешает этой борьбе, с тем мы боремся без пощады. Кто не с нами, тот — против нас. А если есть люди, — а мы знаем, что среди меньшевиков есть такие, — которые, не будучи в состоянии или не желая понять происходящего в России, еще не убедились в том, что если в России эти «плохие» большевики создали такую революцию, то в Германии революция рождается в неизмеримо больших муках. Тамошняя демократическая республика — что это такое? Что такое германская свобода? — Это свобода убивать настоящих вождей пролетариата: Карла Либкнехта, Розу Люксембург и десятки других. Этим шейдемановцы оттягивают свое поражение. Ясно, что они управлять не могут. С 9 ноября прошло пять месяцев существования свободы в германской республике. За это время представителями власти были либо шейдемановцы, либо их пособники. Но вы знаете, что у них вражда кипит все сильнее. Этот пример показывает, что возможна либо диктатура буржуазии, либо диктатура пролетариата; насколько здесь нет середины, видно из того, что сегодня, например, мы читаем в газете «Frankfurter Zeitung» 66. Она говорит, что пример Венгрии доказывает, что нам придется идти к социализму. Венгрия доказала, что буржуазия добровольно отдает власть Советам, зная, что страна находится в таком отчаянном положении, что некому ее спасти, некому вести народ по такому трудному пути спасения, кроме как Советам. И тем людям, которые, колеблясь между старым и новым, говорят: хотя мы и не признаем идейно диктатуры пролетариата, но готовы помогать Советской власти, сохраняя свои убеждения при себе, так как понимаем, что в бешеной войне, не рассуждая, нужно бороться, — таким людям мы отвечаем: если вы хотите заниматься политикой, понимая под политикой то, что вы будете свободно критиковать перед усталыми, измученными массами Советскую власть, не замечая, что этим вы помогаете Колчаку, — мы говорим: таким людям — беспощадная война. Эту линию не легко сразу усвоить и провести. Мы не можем держаться к ним одной линии. Мы говорим: угодно вам заниматься вашей политикой — мы вам предоставим место в тюрьме или в других странах, которые начнут вас принимать. Мы такие страны угостим несколькими сотнями меньшевиков. Или хотите, наконец, сказать себе: мы поможем Советской власти, иначе это означает еще несколько лет гигантских бедствий, которые все-таки окончатся победой Советской власти. Таким людям надо всячески помогать и предоставить практическую работу. Эта политика не может быть определена так легко и сразу, как политика, идущая в одном направлении, но я убежден, что всякий рабочий, который наблюдал на практике, что значит тяжелая война, что значит снабжение Красной Армии, что значат все зверства, на которые осужден всякий красноармеец на фронте, — всякий рабочий эти уроки политики великолепно поймет. Поэтому я обращаюсь с просьбой принять эти тезисы и все силы профессиональных союзов напрячь на то, чтобы претворить их в жизнь как можно энергичнее и как можно быстрее.


2. ОТВЕТ НА ВОПРОС О ЗАБАСТОВКЕ В ТУЛЕ[2]

править

Я конкретными материалами относительно Тулы не располагаю и так авторитетно сказать, как предыдущие товарищи, об этом не могу. Но я знаю политическую физиономию газеты «Всегда Вперед!». Это — не что иное, как подстрекательство к стачкам. Это есть попустительство по отношению к нашим врагам — меньшевикам, которые подстрекают на забастовки. Кем-то мне был задан вопрос: доказано ли это? Я отвечу, что, если бы я был адвокатом или стряпчим или парламентарием, я был бы обязан доказывать. Я ни то, ни другое, ни третье, и этого я делать не стану, и это мне не к чему. Допустим, что ЦК меньшевиков лучше, чем те меньшевики, которые прямо изобличены в Туле, что они подстрекали, — я даже не сомневаюсь, что часть ближайших членов меньшевистского комитета лучше, — но в политической борьбе, когда вас берут за горло белогвардейцы, разве можно это различать? разве нам до того? Факт есть факт. Пусть они не попустительствовали, но оказались слабыми по отношению к правым меньшевикам. Что же толковать? Правые меньшевики агитируют за забастовку, Мартов или другие осуждают этих правых в своей газете. Что же, чему это нас учит? Мы получаем бумажку, в которой написано: я также осуждаю, но… (Голос: «Что же делать?».) Делать то же, что большевистская партия — занять свою позицию не словами, а делами. Заграничная агитация, разве она не использует поведения всех здешних меньшевиков, разве Бернская конференция не поддержала всех империалистов, когда они говорили, что большевики — это узурпаторы? Мы говорим: вы заняли такое положение, когда колчаковские банды причиняют удар, от которого тысячи красноармейцев погибли в стране, на которую давят империалисты всего мира. Может быть, через два года, когда мы победим Колчака, мы будем в этом разбираться, но не теперь. Теперь надо воевать, чтобы в несколько месяцев победить врага, который, вы знаете, на что он осуждает рабочих. Вы знаете это на примере Иващенково 68, и вы знаете, что делает Колчак.

3. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ПО ДОКЛАДУ

править

Товарищи! Один из ораторов, который был назван оратором от оппозиции, в резолюции требовал, чтобы мы обратились к нашей Конституции. Когда я услышал это, я подумал: не смешал ли оратор нашей Конституции с шейдемановской? У Шейдемана и во всех демократических республиках обещаны всем гражданам всякие свободы. Буржуазные республики обещали это всем сотни и тысячи лет. Вы знаете, к чему они пришли, эти буржуазные республики, и как они теперь в мировом масштабе провалились. Громаднейшее большинство рабочих на стороне коммунистов, во всем мире создано даже слово «советист», которого в России нет, и мы можем сказать, что в какую бы страну мы ни пришли, скажи мы слово «советист», и все нас поймут и пойдут за нами. В Конституции в статье 23 сказано:

«Руководствуясь интересами рабочего класса в целом, РСФСР лишает отдельных лиц и отдельные группы прав, которые используются ими в ущерб интересам социалистической революции».

Мы свобод направо и налево не обещали, а, напротив, прямо сказали в Конституции, — которая переведена на все языки: и на немецкий, и на английский, и на итальянский, и на французский, — прямо заявили, что мы будем лишать свободы социалистов, если она используется ими в ущерб интересам социалистической революции, если она прикрывает свободу капиталистов. Вот почему ссылка на эту Конституцию была и формально неверна. Мы открыто заявили, что в переходное время, время бешеной борьбы, мы не только не обещаем свобод направо и налево, а заранее говорим, что мы будем лишать прав тех граждан, которые мешают социалистической революции. А кто об этом будет судить? — Судить будет пролетариат.

Здесь старались перенести дело на почву парламентской борьбы. Я всегда говорил: прекрасен парламентаризм, но только времена теперь не парламентарные. Видя, что правительство заявляет, что положение трудное, т. Лозовский говорит: тут-то население и должно предъявить десятки требований. Так поступали все парламентарии в «добрые старые времена», но теперь это не ко времени. Я знаю, что у нас громаднейшая масса недостатков, знаю, что в Венгрии Советская власть будет лучше, чем у нас. Но когда во время мобилизации нам говорят: предлагается одно, другое и третье — и давайте торговаться — я говорю, что это применение старого парламентаризма негодно, что сознательные рабочие его уже оттолкнули. Не в этом дело.

Мы основную линию определили, как классовую борьбу с кулаками, с богатыми элементами, которые против нас. Когда это стало обеспеченным, мы говорим: теперь по отношению к среднему крестьянину нужно добиться более правильной установки. Это очень трудная работа. В момент большой опасности вы должны помогать Советской власти такой, какова она есть. Мы в эти месяцы не изменимся. Тут никакой середины нет и быть не может. Создавать эту середину искусственными парламентскими приемами — значит становиться на скользкую почву. Когда оратор заявил, что крестьянство все против нас — это одно из тех «маленьких» преувеличений, которые на практике подстрекают левых эсеров и меньшевиков. Громадное большинство знает, что крестьянство в огромном большинстве за нас. Оно в первый раз получило Советскую власть. Даже лозунгами восстания, которое охватило ничтожные части крестьянских масс, лозунгами восстания были: «За Советскую власть, за большевиков, долой комму-нию».

Мы говорим: борьба с этим будет очень упорная, потому что интеллигенция подсунула нам саботаж. Мы должны были брать больше худших элементов, чем лучших. Если лучшие элементы интеллигенции отвернулись, пришлось брать худшие.

Тов. Романов предложил резолюцию, которую он сам проводил после того, как его товарищи были арестованы. Они заявляют: «Мы требуем для всех свободы…». (Ленин читает резолюцию.) Рабочие на работу потом встали, но нам это стоило нескольких тысяч потерянных дней и нескольких тысяч жизней красноармейцев, рабочих и крестьян на Восточном фронте.

Я рассуждаю трезво и категорически: что лучше — посадить в тюрьму несколько десятков или сотен подстрекателей, виновных или невиновных, сознательных или несознательных, или потерять тысячи красноармейцев и рабочих? — Первое лучше. И пусть меня обвинят в каких угодно смертных грехах и нарушениях свободы — я признаю себя виновным, а интересы рабочих выиграют. Когда пришло такое время, что народ утомлен, сознательные элементы должны помочь ему дотянуть эти несколько месяцев. Не мы победили в Одессе. Смешно же думать, что мы победили. Мы взяли Одессу потому, что их солдаты не шли в бой. Я имею телеграмму с Северного фронта, в которой пишут: «Пошлите английских пленных на фронт». Товарищи здесь говорят, что англичане плачут и заявляют: мы не пойдем назад, в армию. Что это значит? — У них войска не идут в бой. Они в десять раз сильнее нас и не идут.

Вот почему, когда нам говорят: вы много обещали, но ничего не исполнили, — мы отвечаем: мы исполнили основное. Мы обещали, что начинаем революцию, которая станет мировой — и она началась, и она теперь так прочно стоит, что международное наше положение блестяще, — это наше основное обещание мы исполнили, и это, очевидно, громадное большинство сознательных рабочих поняло. Они поняли, что теперь только несколько месяцев отделяют нас от победы над капиталистами во всем мире. Как же в течение этих нескольких месяцев, если известные элементы устали, как же быть: играть с ними, подстрекать, или, наоборот, помогать усталым додержаться эти несколько месяцев, которые решают всю войну. Вы видите, что на юге мы раньше, чем через несколько месяцев, покончим полностью и освободим армию для востока, так что Антанта — и англичане, и французы, и американцы — провалились, — это факт. В Одессе они имели 10 тысяч войска и флот — вот как обстояло дело. Тут дело не в парламентаризме и не в уступках, — этого мы не обещаем и не берем на себя, — а тут дело в том, что когда народ устал от войны, когда голод тяжело давит, то какова задача сознательного пролетариата, сознательной части рабочих? Допускать ли игру на усталости? — а это становится игрой. Если мы скажем: прекратить войну, — несознательные массы будут голосовать за это, — а сознательная часть говорит: ты можешь окончить в несколько месяцев. Нужно уставших ободрить, поддержать, повести за собой. Сами товарищи видят, что сознательный рабочий ведет за собой десятки усталых. Мы это говорим и этого требуем. В том и заключается диктатура пролетариата, что один класс ведет за собой другой, потому что он организованнее, сплоченнее, сознательнее. Несознательные поддаются на всякую удочку, и они с усталости готовы на все, а сознательная часть говорит: нужно дотянуть, потому что через несколько месяцев мы побеждаем во всем мире. Вот как стоит вопрос. Я позволю себе думать, что для парламентских дискуссий время не пришло: нужно пойти еще на новое напряжение, чтобы в течение этих месяцев победить, и победить уже окончательно.


Краткий отчет напечатан 13 апреля 1919 г. в газете «Известия ВЦИК» № 80
Впервые полностью напечатано в 1932 г. во 2-3 изданиях Сочинений В. И. Ленина, том XXIV
Печатается по стенограмме

  1. Пленум Всероссийского центрального совета профессиональных союзов состоялся 11 апреля 1919 года, на повестке дня стояли следующие вопросы: задачи профессиональных союзов в связи с мобилизацией на Восточный фронт; тарифная политика; продовольственный вопрос и о союзе служащих. По первому вопросу выступил Ленин. Это был центральный вопрос пленума: во-первых, в связи с тяжелым положением на Восточном фронте, который стал в то время главным, решающим фронтом, и, во-вторых, в связи с декретом СНК о призыве в Красную Армию рабочих и крестьян, принятым 10 апреля 1919 года. Пленум ВЦСПС принял предложенные Лениным «Тезисы ЦК РКП(б) в связи с положением Восточного фронта» (см. настоящий том, стр. 271—274). На пленуме была избрана комиссия, состоявшая из членов президиума и по представителю от союзов металлистов, текстильщиков и железнодорожников, для выработки плана мобилизации профсоюзов в соответствии с принятыми тезисами и проведения этого плана в жизнь.
  2. Используя тяжелое продовольственное положение и недостаток денежных знаков для выдачи заработной платы, меньшевики и эсеры организовали стачку рабочих на тульских оружейном и патронном заводах. Правительством были приняты меры к устранению недостатков. К 12 апреля 1919 года забастовка была ликвидирована.