Сообщение С. Д. Воронина
Сборник материалов ЦГАЛИ СССР.
Встречи с прошлым. Выпуск 7.
Москва, «Советская Россия», 1990.
В ночь на 5 марта 1936 года сотрудниками НКВД на одной из ленинградских квартир был произведен обыск. Квартира эта принадлежала известному в прошлом издателю — Константину Петровичу Пятницкому. Тому самому Пятницкому, который с 1902 по 1912 год вместе с А. М. Горьким возглавлял книгоиздательство «Знание».
На следующий день Пятницкий телеграммой известил о случившемся директора Гослитмузея В. Д. Бонч-Бруевича. Более подробно о последствиях ночного визита Пятницкий сообщил Бонч-Бруевичу спустя две недели: «Большая часть взятых у меня писем Горького относится к 1901 г. […]. Взяли два громадных, старинных регистратора, наполненных сотнями писем в контору „Знания“. В эти же две коробки вложили без описи письма иностранных переводчиков Горького и бумаги из моего письменного стола. Старые бумаги. Я не работаю за этим столом с тех пор, как ослеп. Все это без описи и без контроля; я едва держался на ногах; кроме того, как следить за ходом обыска при полной слепоте. Окружающие были перепуганы и ничего не понимали.
Я просил выдать мне протокол обыска. Мне отказали…» (ОР ГБЛ, ф. 369, карт. 322, ед. хр. 37, л. 4).
Апелляция к директору Гослитмузея была вызвана тем, что Бонч-Бруевич самым непосредственным образом был заинтересован в документах, которые были изъяты в ту ночь. Дело в том, что во время поездки Бонч-Бруевича в Ленинград в марте 1934 года в поисках архивных материалов между ним и Пятницким была достигнута договоренность о передаче в Гослитмузей документов из архива издательства «Знание», который был сохранен благодаря самоотверженным усилиям его владельца.
21 марта 1936 года Бонч-Бруевич пишет начальнику НКВД по Ленинграду Л. М. Заковскому: «К. П. Пятницкого я знаю с 1905 года, когда еще ездил нелегальным в Россию по делам нашего III партсъезда. У него я останавливался, и он всячески и тогда и после помогал нам в делах нашей партии. Он в то же время стоял во главе громадного культурного издательства „Знание“, был одним из его основателей и директоров […]. Теперь Константин Петрович очень больной человек и к тому же совершенно слепой; ослеп он после сыпного тифа. Когда мы организовали наш Государственный литературный музей, я к нему обратился с просьбой, чтобы он начал пересылать нам те литературные материалы, которые у него накопились. Он охотно на это откликнулся и передал нам на льготных условиях очень много материалов и намеревался это делать в дальнейшем. Теперь у него изъяли целый ряд этих материалов и меня очень беспокоит участь этого ценнейшего архива. Если нет по этому поводу каких-либо особых распоряжений, то я очень просил бы Вас все эти материалы препроводить в наш Государственный литературный музей…»
5 апреля того же года Л. М. Заковскин отвечал: «К сожалению, вопрос о документах, изъятых у ПЯТНИЦКОГО, мною в настоящее время уже не решается. Все документы нами отправлены в Москву» (ф. 612, оп. 1, ед. хр. 3258, л. 6,15). 8 апреля Бонч-Бруевич пишет наркому внутренних дел Ягоде: «Дорогой Генрих Григорьевич, Екатерина Павловна Пешкова звонила мне и передала, что Вы ей сказали, что за письма А. М. Горького к К. П. Пятницкому, изъятые у него 5-го марта с. г., а также за другие бумаги его архива можно уплатить по государственной оценке, приняв все к нам в музей.
Я, на основании этого сообщения, сейчас же телеграфировал в Ленинград тов. Заковскому и просил выслать к нам в Государственный литературный музей […] все эти материалы. Я только что получил ответ от тов. Заковского, что все эти материалы отправлены уже в Москву.
Обращаюсь к Вам с убедительной просьбой сделать распоряжение передать все эти материалы к нам в Государственный литературный музей» (там же, ед. хр. 3339, л. 71).
Но, несмотря на эти обращения и ходатайство Е. П. Пешковой, «органы» не спешили с передачей в Гослитмузей захваченных материалов. В письме к Пятницкому 29 апреля Бонч-Бруевич писал: «Что касается той выемки, которая у Вас была произведена, то Вы знаете, что я хлопотал и хлопочу изо всех сил, чтобы все это осталось цело и чтобы Вы имели возможность все эти материалы получить обратно. Екатерина Павловна писала Вам подробное письмо и сообщила мне об этом по телефону. К сожалению, она уехала за границу, и до последнего момента она не получила надлежащего ответа о передаче этих фондов в наш Государственный литературный музей, который должен был Вам оплатить эти материалы. Она просила меня продолжать эти хлопоты, но по сей день я не имею еще ответа» (там же, ед. хр. 1871, л. 79).
18 июня 1936 года скончался А. М. Горький, а 14 февраля 1937 года постановлением Президиума ЦИК СССР при Институте мировой литературы был образован Архив А. М. Горького, куда и поступили все его рукописи и письма из прочих хранилищ, в том числе и письма, изъятые НКВД у Пятницкого.
К началу 1936 года Пятницкий передал в Гослитмузей около 40 рукописей, которые в разное время вышли в свет под маркой издательства «Знание». Среди них были рукописи Л. Н. Андреева, И. А. Бунина, А. М. Горького, А. И. Куприна, А. С. Серафимовича, Н. Д. Телешова, Е. И. Чирикова и других писателей-знаньевцев.
Желая сосредоточить в Гослитмузее архив издательства, Бонч-Бруевич не раз обращался к Пятницкому с просьбой присылать не только рукописи, но и эпистолярный материал, а также делопроизводственную документацию издательства. «Было бы очень хорошо, — писал он 29 октября 1934 года, — если все эти материалы постепенно передвинулись бы к нам. Почем знать, может быть, удалось бы собрать весь архив „Знания“, а ведь этот архив имеет колоссальное значение для исследователей нашего передового книгопечатания, сделавшего целую эпоху в литературе и в общественной жизни нашей страны» (ф. 612, оп. 1, ед. хр. 1871, л. 8). Обращение к истории издательства свидетельствует о том, что прозвучавшая в письме высокая оценка деятельности «Знания» имеет самые серьезные основания.
Договор об организации книгоиздательского товарищества «Знание» был подписан его учредителями в конторе петербургского нотариуса Т. Д. Андреева 15 мая 1898 года. С самого начала существования в основу организации издательства легли демократические принципы полного равенства всех участников в правах независимо от размеров денежного вклада и одинаковой ответственности за общее дело. В отличие от большинства издательских предприятий, существовавших в то время в России, «Знание» в своей деятельности преследовало общественно-просветительские, а не коммерческие цели.
Инициаторами создания нового издательства были члены «Кружка сотрудников при издательстве О. Н. Поповой», куда входили В. А. Поссе, В. Д. и Д. Д. Протопоповы, К. П. Пятницкий, Г. А. Фальборк, В. И. Чарнолусский. Идею поддержала издательница О. Н. Попова, которая на первых порах финансировала новое предприятие. В соответствии с намеченным планом работа в издательстве распределилась следующим образом: В. А. Поссе было поручено ведение отдела истории, К. П. Пятницкому — естествознания, В. Д. Протопопову — истории искусств, Д. Д. Протопопову — общественных наук, Г. А. Фальборку и В. И. Чарнолусскому — народного образования. Намеченные к изданию книги обсуждались на общих собраниях участников товарищества. Вся работа по подготовке книги возлагалась на того, кто ее предложил. В свою очередь прибыль от продажи издания шла тому, кто его готовил.
В сентябре 1900 года в члены книгоиздательского товарищества был принят Горький, четырехтомник которого незадолго перед этим был выпущен «Знанием». Вступив в члены товарищества, Горький приступил к реализации своей идеи, которая заключалась в том, чтобы собрать и сплотить вокруг издательства наиболее даровитых, по его мнению, писателей-реалистов.
Постепенно «Знание» сворачивает выпуск книг по другим отделам и почти целиком переключается на производство художественной литературы. В издательстве вышли, например, произведения А. М. Горького, Л. Н. Андреева, И. А. Бунина В. В. Вересаева, Н. Г. Гарина-Михайловского, А. И. Куприна, А. С. Серафимовича, Н. Д. Телешова, Е. И. Чирикова. Неутомимая организационная деятельность Горького вскоре превратила «Знание» в оплот демократических сил русской литературы, но одновременно вызвала неудовольствие у большинства участников товарищества, и к осени 1902 года шесть его членов вышли из состава «Знания». В результате в издательстве осталось только два полноправных члена — Горький и Пятницкий.
Если раньше товарищество представляло собой кооператив, где каждый участник обязан был нести все хлопоты, связанные с производством предложенных им к изданию книг, то теперь, несмотря на то, что прежний договор, регулировавший взаимоотношения участников товарищества, остался в силе, внутренняя организация издательства существенно изменилась. Горький, осуществлявший литературную политику издательства, стал фактически главным редактором издательства. Пятницкий, имевший определенный опыт в издательских делах, взял на себя все вопросы, касающиеся организации работы конторы товарищества, производства и распространения книг, разработки и заключения договоров с авторами, проведения рукописей через цензуру и пр. Ведущая роль Горького в создании литературно-общественного мнения, сложившегося вокруг «Знания», общепризнана, но стоит отметить также и то, что вряд ли многие начинания издательства были бы столь успешны, если бы выдающийся талант Горького-писателя и организатора писательских сил не был подкреплен профессиональными качествами Пятницкого-издателя.
Сам Горький высоко ценил но только предприимчивость и деловые качества своего компаньона, но и его художественный вкус. Пятницкий был одним из тех, кому Горький присылал на прочтение свои произведения и с мнением которого считался. «Дорогой друг, — читаем в письме от 18 октября 1903 года, — посылаю вам моего „Человека“ и очень прошу вас внимательно, не однажды, прочитать его. Затем сообщите мне, как это звучит и где я наврал… Вообще — посмотрите. Потом возвратите рукопись вместе с теми примечаниями и указаниями, которые найдете нужным сделать» (Архив А. М. Горького. М., 1954. Т. IV. С. 141).
Из переписки Горького с Пятницким видно, что руководителей «Знания» продолжительное время связывали по только интересы дела, но и довольно тесные дружеские отношения. Первые признаки охлаждения в отношениях проявились в 1907 году. Они были связаны с различием взглядов на дальнейшую судьбу издательства, в деятельности которого наметился кризис.
Поражение революции 1905 года самым тяжелым образом отозвалось на работе издательства. Наступившая реакция наложила отпечаток на творчество большинства писателей-знаньевцев. Идеологические разногласия привели к расколу основного авторского коллектива. Внутренний разлад в среде участников «Знания» усугубился тяжелым финансовым положением, куда издательство попало в результате осуществления горьковского плана издания дешевых книг для народа и брошюр по общественно-политическим вопросам. Для выполнения этого плана «Знанию» пришлось израсходовать весь свой основной капитал. В итоге касса оказалась пустой. Это обстоятельство сыграло, безусловно, не последнюю роль в уходе из издательства ряда писателей.
Литературные сборники, выпускаемые «Знанием», остались единственным источником для добывания средств, но этот источник был под угрозой в связи с вынужденным отъездом за границу сначала Горького, а затем и Пятницкого. Отъезд руководителей «Знания» значительно затруднил управление издательством, а также усложнил отбор и редактирование произведений. Все это отрицательно сказалось на сроках выхода сборников. Кривая популярности издательства неуклонно падала.
Совокупность этих и многих других событий привела руководство издательства в 1907 году к мысли о привлечении к редактированию сборников Л. Н. Андреева, литературная репутация которого в это время была очень высока. В начале 1907 года Андреев прибыл на Капри, где в это время находились Горький и Пятницкий. Он согласился принять на себя редактирование сборников, рассчитывая вернуть им былую популярность. Однако к окончательному решению не пришли. Судя по переписке Горького с Андреевым, вопрос о редактировании сборников оставался открытым вплоть до августа 1907 года.
Высказанные Андреевым соображения относительно реорганизации литературных сборников были поддержаны Пятницким, но не были одобрены Горьким. Предложение Андреева свести на нет демократическую тенденцию в издательской политике «Знания» и войти в блок с символистами фактически означало отойти от тех краеугольных принципов, которым издательство следовало столько лет. «Сборники „Знания“, — писал Горький Андрееву, — сборники литературы демократической и для демократии — только с ней и ее силою человек будет освобожден. Истинный, достойный человека индивидуализм, единственно способный освободить личность от зависимости и плена общества, государства, будет достигнут лишь через социализм, то есть через демократию. Ей-то и должны мы служить, вооружая ее нашей дерзостью думать обо всем без страха, говорить без боязни» (Литературное наследство. Т. 72. Горький и Леонид Андреев. Неизданная переписка. М., 1965. С. 288).
Публикуемые ниже пять писем Андреева к писателю Виктору Васильевичу Муйжелю (1880—1924) имеют прямое отношение к той драматической ситуации, которая сложилась в «Знании» в рассматриваемый период. Предполагая осенью 1907 года приступить к редактированию сборников, Л. Н. Андреев летом того же года обратился к некоторым писателям с просьбой прислать ему свои новые произведения. Среди них был и Муйжель, чьи рассказы о жизни русской деревни, опубликованные в периодической печати, обратили на себя внимание читателей.
В письмах Андреева упоминаются писатели Б. К. Зайцев, Г. И. Чулков, А. С. Серафимович; владелец издательства «Шиповник» З. И. Гржебин; соседи Андреева по даче в Финляндии Фальковские. Упомянут также автор скандально известного романа «Санин» М. П. Арцыбашев, который был одним из ведущих сотрудников альманаха «Жизнь».
Вполне понятно, что Горький не мог относиться с симпатией как к литераторам, печатавшимся в подобных сборниках, так и к самим сборникам, которые не ставили перед собой высоких общественных задач. Ясно и то, что Горького не могла устроить предполагаемая Андреевым реорганизация сборников издательства, так как это низвело бы «Знание» до уровня обычного коммерческого издательства, с чем автор «Матери» примириться не мог. Выявившиеся разногласия между Горьким и Андреевым привели к тому, что последний в письме к Горькому от 18 августа 1907 года отказался от редактирования сборников, а некоторое время спустя вообще порвал с издательством. Один за одним «Знание» оставили и другие писатели, некогда составлявшие его ядро. Все усиливавшиеся противоречия между руководителями «Знания» повлекли за собой уход в 1912 году и самого Горького. С этого момента издательство фактически перестало существовать.
Предлагаемые вниманию читателей письма Андреева хранятся в ЦГАЛИ СССР в фонде известного литературоведа и коллекционера Ю. Г. Оксмана (ф. 2567, оп. 2, ед. хр. 168). Письма от 17 января и 28 февраля частично опубликованы в сборнике «Литературное наследство». (Т. 72. Горький и Леонид Андреев. Неизданная переписка. М., 1965. С. 522—523).
1
правитьС осени текущего года я вступаю в заведывание редакцией «Сборников Знания». С большим интересом следя в журналах за Вашими произведениями, я очень просил бы Вас дать какую-нибудь из Ваших вещей для первого осеннего сборника. Единственное обязательное условие — вещь должна быть художественна. Делаю это напоминание — для Вас, впрочем, совершенно лишнее, — потому что некоторые из товарищей писателей считают сборники «Знания» тенденциозными.
Италия. Napoli. Capri. Leonid Andreieff.
2
правитьПростите, что замедлил с ответом. Но то разъезжал, то нездоров был, и трудно было писать.
В редактирование сборниками я вступаю только с осени, теперешние же сборники составляются Горьким и Пятницким, и кажется, материал набран вплоть до осени. Если Вы не особенно торопитесь печатать Вашу большую вещь и согласны подождать до сентября-октября, то, конечно, очень буду рад. Присылайте тогда ее ко мне, и я немедленно прочту, поговорю с товарищами и дам ответ. Не задержу. Некоторое, хотя и не существенное препятствие может представить размер. У нас на каждый сборник в распоряжении листов 20—22, и было бы желательно дать место большему количеству авторов.
Во всяком случае будьте добры, ответьте, как решите. И сообщите Ваше имя-отчество. Очень рад, что Вы будете работать с нами.
3
правитьДорогой Виктор Васильевич! Напрасно Вы все это пишете. Не забывайте, что я не издатель, а только и просто писатель, как и Вы, и поэтому — Ваш естественный друг и союзник, а их враг, как бы они ни назывались: Гржебин, Пятницкий и другие. И всегда, без всяких разговоров и объяснений и извинений я буду на Вашей стороне.
Но только как устроить, вот вопрос. Никаких полномочий от Пятницкого насчет денег я не имею. И все же я ухитрился выдать авансы Зайцеву, Чулкову, Серафимовичу. Но теперь, особенно после отказа от редактирования, чувствую полную невозможность продолжать узурпаторскую деятельность.
Устроим так. Я Вам посылаю из своих денег 100 р. (к сожалению, больше нет сейчас.), а когда приедет Пятницкий (говорят, скоро), я скажу, что выдал Вам аванс из своих и сдеру с него. И еще сдеру для Вас.
А с Гржебиным я поговорю. Что-то уж очень сильно начинает пахнуть от него «хозяином». Необходимо сократить его.
Пишите мне на Куоккала.
4
правитьТолько что получил Ваше письмо — и обрадовало оно меня, и опечалило немного. По существу, я никогда не менял к Вам моего отношения, оставшегося неизменно дружеским, и был уверен, что Вы неизбежно выйдете из того неловкого положения, неопределенного и тягостного, в какое временно поставила Вас судьба. И то, что Вы крепко засели в Пскове и так волеете к работе, очень радует меня.
А огорчает меня то, что Вы слишком тяжело переживаете происшедшее. Обиженным себя я ни капельки не чувствовал, т. к. никогда не предполагал за Вами желания обидеть меня и был уверен, что у Вас есть достаточные основания поступать так, а не иначе. И о деньгах Вы совершенно не заботьтесь, так как «Знанием» Ваш аванс перечислен на меня и, стало быть, по отношению к «Знанию» Вы совершенно чисты. Для меня же, при моем огромном долге товариществу, лишняя сотня рублей ничего не составляет.
Повторяю, милый Виктор Васильевич, что и относился и отношусь я к Вам очень хорошо, просто был рад получить весточку от Вас. Сейчас я занят, как черт, и не могу много писать — только очень крепко и очень дружески жму руку. Работайте, вот главное, а остальное все — ерунда.
Ответ Горького мне не нравится, но и на это не обращайте серьезного внимания. Причину нерасположения к Вам Горького я лично вижу в том, что Вы близкий к Арцыбашеву человек и участник «Жизни».
Привет жене Вашей. Любящий Вас Леонид Андреев.
5
правитьПростите, что замедлил с ответом: был отчаянно занят — как никогда, кажется. Сейчас работа отошла, отдыхаю перед новой.
Вас видеть буду очень рад, приезжайте. День — любой на той неделе, кроме среды, когда у меня назначено свидание; а хотелось бы поговорить спокойно. Выезжайте поездом около 10 утра, точно не знаю; если накануне скажете по телефону, то вышлю лошадь. По телефону же говорить нужно через Фальковских (Евгению Алексеевну), она мне передаст.
Псков прозевал и пишу на всякий случай на Пале-Рояль, надеюсь, что дойдет.
Жму Вашу руку и жду.