OSTKRAFT / Литературная коллекция. Научное обозрение
М.: Модест Колеров, 2020
В «Складчине»[1] Вяземский поместил большую подборку своих стихотворений 1855—1873 гг., в которую, в частности, вошел цикл «Крымские фотографии 1867 г.», и статью «Отметки при чтении исторического похвального слова Екатерине II, написанного Карамзиным», законченную в декабре 1873 г. (Складчина, с. 1-42, 625—654).
Эта работа отняла у него немало времени и сил, ср. в его письме к Н. П. Барсукову от 22 февраля (6 марта) 1874 г.:[2] « <…> я работал для Складчины и весь расписался, исписался, переписался» (РГАЛИ. Ф. 87. Оп. 2. Ед. хр. 2. Л. 42). Выхода, а затем присылки сборника он ожидал с нетерпением, тем большим, что какое-то время он не был даже уверен в том, статья о Карамзине до них дошла, но предпочел навести справки стороной, т. е. через того же Барсукова, через которого он и переслал ее для «Складчины»; ср. в письме Вяземского к нему от 18/30 марта: «А статья моя о Екатерине и Карамзине у Вас ли? Постарайтесь узнать стороною, дошла ли она до Складчины7.» (РГАЛИ. Ф. 87. Оп. 2. Ед. хр. 2. Л. 46). Барсуков отвечал 22 марта: «Все посланное Вами в <…> Складчину <…> получено и теперь уже отпечатано; ибо сегодня она выходит из Типографии и вступает в Цензуру; так что на Святой мы надеемся иметь ее вместо красного яичка» (РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 1404. Л. 44). После этого Барсуков замолчал, и 7 (19) апреля Вяземский напомнил ему об этих надеждах: «Я еще не получил Складчины. Понаведайтесь о том где следует, разумеется я готов заплатить за нее» (РГАЛИ. Ф. 87. Оп. 2. Ед. хр. 2. Л. 51). 11 апреля Барсуков писал ему: «Утешением для меня к празднику было чтение Ваших произведений — в <…> Складчине <…>, которые даже Некрасов хвалит. <…> Складчина <…> и участникам не раздается даром, а потому я хотел ее купить для Вас; но мне сказали, что все экземпляры распроданы и новые выдут не ранее 12 Апреля» (РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 1404. Л. 46-46 об.). 16 (28) апреля Вяземский пишет ему еще раз: «Купите Складчину и пришлите» (РГАЛИ. Ф. 87. Оп. 2. Ед. хр. 2. Л. 53 об.). 20 апреля Барсуков сообщает: « <…> Складчину <…> вместе с другими книгами я к Вам послал» (РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 1404. Л. 48 об.).
Около это времени Вяземский получил наконец сборник, но радости от знакомства с печатной версией своих текстов не испытал, обнаружив, что местами они обезображены опечатками. Уже 26 апреля (8 мая) он сообщал Барсукову о своей реакции: «Я отправил к Краевскому письмо с изложением чудовищных опечаток, которыми изувечили и изуродовали статью мою о Екатерине и Карамзине. Понаведайтесь осторожно об участи письма моего» (РГАЛИ. Ф. 87. Оп. 2. Ед. хр. 2. Л. 55 об.). О результатах своей разведывательной миссии Барсуков сообщил Вяземскому в письме от 7 мая, солидаризируясь с его видением ситуации: «Письмо Ваше к Краевскому получено и теперь набирается. Действительно, статья Ваша обезображена опечатками, которые привели в ужас Д. В. Поленова. Очень сожалею, что предварительно Вы не изволили ее ко мне прислать. Я бы ее тщательно переписал и обогатил бы автографом свою коллекцию. Так же страдают и напечатанные там Ваши стихотворения» (РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 1404. Л. 51-51 об.).
Между тем Вяземский, не получая никаких сведений от Краевского, в газете которого «Голос» рассчитывал напечатать свое письмо, и не дожидаясь ответа от Барсукова, 6 (18) мая писал к последнему:
«Князь Вяземский отправил прилагаемое здесь в копии письмо к издателю газеты <…> Голоса <…> из Гомбурга 22 апреля/4 мая 1874 г. Он надеялся, что редакция не откажется напечатать его в одном и N-<оме>ров газеты вскоре по получении письма. Видя, что оно еще не напечатано, Кн.<язь> Вяземский просит нас дать гласность этому письму помещением его, по нашему усмотрению в одном из периодических изданий выходящих в столице. В исправление опечаток обезобразивших статью: „Отметки при чтении Исторического похвального слова Екатерине II“, написанного Карамзиным; дело идет не об удовлетворении чувству личного авторского самолюбия, но об исправлении текста Карамзина, который подвергся непонятным и чудовищным искажениям».
Вот в чем дело и в чем моя покорнейшая просьба. Если до получения этих строк не будет напечатано в <…> Голосе <…> письмо здесь прилагаемое, то сделайте одолжение, передайте его в редакцию <…> Русского мира <…>, или куда заблагорассудите. Не худо при том, повторить это печатание и в <…> Русском архиве <…>, где будет оно не неуместно, потому что речь идет о Екатерине и Карамзине, следовательно о лицах исторических. Снеситесь о том с Бартеневым. Написанное здесь рукою Чаплина должно служить введением от Вас к письму. Впрочем на основании мною сказанного можете, пожалуй, написать от себя и другое введение, или маленькое предисловие.
Г-н Краевский поступает со мною слишком бесцеремонно, как бесцеремонно поступили и издатели <…> Складчины <…>. Мог бы он, по крайней мере, дать себе труд уведомить письменно, что получил письмо мое. Кажется оно довольно вежливое. А он обращает ко мне речь Дмитрия Донского к татарскому послу: Презренье мой ответ на дерзкие слова"
(РГАЛИ. Ф. 87. Оп. 2. Ед. хр. 2. А 57-57 об.; первый абзац рукой Д. А. Чаплина, далее рука Вяземского).
Это письмо Вяземский отправил не сразу, а через два дня, очевидно решив еще немного подождать ответа от Краевского, однако обнаружил свое письмо напечатанным в «Голосе» и вновь испытал сильное разочарование. 9(21) мая он писал к Барсукову:
«Вчера отправил к Вам письмо об опечатках в <…> Складчине <…>. Сегодня, вижу, что письмо мое к Краевскому напечатано в <…> Голосе <…> № 124 но совсем не в том виде, в котором оно написано. Это также довольно бесцеремонно. А потому прошу Вас, изменив несколько введение, т. е. то, что Вы от себя напишете, напечатать письмо в каком-нибудь журнале»
Приводим полный текст этой публикации, учитывая то обстоятельство, что он никогда не перепечатывался.
1 Помещая письмо князя Вяземского, касающееся опечаток в его произведениях, помещенных в «Складчине», считаем необходимым, не в защиту, конечно, опечаток, а в объяснение мер, принятых для избежания их, заявить, что стихотворения князя Вяземского были получены не в подлиннике, а переписанными четким почерком, проза же была доставлена нам в собственной рукописи, отличающейся, по словам самого же автора, «неблагообразным почерком». Комитет, заведывавший изданием «Складчины», поручил одному из своих членов дешифровать рукопись, стараясь сделать ее возможною для набора, а в типографию была отправлена копия, сверенная, сколько можно было, с подлинником. Сверх того, рукопись была получена довольно поздно и печатанием ее торопились. Вследствие этого коректура статьи была крайне затруднительна и даже г.<осподин> Ефремов, которому «Складчина» столько обязана своим своевременным выходом, отказал в своем содействии к чтению этой коректуры. Ред.<актор.> <Примечание Краевского".
М.<илостивый> г.<осударь!> Позвольте мне обратиться у вам, как к издателю газеты и одному из основателей «Складчины», с покорнейшею просьбою оказать мне, если не совсем литературную, то, по крайней мере, типографскую защиту. Вот в чем дело.
К опечаткам, я, как русский писатель, привык. Мало того: могу сказать, что лично я обстрелен опечатками. Гутенбергское поколение ко мне как-то особенно не благоволит. Будь я суеверен, давно должен был я отказаться от печати. С тех пор, что помню себя, я никогда не выходил в печать без того, чтоб несколько крупных опечаток не пробежало зайцем по моей дороге. Правда и то, что мой неблагообразный почерк должен нередко вводить наборщика в заблуждение и в грех. Но, между тем, есть отпечатки холостого заряда. О них говорить нечего. Бог с ними и Бог им простит. Но есть опечатки, которые наносят смыслу и автору смертельные удары. Таковым подвергся и я в «Складчине». Против них и прошу вашего заступления и гласного оправдания.
| Напечатано: | Следует читать. |
| в честном и скромном памятнике (стр. 625-я) | в частном и т. д., |
| Россия обожает ее устав (стр. 633-я) | уставы. |
| Тридцати-трехлетнего существования (там же) | царствования |
| Оставить твердыми оплотами (стр. 635-я). | остановить |
| Труды на деле обнародованные (там же). | наднях |
| Поэтическая температура современной эпохи (стр. 637-я) | политическая |
| Сколь часто именем свободы | позволялось |
| тиранство (там же) | пользовалось |
| Поручив судьбу особенному вниманию помещика (ст<р>. 640-я) | наместника |
| Полетаев (стр. 644-я). | Полетика |
| О державной (стр. 647) | С Державиным |
| От кнута (стр. 651-я) | плуга |
| в самом конце (стр. 652-я) | наказе. |
Одна фраза на странице 635-й перепутана и я восстановляю ее, именно: «слова, падающие в народ с высоты престола, имеют не только отголосок в народе, но ложатся на него основою, если не настоящих, то в свое время сбывающихся последствий и явлений».
Теперь, как присяжный и ветхозаветный стихотворец, могу порадоваться, что стихи мои, напечатанные в «Складчине», не подверглись таким губительным и огнестрельным нападениям, как моя несчастная проза. Но и тут не обошлось без царапин.
Страница 18-я. Точка, поставленная после пятого стиха третьего куплета, должна относиться к четвертому стиху — мудрено прятаться в светлом праздничном уборе. Страница 39-я: «Ты таланта зарыл», разумеется, не зарыл. Страница 41-я: «Глухой их шорох под ногой»; не шорох, а шелест.
А теперь решительный конец моих сетований. Типография, на страницах 42-й и 54-й, перенесла меня на жительство из скромного и тихого Томбурга в шумный и богатый Гамбург, что может ввести в недоумение моих приятелей и кор<р>еспондентов.
Знаю очень хорошо, что понятная спешность, с которою готовилось доброе дело, не оставляло много времени наборщикам и кор<р>екторам для строгого наблюдения за работою. Я и не жалуюсь, а прошу единственно защиты от невольных ошибок. Мне совестно, что я затрудняю нетолько вас, чтением моего скорбного листа, но еще прошу поделиться им с читателями газеты вашей. Тут задето не одно авторское самолюбие, но и авторская ответственность моя. Если не ради меня, то ради Екатерины и Карамзина нужно восстановить точный и буквальный смысл того, что они делали и говорили. Многие из опечаток, на которые я указываю, таковы, что и проницательный читатель не догадается, чем должно их заменить.
Примите и проч.
Гомбург.
22-го апреля (4 мая) 1874 <г>.
(Голос. 1874. № 124).
Этот текст был значительно сокращенным вариантом исходного, полную версию приводим по копии (рука Чаплина), отправленной Вяземским к Барсукову значительно позднее, уже в мае:
"Милостивый Государь
Андрей Александрович!
Позвольте мне обратиться у вам, как к издателю газеты и одному из основателей «Складчины», с покорнейшею просьбою, оказать мне, если не совсем литературную, то, по крайней мере, типографскую защиту. Вот в чем дело.
К опечаткам, я как русский писатель привык. Мало того: могу сказать, что лично я обстрелен опечатками. Поколение Гутенберга[3] ко мне как-то особенно не благоволит. Будь я суеверен, давно должен был бы я отказаться от печати. С тех пор, что помню себя, я никогда не выходил в печать без того, чтобы несколько крупных опечаток не пробежало зайцем по дороге моей. Правда и то, что мой не благообразный почерк должен нередко вводить наборщика в заблуждение и в грех. Но между тем, есть отпечатки холостого заряда. О них говорить нечего. Бог с ними и Бог им простит. Но есть опечатки, которые наносят смыслу и автору смертельные удары. Против них и прошу вашего заступления и гласного оправдания. В отметках моих о похвальном слове Екатерины II (стран:<ица> 625) напечатано: «в честном и скромном памятнике». У меня сказано: в частном, в противоположность государственному и народному памятнику воздвигнутому Императрице прошлого века. Стран:<ица> 633. Привожу слова Карамзина: "Россия обожает ея (т. е. Екатерины) уставы <…>, а не устав, как значится в печати; разница, по<->видимому, не большая, но читатель может недоумевать о каком именно уставе, говорит автор.
Стран:<ица> 633. Вместо тритцати трехлетнего существования следовало напечатать царствования. Не тритцать три года жила же Екатерина.
Стран:<ица> 635. Карамзин сказал: «остановить твердыми оплотами», — а не оставить.
Стран:<ица> 635. Я сказал, что Карамзин не мог исследовать все труды Коммиссии о новом уложении, которые только на днях были обнародованы,[4] — а меня заставляют сказать на деле, что не одно и то же.
Стран:<ица> 635. Мною сказано: «слова падающие в народ с высоты престола, имеют не только отголосок в народе, но ложатся на него основою, если не настоящих, то в свое время [за] {с}бываюшихся последствий и явлений». Вся эта фраза в печати совершенно переиначена и перепутана.
Стран:<ица> 637. Карамзин говорит: «сколь часто именем свободы пользовалось тиранство <…>, а не позволялось как сказано в печатном.
Стран:<ица> 640. Карамзин сказал: „новое учреждение пресекло многие злоупотребления господской власти над рабами поручив их судьбу особенному вниманию Наместника“. В <…> Складчине <…> наместник обращается в помещика. Как ни считай Карамзина приверженцем и хвалебником крепостного состояния, все же мудрено думать, что он радуется мере, которая для спасения крестьянина от злоупотреблений помещичьей власти поручает его особенному вниманию помещика.
Стран:<ица> 644. Говоря о прежнем Кадетском Корпусе, назвал я трех питомцев его, мне особенно известных. В печатном неуместная запятая, заставляет думать, что Казанским попечителем был какой-то Полетаев, а на деле был попечителем М. А. Солтыков.[5] А явившегося тут Полетаева должно перекрестить П. И. Полетику;[6] лице всему Петербургу еще не так давно хорошо известное.
Стран:<ица> 647. Вместо о державной у меня сказано с Державиным, творцем известных стихов:
Екатерина в низкой доле,
И не на царском бы престоле
Была б великою женой.1
1 Цитируется ода Г. Р. Державина „Вельможа“ (1794; впервые — 1798).
Но вот слово, или опечатка возведенная в перл создания, по выражению Гоголя, или в перл типографии. У Карамзина сказано, и у меня повторено: „Земледельцы, сельскою добродетелию от плуга на ступени Фемидина храма возведенные“ ипроч:<ее> В <…> Складчине <…> стр:<аница> 651 напечатано: <…> Земледельцы, сельскою добродетелию от кнута возведенные <…>. Здесь можно бы мне и кончить. После этой колос<с>альной опечатки, в виде слона, все другие ни что иное как букашки. Но вот еще одна поправка. Стран:<ица> 652. Вместо в самом наказе, напечатано: в самом конце, что составляет неуловимую загадку для читателя. Речь идет о слове: сословие, которого нет во всем наказе.
Теперь как присяжный и ветхозаветный стихотворец, могу порадоваться, что стихи мои, напечатанные в „Складчине“, не подверглись таким губительным и огнестрельным нападениям как моя несчастная проза. Но и тут не обошлось без царапин.
Стран:<ица> 18. Точка поставленная после пятого стиха третьего куплета должна относиться к четвертому стиху — мудрено прятаться в светлом праздничному боре.
Стран:<ица> 39:
Ты таланта зарыл:
разумеется, не зарыл.
Стран:<ица> 41:
Глухой их шорох под ногой:
не шорох, а шелест.
А теперь решительный и окончательный конец моих сетований. Типография на страницах 42<->й и 54<->й, перенесла меня на жительство из скромного и тихого Гомбурга в шумный и богатый Гамбург, что может ввести в недоумение моих приятелей и корреспондентов.
Знаю очень хорошо, что понятная спешность с которою готовилось доброе дело, не оставляло много времени наборщикам и корректорам для строгого наблюдения за работою. Я и не жалуюсь, а прошу единственно защиты от невольных ошибок. Мне совестно, что я затрудняю не только вас, Милостивый Государь, чтением моего скорбного листа, но еще прошу поделиться им с читателями Газеты Вашей. Тут задето не одно авторское самолюбие, но и авторская ответственность моя. Если не ради меня, то ради Екатерины и Карамзина нужно восстановить точный и буквальный смысл того, что они делали и говорили. Многие из опечаток на которые указываю, таковы, что и проницательный читатель не догадается чем должно их заменить.
Покорнейше прошу Вас Милостивый Государь принять уверение в моем совершенном почтении и преданности.
Князь Вяземский.
22 Апреля / 4 Мая 1874 года
Гомбург.
<Ниже адрес:>
Его Превосходительству
Андрею Александровичу
Краевскому
Г-<осподи>ну Издателю Газеты „Голос“ в С. Петербурге. На Литейной в собственном доме».
Автограф сохранился лишь частично; он мало информативен в том смысле, что лишь в отдельных случаях позволяет уточнить ход мысли Вяземского. Тем не менее, он остается единственным свидетельством о ходе работы над письмом к Краевскому, позволяя вместе с тем оценить и добросовестность Чаплина-переписчика, и характер его участия в работе Вяземского над текстом письма. Поэтому приводим сохранившуюся часть рукописи Вяземского, начинающуюся с полуслова, полностью:
«и хвалебником крепостного состояния,[7] мудрено [пове<рить>] думать, что он радуется мере, которая для спасения крестьянина от злоупотреблений помещичьей власти поручает его особенному вниманию помещика.
Стран:<ица> 644. Говоря о прежнем кадетском корпусе, назвал я трех питомцев его, мне особенно известных. В печатном неуместная запятая, заставляет думать, что казанским попечителем был какой-то Полетаев, а на деле был попечителем М. А. Солтыков. А явившегося тут Полетаева должно перекрестить П. И. Полетику; лиц[у]е всему Петербургу[8] хорошо известное.
Стран:<ица> 647. Вместо о державной у меня сказано с Державиным, творц[е]ем известных стихов:
Екатерина в низкой доле, И не на царском бы престоле Была б великою женой.
Но вот слово, или опечатка возведенная в перл создания, по выражению Гоголя, или в перл типографии. У Карамзина сказано, и у меня повторено: „Земледельцы, сельскою добродетелию от плуга на ступени Фемидина храма возведенные“ ипроч:<ее> В <…> Складчине <…> стр:<аница> 651: напечатано: <…> Земледельцы, сельскою добродетелию от кнута возведенные <…>. Здесь можно бы мне и кончить. После этой колос<с>альной опечатки, в виде слона, все другие ни что иное как букашки. Но [все же][9] еще одна поправка. Стран:<ица> 652. Вместо в самом наказе, напечатано: в самом конце, что составляет неуловимую загадку для читателя[10].
[11]9 как присяжный и ветхозаветный стихотворец, могу порадоваться, что стихи мои, напечатанные в „Складчине“, не подверглись таким губительным и огнестрельным нападениям как моя несчастная проза. Но и тут не обошлось без царапин.
Стран:<ица> 18. Точка поставленная после пятого стиха третьего куплета должна относиться к четвертому стиху. [Мудрено][12] то мудрено прятаться в светлом праздничном уборе.
Стран:<ица> 39:
Ты таланта зарыл:
разумеется, не зарыл.
Стран:<ица> 41:
Глухой их шорох под ногой:
не шорох, а шелест.
А теперь решительный и окончательный конец моих сетований. Типография на страницах 42<->й и 54<->й перенесла меня на жительство из скромного и тихого Гомбурга в шумный и богатый Гамбург, что может ввести в [заблуждение][13] моих приятелей и корреспондентов.
Знаю очень хорошо, что [спешн<ость>] понятная спешность с которою готовилось доброе дело, не оставляло много времени наборщикам и корректорам для строгого наблюдения за работою. Я и не жалуюсь, апрошу [только][14] защиты от невольных ошибок. Мне совестно, что я [[15] затрудняю] Шаблон:Затрудняю не только[16] Вас, Милостивый Государь, чтением моего скорбного листа, но еще прошу [Вас] поделиться им и с читателями газеты вашей. Тут задето не одно авторское самолюбие: но задета и авторская ответственность моя. Если не ради меня, то ради Екатерины и Карамзина [нужно][17][18] восстановить точный и буквальный смысл того, что они делали и [писали] говорили. Многие из опечаток на которые указываю,[19], что и проницательный читатель не догадается чем должно их заменить.
Покорнейше прошу Вас, М.<илостивый> Г.<осударь> принять уверение в моем совершенном почтении и преданности».
Причины, по которым Краевский решил печатать письмо Вяземского в сокращенном виде, нам не известны. Возможно, не последнюю роль сыграла тема письма, показавшаяся Краевскому мнимо важной (действительно, подробное обсуждение опечаток и их воздействия на смысл публикуемого текста не было принято — во всяком случае, в газетах, и так, чтобы тема опечаток оказывалась не побочной, а главной — в этом отношении статья Вяземского почти уникальна).
Вторая, видимо, более важная причина, раскрывается примечанием Краевского к напечатанному им варианту письма Вяземского: нужно было смягчить тот образ издателей и редакторов «Складчины», который неизбежно формировался текстом Вяземского (а в их число, напомним, входил и сам Краевский); в этом отношении простой список опечаток выглядел, конечно, предпочтительнее разъясняющего комментария.
К этому необходимо прибавить, что в Остафьевском архиве сохранились гранки письма Вяземского к Краевскому, причем оно было набрано в полном соответствии с исходным текстом и должно было печататься под заголовком «Письмо Князя П. А. Вяземского к А. А. Краевскому» (РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед.хр. 967).
Если это гранки статьи из «Голоса» Краевского, то они объясняют, почему последний не захотел печатать письмо Вяземского полностью. По крайней мере два фрагмента письма показались редактору (Краевскому?) неудачными, невнятными или неприемлемыми: он отметил на полях двумя большими вопросительными знаками пассаж о честном / частном памятнике (подчеркнув слова «в частном, в противоположность государственному и народному», решив, вероятно, что это место может быть неправильно понято), а также слова Вяземского о мнении, согласно которому Карамзин был «приверженцем и хвалебником» крепостничества (вероятно, данный пассаж показался слишком острым и способным спровоцировать ненужную в данном случае полемику о взглядах Карамзина) (там же, л. 1). Естественно предположить, что этот неведомый нам редактор, обдумывая соответствующие изъятия из текста Вяземского, на следующем шаге пришел к решению заменить весь его комментарий списком опечаток.
Проблема в том, что мы не можем быть уверены, что эти гранки попали к Барсукову именно из «Голоса»: мы видели, что Вяземский не воспользовался посредничеством Барсукова, а писал прямо Краевскому; не просил Вяземский Барсукова и о дополнительных контактах с «Голосом» на предмет выяснения судьбы письма к Краевскому. А вот просьба, напечатать письмо к Краевскому в его первоначальном виде, высказана была — см. выше письмо Вяземского от 9 мая.
На это письмо Барсуков отвечал 14 мая:
"Имею честь уведомить Ваше Сиятельство, что два заказные письма (от 6 и 9 мая) и при первом копию с письма вашего к Краевскому, я имел честь получить. Как только получил я копию, то тотчас же принялся сличать с печатным и увидя, что «Голос» позволил себе исказить письмо Ваше сокращениями, как исказила <…> Склад -чина <…> произведение Ваше невежественными опечатками, я тотчас же отправил полученную копию в Москву к П. И. Бартеневу с просьбою напечатать ее, упомянув при этом о бесцеремонности Краевского, в следующем N-<оме>ре <"Русского"> Архива <…>. В эфимерном листке газеты оно затеряется, а в <"Русском> Архиве <…> оно сохранится для будущего историка литературы (которого Подай Господи!)"
Бартеневу Барсуков написал об этой просьбе Вяземского 12 мая 1874 г., т. е. в день получения письма Вяземского от 9 мая:
«Князь П. А. Вяземский поручил мне попросить Вас перепечатать прилагаемое при сем письмо его к Краевскому, который напечатал его в 124 No <…> Голоса <…>, как Вы сами убедитесь из прилагаемых вырезок, совсем не в том виде, в котором оно написано. Князь полагает, что в <…> Русском Архиве <…>, „будет оно не неуместно потому что речь идет о Екатерине и Карамзине, следовательно о лицах исторических“. Князь Вас просит напечатать его письма в следующем No <…> Русского Архива <…> и упомянуть об этой „бесцеремонности“ Краевского».
Бартенев не отвечал, очевидно, не читая, и 20 мая Барсуков напомнил ему о статье Вяземского: «Меня очень беспокоит, получили ли Вы мое письмо с приложением копии с письма Кн.<язя> Вяземского к Краевскому с покорнейшею просьбою от имени Князя напечатать его в <…> Русском Архиве <…> ?» (РГАЛИ. Ф. 87. Оп. 1. Ед.хр. 67.Л. 1187). В тот же день к Барсукову писал Вяземский: "От Бартенева давно ни строчки. Он, кажется, изволит гневаться на меня. Зачем не напечатать письмо мое к Кр.<аевскому> в <…> Русском мире <…> ? <"Русский>Архив <…> — долгий ящик. Впрочем все равно" (РГАЛИ. Ф. 87. Оп. 2. Ед. хр. 2. Л. 60).
Вяземский еще не знал, что в «Русском мире» была напечатана обширная рецензия В. Г. Авсеенко на «Складчину»; о вкладе в нее Вяземского Авсеенко написал так:
«Кн.<язь> П. Вяземский поместил в „Складчине“ столько стихотворений, что прочесть их все нет никакой возможности. Так и видно, что маститому поэту долго-долго не представлялось случая напечататься! Но не наша вина, если мы не смогли прочесть всего написанного кн.<язем> Вяземским: он сам до такой степени затруднил прочтение его стихов, что после каждого куплета читателем овладевает такое же чувство усталости, как после езды в телеге по мостовой. Кто в наш избалованный век может одолеть несколько сот таких стихов, как например:
Там, где извилины дороги
Снуют свою вкруг моря сеть…
Или:
Из тысячи и одной ночи
На часть одна пришлась и мне…
Или, наконец, такие карамзинские куплеты:
Все мгновенно просветлело,
Пусть и темные углы,
Все прияло жизнь и тело,
Все воспрянуло из мглы.
Притом, кн.<язь> Вяземский очевидно придерживается тех понятий о поэтическом и вульгарном, по которым поэт отнюдь не должен употреблять прилагательных: молодой, золотой, серебряный, но обязан выражаться таким образом: младой, златой, сребряный… В старину этого считалось достаточным, чтобы превратить прозаическую речь в поэтическую, но в наши дни в стихах ищут другого. В старину даже и такие стихотворения, как „Калоша“, считались бы верхом остроумия и игривости; а нынче оно годится разве, чтобы быть вставленным в александрийский водевиль»
Между прочим, рецензия объясняет, почему в дальнейшем Вяземский не пытался возобновлять сотрудничество с «Русским миром», ограничиваясь более консервативным «Гражданином» и «Русским архивом».
Объясняет она и решение Барсукова отправить статью Вяземского об опечатках в «Складчине» к Бартеневу в «Русский архив», а не в «Русский мир». Получив же 31 мая от Вяземского краткое сообщение о написавшем ему после перерыва Бартеневе (РГАЛИ. Ф. 87. Оп. 2. Ед. хр. 2. Л. 61), Барсуков, которого последний так и не удостоил ответом, в своем письме к Вяземскому пытается уточнить ситуацию и вместе с тем объясняет свое решение прибегнуть к Бартеневу:
«Вы изволите писать, что наконец то получили письмо от Бартенева; а уведомил ли он Вас о получении от меня Вашего письма к Краевскому? В <…> Русском Мире <…> я потому и не напечатал, что там недавно был помещен неприязненный о Вас отзыв, который я Вам привезу»
Мы пока не можем полностью исключить того, что Барсуков не сразу ознакомился с рецензией Авсеенко, а потому отдал в «Русский мир» полный текст письма Вяземского к Краевскому и забрал его оттуда вместе с гранками сразу после того, как рецензию эту прочел (скорее всего, по указанию кого-то из тех немногих, с кем он мог обсуждать статью Вяземского, как, например, с Д. В. Поленовым). Эта версия, как бы ни оценивалась ее адекватность, снижает значение высказанного выше предположении о происхождении гранок статьи Вяземского из редакции «Голоса», вполне правдоподобно объясняя при этом сам факт их наличия в Остафьевском архиве.
У Вяземского в Гомбурге он гостил с 1 по 18 августа; упоминаний об обсуждении с ним письма к Краевскому в дорожном дневнике Барсукова (ОР РГБ. Ф. 18. Карт. 11. Ед.хр. З.Л. 185—253) нет. Бартенев же статью Вяземского проигнорировал, что последний и констатировал в письме к Барсукову от 15 (27) июня, выразив уверенность в том, что она войдет в его собрание сочинений, к составлению которого уже готовился приступить Барсуков: «А Бартенев не напечатал письма к Краевскому. Все равно тиснем его в свое издание» (РГАЛИ. Ф. 87. Оп. 2. Ед. хр. 2. Л. 63 об.). Свою нерешительность Бартенев не слишком убедительно и вряд ли слишком искренне объяснял позднее, уже в сентябре, надеждой на то, что Краевский одумается и напечатает письмо Вяземского вновь, на этот раз в его первозданном виде; при этом Бартенев сообщал, что собирается это письмо печатать в «Русском архиве». Вяземский в ответ писал ему 20 сентября (3 октября):
«Сохрани Вас Бог напечатать письмо мое к Краевскому. А если оно уже напечатано, то прошу покорнейше и безусловно прошу распечататъ его. Я не охотник потчевать горчицею после ужина. Надобно было печатать письмо мое когда было оно доставлено. А думать, что Краевский перепечатает письмо им умышленно искаженное и явит свою недобросовестность и свою бесцеремонность <и> невежливость, это уже слишком наивно. Знаете ли что: в моих летах, в моем литтературном чине, хотя я и далеко не Генералиссимус и не сановник первого класса, но все же имею и право на уважение и право требовать его во внешних и гласных отношениях. Мое имя таково, что оно само за себя ответствует. Тут не нужны опекуны и посторонние ответчики и поручители»
Из этого письма видно, что Вяземский задет не только «бесцеремонностью» Краевского, но «наивностью» Бартенева, который писал к Вяземскому, чтобы «закрыть» неприятный сюжет, несколько омрачивший их литературные отношения, и которую он вряд ли принял за чистую и, так сказать, чуждую литературного расчета. Но видно и другое: Вяземский уже «перевернул» эту страницу своей литературной биографии и не намерен к ней возвращаться. Барсуков же по неясным причинам письмо Краевскому в собрание сочинений Вяземского не включил, несмотря на ясно выраженную волю последнего; можем лишь предполагать, что он счел полусостоявшееся объяснение Вяземского с читателями об опечатках в «Складчине» текстом, посвященным слишком незначительному эпизоду истории литературы и по этой причине не заслуживающим полной публикации.
- ↑ Складчина: Литературный сборник, составленный из трудов русских литераторов в пользу пострадавших от голода в Самарской губернии. СПб.: Типография А М. Котомина; Печатано в типографиях В. С. Балашова, В. П. Безобразова, М. О. Вольфа, И. И. Глазунова, В. Н. Майкова, П. П. Меркульева, Ф. С. Сущинского, Товарищества «Общественная польза» и А. И. Траншеля, 1874 (далее — Складчина). В редакционный комитет сборника входили И. А. Гончаров, П. А. Ефремов, А. А. Краевский, князь В. П. Мещерский, H. A. Некрасов и А. В. Никитенко. Подробный рассказ о подготовке издания см.: Складчина, C.I-IV.
- ↑ Ниже везде в угловых скобках даются указания на сокращения в цитатах, пояснения публикатора, конъектуры и дописанные публикатором части слов; в прямых — зачеркнутое Вяземским; в фигурных — вписанное над строкой; в двойных фигурных — вписанное на полях Подчеркивания передаются курсивом. Соответствующим образом, название сборника «Складчина» набирается курсивом, если оно было подчеркнуто авторами публикуемых текстов, и оформляется кавычками в угловых скобках в тех случаях, когда оно никак ими не было выделено. Орфография и пунктуация источников не унифицируются и не приводятся к современной норме.
- ↑ Переделано из: Гутенбургское поколение.
- ↑ Вероятно, имеется в виду труд, начатый Д. В. Поленовым и к 1874 г. полностью еще далеко незавершенный (см.: Исторические сведения о Екатерининской Коммиссии для сочинения проекта Нового Уложения. Д. Поленова // Сб. Русского исторического общества. Т. 4, 8, 14. СПб., 1869; 1871; 1875).
- ↑ М. А. Салтыков (1767—1851) был попечителем Казанского учебного округа в 1812—1818 гг.
- ↑ П. И. Полетика (1778—1849), сенатор, дипломат; оставил мемуары; был хорошо знаком с Вяземским и со всем его кругом по крайней мере со времен общества „Арзамас“, куда был принят с прозвищем Очарованный Челн, взятым из баллады В. А Жуковского „Адельстан“.
- ↑ все же
- ↑ еще не так давно
- ↑ вот
- ↑ Вписано Чаплиным.
- ↑ Теперь
- ↑ Ане
- ↑ недоумение
- ↑ единственно
- ↑ не только
- ↑ Два последних слова вписаны на полях Чаплиным.
- ↑ нужно
- ↑ Это слово зачеркнуто и вписано над строкой Чаплиным.
- ↑ таковы
- ↑ нет этого слова
- ↑ Вписано Чаплиным на полях, вероятно под диктовку Вяземского.