2 марта 1904 г., С.-Петербург
Дорогая, только что позавтракал и сижу в номере, жду гувернантку. Вчера, в первый же день приезда, пошел на память разыскивать Ева[н]гелич[еское] общество, т. к. во «Всем Петербур-ге» не нашел его. Оказалось, не приемный день, но я пошел к начальнице на квартиру и переговорил с нею. Оказалось, у них никого нет, но в английском «Home» есть молодая и подходящая. Начальница обещала туда поехать и сегодня к 2 часам прислать ее, но вот уже 2 ¼, а ее еще нет, сегодня сидел 1 ½ час. в приемной у Плеве, а в кабинете у него 1 ½ минуты, так как он сказал, что желает выслушать меня подробно и назначит особый час. Он спросил у меня с улыбкою, какое мое общее впечатление и синекура ли Саратовская губерния? Затем добавил, что это одна из самых трудных и запущенных губерний.
Англичанка пришла. Она была у каких-то Курис, у нее хороший аттестат, но лицо противное, видимо, злючка, торгуется — хочет 60 рублей, потом спрашивает, достаточно ли будет, если она будет появляться к 9 час. утра к брекфасту. Я ее бракую и сам завтра поеду в этот home и к пастору. Сегодня утром после Плеве был я у Воронцова-Дашкова и сидел в Исполнительной комиссии Красного Креста. Там был курляндский Свербеев и Ива Леонтьев. Завтра Воронцов еще просил в 10 час. утра прийти в комиссию. Оказывается, что там, на месте, на театре войны, большой недостаток в питательных продуктах, и главное: чай, сахар, свечи, табак и главнее всего мыло. Я об этом завтра утром пришлю Тебе телеграмму, чтобы напечатать об этом во всех газетах и просить жертвовать эти предметы. А тут я выхлопотал, чтобы дали лишний нам 10-ый вагон, так что мы можем не стесняться грузом и взять с собою побольше вещей.
К часу я опоздал, так что наш Ал. Оболенский, которого я звал завтракать, ушел, не дождавшись меня. Он женится на вдове Осташевой с 2 миллионами, дочь золотопромышленника. Веревкин наш гродн[енский] тоже здесь, я звал его в телефон, но не дозвался. Получил телеграмму от Алеши, что он приезжает завтра и просит устроить ему комнату. Вчера обедал у Саши с Милютиными, Мещерскими (котор[ая] бывает сумасшедшая), Алекс[анд-ром] Мейендорфом и Кислинским, а сегодня там же с Наташ[ей] Столыпиной, которая страшно разбухла.
Завтра обедаю у Доли Оболенск[ой], а в субботу у Cath Foll. Только у этих двух и был, все время идет на хождение по департаментам, где никого не застанешь, так что я не видал еще ни Штюрмера, ни Гурко8, ни Стишинского9. В департаменте видел Павлова, который уже функционирует. Министром народного просвещения назначают будто бы Кристи. Вот так фунт! Получил первое Твое открытое [письмо] и так потянуло домой. Радость моя родная, как я люблю Тебя бесконечно, как я счастлив всегда с Тобою!
Твой
Автограф
Просил представление у Государя (вероятно в понедельник) и у обеих Государынь и еще попрошу у Владимира
