Воскресенье 30-го, [Акшино]
Я решил ехать сегодня в 11 ч[ас]. вечера, так как мне больше нечего тут делать. Сегодня опять подробно смотрел дом и постройки. Утром был у обедни. Крестьяне встретили меня у ворот храма с хлебом-солью и начали жаловаться на Шаталова и благодарить за мою заботу о храме. Отслужил молебен. После обедни опять говорил с мужиками, дал им 3 рубля на водку; старики становились перед мною на колени. Ужасно они озлоблены на Шаталова. Мужички, кажется, большие лодыри. К несчастию мордва богаче и честнее. Эти последние пришли ко мне после обеда торговать Еникеевку, которую я и не думаю продавать. Это отдельный кусок в 262 десятины. Чтобы отделаться от них, я назначил 50 тысяч рублей. Они давали 30 тысяч, а потом 35. Их аппетит так разгорелся и они без этой земли до того сжаты, что я начинаю допускать возможность уплаты ими со временем и 50 тысяч. Против этого я не устоял бы, так как это дало бы нам возможность выкупить все наши имения из банка. После обедни приехал ко мне поп с попадьею. Теперь поеду с Шаталовым в Воробьевку, а потом начну укладываться. Меня беспокоит, что нет опять от Тебя телеграммы точно так же, как и от Саши Стол[ыпина], которому я телеграфировал узнать, в Денежникове ли родители. Я нашел неудобным телеграфировать в Денежниково, чтоб не обидеть тетушек. Теперь боюсь, что понапрасну остановлюсь в Бронницах. Во всяком случае, еще один день я выгадал и наверное расцелую Тебя в пятницу, или субботу. Над душою стоит Шаталов, который упрашивает и в этом году спустить ему 700 рублей, но я до сих пор стоек и на все его просьбы отвечаю отказом.
Целую Тебя, ангел мой, еще раз перед отъездом. Телеграмм нет, а сейчас ехать. Просто беда.
Автограф
