14 октября 1903 г., Саратов
Милая, сейчас послал Тебе с грустью в сердце телеграмму, прося отложить приезд на 1 день. Я боюсь для детей известковой пыли, которая, пожалуй, не уляжется — нельзя ничего окончательно устанавливать, так как еще работают по всем комнатам. Только в четверг надеюсь выгнать всех рабочих, а в пятницу расставлю хоть кровати по комнатам и полотеры натрут полы.
Меня смущает отсутствие телеграммы о том, понадобилась ли операция детям? Я до смерти боюсь, что тронут моего Адиньку. Ведь он так мал, у него все так нежно, что мое сердце обливается кровью при одной мысли, что его могут тронуть. Нервен что ли я, но я уже решил, что его зарезали, но Господь сжалился надо мною и сейчас мне подали Твою телеграмму о том, что одной Аре нужна операция весною. Слава Богу!
Напрасно я Тебе телеграфировал. Значит Олёчке надуло со своею течью из уха?
Бедная моя Арусенька. Целую ее.
Дутя, как не хочется писать, а хочу целовать.
Что это за загадочный сундук, который должен прийти без квитанции и о котором говорит Елизавета? А второго транспорта из Колноберже все нет еще.
Скамейку для кормилицы заказал, а стол еще хороший в старом доме, если он Тебе понравится, его выкрасят масляною краской (т. е. этиловой), а то из сырых досок не стоит делать.
Душка, сердце бьется, когда подумаю, что скоро Тебя увижу.
Целую ручки Маме.
Сашу обнимаю.
Автограф
