Письмо из Константинополя
правитьСказав, что обширная Оттоманская империя с некоторого времени представляет во всех частях своих картину ужасного беспорядка, неповиновения и безначалия, я скажу то, что всей Европе известно. Но знает ли Европа, что нынешнее турецкое правление есть уже не древнее деспотическое, на темном Алькоране и воле султана основанное, но совершенная аристократия? Сия важная перемена, которая сделалась тайно от народа, только в действиях своих оказалась, достойна любопытства и описания.
Два человека в тишине сочинили план, в тишине привели его в действо: Рашид, рейс-эффенди или министр иностранных дел, челеди-эффенди или собиратель пошлин. Намерение их состояло в том, чтобы ограничить власть великого визиря, чтобы султан поручил внутреннее правление государственному совету или дивану, который до того времени не мог ничего делать сам собой. Они склонили на свою сторону Юсуфа Агу, любимца султана. А так же мать добродушного Селима III. Она была встревожена слухами о всеобщем неудовольствии народа, о разных бунтах в провинциях, предложила сыну своему сей новый план хитрых честолюбцев, как самое лучшее средство успокоить империю. Селим, принял его, охотно уступая часть власти своей для государственного блага.
Киая Бей, или наместник визиря, рейс-эффенди, челеди-эффенди, тефтердарь-эффенди или министр государственных налогов, торсана-эмини или министр морских сил, чиау-паша или государственный секретарь и еще четыре паши составили новый диван. В чрезвычайных его заседаниях присутствуют еще капитан-паша, Гуссейн и Юсуф-Ага, начальник двора матери-султанши. Все дела решатся по большинству голосов. Великому визирю оставили одну исполнительную власть и право делать возражения, если повеление дивана кажется ему вредным для государственного блага. Гуссейн, будучи невольником при Селиме, когда он в достоинстве наследника содержался под стражей, приобрел еще тогда любовь его, был им не только возведен в степень великого адмирала, но и женился на сестре султана. Юсуф-Ага имеет большое влияние на систему правления. Он родом из Кандии, приехал сюда в бедности, мало по малу через разные хитрости и пронырство, сделался знатным и великим человеком.
Новая конституция называется Нансун или уложение султана Селима. Последствие доказало, что такая аристократия не годится для турецкого народа. Правители вздумали истребить янычаров, считая их для себя опасными; рассеянным в провинциях перестали давать жалование, а бывших в Константинополе, хотели превратить в регулярное войско. Но это намерение не совершилось. Янычары не приняли европейской тактики, грозили общим бунтом. Все осталось по-прежнему. Диван, имея нужду в деньгах, прибегнул к новым налогам. Тем возмутил против себя народ, который уже знает, что теперь все в руках совета. Сии турецкие аристократы не смеют употреблять жестоких средств для хранения порядка, а слабые не помогают. Селим, под опекою дивана, на все соглашается, что ему предлагают, видит зло и не знает, как исправить его.
Теперь будут вам ясны слова Пасвана Оглу, повторенные в разных его манифестах, что он готов покориться султану, если Селим захочет сам собою царствовать. Но собрание десяти разбойников не должно располагать имением и жизнью правоверных. Недовольные янычары бегут к нему, войско Пасвана истребляет армии, которые диван против него посылает, которые не чувствуют большой ревности сражаться за 10 аристократов, не заслуживших любви народной. В прежние времена мог ли паша не повиноваться визирю, бранить его, грозить ему, а в то же самое время получать ласковые письма от султана, который старался только примирить его с визирем и не успел бы в том без деятельного посредства англичан?
Между тем и в самом диване много несогласия. Слух носится, что султан думает уже некоторых членов удалить от себя.
Письмо из Константинополя: [Из «Polit. J.» 1801. N 10] / [Пер. Н. М. Карамзина] // Вестн. Европы. — 1802. — Ч. 1, N 4. — С. 79-83.