| Евгений Чириков. Письма А. П. Дехтереву |
|
1.
Прага 1 Июля 1931 г. Любляна. Югославия.
Глубокоуважаемый Александр Петрович!
Ваша посылка с письмом и разсказами 1, направленная в Прагу по неверному адресу, долго провалялась неизвестно для меня где, а в апреле я покинул Прагу надолго, прожил на одном из отдаленных островов Далмации, порвавши все культурныя связи. Лишь по приезде в Любляну я получил сюда, в числе прочей корреспонденции из Праги, и Вашу посылку. Вот причина, по которой только сейчас отвечаю Вам. Критиком я себя не считаю, а как читатель могу сказать, что В а ш и р а з с к а з ы м н е н р а в я т с я с в о е й о с о б е н н о й х у д о ж е с т в е н н о й п р о с т о т о й и и с к р е н н о с т ь ю, с о в п а д а ю щ и м и с м о и м с о б с т в е н н ы м л и т е р а т у р н ы м с и м в о л о м в е р ы. Если бы я имел свой орган печати, я принял бы их для опубликования. Но… поверители: я сам бываю теперь в большом затруднении при разрешении вопроса: куда послать написанное? Эмигрантская литература пребывает в исключительном положении: партийность и личныя отношения, кружковщина, конкуренция в заработках (мы как зайцы на заливаемом разливом островке!), кумовство в критике и в редакциях журналов и газет. Тесно и душно. Я, как человек вольнаго образа мыслей и чувств, нежелающий принимать никакого «пострижения», нигде не ко двору. Для одних я неприемлем политически, для других, вероятно, устарел, для третьих - личные счеты по прошлому. Вот Вы пишете о газете «Возрождение». Там создалась такая комбинация: много сотрудников-парижан там на фиксе, все отрабатывают его ежедневным писанием или определенным количеством статей и разсказов. Там так мало места для иногородних, что я сам имею там возможность напечататься дважды в год. С Милюковской газетою я в полном разрыве. «Руль» совсем помирал и лишь случайно, возсоединившись с «Крест[янской] Россией», смог продолжать свое существование. Но платит он такие гроши, что не стоит и писать, самому дороже. В журнале «Совр[еменныя] Зап[иски]» у меня имеются личные недоброжелатели. Так вот видите: мои книги хорошо читаются, в библиотеках на них очереди месяца на три, вообще читатель меня любит, но… напишешь повесть и не знаешь, как с ней быть. Газета «Сегодня» печатает только небольшия вещи и просят лишняго не посылать. Вот осенью выпускаю в Белградском издательстве новую книгу повестей и в ней есть вещи, которыя появятся впервые и нигде предварительно не печатались… Меня переводят на немецкий, датский, шведский, испанский…, но в эмигрантской литературе я - пасынок. При таком положении я совершенно лишен возможности помочь Вам в завоевании места в редакциях газет и журналов. И не могу даже взять на себя смелость - послать Ваши разсказы в какую-нибудь редакцию. Ничего не ответят, да, возможно, затеряют еще и рукопись… Такие случаи в моей практике бывали. Не хочу их повторения. Если есть у Вас материал на книгу в 10 - 12 печ. листов, попробуйте послать материал в Белградское издательство при Академии наук, на имя Председателя Издательской комиссии, Виктора Диодоровича Брянскаго, со ссылкой на меня. Если хотите, чтобы я написал письмо туда, то не откажите сперва весь материал книжки сперва послать мне в Прагу к Августу месяцу, чтобы я знал, что рекомендую, вполне. Выберем лучшее. С искренним расположением Евгений Чириков.
2.
Прага
Глубокоуважаемый Александр Петрович!
Мои предположения - быть в начале Августа в Праге - не оправдались. Только вчера сюда приехал. Морския купанья и солнечныя ванны, которыми я злоупотреблял, забывши о своем возрасте, спустя три недели дали печальный результат: ослабление сердечной работы и нервоз околосердечных нервов (мучительная вещь!). В Прагу то я приехал 16 Июля, но только три дня в ней прожил. Врач потребовал немедленно из Праги выехать и, бросив всякую работу, и откинув все жит[ейские] попечения, уехать в глушь, от всякой культуры и отдаться жизни животнаго. Это я и проделал втечение полутора мес[яцев] далеко от Праги. Вот вам и море! Видно, всякому овощу свое время… Душа не хочет стариться и все забываешь, что тебе седьмой десяток… Так вот - только вчера вернулся и Вам пишу первое письмо… От души хотел бы Вам всяких успехов на литературном поприще и не отказываюсь сему содействовать в пределах собственных сил и возможностей, но силы эти и возможности прошу Вас не преувеличивать. Мое, как Вы написали, «указание» для Белградскаго издательства, во первых, едва ли будет столь значительным при решении вопроса о печатании в Издат[ельской] Комиссии - это раз, а второе - у всякаго издательства имеются свои экономические вопросы, бюджет и проч., что может встать поперек дороги. Известно, напр., что б ю д ж е т у р е з а н, ибо книги скверно расходятся и образовались огромн[ыя] залежи книг таких авторов, как Бунин, Шмелев, Амфитетеатров да и Чириков… Сперва издавали по 2500 экз., потом сократили до 2000, а теперь печатают по 1500! Правительство разочаровалось, конечно, и начало пятиться весьма проворно. Не только новые авторы, но и авторы с именами стали получать отказы. Отказались взять для издания и мою книгу для детей «В царстве сказок», когда-то изданную Вольфом, ссылаясь на финансовыя затруденения. Помимо того, всякий кулик на своем болоте велик: Комиссия состоит из членов, большинство из коих понимают в литературе не больше свиньи в апельсинах, а между тем каждому желательно иметь отдельное мнение… Что мне Чириков? Я сам понимаю, без всяких указок!.. Как же я могу Вам гарантировать успех в деле? Если мои личныя книги отвергаются, как я могу поручиться, что Ваша будет принята? Не могу. С другой стороны, и сговориться предварительно с Комиссией невозможно. Как ни расхваливай и не соблазняй, Комиссия непременно ответит: - Вышлите материал, мы разсмотрим и решим… П о и н т у и ц и и я п р е д ч у в с т в у ю, ч т о н е и з в е с т н ы е м н е р а з с к а з ы б у д у т х о р о ш и е. В о н В а ш и к н и г и в с я к р и т и к а х в а л и т, а м н о г и я м о и к н и г и о б р у г а л и ! За «Зверя из бездны» меня буквально травили втечение года, а лично я считаю эту книгу хорошей. Вот и в Комиссии - всякий молодец на свой образец, особенно по отношению к новому автору… Решайте уже сами! Жму Вашу руку и искренне желаю успехов. С искренним уважением Евгений Чириков. 3. 1 Ноября 1931 г. Прага. Глубокоуважаемый Александр Петрович! Не сердитесь, что так долго молчал. Прочитал я весь материал давно уже, но совершенно бездействовал, терзаемый болями в печени и общим удрученным состоянием духа и тела. Нервоз околосердечных нервных узлов и печень мешали мне думать даже, а не только работать. Сейчас меня подлечили. Я уже счастлив тем, что по изследованию рентгеном рака печени не оказалось, а просто шли желчные камни. Это шествие теперь кончилось и я словно воскрес из полумертвых. Значит, еще повоюем! Теперь о деле. Буду совершенно откровенен. В с е н е б о л ь ш и е р а з с к а з ы, о с о б е н н о о д е т я х, м н е о ч е н ь п о н р а в и л и с ь. О д н и б о л ь ш е, д р у г и е м е н ь ш е. В с е о н и п р о с я т с я в к н и ж к у. Разойдемся мы с Вами только в оценках перваго большого разсказа, который Вы, видимо, цените выше всех других. Я говорю о Розовом Доме. Архитектура этой постройки меня не удовлетворила. Эти закоулочки, балкончики, пристроечки - положительно мешают мне при чтении, непосредственно и легко воспринимать развитие общей идеи мысли и чувства. Хаотично. Бывает с нашим братом: напишешь вещь, в которую внесешь частицу своей души, личное, и поддашься самообману: очень хорошо, чувствительно, понятно, вообще удачно! Но тут мешает самокритике именно это л и ч н о е. Не произошло ли такое и в данном случае? Но боюсь, что без этой повести в книжке не будет 10 печатн[ых] листов. Прежде чем посылать материал, я нащупываю почву. Узнал, что бюджет на будущий год сильно урезан. Необходимо подготовить почву для благоприятной встречи. Поэтому я завел переписку с Брянским. Конечно, не скупился на похвалы и предложил написать небольшое вступление. Теперь буду ждать ответа. Если принципиально будет признано возможным издание, то надо иметь на готове весь материал. Вероятно, у Вас найдется несколько небольших разсказов, чтобы заменить Розовый дом2. Или успеете его переработать? Переработка, знаю по себе, более трудное дело, чем новая работа. Посылаю Вам только что выпущенную книжечку свою «Вечерний звон», а Вы пришлите мне свою: «С детьми эмиграции». Шлю привет и лучшия пожелания. С душевным расположением Евгений Чириков. 4. 11 Ноября 1931 г. Прага. Глубокоуважаемый Александр Петрович! Неделя с лишком тому назад я послал Вам простой бандеролью свою книжку, а в ней - письмо по вопросу об издании Ваших разсказов. Получили ли? Боюсь, что за допущенную почтовую незаконность (письмо в бандероли) книжка Вам недоставлена, а потому и письмо не дошло… Там я писал о том, что начал действовать в Белграде. Я уже и раньше имел сведения о том, что дела издательства скверныя в финансовом отношении, но все же некоторыя надежды имел и решился войти с официальным письмом в Издательскую Комиссию, желая подготовить почву для встречи материала предположенной нами книги. Увы! - надежды разбиты окончательно. Оказалось, что и з д а т е л ь с т в о н е т о л ь к о у р е з а н о в с у б с и д и и, а лишено ея совсем и переведено на с а м о о к у п а е м о с т ь. А т[ак] к[ак] никогда такой не было и не будет, то и надеяться не на что. Придется отложить эти надежды и терпеливо выжидать более благоприятнаго момента. … Толците и отверзятся! Ведь писать все равно не бросите! Да и ненужно этого делать. Будет некогда день! Вы еще сравнительно молодой, а т а л а н т и м е е т с я. С душевным расположением Евгений Чириков.
Примечания
1 Разсказы: «Великая страна тропиков», «Вероника Ивановна», Казуары" и «Голубая келья» (Примечание А. П. Дехтерева) 2 «Розовый Дом» — книга А. П. Дехтерева (Шумен, Книгоиздательство «Библиотека педагога», 1932), включившая в себя тринадцать рассказов о детях 1921—1932 гг.А. П. Дехтерев. Наиболее примечательные письма ко мне // Рукописный отдел Библиотеки академии наук Литвы (далее РО БАНЛ). F. 93 — 230. Л. 149—156. Публикация, заметка, примечания љ Павел Лавринец, 2007. |