Полонский Я. П. Письма Штакеншнейдер Е. А., 3/15 мая 1865 г., 30 мая/<11 июня> 1865 г. // Ф. И. Тютчев / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького; Гос. лит. музей-усадьба «Мураново» им. Ф. И. Тютчева. — М.: Наука, 1989. — Кн. II. — С. 372—374. — (Лит. наследство; Т. 97).
http://feb-web.ru/feb/tyutchev/critics/ln2/ln2-3722.htm
Mary Тютч<ева> воротилась с мужем своим Бирилевым. — Я был у них — и вчера обедал. — Ну и ничего! Точно ничего и не было! Нечто тоскливое и неприятное пробежало по душе — струны заныли — и смолкли. Это было одно мгновение — за сим я был очень весел и счастлив, — счастлив тем, что я не Бирилев1.
И странно вспомнить… Неужели я так страшно страдал <…> Прошло не более полутора года (даже меньше) и мне самому не верится <…>
Читал ли я тебе послание к Тютчеву? — разумеется, читал. На днях получил я от Тютчева следующее четырехстишие:
Нет боле искр живых на голос твой приветный,
Во мне глухая ночь и нет для ней утра.
И скоро улетит во мраке незаметный
Последний скудный дым с потухшего костра.
Ф. Тчв.2
Нынче утром пью чай — звонок. Кто такой? Отворяется дверь, и, покачиваясь, входит Феденька Тютчев. — Обнял меня — лег на диван, попросил чем-нибудь накрыться. Я накрыл его пледом, принес подушку. — Приехал ко мне бедный старик, — как видно, не зная, куда деться с тоски да с горя. — Ноги у него болят — едва их таскает. Повторю тебе слова его насчет замужества его дочери:
— Нужно же было мне поехать в Ниццу! Это привлекло в Ниццу и семью мою. Жена и дочь должны были приехать. Не будь я в Ницце, и их бы там не было, и не было бы этого странного, дикого, ничем необъяснимого сближения моей дочери с теперешним ее мужем. — Что она нашла в нем? Он просто идиот — особливо к вечеру, — мозг его заметно потрясен контузией3. Конечно, дочь моя любит его, но любит как дитя, за которым она должна ухаживать. Я не хотел этого брака, но впуталась императрица и дочь моя — Анна, — разумеется, из желания какого-то отвлеченного — помочь влюбленному герою, — тогда как всем это казалось просто непостижимым. Будет ли моя бедная Mary счастлива! Умственная несостоятельность Бирилева и жену мою сокрушает.
В таком-то роде говорил мне старик — и зачем он это говорил? Так ли, от накопившегося в душе какого-то горя, или хотелось ему показать мне, до какой степени он жалеет, что не я стал его сыном?
Потом вспоминал он прошлый год, начало июня — свою поездку в Москву — как он прощался с Денисьевой, — как она плакала и уговаривала его не ездить, как дочь ее проводила его до железной дороги — и пр. и пр. «И никого из них теперь нет! — А год тому назад их исчезновение казалось мне таким же невозможным, как исчезновенье солнца, луны и тому подобных благ», — заключил он.
Посидевши у меня с час, он опять пополз вниз по лестнице, сказавши мне на прощанье, что, вероятно, это его последний визит ко мне…4
Мураново, ф. 1, оп. 2, ед. хр. 17, л. 2, 2 об., 3, 5 об. — 6.
Елена Андреевна Штакеншнейдер (1836—1897) — хозяйка известного литературного салона, автор мемуаров (Е. А. Штакеншнейдер. Дневник и записки. М. — Л., 1934).
1 В 1864 г. Полонский делал предложение М. Ф. Тютчевой, но получил отказ (см. выше, N 327).
2 Четверостишие «Другу моему Я. П. Полонскому» впервые напечатано в «Сочинениях» Я. П. Полонского (СПб., 1869, примечания, с. 11). Написано в ответ на стихотворение Полонского «Ф. И. Тютчеву» («Ночной костер зимой у перелеска…»).
3 См. выше, N 361, прим. 3.
4Ср. этот рассказ Полонского со стихотворением Тютчева, написанным в последних числах марта, по возвращении в Петербург:
|
Есть и в моем страдальческом застое Вдруг все замрет. Слезам и умиленью |
Ах, и над ним в действительности ясной, И я один, с моей тупой тоскою, <……………….> |
 |