Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ. СТАТЬИ, ИССЛЕДОВАНИЯ И МАТЕРИАЛЫ
Сборник научных трудов, 12
Издательство Саратовского педагогического института, 1997
В. И. Порох
правитьИЗ ПЕРЕПИСКИ ШЕСТИДЕСЯТНИКОВ
правитьПисьма Д. Л. Мордовцева к М. И. Семевскому
правитьПубликуемые четыре письма Д. Л. Мордовцева к М. И. Семевскому по праву могут быть отнесены к числу ценных эпистолярных памятников 60-х гг. XIX в. Во-первых, заслуживают интереса сами участники переписка, люди неординарные. Во-вторых, письма содержат любопытные сведения как об их авторе, так и об адресате.
В жизни Данилы Лукича Мордовцева (1830—1905) саратовский период занимает видное место. Уроженец слободы Даниловки. Усть-Медведского округа Области войска Донского, он в 1844 г. успешно окончил окружное училище.
В августе того же года, успешно выдержав вступительные экзамены, Д. Л. Мордовцев был принят сразу во второй класс Саратовской гимназии. По завершению обучения в гимназии он в 1850 г. поступил в Казанский университет, но в 1851 г. перевелся на словесное отделение историко-филологического факультета Петербургского университета. В столице Д. Л. Мордовцев вошел в круг общений известных литераторов. По его свидетельству, «из молодых литераторов в конце университетского курса (конец 1853-начало 1854 гг. — В. П.) я был знаком с Чернышевским»1. Однако близости идейной, как и личной, между ними не было. Иначе складывались взаимоотношения Д. Л. Мордовцева с А. Н. Пыпиным, которые носили дружеский характер.
Летом 1854 г. Д. Л. Мордовцев по окончании университета возвращается в Саратов, где сближается с Анной Николаевной Пасхаловой, ставшей осенью того же года его женой, и с В. И. Костомаровым, известным впоследствии историком, сосланным в 1847 году в Саратов в связи о участием в Киевском Кирилло-Мефодиевском обществе.
В начале Д. Л. Мордовцев зарабатывал на жизнь частными уроками, в 1855 г. Н. И. Костомаров, возглавлявший до 1858 г. губернский статистический комитет, взял себе в помощники Д. Л. Мордовцева. Официально он занимал должность начальника газетного стола. Осенью 1855 г. становится редактором газеты «Саратовские губернские ведомости». В письме к М. И. Семевскому от 21 мая 1862 года он явно недооценивал свое участие в газете. Много позже он вспоминал: «За время моего редакторства, почти в каждом номере я выступал с обличением всего, что требовало обличений и каждую неделю обличаемые являлись к губернатору с жалобами на меня. Но я не унимался — это именно было время обличений и увлечений пред освобождением крестьян. И я дообличался до того, что за две мои заметки о квартировавших тогда в Саратове войсках (заметки юмористические) последовал высочайший выговор губернатору Игнатьеву с высочайшим повелением подвергнуть наказанию редактора „Губернских ведомостей“ и автора заметки, т. е. меня»2.
Думается, в этом откровении Д. Л. Мордовцева имеется определенное преувеличение, но в 1860 г. он действительно имел неприятности в связи с публикацией статьи о неприглядном событии в Бутырском полку.
Сменивший А. Л. Игнатьева на посту Саратовского губернатора В. И. Барановский, в августе 1861 г. назначил Д. Л. Мордовского чиновником по особым поручениям3. В этой должности он состоял до 1864 г., когда, не поладив о новым губернатором В. Л. Щербатовым, 4 июля покинул Саратов и уехал в Петербург, в котором проживал до середины 1867 года.
Подъем общественного движения в России после поражения в Крымской войне (1853—1856 гг.) все больше и больше приобретал антикрепостнический характер. Д. Л. Мордовцев оказался очень восприимчивым к влиянию освободительных и обличительных настроении.
Вспоминая о том времени Д. Л. Мордовцев много лет спустя писал: "…конец пятидесятых годов — это было время всяческих «обличений». Герцен громко звонил в свой гулкий «Колокол» в Лондоне и обличал, кажется, и отца, и мать, и попа, и попадью с поповской дочкой. Салтыков-Щедрин «обличал» всевозможных неправедных крутогорцев с кругогорками4. Батько Тарас и кнутом и кнутовищем карал всякую «силу неправды», которая «весь мир пожирала» и т. п. Недаром говорится: «Куда иголка, туда и нитка. Вот и я был тогда такой именно ниткой. Куда Герцен да Батько Тарас, туда и я.»5
Публикуемые письма находятся в русле демократических симпатий Д. Л. Мордовцева, которые в дальнейшем претерпели изменения в сторону умеренного либерализма, чему ярким примером монет служить его роман «Знамение времени».
Адресат Д. Л. Мордовцева Михаил Иванович Семевский (1837—1892). ставший в 60-90-е гг. известным историком, родился в сельце Федоровке Великолукского уезда Псковской губернии. Домашнее образование он получил под руководством Иосифа Игнатьевича Малевича, к которому до конца жизни последнего питал глубокое уважение и человеческую теплоту6. С сентября 1847 г. М. И. Семевский обучался в Полоцком кадетском корпусе, по окончании которого 10 августа 1852 г. переехал в Петербург и был принят в Дворянский полк, переименованный вскоре в Константиновский кадетский корпус. Его учителями и со временем друзьями-наставниками стали И. И. Введенский и Г. Е. Благосветлов8. Их благотворное влияние во многом содействовало развитию интереса М. И. Семевского к литературе и особенно к истории, который в его сознании возник еще в отроческие годы. По признанию М. И. Семевского, «Отечественную историю я стал изучать с весьма ранних лет моего возраста. Я говорю „изучать“ потому, что уже 15-16 лет не довольствовался одним учебным курсом, а старался прочитать, как говорилось в школе, „посторонние книги“, имевшие более или менее отношение до родной старины»9.
Выдающиеся учебные успехи М. И. Семевского обратили на себя внимание генерала-адьютанта Я. И. Ростовцева10, сыгравшего в декабре 1825 г. весьма неблаговидную роль в деле декабристов.
В мае 1855 г. М. И. Семевский получил серебряный кубок за сдачу экзаменов и 5-го июня того же года произведен в офицеры, став прапорщиком лейб-гвардии Павловского полка. Для участия в коронации Александра II, которая состоялась 26 августа 1856 г. лейб-гвардии Павловский полк выступил 9 октября 1855 г. в Москву, где пробыл около года.
Пребывание М. И. Семевского в Москве явилось важным этапом его умственного и духовного развития. Перед отъездом из Петербурга М. И. Семевский заручился советами Г. Н. Благосветлова и рекомендательными письмами Я. И. Ростовцева к авторитетному литературоведу А. Д. Галахову11.
В Москве М. И. Семевский прослушал университетские лекции выдающегося ученого-историка России профессора С. М. Соловьева (1820—1879), историка- медиевиста профессора П. И. Кудрявцева (1816—1858), крупного специалиста по древнерусской литературе академика Ф. И. Буслаева (1818—1897), знатока литературы славянских народов профессора О. М. Бодянского (1808—1897) и некоторых других. Он был принят в дома многих ученых (к примеру М. П. Погодина и С. П. Шевырева), сошелся с кружком местных литераторов и особенно с талантливым и популярным драматургом Александром Николаевичем Островским (1823—1886). «Все это вместе взятое, — справедливо полагала биограф М. И. Семевского В. В. Тимощук, — имело на него сильное влияние; умственный, литературный труд, на который он смотрел вначале только как на приятное и полезное препровождение времени, стал рисоваться ему желанной целью жизни; фронтовая служба начала тяготить его, и он при первой возможности постарался выйти на иное, белее широкое поприще деятельности»12.
С Москвой связано начало литературного творчества М. И. Семевского. По настоятельной рекомендации А. А. Григорьева13, М. И. Семевский написал, на основе найденных им подлинных актов XVII века небольшое исследование о предках А. С. Грибоедова, которое было опубликовано в июльской книжке журнала «Москвитянин» за 1856 год.
В ноябре 1856 г., побыв четыре месяца в отпуске у родных, М. И. Семевский вернулся в Петербург. С 1857 г. он систематически печатает в различных периодических изданиях разнообразные оригинальные очерки по истории. К 1862 г. их насчитывалось уже около пятидесяти. Решив посвятить себя литературной деятельности, М. И. Семевский оставляет строевую службу и переходит на педагогическую деятельность в Первом кадетском корпусе в качестве репетитора, а затем по приглашению К. Д. Ушинского14 в Смольный институт.
В феврале 1861 г. М. И. Семевский вышел в отставку в чине подпоручика. С этого времени он становится профессиональным литератором и издателем. Так увлечение М. И. Семевского историей изменило его жизнь. С каждым годом рос авторитет М. И. Семевского как знатока истории России XVIII века. Но, безусловно, вершиной его деятельности стало создание и издание журнала «Русская старина», редактором которого он был в течение 22 лет (с 1870 г.).
Летом 1861 г. М. И. Семевский встретился с Д. Л. Мордовцевым. Несмотря на то, что Д. Л. Мордовцев был на 7 лет старше М. И. Семевского, которому в 1862 г. исполнилось всего 25 лет, саратовский метр, автор свыше двадцати статей и заметок, выражал адресату писем глубокое уважение.
Однако в 1863—1864 гг. переписка между ними прекратилась из-за перлюстрации писем и полицейской акции против М. И. Семевского15.
В 1864 г. Д. Л. Мордовцев переехал в Петербург, где жил до 1867 года. Затем — снова Саратов до 1873 г., когда Д. Л. Мордовцев переселился до 1885 г. в столицу.
Прямых свидетельств об их взаимоотношениях не сохранилось. Но полагаю, что они поддерживали контакты между собой. Об этом говорит участие Д. Л. Мордовцева в «Русской старине» и упоминание его имени М. И. Семевским в книге «Знакомые. Альбом 1867—1888» (СПб., 1888).
Бесспорно, публикация значительно обогатилась бы при наличии в ней писем М. И. Семевского к Д. Л. Мордовцеву. К сожалению, их пока обнаружить не удалось. Возможно, со временем они где-нибудь и будут обнаружены. Об их содержании можно частично судить по ответным письмам Д. Л. Мордовцева.
Подлинники писем Д. Л. Мордовцева хранятся в Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский Дом) — ИРЛИ, Ф. 274, Д.254 Написаны они очень мелким почерком, весьма трудным для прочтения. Этим объясняется то, что некоторые слова восстанавливаются условно по смысловому содержанию текста письма и за ними ставится знак вопроса. Письма прономерованы. Примечания даются к каждому письму отдельно с соответствующей внутренней их нумерацией.
Письма Д. Л. Мордовцева
правитьМилостивый государь Михаил Иванович!
С особым удовольствием получил я через архимандрит Никанора2 присланные вамп брошюры, отчасти как память нашего знакомства в Саратове3, а для меня собственно — как воспоминание приятно проведенных с Вамп двух-трех часов. Я очень рад, что у меня пополняется отдел Ваших исторических произведений, хотя жаль, что некоторых статей Ваших я никак не мог приобрести.
Я думаю и уверен, что Вы все так же серьезно работаете для русской истории, как работали до сих пор. От Вас при Ваших знаниях нельзя и ожидать меньше того, что Вы делаете, и Вам было бы непростительно заниматься (?) подобно нам провинциалам.
Что Вы теперь готовите? Скоро ли выйдет остальная часть Ваших путевых заметок по Волге4. Что-то скажите Вы о Саратове?
Я бы забросал Вас вопросами, но считаю это не деликатным, потому что этим я вызвал бы на ответ, хотя мне было бы прият но получить весточку о Вас и лично от Вас. Но у меня, уважаемый Михаил Иванович, есть к Вам покорнейшая просьба. Я собираю, сколько могу в этой глуши, портреты и статуэтки наших родных деятелей, и мне хотелось бы иметь Вашу статуэтку, если она есть в Петербурге, а если ее нет. то я, — позвольте быть бесцеремонным, — желал бы иметь Вашу карточку или портрет. Извините мой каприз, но что же делать, мне этого хочется. Извините меня за болтовню, но что же делать, я хотел поблагодарить Вас за память обо мне.
Желал бы Вам сказать до свидания: но Бог ведет (?) пути человеческие.
Прошу верить совершенному уважению Вашего покорнейшего слуги.
P.S. Жена шлет Вам свой привет. Она осталась тою же охотницею до Ваших статей и теперь читает Мопсов, которых называет Мопсами.
Милостивый государь Михаил Иванович!
Если и в самом деле ваша догадка справедлива, что у нас, захолустных сусликов, не мною свободного времени, то все же от этого едва ли чего-нибудь вы выигрывает человечество, как и от того, например, что настоящие суслики осиные, при своей необыкновенной подвижности и деятельности, вечно свистят на ветер, суетясь около своих нор. Что толку в их деятельном свисте, как и в нашей деятельности? Право так: толчешь-толчешь казенную воду в казенной ступе и при том казенным пестом, и все не выходит масла из нашего пахтанья, Ваши столичные суслики, хоть до чего-нибудь досвистываются, а мы свищем деятельно казенными свистками во славу Божию — и никому от этого ни легче, нм тяжелее. Было бы не обидно, если бы из нашей суеты выходило что-нибудь, и то, что называется — ни себе, ни добрым людям.
Видите ли, добрейший Михаил Иванович, украдешь, самым подлым образом своруешь минутку-другую казенного времени, оторвешься на часок от казенного места и толчеи, дашь волю своему неказенному великодушному мышлению, обмакнешь неофициальное перо в неофициальную чернильницу и напишешь что-нибудь неказенное, хоть бы, например, про какого-нибудь поволжского горемыку Брагина или Зубакина, а уж из столицы и слышутся отзывы, что вроде весьма бы хороший очерк, да подробностей мало, деталей не достает. Да где нам взять детали-то, Михаил Иванович? В Царицынском архиве? Да там, кроме крыс, других деталей не обретете. Ей Богу так! Вам хорошо в Государственных архивах рыться, там всего много — лишь бы сил и времени хватило. Вас мучит даже излишество материалов. Вас ломит громада сведений, а нас сушит бедность, недостаток этих материалов. Знаете ли, для Брагина я выжал весь сок; даже подчас негодный и ненужный, из царицынского делишка всего на каких-нибудь пятнадцати-двадцати листках.
В самом деле, говоря серьезно, даже мрачно, в провинции ужасно трудно работать: ничего нет, негде взять, негде справиться. Я сам сознаю справедливость Ваших замечаний, но что же делать, когда извернуться нечем? Уменья, может, и хватило бы, за талантом тоже в люди не пойдешь (талантлив русский человек!), да не к чему уменье это приложить, не на чем талант свой показать.
Но ради Аллаха, извините, заболтался, а о деле еще ничего не сказал.
Прежде всего, искренне благодарю Вас за карточку. Вы меня этим очень обязали. Жена Вас сейчас же вделала в рамочку и поставила на приличном месте.
Что касается до рукописи, которую Вы оставили у губернатора, то Вы. вероятно, уже получили ее или на днях получше от Ольги Карловны Тимберг, сестры жены Барановского, которая через Петербург отправляется за границу и без сомнения увидится с Вами. Сам Барановский просил кланяться Вам.
На некоторые прямые вопросы Ваши я не сумею, кажется, ответить прямо. На первый вопрос, пожалуй, отвечу (список моих трудов): 1. Самозванец Богомолов (в «Парусе» № 1). 2. Заметаев (в «Русском дневнике» № 4-8) 3. Медвединский бурлак (в «Русской газете» 1859 № 2, если не ошибаюсь).
В первых русских журналах и оживлению гласности (в «Русском слове» 1860 г. номерах в трех помнится). 5. Самозванец Ханин (в «Русском вестнике» 1860 г.). 6. Самозванец Степан (…) (в «Русской беседе», 1866 г., кажется, так) 7. Понизовая вольница (в «Русском слове»). 8. Провинциальные темы под псевдонимом Фомы Брута (там же). 9. Сабакевич-фельетонист (в «Русском мире») тоже Фомы Брута. 10. Училищные воспоминания (в «Московском Вестнике» 1860 г.). 11. Разбор сочинений Буслаева (три больших статьи в «Русском слове» 1861 г.). 12. Отчет г. Костомарову (там же). 13. Крестьяне в Юго-Западной Руси XVI в. (в III кн. Архива Казачества 1861 г). 14. Выдержка из истории Польши (в «Русском слове» 1861 г.) 15. О русских школьных книгах XVII века (в 4-й кн. Чтений Московского общества 1861). 16. Падение Польши (в «Русском слове» 1861 г.) Может быть и еще что написал, да не припомню теперь. Из малороссийских: 1. Малорусский литературный Сборник, изд. в Саратове в 1859 г. (вместе с трудами Костомарова). 2. Девонарь (?) рассказ (в «Основе») 3. Повестина (Там же). В «Губернских ведомостях» моих статей, дребедени, статистики и пр. — паче песка морского. В трех памятных книжках Саратовской губернии — тоже есть статьи из моих: «Картина судоходства по Медведице и Дону» и другие
Вы просите написать Вам список деятелей, родившихся в Саратове. Да кто их знает, но правде сказать; Ст. Шевырев3, Зинин профессор4, покойный Введенский5, губернатор А. И. Артемьев6, Чернышевский, Пыпин, Благосветлов, Волков7, Захарьин5 (профессор в Москве) труды по разным комиссиям. Ровинский П. А.9 Кто же еще? Я не припомню. Может быть, забыл главных. Все это люди, получившие здесь первоначальное образование. Не знает ли кого Григорий Евлампиевич, а я не здешний старожил, и потому не знаю почти никого.
Что касается до очерка истории Губернских ведомостей, то хоть убейте меня — ничего, кроме предмета, не скажу. Они такие скучные, что ужас. Да я и не помню, было ли в них что-нибудь замечательное. Вам бы все лучше перелистовать их в Публичной библиотеке, там все вы и узнаете. Это отнимет у вас полчаса времени.
С бедным Мейером несчастье. Его побил при всем старшем классе воспитанник гимназии: две пощечины дал и за волосы драл. Теперь идет суд. Скандал страшный. Жаль Мейера10. В «Голосе»11 я рад буду участвовать, если буду в городе сам, т. е. если буду иметь свободное время.
Однако я надоел Вам без сомнения. Толку из моего письма не выйдет никакого, а само оно вышло большое. Кончаю — страшно перечесть12.
Крепко жму Вам руку. Жена шлет Вам искренний привет.
Что за странные дела творятся у Вас в Петербурге?2 Город, по-видимому, далекий от России, разобщенный с ее интересами, живший как будто отдельной жизнью, город немецкий — вдруг зашевелился. И что за несообразности: студенты будто бы жгут, немцы воруют старопечатные русские книги н раскольничьи свитки, журналы запрещаются, правительственные газеты всполошились. — да что это такое? Ведь до сих пор Петербург для России ничего, кажется, не делает, кроме статуэток Багрова3 и чиновников, да других представителей власти. А теперь вдруг с его голоса поет вся Россия сию арию; не такая ли уже это штука, какие творил некогда Феофан Прокопович4 да другие «милостивцы»? Не дурачат ли опять бедное овечье стадо, чтоб с зеленого луга, на которое оно вышло попастись и начало отъедаться, загнать в душную кошару? Овцы говорят, стаю волков помирить, с пастухами запанибрата, шапки не ломают. Удивительно…
У нас мужички распоясались в ожидании, что скоро будут сладко пить и крепко спать, — и ровно ничего не понимают, что вокруг них творится. работать свыше того теперь не надо, а как есть на что выпить — пей. Грамоты не подписывай5, все эго штуки, наши руки бары хотят связать подписью. Толки такие, как в сказаниях о «песьих головах» и о «Сарацинском царстве». Образованная молодежь теряет голову, у кого была таковая на плечах и мешает, что же это такое…
«Делали тое», — как говорил Шевченко, а выходят сапоги всмятку. Стыдно стало быть отсталым, стыдно стало и передовым казаться, черт знает, что за чепуха
Хочется работать, а не знает за что приняться: все под сомнением, не ведаешь, что принесет завтрашний день. Недостает только знамений на небесах, звезд хвостатых да плачущих икон, а то все есть. Теперь только выказалась вся несостоятельность русской мысли: оказалось, что никто и не думал ответы. Запевают «богородицу» и со стороны подхватывают «не рыдай мене маты», а издали несутся голоса «унеси ты мое горе быстра реченька с собою» и над всем этим разноголосьем раздается пьяная, буйная песнь «…погибла ты моя буйная головушка..»
Вы о себе мало пишете, Михаил Иванович. Что у Вас в вашем кружке: неужели все потеряли головы? Что представители литературы? Что они видят впереди? На какую дорогу выбираются, — на ту ли, где конь сыт, а добрый молодей голоден и убит: на ту ли, где добрый молодец здоров, а конь убит или на ту ли, где и коню, и всаднику плохо?
Я виноват перед Вами, что запоздал ответить, а все это потому, что хотел отвечать обстоятельнее, т. е. сказать что-нибудь положительное относительное того, что Вы пишете о Вашем брате6, о его желании быть мировым посредником. Впрочем, и теперь не могу сказать ничего определенного: Барановский все разъезжал по губернии, a теперь все живет на даче, не правит губернией, и мне не удается с ним видеться. То я не совсем здоров, то в семействе что-нибудь хромает. За всю весну и лето только н выезжал за город да на кладбище, зарывал в землю старое поколение.
За последнее время кое-что пописывал и послал в «Русское слово», но «Русского слова» уже нет8. Просил Гр(игория) Евл(ампиевича) (Благосветлова — В. П.) устроить мои статьи куда-нибудь — все равно, хоть к Аскоченскому4. Такие времена пришли странные.
Я спешу, однако, кончить. Вам все кланяются. Жена шлет Вам искренний привел. Не сильно волнует нынешнее положение России.
Пишите, ради Аллаха, больше, больше и больше, если есть свободное время и если Ваше сердце не прочь утешить человека.
Искрение уважающий Вас Д. Мордовцев
В странное, однако, положение ставит иногда людей их известность. В странное положение поставили и Вас, Михаил Иванович. Ваши литературные занятия, Ваша известность, хорошо, по крайней мере, что все это кончилось пятичасовой беседой с хорошими людьми, а с хорошим человеком отчего же не побеседовать. Селифан2 с хорошим человеком не отказывался даже водочки выпить.
Но вот видите ли что: мало того, что известность ставит известных людей в странное положение, она ставит в не менее странное положение и других, имеющих какое-либо отношение к известностям. После Вашей беседы с хорошими людьми я уже не знаю, как мне, простому смертному, держать себя и отношении к Вам; меня уже стесняет несколько Ваше высокое положение, я уже начинаю сомневаться, захотите ли Вы знаться со мной после того, что с Вами было 9 августа3.
Говоря не метафорически, я боюсь теперь чем-нибудь повредить Вам. особенно, когда я шлю, что Вы не один будете читать письма, адресованные Вам, что все хорошие люди хотят любезно избавить от неприятности читать каждое письмо, особенно почему-либо неприятное… для Вас. Вследствие этих соображений я бы желал иметь от Вас известия, в какой мере моя корреспонденция будет неприятна для Вас. Могу ли я все говорить, что дозволяет мой здравый смысл и требования логики, или говорить только то, что дозволяют известные притчи большого света. Мне то можно, да я за Вас опасаюсь и потому умолкаю до вашего следующего послания.
Барановский и жена моя Вам искрение кланяются. О Вашем брате я говорил губернатору, и он отвечал мне, что очень рад видеть на службе Вашего брата, что в мировых посредниках они нуждаются. Ваш брат имеет имение в Саратовской губернии, перояшо. Как Ваш брат думает поступить в этом случае? Сам ли явится сюда иди спишется с кем следует и, конечно, с Барановским. Вы не знакомы с князем В. Л. Щербатовым4, который здесь у нас губернский предводитель?
До Вашего ответа.
Ваш Д.Мордовцев
P.S. Не будет ли у Вас еще одной Вашей карточки для альбома? Вы бы тем очень одолжили, прислав еще один экземпляр. Познакомился я здесь с Г. В. Есиповым5…
ПРИМЕЧАНИЯ
правитьПредисловие
править1 Рукописный отдел Института русской литературы (сокращенно ИРЛИ Пушкинского дома). Ф. 273. Оп. 2. Д. 18. л. 2.
2 Хованский Н. Ф. Саратовские губернские ведомости // Саратовский край: Исторический очерк, воспоминания, материалы. Саратов, 1893. Вып. 1. С. 283.
3 Государственный архив Саратовской области (ГАСО). Ф. 407. Оп. 1. Д. 2041.
3 Служебный формуляр Д. Л. Мордовцева 1856—1864 гг.
4 Сатирическое описание города Кругогорска (прототипом которого была Вятка) и его жителей содержится в «Губернских очерках» М. Е. Салтыкова-- Щедрина. опубликованных в 1856—1857 гг. в «Русском вестнике». Отдельное издание «Очерков» было"осуществлено в 1857 г.
5 Хованский Н. Ф. Указ. соч. С. 297.
6 В ИРЛИ (Ф.274. Оп.1. Д.249) хранятся 25 писем М. И. Семевского к И. И. Малевичу за 1856—1869 годы.
Введенский Иринарх Иванович (1813—1855) — известный литературный критик и переводчик,
8 Благосветлов Григорий Евлампиевич (1824—1880) — критик, публицист редактор журналов «Русское слово» и «Дело».
9 ИРЛИ. Ф. 274. Оп. 1. Д. 16. Л. 1.
10 Ростовцев Яков Иванович (1803—1860). Сообщив накануне 14 декабря Николаю I о готовящемся восстании, Я. И. Ростовцев открыл себе дорогу к государственной карьере. С 1835 г. возглавил военные учебные заведения России. В 1856 г. стал членом Государственною Совета, а с 1859 г. председателем Редакционных комиссий.
11 Галахов Александр Дмитриевич (1807—1892) — историк литературы, критик, педагог, автор учебников для гимназий,
12 Тимощюк В. В. Михаил Иванович Семевский основатель исторического журнала «Русская старина»: Его жизнь и деятельность. СПб. 1895. С. 32.
13 Григорьев Аполлон Александрович (1822—1864) — известный критик, поэт. В 1850 г. вошел в состав «молодой редакции» журнала «Москвитянин».
14 Ушинский Константин Дмитриевич (1824—1870) — талантливый педагог и психолог, автор известной книги «Человек как предмет воспитания, опыт педагогической антропологии». (СПб. 1863—1869).
15 М. И. Семевский, сделавшийся в последнее время известным в нашей литературе в особенности после напечатания сочинения под заглавием «Семейство Мопсов» («Время». 1862, №№ 2-6), — гласит о нем официальная справка. — обратил впервые на себя особенное внимание 3-го отделения после литературного вечера в зале 1-и гимназии 10 декабря 1861 г. (РГИА. Ф. 109. 3 Эксп. Д. 174. Л. 28).
Высший политический сыск беспокоит «предосудительный образ мыслей» М. И. Семевского. 6-го августа 1862 г. чиновник 3-го отделения Алексей Ядинский доносил управляющему «конторы у Цепного моста» (Формула А.И Герцена — В. П.) генерал-адъютанту Александру Львовичу Потапову, что «завтра, г.е. 7 августа в 8 утра на Московской железной дороге Михаил Семевский возвращается в Санкт-Петербург из Валдайского имения. Задержание его в вокзале с чемоданом и другими вещами необходимо; при нем есть возмутительные сочинения. Ожидаю приказаний Вашего Превосходительства к 5 или 6 часам утра». (Там же. Л.26).
М. И. Семевский был задержан и доставлен в резиденцию шефа жандармов и главноуправляющего 3-м отделением генерала-адьютанта В. А. Долгорукова. Но дело закончилось устным внушением.
Видимо, об этом узнал Д. Л. Мордовцев и приостановил переписку с человеком, за которым наблюдало 3-е отделение. Под секретным надзором политической полиции М. И. Семевский находился до самой кончины.
Письма Д. Л. Мордовцева
править1 На письме пометка М. И. Семевского «Получил 12 апреля 1862 года. Ответил 29 апреля».
2 Архимандрит Никонор (1827—1890) — в миру Александр Иванович Бравкович — известный духовный писатель. С 16 апреля 1858 г. по 4 сентября 1864 г. был настоятелем монастыря в Саратове. Впоследствии архиепископ Уржумский, Херсонский и Одесский (см.: Порох И. В. История в человеке. Саратов. 1971; Полный православный энциклопедический словарь, М., 1992. Т. 2. Стр. 1636; Христианство. Энциклопедический словарь. М., 1995. С. 200).
3 Знакомство состоялось летом 1861 года, когда М. И. Семевский совершал пароходную поездку от Нижнего Новгорода до Астрахани.
4 Свои путевые заметки о путешествии по Волге М. И. Семевский опубликовал в журнале «Отечественные записки» в 1861 г. в 12 номере и в 1862 г. в 4 и 12 номерах под названием: «От Твери до Астрахани». К сожалению, в них отсутствует описание впечатлений о пребывании в Саратове и о его знакомстве с местной интеллигенцией. Подлинник рукописи «Записок» находится в ИРЛИ (Ф. 274. Оп. Д.)
1 На письме надпись М. И. Семевского «Ответил 31 мая 1862 года».
2 Пасхалова Анна Никоноровна (1823—1885). урожденная Залетаева, во втором браке с Д. Л. Мордовцевым с 1854 года. Собирательница фольклора народов Поволжья.
3 Шевырев Степан Петрович (1806—1864) из дворян Саратовской губернии, историк русской словесности, критик и поэт, профессор Московского университета, с 1847 по 1855 декан историко-филологического отделения философского факультета. В 1852 году избран академиком. Друг и сподвижник известного историка М. П. Погодина, верный сторонник теории официальной народности В 1857 году на заседании Московского художественного общества затеял драку с графом Владимиром Алексеевичем Бобринским на почве споров о прошлом России. По высочайшему повелению С. П. Шевырев был уволен с должности профессора. В 1860 году выехал за границу и уже более в Россию не возвращался.
4 Зинин Николай Николаевич (1812—1880) — известный русский химик. Родился на Кавказе, но после смерти родителей переехал в Саратов, где окончил гимназию. Дальнейшее образование получил в Казанском университете. Специализировался с 1837 по 1840 гг. в Германии. До 1847 г. — ординарный профессор Казанского университета. Затем профессор в С.-Петербургской медико-хирургической академии. С 1856 г. — академик. Славу ему принесли исследования по бензойным соединениям и образованию анилиновых красок.
5 Губер Эдуард Иванович (1814—1847) — поэт, переводчик Фауста. Сын пастора немецкой колонии Усть-Залиха Саратовской губернии. Сотрудничал в «Современнике» «Библиотеке для чтения», «СПб. ведомостях». Собрание сочинений Э. И. Губера издано в СПб, в 1860 г. со вступительной статьей Тихменева.
6 Артемьев Александр Иванович (1820—1874) — высококвалифицированный специалист в области статистики, археологии, этнографии и географии. Родился в г. Хвалынске Саратовской губернии. После гимназии обучался в Казанском университете. За диссертацию «Имели ли варяги влияние на славян, и если имели, то в чем оно сказалось?», защищенную в 1845 г., удостоен звания магистра русской истории. С 1844 по 1852 гг. редактор «Казанских губернских ведомостей», в которых опубликовал массу оригинальных статей. С 1852 г. до самой кончины служил в Министерстве внутренних дел, занимаясь статистикой. С 1871 г. редактор сборника Центрального статистического комитета.
7 Волков — представитель дворянского рода — потомок Ивана Григорьевича Волкова. Внесен в 1 часть родословной книги Саратовской губернии.
8 Захарьин Григорий Антонович (1829—1892) — крупный ученый, медик-терапевт. В 1852 г. окончил Московский университет. В 1854 г. защитил докторскую диссертацию «О болезнях, сопровождающих роды». В 1885 г. избран академиком. Особую популярность завоевали клинические лекции (М., 1889 г.).
9 Ровинский Павел Аполлонович (1831—1916) — писатель, исследователь-- этнограф, общественный деятель, публицист, путешественник. Окончил филологический факультет Казанского университета. В 1862—1863 гг. был связан с тайным обществом «Земля и воля». В 1870 г. пытался освободить Н. Г. Чернышевского. В конце 60-х и в 70-х годах посетил Сербию, Словакию, Хорватию, Крайну, Боснию, Герцеговину. Крупнейший труд «Черногорье в прошлом и настоящем» (СПб. 1888—1897, Т.I—II).
10 Мейер Алексей Андреевич. С 1837 по 1862 год — директор Саратовской гимназии. Человек неуравновешенный и грубый. Он 5 мая 1862 г. во время перемены незаслуженно оскорбил ученика VI класса Кучинского за то, что он, углубившись в чтение, не заметил директора и своевременно не поздоровался с ним. Назвав Кучинского «свиньей» и «ослом», А. А. Мейер пригрозил исключить его из гимназии. (РГИА, Ф. 733 Оп. 4В. 1862. Д. 219. Л.28-88 об.). Деспотический произвол А. А. Мейера вызвал негодование гимназистов. 7 мая, получив требование гимназистов извиниться перед Кучинским, А. А. Мейер, возбужденный, направился в VI класс. Увидев там старшеклассников, потребовал, чтобы немедленно разошлись. Однако они не подчинились приказу директора. Тогда А. А. Мейер схватил за руку стоявшего рядом с ним ученика VII класса Н. Н. Катина-Ярцева и намеревался вытолкнуть его за дверь. Возмущенный грубыми действиями А. А. Мейера. Н. Н. Катин-Ярцев ударил его по лицу. Вникнув в суть дела, попечитель Казанского учебного округа Ф. Ф. Стендер в донесении министру внутренних дел П. А. Валуеву взял под защиту Н. Н. Катина-Ярцева. По прошению Ф. Ф. Стендера П. А. Валуев распорядился уволить А. А. Мейера и отдать в солдаты H. Н. Катина-Ярцева (Там же, Л. 24 об.).
11 «Голос» — газета политическая и литературная. Выходила ежедневно в Петербурге с января 1863 по декабрь 1884 г. Издателем и редактором являлся А. А. Краевский, с 1871 г. к нему присоединился В. А. Вильбасов. Цель газеты — оказывать поддержку правительству в его преобразовательной деятельности. «Голос» ратовал за капитализацию России. В программной статье, помещенной в первом номере газеты, говорилось: «Мы за деятельную реформу, но не желаем скачков и бесполезной ломки. Любопытно, что еще в мае 1862 г. М. И. Семевский подыскивает сотрудников для газеты. Сам М. П. Семевский довольно часто печатается в „Голосе“, участвовал в газете и Д. И. Мордовцев.
1 Памятка M. Н. Семевского: „Ответил 10 августа 1862 г.“
2 Д. Л. Мордовцев имел скорее всего в виду студенческое движение и аресты ряда ораторов.
3 По всей видимости, подразумевалась статуэтка С. Т. Аксакова (1791—1834) — автора известных мемуаров Детские годы Багрова внука».
4 Прокопович Феофан (1681—1736) — видный русский церковный и политический деятель, историк. Автор труда «История императора Петра» Великого от рождения его до Полтавской баталии" (1713), политико-философских трактатов, «Слово о власти и чести царской» (1718), «Правда воли монаршей» (1722). Сподвижник Петра I. был епископом Псковским (1718), Новгородским (1724). В 1821 г. вице-президент Синода.
Речь идеи об «уставных грамотах», которые соответственно Положению крестьян вышедших из крепостной зависимости", регламентировавших отношения помещиков и крестьян. Последние не очень охотно подписывали ни документы
На 1 января 1862 г. по данным министерства внутренних дел 2796 «уставных грамот». Введены же в действие 2043, из них подписаны крестьянами — 1463 грамоты, не подписаны — 881, и неизвестна судьба 59 грамот. (Отмена крепостного права. Доклады министров внутренних дел о проведении крестьянской реформы. М.-Л., 1950. С. 95). Через месяц — 1 февраля 1862 г. число составленных «уставных грамот» возросло до 3625, введено в действие 3206. Из этого числа подписанных крестьянами было 1856, не подписанных 1252. 98 грамот затерялись. (Там же, С. 104).
6 Переписка велась об Александре Ивановиче Семевском (1838—1879). Вместо мирового судьи какого-либо из уездов Саратовской губернии А. В. Семевский стал со временем почетным мировым судьей Великолукского уезда Псковской губернии и членом Великолукского училищного совета.
7 Барановский Егор Иванович (1861—1914) окончил училище правоведения, вице-губернатор Оренбурга, в 1861—1862 гг. губернатор саратовский.
8 Журнал «Русское слово» литературно-научный и с 1863 г. — литературно-политический. Основан графом Григорием Алексеевичем Кушелевым-Безбородко. Издавался с 1859 по январь 1866 г. С 1860 г. ведущее положение в нем занял Григории Евлампиевич Благосветлов (1824—1880). 19 июля 1862 г. по распоряжению министра внутренних дел Петра Александровича Валуева (1815—1890) за «систематически вредное направление» были закрыты на 8 месяцев журналы «Современник» и «Русское слово», а также газета И. С. Аксакова «День».
9 Аскоченский Виктор Игнатьевич (1873—1879) — реакционный журналист, редактор газеты «Домашняя беседа». Среди пишущей интеллигенции получил прозвище «добровольца сыска».
1 Надпись М. И. Семевского. «Ответил 22 сентября 1862 г.»
2 Селифан — гоголевский персонаж из «Мертвых Душ», кучер Чичикова.
3 См. примечание 15 к Предисловию. Интересно, откуда мог узнать Д. Л. Мордовцев о злоключениях М. И. Семевского?
4 Щербатов Владимир Алексеевич (1826—1838) — князь, надворный советник, камер-юнкер, предводитель дворянства Саратовской губернии. С мая 1863 по май 1869 года — саратовский губернатор.
5 Есипов Григорий Васильевич (1812—1899) — историк, заведующий Общим архивом министерствам императорского двора и уделов. Собиратель материалов по истории России XVI—XIX веков. Сотрудничал в «Русской старине» М. И. Семевского.