Письмо к издателю
правитьЕсли бы в публичных листках были сообщаемы читателям все благодетельные поступки, тогда известия о них потеряли бы цену редкости, а самые поступки менее действовали бы на душу. Зная план вашего журнала, думаю, что мое письмо будет для него не лишним. — Благодетельность имеет свои степени, признательность также. О важности благодеяния не должно судить по количеству золота: нередко богач отдает полный кошелек бедному для того, чтобы скорее от него отвязаться, забыть о нем и снова предаться ничтожным удовольствиям. Истинный друг людей не откупается деньгами от священнейшей обязанности благотворить своему ближнему; пять, десять лет он занимается совершением доброго дела, которого плодами наслаждаются внуки, правнуки, целое поколение одолженного. Такие благодеяния едва ли могут быть заплачены благодарностью; что я говорю? Они едва ли могут быть заплачены всеми благами здешней жизни, не исключая даже спокойствия совести и внутренней уверенности в исполнении законов человеколюбия.
Я служил государям и любезному отечеству тридцать восемь лет. Имея сына и дочь, питаюсь более от щедрот монарших ежегодным пансионом, по 300 рублей, нежели доходами от имения; ибо за мной состоит крестьян только семь душ.
В то самое время, когда я оплакивал недостаточное мое состояние, здоровье, изнуренное службой и старостью, и следственно невозможность дать сыну моему воспитание, какое прилично дворянину, определен к нам губернатором Алексей Григорьевич Теплов. Почтеннейшая супруга его, Елизавета Михайловна, узнав о моих обстоятельствах от приятельницы своей, сделала мне великодушное предложение: не соглашусь ли я, чтобы мой сын воспитывался с их собственными детьми, в их доме и на их иждивении?
Я залился радостными слезами, и не мог произнести ни слова… В течении семи лет благодетели мои, кроме содержания, платили за одно учение от пяти до восьмисот рублей, не требуя и не приемля от меня ни копейки. Наконец воспитав моего сына, определили его в службу; теперь продолжают осыпать его милостями и содержать в своем доме, как родного.
Вот, м. г. мой, тяжкое бремя, давно уже лежащее у меня на сердце; вы некоторым образом облегчите его, поместив письмо сие в Вестнике Европы. В дополнение всего скажу, что особы, благодетельствующие моему сыну и доставившие мне подпору и утешение в старости, не были соединены со мной ни родством, ни дружбой, ниже знакомством. Имею честь и проч.
отставной бригадир и кавалер.
Июня 7го дня, 1805 года, д. Становая в Ахтырском уезде.
Ушаков М. Письмо к издателю: [О благород. помощи Ушакову губернатора А. Г. Теплова] / Михайло Ушаков, отставной бригадир и кавалер // Вестн. Европы. — 1805. — Ч. 22, N 14. — С. 129-132.