Письмо Новерра к главному администратору Парижской оперы (*)
правитьГосударь мой!
Балет Медея есть моя собственность; по просьбе г. Вестриса, я позволил представить оный в день спектакля, назначенного в его пользу. Г. Вестрис обещал мне при представлении сей пьесы ничего не опустить, что прежде споспешествовало заслужить ей всеобщее рукоплескание в Париже и при знатнейших дворах европейских, а особливо в Петербурге. В следствие сего обещания, Медея должна была опять явиться на театре со всем великолепием, в надлежащем совершенстве. Г. Вестрис просил меня посмотреть последние пробы, в чем нельзя мне было отказать для того, что я хотел со своей стороны исполнить все нужное для представления с успехом сего старинного произведения. Что ж я видел, присутствуя на пробах? Беспрестанно мучился от досады, видел, как уродовали балет мой, видел неуважение к старым летам моим; это было наградой за мою снисходительность, за мои старания, за то, что я три раза нарочно приезжал в Париж и издержал притом немалую сумму денег! В среду поутру я поспешил уехать из города и возвратился в сельское жилище мое с лихорадкой, которую произвели во мне вертения и прыжки дурных танцовщиков и холодные их лица. Сии твари не имеют ни ушей, ни глаз, ни души, исключая одну г-жу Гардель, которой нет нужны сомневаться в искренности слов моих, написанных в письме к ее мужу о ее редких талантах и примерном поведении.
Я уведомился, что балет мой не имел успеха, которого ожидать надлежало. Не удивляюсь. Представление испорчено скучными и долгими промежутками, в которых г-жи Гардель не было на сцене; но не от нее зависело сократить их. Во втором акте, как сказывают, игра была утомительная, без жара, без выражения, без жизни и, прибавляют еще, без всякого знания.
Гораздо было бы лучше, если бы поступили так, как написано в моей программе; если бы воспользовались моими замечаниями, которые послал я три месяца назад к Ветрису, по убедительнейшей его просьбе.
Если вы, г. м. намерены еще представить мой балет, который прежде приносил театрам важные сборы и впредь может приносить, когда явится в надлежащем своем виде; в таком случае прошу вас, обождав несколько времени и сделав нужные перемены, объявить о нем. Это будет стоить не очень дорого, потому что надобно только сократить скучные продолжения, придать более пышности и блеску, выбросить излишности, особливо одушевить игру действием и жаром.
Имею право желать, чтобы сие дитя молодых лет моих не обесславило моей старости. Если почтете нужным мое присутствие, то не оставьте уведомить меня о том. Я рад в четвертый раз приехать в Париж; желаю только, чтобы вы дали приказание танцовщикам являться на пробу в назначенное время и не заставлять меня дожидаться часа по три.
Ожидая вашего ответа, имею честь и проч.
(*) Письмо сие — писанное человеком, который не только прославился в Европе как искусный балетмейстер, но давно уже известен свету в качестве писателя, методически предложившего правила о танцевальном искусстве — должно быть занимательно и по своему автору, и по тому, что дает понятие о благонравии актеров Парижской оперы. Оно оправдывает сказанное недавно капельмейстером Рейхардом об упадке театрального искусства в Париже.
Новер Ж. Ж. Письмо Новерра к главному администратору Парижской оперы: [О неудач. возобновлении балета «Медея»] // Вестн. Европы. — 1804. — Ч. 17, N 18. — С. 135-138.