Письма Эмилия о Мифологии, сочинение Демутье. Перевод Вл. Дмитриева и Вас. Дувкрова.... (Булгарин)/ДО

Письма Эмилия о Мифологии, сочинение Демутье. Перевод Вл. Дмитриева и Вас. Дувкрова....
авторъ Фаддей Венедиктович Булгарин
Опубл.: 1826. Источникъ: az.lib.ru

Письма Эмилія о Миѳологіи, сочиненіе Демутье. Переводъ Вл. Дмитріева и Вас. Дувѣрова. Часть I. С. П. б. въ тип. Медицинскаго Департамента Министерства Внутреннихъ Дѣлъ, 1826, въ м. 8, 172 стр.[1]

Кому изъ знающихъ Французскую Литературу неизвѣстно это прелестное сочиненіе, блестящее всею игривостью Французскаго ума, окрашенное всѣми гибкостями воздѣланнаго языка, всею Французскою любезностью и угодливостью прекрасному полу. Оно нѣсколько было перепечатано, и всегда быстро расходится въ цѣломъ образованномъ мірѣ. Но Русскій переводъ остановилъ, кажется, полетъ этого сочиненія, лишивъ его прелестныхъ стиховъ, легкой прозы, игривости, остроумныхъ оборотовъ рѣченій, и даже настоящаго смысла. Сочинитель говоритъ одно, а переводчики другое, и какъ бы съ умысломъ разногласятъ съ подлинниками такими стихами и прозою, которые представляютъ бѣднаго Сочинителя предъ Русскою публикою въ самомъ жалкомъ видѣ. Чтобы Чтобы подкрѣпить сказанное нами неоспоримыми доказательствами, представляемъ читателямъ для сличенія выписки на удачу, изъ подлинника и перевода. — Но чего начать? Ни одинъ даже Русскій куплетъ не походитъ на Французскій! Станемъ выбирать тѣ мѣста, которыя болѣе другихъ нравятся въ Французскомъ подлинникъ игривостью оборотовъ.

Авторъ говоритъ въ посвященіи своего сочиненія прекрасному ролу:

Daignez accueillir les essais

D’une Muse encore novice,

Qui, d’un sourire ou d’un caprice

Attend chute ou son succès.

По-Русски переведено:

«Примите трудъ несовершенной,

Какъ опытъ слабаго пѣвца,

Онъ ждетъ паденья иль вѣнца

Въ улыбкѣ вашей несравненной.»

Совсѣмъ не то: Авторъ говоритъ, что успѣхъ его или паденіе зависятъ или отъ улыбки, т. е. знака одобренія, или отъ прихоти женской, которая и хорошее можетъ сдѣлать дурнымъ.

L’ouviage, qu’elle vous dédie,

Est peut être un peu moins que rien

Cependant il vous appartient,

Puisqu’il est une fantaisie"

Въ переводѣ:

"Я васъ дарю почти ничѣмъ,

И знаю, опытъ мой — маранье:

Но все онъ вашъ — онъ вашъ за тѣмъ,

Что въ вашей власти все мечтанье.

Помилуйте, господа? такъ ли переводятъ? Авторъ говоритъ: «Посвященное вамъ сочиненіе конечно бездѣлка, менѣе нежели ничто, однако жъ оно принадлежитъ вамъ, потому, что оно вымыселъ, фантазія!» — Какая прелестная, тонкая шутка на счетъ женской мечтательности, шутка, которая въ Русскомъ переводѣ превратилась въ маранье! — Другая шутка столь же милая на счетъ болтливости:

Mais si j’ai fuit en vain l’effort:

D’apprendre cher vous l’art de plaire,

Ce qui paraîtra bien plus fort,

J’apprendrai celui de me taire.

Вотъ у насъ какъ это сказано:

«Когда напрасно я узнать

Искуство нравиться старался,

Когда напрасно я ласкался, (??)

Тогда я выучусь молчать».

Смыслъ Автора стиховъ тотъ, что если онъ у женщинъ, которыя всѣ одарены способностями нравиться, не научится этому искуству, тогда научится отъ нихъ же тому, чего онѣ не умѣютъ, а именно, молчанію.

Но это все бездѣлицы; посмотримъ далѣе. Авторъ говоритъ Эмиліи:

Et pour calmer la violence

Вг feu qui bruloit dans mon sein,

Je dessinois en votre absence,

Attendant ma convalescence,

Le portrait de mon médecin.

«Для услажденія волненья,

Огня любви — забылъ весь свѣтъ

И ожидая облегченья,

Писалъ я медика портретъ.

Услаждать волненье огня — мило! Читатель, невидавшій оригинала, подумаетъ, что Авторъ въ болѣзни писалъ въ самомъ дѣлъ портретъ Медика, т. е. Доктора Медицины и Хирургіи — анъ нѣтъ: выходитъ на повѣрку, что Авторъ писалъ портретъ Эмиліи. Подлинникъ говоритъ:

Mais privé du modele amiable

Dont je crayonnois les beautés,

J’empruntois celles de la fable

Pour peindre vos réalités.

Но не имѣя предъ собою

Оригинала тихъ красотъ

Что въ васъ являются толпою,

Я избралъ красокъ новый родъ.»

Подумаешь, будто Авторъ, писавъ портретъ Медика, хотѣлъ заимствовать нѣкоторыя черты изъ толпы прелестей Эмиліи — и Богъ знаетъ, чего тутъ не представится, когда нѣтъ смысла!

Ainsi jе n’avais pas quinze ans

Lorsque je declarois la guerre

Au petit prince de Cythere:

Il en rit fort a mes dépens,

Et dit aux Amours d’Idalie:

"S’il nous livre quelques combats,

"Nous lui ferons mettre armes bas

«Par l’entremise d’Emilie.»

Вотъ какъ это передѣлано:

"Моей пятнадцатой весной,

Я не смотря на всѣ примѣры,

Вступилъ въ воину съ сынкомъ Венеры;

Онъ засмѣялся надо мной,

Потомъ сказалъ: "пока оставлю,

Но скоро докажу ему,

Что сдаться всякаго заставлю.

Когда Емилію возьму. (стр. 56)

Что значитъ: моей пятнадцатой весной, вступилъ въ войну?-- Неужели это то же, что по пятнадцатому году объявилъ войну? — Что вы сдѣлали, почтенные Гг. Переводчики, изъ четырехъ послѣднихъ стиховъ? Въ подлинникѣ сказано: «Если онъ предложитъ битву, то мы, посредствомъ Эмиліи, заставимъ его положить оружіе.» Откуда вамъ пришло въ голову взятіе въ плѣнъ Эмиліи и эти угрозы — не постигаю!

Какъ мило переведенъ стихъ:

J’admirois sa naïveté,

«Ея къ ней рѣзвость очень шла» (стр. 57).

Похоже ли это на подлинникъ? «Я удивлялся ея милому простодушію.»

Но вотъ, что удивительно. Переводчики заставили Демутье примѣшать въ Греческую Миѳологію Магометанскую религію. Если бъ Демутье писалъ въ наше время, то можно было бы подумать, что онъ это сдѣлалъ въ угодность славному Ибрагиму-Пашѣ, или отцу его Али-Пашѣ, который воздвигаетъ храмы Наукъ въ Египтѣ. Но въ то время, когда жилъ и писалъ Демутье. Турокъ не очень любили въ Европѣ. Зачѣмъ же Гг. Переводчики сказали:

«И словомъ въ царствѣ милыхъ Гурій

Былъ все — но только не Меркурій». (стр. 2)

Вмѣсто:

Le rule clef dieux lour à tour,

Excepté celui de Mercure.

Письмо VI начинается такъ:

"Мужчины всѣ на васъ пеняютъ безпрестанно,

И болѣе мужья. — Кто правъ, кто виноватъ?

Не знаю. — Но тому, кого плѣнилъ вашъ взглядъ,

Такой вопросъ рѣшить забавно.

Послѣ этого начинается разсказъ въ прозѣ о распрѣ Юпитера и Юноны. Къ кому бы вы думали относятся эти стихи? — О чемъ спрашивать! скажете вы: само по себѣ разумѣется, что къ Эмиліи, которой посвящены всѣ письма. Извините, не угадали. Вотъ стихи подлинника.

Notre saxe se plaint des caprices du votre,

Et surtout les maris. Ont ils tort ou raison?

Pour qui vous connoit bien c’est une question

Qu’il est bon de laisser décider par un autre.

Видите ли, что это относится ко всему прекрасному полу? Но откуда взялся плѣнительный взглядъ, и почему смыслъ этихъ стиховъ вовсе искаженъ, на это отвѣчаю стихомъ Гг. Переводчиковъ:

Такой вопросъ рѣшить забавно!

Выпишемъ теперь нѣсколько примѣровъ прозы Гг. Переводчиковъ. (Стр. 44.) «Бой съ кистенью былъ труднѣе и опаснѣе всѣхъ этихъ упражненій, ратоборцы вооружались перчаткою, обложенною въ нѣсколько рядовъ кожею и свинцомъ, ударъ котораго достаточенъ былъ для убіенія: притомъ же позволялось употреблять насильственныя средства для одержанія верьха надъ противниками. Аррахіонъ, низложивши всѣхъ своихъ (кого?), не могъ побѣдить послѣдняго, которой, повергши его на землю (,) готовился уже задушить; отчаяніе и ярость (,) укрѣпивъ силы издыхающаго Аррахіона (,) помогли ему, когда лежалъ онъ у ногъ поборника, откусить ему палецъ и пр.» Здѣсь, во-первыхъ, словечко съ совершенно лишнее: кистень есть не соперникъ, а орудіе бойца; во-вторыхъ, кистенью нельзя сказать: кистень есть имя рода мужескаго: «Тяжелымъ машетъ кистенемъ. (Пушкинъ.)» Въ-третьихъ, Авторъ вовсе не говоритъ о кистенѣ: дѣло идетъ о кулачномъ бое (ceste); кистень же есть чугунный шаръ или камень, бросаемый пращею. Въ-четвертыхъ, вмѣсто перчатки, надлежало взять рукавицу. Въ-пятыхъ, вмѣсто: "позволялось употреблять насильственныя средства, « надлежало бы сказать: „они (бойцы кулачные) позволяли себѣ самыя насильственныя средства.“ Въ-шестыхъ, поборникъ значитъ помощникъ, товарищъ, соревнователь, а отнюдь не противникъ (adversaire). Въ-седьмыхъ, плавность слога, правописаніе и употребленіе знаковъ препинанія, соотвѣтствуютъ вѣрности и правильности перевода. (Стр. 45) „Польза сего упражненія состояла въ пріобретеніи силы и баланса (!)“ Въ подлинникѣ aplomb, равновѣсіе.-- (Стр. 65) „Не довольствуясь этимь чудомъ, Юнона попробовала совершить другое.“ — (Стр. 67) Юнона перенесла ее (Ирису) на небо, окрылила и облекла въ робу віолетоваго цвѣта, сіяніе которой разстилаетъ по воздуху гряду свѣта, называемаго радугою.» — (Стр. 116) «Утомившись отъ усталости, и видя свое изнеможеніе.» —

Позвольте кончить.

Ѳ. Б.
"Сѣверная Пчела", №№ 99—100, 1826



  1. Продается по 5 рублей, на Литейной, въ Графскомъ переулкѣ, въ домъ Полковницы Галаковой № 707.