Письма из Петербурга. 1828 г (Вяземский)

Письма из Петербурга. 1828 г
автор Петр Андреевич Вяземский
Опубл.: 1828. Источник: az.lib.ru • Воспоминания о Грибоедове

П. А. Вяземский

Письма из Петербурга. 1828 г.


А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. Серия литературных мемуаров

Под общей редакцией: В. Э. Вацуро (редактор тома), Н. К. Гея, С. А.

Макашина, А. С. Мясникова, В. Н. Орлова

М., «Художественная литература», 1980


15 марта.

Вчера гром пушек возвестил нам приезд Грибоедова,; вестника мира с

Персиею, вследствие коего приобретаем мы несколько десятков миллионов рублей

и область Армянскую до Аракса. Приезд его был давно обещаем и очень ожидаем,

так что государь собирался даже послать к нему навстречу, чтобы проведать,

что случилось с курьером: мир был подписан 10-го февраля, следовательно, —

ехал он нескоро. Я еще с ним не видался: вероятно, будет он хорошо

награжден. Здесь говорят о значительном награждении героям персидским.

Паскевичу миллион рублей, Обрескову, дипломатическому представителю, триста

тысяч, генералам по сту тысяч {1}. После этого я согласился бы Паскевичем

быть. Сейчас барышни поехали в русском платье в дворец на персидское

молебствие <…>

18 марта.

Вчера видел Грибоедова, l’homme du jour[1], но,

впрочем, я нашел в нем вчерашнего, то есть того же, он, без сомнения, был

главным тружеником мира: во-первых, сто раз умнее других, да и знал народ

персидский. Я очень рад за удачу его <…>

19 марта.

Паскевич — граф Ериванский, и дано ему миллион Рублей. Обрескову —

анненская лента, невесте его триста тысяч рублей, которые принесли ей

третьего дня в узле. Архарова, старушка, думала, что тридцать тысяч, и тут

ей от радости сделалось дурно; узнав истину, она помножила и обморок свой на

десять. Грибоедову — чин статского советника, Анну с бриллиантами на шею и

четыре тысячи червонцев {2}. Всей армии, действующей или действовавшей

против персиян, денежные награждения. В публике Паскевич затмил славу

Суворова, Наполеона! О Ермолове, разумеется, говорят не иначе, как с

жалостью, а самые смелые с каким-то. удивлением. Впрочем, кажется, он в

самом деле в соображениях и планах своих был не прав. У провидения свои

расчеты: торжество посредственности и уничижение ума входят иногда в итог

его действий. Кланяемся и молчим <…>

27 марта.

<…> имели мы приятный обед у Вьельгорского с Грибоедовым, Пушкиным,

Жуковским.

В Грибоедове есть что-то днкое, de farouche, de sauvage, в самолюбии:

оно, при малейшем раздражении, становится на дыбы, но он умен, пламенен, с

ним всегда весело. Пушкин тоже полудикий в самолюбии своем, и в разговоре, в

спорах были у него сшибки задорные <…>

19 апреля.

Смерть хочется, приехав, с вами поздороваться и распроститься,

возвратиться в июне в Петербург и отправиться в Лондон на пироскафе, из

Лондона недели на три в Париж, а в августе месяце быть снова у твоих

саратовских прекрасных ножек… Вчера были мы у Жуковского и сговорились

пуститься на этот европейский набег: Пушкин, Крылов, Грибоедов и я. Мы можем

показываться в городах, как жирафы или осажи: не шутка видеть четырех

русских литераторов. Журналы, верно, говорили бы об нас. Приехав домой,

издали бы мы свои путевые записки: вот опять золотая руда. Право, можно из

одной спекуляции пуститься на это странствие. Продать заранее ненаписанный

манускрипт своего путешествия какому-нибудь книгопродавцу или, _например,

Полевому_, — деньги верные <…>

24 апреля.

Обедал у Кутайсовых с Шепелевым и Дурновой, которая говорит, que vous

etes tres jolie[2], неправда ли, что она очень мила?

Хотя только глаза остались у нее прежние, а то все прочее скомкалось.

Шепелев едет на войну, для него настоящий военный пир, со всею горячностью

буйной молодости. А меня на этот пир не пустили, от того-то на других скалю

зубы. Пушкин с горя просился в Париж: ему отвечали, что, как русский

дворянин, имеет он право ехать за границу, но что государю будет это

неприятно. Грибоедов же вместо Парижа едет в Тегеран чрезвычайным

посланником. Я не прочь ехать бы и с ним, но теперь мне и проситься нельзя

{3}. Эх, да матушка Россия! попечительная лапушка ее всегда лежит на тебе:

бьет ли, ласкает, а все тут, никак не уйдешь от нее <…>

9 мая.

Вчера обедал я у Грибоедова, а потом был у Замбони в бенефисе <…>

17 мая.

Вчера Пушкин читал свою трагедию у Лаваль: в слушателях были две

княгини Michel, Одоевская-Ланская, Грибоедов {4}, Мицкевич {5}, юноши, Балк,

который слушал трагически. Кажется, все были довольны, сколько можно быть

довольным, мало понимая <…>

26 мая.

<…> Наконец вчера совершил я свое путешествие в Кронштадт с

Олениными, Пушкиным и проч. В два часа ночи возвратился я из Царского Села,

в девятом утра был я уже на пристани. Вот деятельность. В Кронштадте

осматривали мы флот или часть флота, которая выступает в море сначала под

командою Сенявина, но он доплывет с ним только до Копенгагена, а там

возвратится; начальником же останется Рикорд, известный своими японскими

приключениями и пребыванием в Камчатке и женою, балладною Людмилою, которая

печаталась в журналах. На корабле у меня закипел демон мятежный и волнующий,

но я от него скоро отмолился. Туда поехали мы при благоприятной погоде; но

на возвратном пути, при самых сборах к отплытию, разразилась такая гроза,

поднялся такой ветр, полил такой дождь, что любо. Надобно было видеть, как

весь народ засуетился, кинулся в каюты, шум, крики, давка; здесь одна

толстая англичанка падает с лестницы, но не в воду, а на пол, там

француженку из лодки тащут в окошко, на пароход; толстый Шиллинг садится в

тесноте и в темноте возле какой-то немки, и какой-то немец по этому случаю

затевает une querelle d’Allemand {ссору на немецкий лад, из-за мелочей

(фр.).}, во всех углах истории. Прелесть! Старик Оленин ссорится с

англичанином <…> Оленин-сын выпивает портера и водки на одну персону на 21

рубль. C’est sublime[3], Пушкин дуется, хмурится, как

погода, как любовь. У меня в глазах только одна картина: англичанка молодая,

бледная, новобрачная, прибывшая накануне с мужем {6} из Лондона,

прострадавшая во все плавание, страдает и на пароходе. Удивительно милое

лицо, выразительное: Пушкин нашел, что она похожа на сестру игрока des eaux

de Ronan {из Ронанских вод (фр.). Имеется в виду роман В. Скотта

«Сен-Ронанские воды».}. Они едут в Персию, он советник посольства, недавно

проезжал через Москву к Персии, очень знаком с Корсаковым, поехал жениться в

Англию вследствие любви нескольколетней и теперь опять возвращается. Ион

красивый мужчина и, по словам Киселева и Грибоедова, знавших его в Персии,

очень образованный человек. А жена — живописная мечта {7}.

КОММЕНТАРИИ

СЛИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ

АКАК — Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Издание

Архива Главного управления наместника кавказского, т. I—X. Тифлис,

1866—1886.

Алфавит — Восстание декабристов. Материалы, т. VIII,

Алфавит декабристов. Л., 1925.

Арапов — П. Арапов. Летопись русского театра. СПб., 1861.

Беседы в ОЛРС — «Беседы в Обществе любителей российской словесности при

Московском университете».

BE — «Вестник Европы».

ВЛ — «Вопросы литературы».

Воспоминания — «А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников». М.,

1929.

ГБЛ — Государственная библиотека им. В. И. Ленина (Москва). Рукописный

отдел.

ГИМ — Государственный исторический музей (Москва). Отдел письменных

источников.

ГПБ — Государственная Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина

(Ленинград). Рукописный отдел.

ГТБТ — «А. С. Грибоедов. Творчество. Биография. Традиции». Л., 1977.

ИВ — «Исторический вестник».

ИРЛИ — Институт русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР. Рукописный

отдел.

ЛП — «Литературное наследство».

МТ — «Московский телеграф».

Нечкина — М. В. Нечкина. Грибоедов и декабристы, изд. 3-е. М., 1977.

ОА — Остафьевскип архив князей Вяземских, т. 1-5. СПб., 1899—1913.

Пиксанов — Н. К. Пиксанов. Грибоедов. Исследования и характеристики.

Л., 1934.

Попова — О. И. Попова. Грибоедов-дипломат. М., 1964.

ПССГ — Полное собрание сочинений Грибоедова, т. I—III. СПб.-Пг.,

1911—1917.

РА — «Русский архив».

РВ — «Русский вестник».

Ревякин — А. И. Ревякин. Новое об А. С. Грибоедове. Ученые записки

Московского педагогического института им. В. П. Потемкина, т. 43, вып. 4,

1954.

РЛ — «Русская литература».

РО — «Русское обозрение».

PC — «Русская старина».

СО — «Сын отечества».

Сочинения — А. С. Грибоедов. Сочинения. М.-Л., 1959.

СП — «Северная пчела».

Творческая история — Н. К. Пиксанов. Творческая история «Горя от ума».

М., 1971.

ЦГАДА — Центральный государственный архив древних актов (Москва).

ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства

(Москва).

ЦГAM — Центральный государственный архив г. Москвы.

ЦГАОР — Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших

органов государственной власти и органов государственного управления СССР.

ЦГВИА — Центральный государственный военно-исторический архив (Москва).

ЦГИА — Центральный государственный исторический архив (Ленинград).

ЦГТМ — Центральный государственный театральный музей им. А. А.

Бахрушина (Москва). Рукописный отдел.

Шостакович — С. В. Шостакович. Дипломатическая деятельность А. С.

Грибоедова. М., 1960.

Шторм — Георгий Шторм. Потаенный Радищев, изд. 3-е. М., 1974.

Щеголев — П. Е. Щеголев. А. С. Грибоедов и декабристы (По архивным

материалам). С приложением факсимиле дела о Грибоедове. СПб., 1905.

П. А. ВЯЗЕМСКИЙ

Вяземский Петр Андреевич (1792—1878) — поэт и критик, видный деятель

литературного движения 1810—1830-х гг. Существует предположение, что

знакомство его с Грибоедовым состоялось еще в 1811—1812 гг. (ЛН, т. 47-48,

с. 230). Сам Вяземский относит знакомство с драматургом к 1823 г., ко

времени совместной работы над оперой-водевилем «Кто брат, кто сестра, или

Обман за обманом». Грибоедов весьма дорожил дружественным отношением к нему

Вяземского, о чем свидетельствуют два письма к последнему от 21 июня и 11

июля 1824 г. Встречались они и в 1826 г. в Петербурге, после освобождения

драматурга из-под ареста. Во время пребывания Грибоедова в Петербурге весной

1828 г. они видятся особенно часто у многих общих знакомых. Оценив по

достоинству новаторство драматургии «Горя от ума» («Расширяя сцену, наполняя

ее народом действующих лиц, он (Грибоедов) расширял тем самым и границы

Самого искусства» — журн. «Современник», 1837, т. 5, с. 70), Вяземский тем

не менее весьма сдержанно оценивал комедию в целом. С годами он

переосмысливает и свои былые отношения с Грибоедовым. В 1860—1870-е гг. он

полемизирует с грибоедовской оценкой Москвы, идеализируя ее патриархальность

(см. об этом: А. Л. Гришунин. Л. Толстой и грибоедовская Москва, — В кн.:

«Толстой и литература народов Советского Союза». Ереван, 1978, с. 50-51).

ПИСЬМА ИЗ ПЕТЕРБУРГА. 1828 Г.

Письма Вяземского к жене, не опубликованные полностью, неоднократно

цитировались в различных изданиях — наиболее пространно в ЛИ (т. 58, с.

72-81). В настоящем издании отрывки из писем, касающиеся Грибоедова,

печатаются по автографам (ЦГАЛИ, ф. 195, оп. 1, ? 3267).

Письма к В. Ф. Вяземской 1828 года — своеобразный дневник петербургских

впечатлений Вяземского, особую ценность которому придают сведения о

дружеском и постоянном общении Грибоедова с Пушкиным.

1 Необычайно щедрые награды за персидскую кампанию объяснялись тем, что

это была первая военная победа периода царствования Николая I.

2 26 марта 1828 г. А. А. Муханов писал своему брату Николаю в

Петербург: «Сердечный мой поклон Вяземскому и Пушкину; также и Грибоедову;

сердечно радуюсь, если правда, что государь щедро наградил его заслуги и

если эта награда выводит его, до некоторой степени, из-под зависимости

семейственных отношении» («Щукинский сборник», вып. 4. М., 1905, с. 148).

3 7 апреля 1829 г. Вяземский писал И. И. Дмитриеву: «Я был сильно

поражен ужасным жребием несчастного Грибоедова. Давно ли видел я его в

Петербурге блестящим счастливцем, на возвышении государственных удач; давно

ли завидовал ему, что он едет посланником в Персию, в край моего

воображения, который всегда имел приманку чудесности восточных сказок,

обещал ему навестить его в Тегеране и еще на днях, до получения рокового

известия, говорил жене, что, не будь войны на Востоке, я нынешним летом

съездил бы к нему. Как судьба играет нами, и как люто иногда! Я так себе

живо представляю пылкого Грибоедова, защищающегося от исступленных убийц,

изнемогающего под их ударами. И тут есть что-то похожее на сказочный бред,

ужасный и тяготительный» (РА, 1868, стлб. 606). В ответном письме (от 1 мая

1829 г.) И. И. Дмитриев писал: «Участь Грибоедова действительно может

поразить каждого, кто мыслит и чувствует. Как он восхищался ясностью

персидского неба, роскошью персидской поэзии! и вот какое нашел там

гостеприимство! и какое даже в земляках своих оставил впечатление. Может

быть, два, три почтут память его искренним вздохом, а десяток скажет, что

ему горе не от ума, а от умничанья» («Старина и новизна», 1907, вып. 12, с.

330—331).

4 Трагедия «Борис Годунов» чрезвычайно интересовала Грибоедова — в

особенности в связи с его собственными замыслами. 9 декабря 1826 г. он писал

из Тифлиса Бегичеву: "Когда будешь в Москве, попроси Чаадаева и Каверина,

чтобы прислали мне трагедию Пушкина «Борис Годунов» (ПССГ, т. III, с. 196).

В наброске к предисловию к своей трагедии Пушкин замечал: «Грибоедов

критиковал мое изображение Иова — патриарх действительно был человеком

большого ума, я же, по недосмотру, сделал из него глупца» (А. С. Пушкин.

Полн. собр. соч. в 10-ти томах, т. VII. Л., 1978, с. 113; подлинник написан

по-французски).

5 Сводку материалов о встречах Грибоедова с Мицкевичем см. в статье С.

В. Свердлиной «Грибоедов и ссыльные поляки» (ГТБТ, с. 218—222).

6 Это некто капитан Джон Кемпбелл, секретарь британской миссии в Иране

(см. о нем на с. 291 наст. изд.).

7 О той же поездке вспоминала А. А. Андро (рожд. Оленина) в письме к

Вяземскому от 18 апреля 1857 г.: «Помните ли вы то Счастливое время, где мы

были молоды, и веселы, и здоровы! Где Пушкин, Грибоедов и вы сопутствовали

нам на Невском пароходе в Кронштадте. Ах, как все тогда было красиво и жизнь

текла быстрым шумливым ручьем» (ЛН, т. 47-48, с. 237).



  1. героя дня (фр.).
  2. что вы прелестны (фр.).
  3. Восхитительно (фр.).