Пикколомини (Шиллер)/ДО

Пикколомини
авторъ Фридрих Шиллер, пер. Петр Исаевич Вейнберг

Оригинал: нем. Die Piccolomini, опубл.: 1799. — Перевод опубл.: 1904. Источникъ: az.lib.ru

Это произведение было опубликовано до 7 ноября 1917 года (по новому стилю) на территории Российской империи (Российской республики), за исключением территорий Великого княжества Финляндского и Царства Польского, и не было опубликовано на территории Советской России или других государств в течение 30 дней после даты первого опубликования.

Поскольку Российская Федерация (Советская Россия, РСФСР), несмотря на историческую преемственность, юридически не является полным правопреемником Российской империи, а сама Российская империя не являлась страной-участницей Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений, то согласно статье 5 конвенции это произведение не имеет страны происхождения.

Исключительное право на это произведение не действует на территории Российской Федерации, поскольку это произведение не удовлетворяет положениям статьи 1256 Гражданского кодекса Российской Федерации о территории обнародования, о гражданстве автора и об обязательствах по международным договорам.

Это произведение находится также в общественном достоянии в США (public domain), поскольку оно было опубликовано до 1 января 1929 года.

Фридрихъ Шиллеръ Пикколомини. Въ пяти дѣйствіяхъ.

Собраніе сочиненій Шиллера въ переводѣ русскихъ писателей. Подъ ред. С. А. Венгерова. Томъ II. С.-Пб., 1901

Дѣйствующія лица

Валленштейнъ, герцогъ фридландскій, генералиссимусъ императорскихъ войскъ во время тридцатилѣтней войны.

Октавіо Пикколомини, генералъ-лейтенантъ.

Максъ Пикколомини, его сынъ, полковникъ кирасирскаго полка.

Графъ Терцки, зять Валленштейна, шефъ многихъ полковъ.

Илло, фельдмаршалъ.

Изолaни, начальникъ кроатовъ.

Буттлеръ, шефъ драгунскаго полка.

Тифвебахъ, Гицъ, Донъ-Мaрaдaсъ — генералы Валленштейна.

Колалто, генералъ Валлевштейна.

Hеймaнъ, ротмистръ, адъютантъ графа Терцки

Квестенбергъ, членъ военнаго совѣта, посланъ императоромъ.

Баптистъ Сени, астрологь.

Герцогиня фридландская, супруга Валенштейна.

Тэкла, принцесса фридландская, ея дочь.

Графиня Терцки, сестра Валленштейна.

Корнетъ.

Крaвчій графа Терцки.

Пажи и слуги Валленштейна.

Слуги и музыканты графа Терцки.

Полковники и генералы.

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Старая готическая зала ратуши въ Пильзенѣ, украшенная знаменами и другими военными принадлежностями.

ЯВЛЕНІЕ I.

Илло, Буттлеръ и Изолани.

ИЛЛО.

Графъ Изоланъ, приходите вы поздно —

Но все таки пришли! Далекій путь —

Медлительности вашей оправданье.

ИЗОЛАНИ.

За то съ руками не пустыми мы

Приходимъ. Намъ y Донауверта было

Сообщено, что нашимъ-же путемъ

Идетъ шестьсотъ телѣгъ провьянта шведовъ.

Его мои кроаты взяли въ плѣнъ —

И съ нами онъ пріѣхалъ.

ИЛЛО.

Очень кстати,

Чтобъ накормить гостей почтенныхъ нашихъ.

БУТТЛЕРЪ.

Тутъ, вижу я, ужъ очень людно.

ИЗОЛАНИ.

Да,

Солдатами наполнены и церкви.

(Оглядываясь).

И въ ратушѣ, я вижу, вы уже

Устроились недурно… Что-жъ! Солдату

Приходится вѣдь помогать себѣ,

Какъ сможется.

ИЛЛО.

Здѣсь собрались ужъ тридцать

Начальниковъ полковыхъ. Терцки тутъ,

И Тифенбахъ, Колалто и Марадасъ,

Гецъ, Гиннерзамъ — Пикколомини тоже —

Отецъ и сынъ. Друзей старинныхъ вы

Не мало здѣсь найдете. Только Галласъ

И Альтрингеръ отсутствуютъ пока.

БУТТЛЕРЪ.

Вы Галласа не ждите.

ИЛЛО (въ изумленіи).

Какъ! Вамъ это

Извѣстно?..

ИЗОЛАНИ (перебивая).

Максъ Пикколомини здѣсь?

О, поскорѣй меня къ нему сведите!

Еще теперь я вижу — (а тому

Ужъ десять лѣтъ, то было при Дессау,

Мы съ Мансфельдомъ дрались) какъ на конѣ

Съ моста онъ прыгнулъ въ Эльбу и пробился

Сквозь бурное теченіе къ отцу,

Нуждавшемуся въ помощи. Въ ту пору

Еще едва показываться сталъ

Пушокъ на подбородкѣ Макса; нынче,

Какъ слышалъ я, онъ ужъ совсѣмъ герой.

ИЛЛО.

Увидитесь вы съ нимъ еще сегодня.

Княгиню Фридландъ и принцессу онъ

Къ намъ изъ Каринтіи везетъ; мы ждемъ ихъ

Чрезъ нѣсколько часовъ.

БУТТЛЕРЪ.

Такъ и жену,

И дочь сюда князь выписалъ! Ужъ слишкомъ

Онъ много здѣсь собралъ.

ИЗОЛАНИ.

Тѣмъ лучше! Я

Вѣдь ожидалъ, что только и придется

Мнѣ слышать здѣсь о боевыхъ маршахъ,

Атакахъ, батареяхъ… Но нашъ Герцогъ

Заботился, какъ видно чтобъ и глазъ

Намъ услаждать пріятнымъ и красивымъ!

ИЛЛО (стоявшій въ задумчивости, къ Буттлеру,

котораго онъ отводитъ немного въ сторону).

; Вамъ почему извѣстно, что сюда

Графъ Галласъ не пріѣдетъ?

БУТТЛЕРЪ (значительно).

Потому что

Онъ и меня старался удержать.

ИЛЛО (горячо).

И вы не поддались!

(жметъ ему руку).

Мой славный Буттлеръ!

БУТТЛЕРЪ.

Да могъ ли я, когда еще на дняхъ

Связалъ меня князь милостью такою…

ИЛЛО.

Да, поздравляю! Генералъ-маіоръ!

ИЗОЛАНИ.

И въ томъ полку, не правда-ли, который

Князь подарилъ ему? Да сверхъ того,

Какъ слышалъ я, вѣдь этотъ полкъ — тотъ самый,

Гдѣ началъ онъ служить, какъ рядовой?

Что-жъ, это справедливо!.. Поощренье,

Примѣръ всему сословію, когда

Для стараго, почтеннаго солдата

Дорогу открываютъ. .

БУТТЛЕРЪ.

Но… могу-ль

Принять я поздравленье? Императоръ

Еще не утвердилъ…

ИЗОЛАНИ.

Бери, бери!

Рука, тебя поставившая, право,

Достаточно сильна, чтобъ удержать,

Наперекоръ монарху и министрамъ.

ИЛЛО.

Еще бы намъ бояться за себя

Въ такихъ вещахъ! Намъ развѣ императоръ

Даетъ хоть что нибудь? Нѣтъ, герцогъ — вотъ,

Вотъ отъ кого все то, что мы имѣемъ,

Надѣемся на то что…

ИЗОЛАНИ (къ Илло).

Любезный другъ,

Я разсказалъ ли вамъ? Вѣдь герцогъ хочетъ

Моимъ всѣмъ кредиторамъ уплатить,

Самъ хочетъ быть впередъ моимъ кассиромъ,

Въ порядочнаго человѣка обратить —

Меня! И вы подумайте — вѣдь это

Ужъ въ третій разъ отъ гибели меня

Спасаетъ онъ, мужъ съ царственной душою,

И честь возстановляетъ.

ИЛЛО.

Ахъ, когда-бъ

Онъ только могъ все исполнять, что хочетъ!

Но чтожъ, когда тамъ въ Вѣнѣ y него

И связываютъ руки, и, гдѣ можно,

Обрѣзываютъ крылья!.. Вотъ хоть взять

Тѣ новые, курьезные приказы,

Что этотъ Квестенбергъ теперь привезъ.

БУТТЛЕРЪ.

Объ этихъ императорскихъ приказахъ

Я тоже слышалъ; но вѣдь ни на шагъ

Ни въ чемъ, надѣюсь, герцогъ не уступитъ.

ИЛЛО.

Въ своихъ правахъ — конечно, ни на шагъ.

Но въ должности…

БУТТЛЕРЪ (пораженный).

Вамъ что нибудь извѣстно?

Меня вы напугали…

ИЗОЛАНИ.

Всѣмъ бы намъ

Тогда конецъ!

ИЛЛО.

Молчите! Нашъ молодчикъ

Сюда идетъ, я вижу; вмѣстѣ съ нимъ

И генералъ Пикколомини.

БУТТЛЕРЪ (опасливо качая головой).

Право,

Ужъ я боюсь, что не придется намъ

Такъ уходить отсюда, какъ пришли мы…

ЯВЛЕНІЕ II. Прежніе. Октавіо Пикколомини, Квестенбергъ.

ОКТАВІО.

Что вижу я! Еще къ намъ гости!.. Ну,

Сознайтесь, другъ, что вѣдь могла лишь эта

Война слезообильная собрать

Въ одномъ лишь лагерѣ такъ много славой

Увѣнчанныхъ головъ геройскихъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Тотъ,

Кто врагъ войны, не долженъ и входить

Въ нашъ фридландскій военный лагерь. Я

Почти забылъ про всѣ ея невзгоды,

Увидѣвши порядка духъ высокій,

Благодаря которому она,

Весь разрушая міръ, сама однако

Стоитъ ненарушимо и себя

Въ великомъ цѣломъ проявляетъ.

ОКТАВІО.

Вотъ

Предъ нами храбрая чета, достойно

Замкнувшая собой героевъ рядъ.

Графъ Изолани и полковникъ Буттлеръ.

Теперь, мой другъ, машина вся войны

Предъ вашими глазами.

(Представляя Буттлера и Изолани).

Это сила

И быстрота.

КВЕСТЕНБЕРГЪ (къ Октавіо).

A посрединѣ ихъ —

Совѣтъ и мудрый опытъ.

ОКТАВІО (представивъ его Изолани и Буттлеру).

Въ этомъ гостѣ

Достойнѣйшемъ мы чтимъ здѣсь, господа,

Фонъ-Квестенберга, камергера, члена

Военнаго совѣта, то лицо,

Которое монархъ нашъ посылаетъ

Съ своими приказаньями, патрона

И друга неизмѣннаго солдатъ.

(Общее молчаніе).

ИЛЛО (подходя къ Квестенбергу).

Уже не въ первый разъ нашъ лагерь видѣть

Имѣетъ честь васъ, господинъ министръ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Да, я уже однажды находился

Предъ этими. знаменами.

ИЛЛО.

A гдѣ —

Вы помните? Въ Моравіи то было

Подъ Хнаимомъ; отъ государя вы

Явились умолять, чтобъ герцогъ принялъ

Начальство надъ полками.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Умолять!

Нѣтъ, генералъ, насколько мнѣ извѣстно,

Ни рвеніе мое, ни порученье

Такъ далеко не заходили.

ИЛЛО.

Ну,

Такъ силою склонить, коли хотите.

Я помню хорошо. Графъ Тилли былъ

Совсѣмъ разбитъ при Лехѣ; путь открылся

Врагу въ Баварію, весьма легко

Онъ могъ бы въ сердце Австріи проникнуть.

Вотъ тутъ-то вы, и съ вами Верденбергъ,

Пріѣхали, и герцога вы стали

Мольбами осаждать, грозить ему

Немилостью монаршей, коль надъ страшной

Бѣдою онъ не сжалится.

ИЗОЛАНИ (подходитъ).

Да, да!

Понятно, господинъ министръ, что, исполняя

Теперешнее порученье, не совсѣмъ

Пріятно вамъ о томъ, прошедшемъ, вспомнить.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Да почему-жъ? Противорѣчья вѣдь

Межъ ними нѣтъ. Въ то время нужно было

Богемію извлечь изъ рукъ врага;

Теперь ее освободить я долженъ

Ужъ отъ друзей, ,защитниковъ ея.

ИЛЛО.

Прекрасная задача! Нашей кровью

Отбили y саксонцевъ эту мы

Богемію — и вотъ теперь отсюда,

Въ признательность насъ гонятъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Для того,

Чтобы одна бѣда не замѣнялась

Другой, должны несчастную страну

Мы отъ бича и недруга, и друга

Освободить.

ИЛЛО.

Э, вздоръ! Годъ этотъ былъ

Хорошій годъ, и, стало быть, крестьянамъ

Опять давать не трудно будетъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Да,

Коль господинъ фельдмаршалъ, говорите

Вы о стадахъ и пастбищахъ…

ИЗОЛАНИ.

Война

Сама войну питаетъ. Что крестьяне

Идутъ служить — такъ вѣдь число солдатъ

Отъ этого y государя больше.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

A подданныхъ тѣмъ меньше y него

Становится.

ИЗОЛАНИ.

Ба! Подданные тоже

Вѣдь и всѣ мы.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Съ различьемъ только, графъ.

Одни казну усердно наполняютъ

Съ полезной дѣловитостью, другимъ

Умѣніе дано ее усердно

Опустошать. Сталъ бѣденъ отъ меча

Нашъ государь; отъ плуга онъ окрѣпнетъ.

БУТТЛЕРЪ.

Не обѣднѣлъ бы императоръ нашъ,

Коли бы столько пьявокъ не сосали

Всю кровь страны.

ИЗОЛАНИ.

Ну, до такой бѣды

Еще и не дошло. Вѣдь вотъ я вижу

(становится предъ Квестенбергомъ и

осматриваетъ его костюмъ).

Что золото y насъ еще не все

Обращено въ чеканную монету.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Да, слава Богу. Удалось спасти

Хоть кое-что намъ отъ кроатскихъ пальцевъ.

ИЛЛО.

Вотъ вы бы Мартиница да Славату,

Которыхъ императоръ, въ пику всѣмъ

Порядочнымъ богемцамъ, осыпаетъ

Щедротами всемилостивыми, — тихъ,

Которые тучнѣютъ отъ добычи

У гражданъ изгоняемыхъ, растутъ,

Благодаря всеобщему гніенью,

Въ общественномъ несчастіи одни

Обильную сбираютъ жатву, дерзко

Ругаются надъ горемъ всей страны.

Своею царской роскошью, — вотъ ихъ то —

И братію всю ихъ должны бы вы

Заставить на себѣ нести всю тяжесть

Той пагубной войны, что вѣдь зажгли

Одни они.

БУТТЛЕРЪ.

И эти побродяги,

Которые и день, и ночь торчатъ

За трапезой монаршею и алчно

Кидаются на всякую статью

Доходную — они же y солдата,

Стоящаго лицомъ къ лицу съ врагомъ,

Урѣзывать хотятъ и хлѣбъ, и деньги!

ИЗОЛАНИ.

Всю жизнь мою я не забуду, какъ

Семь лѣтъ тому назадъ я для ремонта

Своихъ полковъ пріѣхалъ въ Вѣну — и

Изъ Antecamera одной меня

Въ другую заставляли бѣгать, часто

На улицѣ держали по часамъ,

Какъ будто я явился подаянья

У нихъ просить; и наконецъ ко мнѣ

Прислали — капуцина! Я подумалъ —

Не ради ли грѣховъ моихъ! Такъ нѣтъ:

Ему поручено переговоры

Вести со мной о лошадяхъ! И мнѣ

Пришлось уѣхать, не добившись толку.

Уже потомъ отъ герцога въ три дня

Я получилъ все то, о чемъ напрасно

Я тридцать дней тамъ въ Вѣнѣ хлопоталъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Да, да, расходъ вашъ въ счетъ попалъ; я знаю —

По немъ еще прійдется намъ платить.

ИЛЛО.

Ужъ такова всегда война — занятье

Насильственное, грубое. Отъ кроткихъ

И мягкихъ мѣръ въ ней мало проку; все

Нельзя щадить. Коль стать бы дожидаться,

Пока они тамъ въ Вѣнѣ изберутъ

Изъ двухъ десятковъ золъ то, что всѣхъ меньше —

Пришлось бы долго ждать. Бери скорѣй,

Что подъ руку попало — это лучше!

Рви, гдѣ сорвать возможно! Люди вѣдь

Обыкновенно мастера заштопать

И заплатать, и во сто разъ для нихъ

Удобнѣе долгъ ненавистный — сдѣлать

То или то, чѣмъ горькая свобода

Для выбора.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Да, это правда. Насъ

Отъ выбора заботъ освобождаетъ

Вашъ герцогъ.

ИЛЛО.

Да, онъ о своихъ войскахъ

Отечески заботится. Мы видимъ,

Какъ къ намъ монархъ относится.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Ко всѣмъ

Сословіямъ относится онъ съ равнымъ

Сочувствіемъ, и жертвовать однимъ

Въ ущербъ другимъ не можетъ.

И3ОЛАНИ.

Оттого-то

И вытолкнулъ онъ насъ въ пустыню, къ хищнымъ

Прогналъ звѣрямъ, чтобъ мы поберегли

Его овечекъ милыхъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ (язвительно).

Графъ, замѣтьте —

Сравненье это ваше, не мое.

ИЛЛО.

Однако, будь такіе мы, какими

Насъ при дворѣ считаютъ, то давать

Свободу намъ опасно бы.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Свободу

Берутъ, a не даютъ. Вотъ потому

Обуздывать ее необходимо.

ИЛЛО.

Коль дикій конь умчался — не найдешь

Его нигдѣ.

КВЕСТНБЕРГЪ.

Искусный всадникъ скоро

Его смиритъ.

ИЛЛО.

Онъ носитъ лишь того,

Кѣмъ усмиренъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

A разъ что усмирили —

Послѣдуетъ и за ребенкомъ онъ.

ИЛЛО.

Ребенокъ для него ужъ найденъ — это

Извѣстно мнѣ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Не въ имени тутъ дѣло;

Долгъ, только долгъ заботить долженъ насъ.

БУТТЛЕРЪ

(до сихъ поръ стоявшій въ сторонѣ съ Пикколомини,

но внимательно прислушивавшійся

къ разговору, подходитъ).

Почтенный президентъ! Въ распоряженьѣ

У императора въ землѣ германской

Значительная армія; стоятъ

Здѣсь въ королевствѣ тысячъ тридцать войска;

Въ Силезіи шестнадцать собралось;

У Везера, y Рейна и y Майна

Не меньше десяти полковъ; затѣмъ

Шесть въ Швабіи, въ Баваріи двѣнадцать

Даютъ отпоръ солдатамъ шведскимъ; я

Уже не говорю о гарнизонахъ,

Которыми всѣ крѣпости границъ

Защищены. И вотъ всѣ эти люди

Подчинены лишь Фридланда вождямъ.

Всѣ тѣ вожди въ одной и той же школѣ

Обучены, одно и то же млеко

Вскормило ихъ, одно и то же сердце

Даетъ имъ жизнь. Чужіе пришлецы

Они на здѣшней почвѣ; только служба

Для нихъ и домъ, и родина. Влечетъ

Сражаться ихъ не преданность отчизнѣ, —

Вѣдь тысячи межъ ними, какъ и я,

Родились на чужбинѣ, — не любовь

Къ особѣ императора — ужъ вѣрно

Не меньше половины ихъ сюда

Явилось дезертирами изъ армій

Различныхъ странъ, и все равно для нихъ,

Кто въ бой ведетъ — орелъ ли двуголовый,

Иль лиліи, иль левъ. Но держитъ всѣхъ,

Всѣхъ ихъ въ уздѣ своей рукой могучей

Одинъ лишь человѣкъ; въ одинъ народъ

Онъ ихъ сплотилъ и страхомъ, и любовью…

И съ быстротою молніи, съ ея

Надежностью, его лишь повелѣнья

Господствуютъ отъ самыхъ дальнихъ постовъ,

Гдѣ Бельтъ шумитъ y дюнъ песчаныхъ, гдѣ

Струится Эчъ средь пажитей богатыхъ,

До часовыхъ, держащихъ караулъ

У входа цесарскаго замка.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Какой же, въ двухъ словахъ, смыслъ рѣчи всей?

БУТТЛЕРЪ.

Смыслъ рѣчи тотъ, что уваженье наше,

Привязанность, довѣрье — чувства тѣ,

Которыя насъ дѣлаютъ слугами

Покорнѣйшими герцога, — нельзя

Перенести на встрѣчнаго любого,

Какого намъ прислалъ бы вѣнскій дворъ.

Мы до сихъ поръ еще прекрасно помнимъ,

Какъ къ Фридланду начальство перешло

Надъ арміей. Что, развѣ императоръ

Готовое ужъ войско сдалъ ему,

Въ немъ отыскалъ вождя своимъ солдатамъ?

Нѣтъ, не было совсѣмъ въ ту пору войска,

Его создать былъ долженъ Фридландъ; онъ

Не получилъ его отъ государя,

A далъ ему! Не императоръ намъ

Поставилъ Валленштейна въ полководцы —

Нѣтъ, нѣтъ и нѣтъ! Нашъ императоръ былъ

Въ властители поставленъ Валленштейномъ —

И только имъ. Къ знаменамъ этимъ насъ

Одинъ лишь онъ привязываетъ.

ОКТАВІО.

Надо

Вамъ, господинъ министръ, имѣть въ виду,

Что лагерь здѣсь, и вы среди военныхъ;

Быть истиннымъ солдатомъ можно лишь

При смѣлости и при свободѣ. Развѣ

Возможность есть отважно поступать,

Когда нельзя и говорить отважно?

Одно съ другимъ въ связи. Благодаря

Лишь смѣлости почтенной генерала

(показываетъ на Буттлера),

Когда произошелъ такой опасный

Бунтъ въ гарнизонѣ, и спасти могла

Все дѣло только смѣлость — императоръ

Не потерялъ свою столицу Прагу.

(Вдали слышна военная музыка).

ИЛЛО.

Вотъ и они! Сторожевой салютъ —

Условленный сигналъ, что герцогиня

Пріѣхала.

ОКТAВІО (Квестенбергу).

; Такъ, значитъ, и мой сынъ

Максъ тоже здѣсь. За нею онъ былъ посланъ

Въ Каринтію и проводилъ сюда.

ИЗОЛАНИ (къ Илло).

Пойдемъ ее привѣтствовать.

ИЛЛО.

Охотно.

Вы, Буттлеръ, тоже съ нами?

(Къ Октавіо)

Не забудьте,

Что до обѣда встрѣтимся еще

У герцога мы съ этимъ господиномъ

(Уходятъ).

ЯВЛЕНІЕ III. Октавіо и Квестенбергъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ (съ изумленіемъ).

Что мнѣ пришлось услышать генералъ!

Какая необузданная дерзость!

Понятія какія… Если духъ

Такой же и повсюду…

ОКТAВІО.

Это голосъ

Трехъ четвертей всей арміи.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Горе намъ!

Гдѣ жъ мы найдемъ сейчасъ второе войско,

Чтобъ сторожить за этимъ!.. Этотъ Илло,

Боюсь, не то еще хранитъ въ умѣ,

Что y него на языкѣ… Да тоже

И Буттлеръ, этотъ мыслей злыхъ своихъ

Не можетъ скрыть.

ОКТАВІО.

Обиженная гордость,

Пустая щекотливость — вотъ и все! .

На Буттлера покамѣстъ я надежды

Не потерялъ; злой этотъ духъ смирить

Я знаю чѣмъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ (тревожно ходитъ

взадъ и впередъ).

Нѣтъ, другъ мой, дѣло хуже,

О, много, много хуже, чѣмъ оно

Намъ въ Вѣнѣ представлялось. Мы смотрѣли

Тамъ на него придворными глазами,

Которые блескъ трона ослѣплялъ!

Не видѣли еще мы полководца

Всесильнаго воочію, среди

Своихъ солдатъ. О, здѣсь совсѣмъ иное!

Здѣсь императора нѣтъ больше. Герцогъ —

Вотъ императоръ кто! Обходъ, что съ вами

По лагерю мы сдѣлали, убилъ

Надежды всѣ мои.

ОКТАВІО.

Ну вотъ вы сами

Увидѣли, какое порученье

Опасное дворъ шлетъ мнѣ черезъ васъ

Какую роль сомнительную я

Играю здѣсь. Пусть въ герцогѣ родится

Малѣйшее хоть подозрѣнье — и

Свободою и жизнью поплачусь

Я за него, и имъ лишь ускорятся

Продерзостные планы.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Ахъ,

Дѣвался нашъ разсудокъ въ тѣ минуты,

Когда довѣрили мы слѣпо мечъ

Свирѣпому безумцу, и вложили

Такую власть въ такія руки! Да,

Для этого испорченнаго сердца

Ужъ слишкомъ сильнымъ было искушенье

Подобное! И лучшій человѣкъ,

Пожалуй, передъ нимъ не устоялъ бы…

Повѣрьте мнѣ, не согласится онъ

Исполнить повелѣнье государя.

Такъ поступить онъ можетъ, и конечно

Поступитъ такъ. Строптивостью его

Что внѣ всѣхъ каръ, безсилье наше только

Постыдно обнаружится.

ОКТАВІО.

A вотъ

Что въ лагерь къ намъ, какъ разъ теперь, когда мы

Готовимся къ войнѣ, жену и дочь

Онъ выписалъ — вы думаете, это

Безъ умысла? Нѣтъ, въ томъ, что изъ земель

Имперскихъ онъ спѣшитъ увесть налоги

Послѣдніе ужъ вѣрности своей —

Свидѣтельство я вижу, что возстанья

Взрывъ недалекъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

О, горе намъ!

Противостать грозѣ, что къ намъ подходитъ

Со всѣхъ концовъ? Границы заняты

Уже врагомъ. Дунаемъ онъ владѣетъ

И съ каждымъ днемъ все движется впередъ

Внутри страны въ набатъ ударитъ скоро

Возстаніе. Крестьяне поднялись

Съ оружіемъ; сословья всѣ въ въ разстройствѣ;

A армія, чью помощь ждали мы,

Испорчена до корня, одичала,

Забыла дисциплину, порвала

Связь съ государствомъ, со своимъ монархомъ,

Ведомая въ безуміи своемъ

Безумнымъ человѣкомъ, обратилась

Въ ужасное орудье, со слѣпой

Покорностью и преданностью волѣ

Наглѣйшаго изъ всѣхъ людей.

OKTABIO.

Мой другъ,

Не слѣдуетъ намъ унывать такъ рано.

Слова всегда смѣлѣе дѣла. Я

Въ томъ убѣжденъ, что не одинъ, который

Въ усердіи своемъ слѣпомъ теперь

На всякую, повидимому, крайность

Готовъ идти, — вдругъ y себя въ груди

Найдетъ нежданно сердце, если дѣло

Преступное кто либо назоветъ

По имени. Притомъ, ужъ не совсѣмъ

Мы лишены защиты. Графъ Альтрингеръ

И Галласъ, какъ вы знаете, свои

Отряды небольшіе держатъ строго

И съ каждымъ днемъ усиливаютъ ихъ…

Застигнуть насъ нежданно онъ не можетъ;

Я окружилъ, вы знаете, его

Шпіонами моими; шагъ малѣйшій

Становится тотчасъ извѣстенъ мнѣ;

Онъ даже самъ мнѣ открываетъ тайны

Завѣтныя.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Непостижимо, какъ

Не видитъ онъ стоящаго такъ близко

Къ нему врага.

ОКТАВІО.

Не думайте, мой другъ,

Что удалось къ нему мнѣ вкрасться въ милость

Посредствомъ лжи, услужливости гнусной,

Что лицемѣрьемъ въ немъ питаю, я

Довѣріе къ себѣ. Благоразумье,

Долгъ вѣрности монарху и странѣ

Приказываютъ мнѣ чувствъ настоящихъ

Не раскрывать предъ нимъ; но никогда

Я передъ нимъ не лгалъ фальшивымъ сердцемъ.

KBECTEHБЕРГЪ.

Тутъ видима рука Господня.

ОКТАВІО.

Что

Тутъ дѣйствуетъ, не знаю я; не знаю,

Что сильно такъ влечетъ его ко мнѣ

И къ сыну моему. Всегда мы были

Пріятели, соратники; давно

Связали насъ привычка, приключенья,

Пережитыя вмѣстѣ; но могу

Я день назвать, когда онъ вдругъ всѣмъ сердцемъ

Примкнулъ ко мнѣ и возрасло его

Довѣріе. То было рано утромъ

Предъ Люценскимъ сраженьемъ; скверный сонъ,

Мнѣ только что приснившійся, заставилъ

Меня найти его и предложить,

Чтобъ онъ себѣ для этой битвы лошадь

Другую взялъ. Я отыскалъ его

Далеко отъ палатокъ нашихъ, спящимъ

Подъ деревомъ. Когда я разбудилъ

И разсказалъ ему, чѣмъ я встревоженъ,

Онъ долго съ изумленьемъ на меня

Смотрѣлъ — и вдругъ мнѣ бросился на шею,

Растроганный глубоко, какъ того

Совсѣмъ моя ничтожная услуга

Не стоила. И съ той минуты онъ

Преслѣдуетъ меня своимъ довѣрьемъ

На столько же, на сколько я къ нему

Довѣріе теряю.

KBECTEHБЕРГЪ.

Но конечно

Вы сына посвятили въ тайну?

ОКТАВІО.

Нѣтъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Какъ! Не хотите вы по крайней мѣрѣ

Предостеречь, въ какихъ дурныхъ рукахъ

Его судьба?

ОКТАВІО.

Я долженъ предоставить

Его своей невинности. Душа

Открытая чужда игрѣ притворства.

Невѣдѣнье одно лишь можетъ въ немъ

Хранить свободный духъ, который гонитъ

Отъ герцога всѣ подозрѣнья.

КВЕСТЕНБЕРГЪ (опасливо).

Другъ

Почтенный мой! Я чту весьма высоко

Полковника Пикколомини… но…

Подумайте… что если…

ОКТАВІО.

Я обязанъ

Такъ рисковать… Молчите! Онъ идетъ.

ЯВЛЕНІЕ IV. Максъ Пикколомини. Октавіо. Квестенбергъ.

МАКСЪ.

Да, вотъ и онъ! Отецъ, здорово.

(Обнимаетъ его; затѣмъ, повернувшись, замѣчаетъ

Квестенберга и холодно отступаетъ).

Занятъ,

Какъ вижу я? Не стану вамъ мѣшать.

ОКТАВІО.

Какъ, милый Максъ? Вглядись поближе въ гостя.

Вниманія достоинъ старый другъ,

Почтеніемъ обязанъ ты послу

Отъ твоего монарха.

МАКСЪ (сухо).

Радъ васъ видѣть,

Фонъ Квестенбергъ, коль съ добрымъ чѣмъ нибудь

Пріѣхали вы въ главную квартиру.

КВЕСТЕНБЕРГЪ (хватаетъ его руку).

Не отымайте, графъ Пикколомини,

Своей руки! Не ради лишь себя

Я взялъ ее, и смыслъ не ординарный —

Повѣрьте мнѣ — въ движеніи моемъ.

Октавіо и Максъ Пикколомини!

(Беретъ руку Октавіо).

; Два имени, несущихъ благодать,

Исполненныхъ высокаго значенья!

Отъ Австріи не отвернется счастье,

Пока горятъ такія двѣ звѣзды

Надъ арміей ея благословеньемъ

И вѣрною защитой.

МАКСЪ.

Вашу роль

Вы, господинъ министръ, забыли видно:

Не для похвалъ вы прибыли сюда;

Вы присланы, я знаю, чтобъ браниться

И осуждать — и предпочтеннымъ быть

Всѣмъ остальнымъ я не желаю.

ОКТАВІО (Максу).

Присланъ

Онъ отъ двора, гдѣ герцогомъ не такъ,

Какъ здѣсь y насъ, довольны.

МАКСЪ.

Въ чемъ-же новомъ

Придумали они его винить?

Должно быть, въ томъ, что онъ одинъ рѣшаетъ

То, что одинъ и понимаетъ онъ?

Такъ что-жъ! Онъ правъ, — и будетъ, я увѣренъ,

Всегда такъ поступать. Не созданъ онъ,

Какъ прочіе, чтобъ гибко подчиняться

И кланяться. Натура ужъ его

Не такова, — не можетъ. Надѣлила

Его судьба властительной душой,

Дала ему властительное мѣсто.

И благо намъ, что это такъ. Способны

Не многіе собою управлять

И разумъ свой употреблять разумно.

То цѣлое счастливо, въ коемъ есть

Центральный пунктъ, оплотъ для многихъ тысячъ;

Есть какъ бы столбъ, чтобъ каждый о него

Могъ съ радостью, съ довѣрьемъ опереться.

Таковъ и Валленштейнъ, — и если онъ

Двору совсѣмъ не по-сердцу, то войску

Такой лишь нуженъ…

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Войску! это такъ —

Не спорю я.

МАКСЪ.

И просто радость видѣть,

Какъ вкругъ тебя онъ будитъ все, живитъ,

Какъ близъ него возможно силѣ всякой

Явить себя и всякому таланту

Полнѣе обнаружиться! Чуть въ комъ

Присутствіе своеобразной силы

Замѣтилъ онъ — спѣшитъ ее извлечь

И дать просторъ, просторъ широкій. Всякій

Въ его рукахъ тѣмъ остается, чѣмъ

Онъ есть ужъ по природѣ; Валленштейна

Забота только въ томъ, чтобъ всякій былъ

На надлежащемъ мѣстѣ; и вотъ такъ-то

Онъ всѣхъ людей способности себѣ

Брать въ собственность умѣетъ…

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Кто же станетъ

Опровергать, что знаетъ онъ людей,

Употреблять въ свою умѣетъ пользу?

Но властелинъ слугу въ немъ забываетъ,

Совсѣмъ позабываетъ — точно съ властью

Онъ такъ ужъ и родился.

МАКСЪ.

Да вѣдь такъ

Оно и есть. Со всякой силой, нужной,

Чтобъ властвовать, уже родился онъ,

И сверхъ того, еще съ одною силой —

Всецѣло исчерпать природы даръ:

Для дарованья властвовать и мѣсто

Властителя завоевать.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

И такъ,

Въ концѣ концовъ, его великодушье

Должно рѣшать, какое вамъ изъ насъ

Значеніе и мѣсто подобаетъ?

МАКСЪ.

Кто рѣдкій человѣкъ, тому должны

И рѣдкое оказывать довѣрье.

Ему вы дайте только мѣсто; цѣль

Ужъ онъ себѣ поставитъ самъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Намъ это

Показываютъ опыты его.

МАКСЪ.

Да, люди таковы! Отъ глубины

Немедленно со страхомъ отступаютъ;

Имъ хорошо лишь тамъ, гдѣ только плоскость

Открытая.

ОКТАВІО (Квестенбергу).

Оставьте, другъ мой; вамъ

Его не переспорить.

МАКСЪ.

Кличутъ духа

Они къ себѣ въ часы бѣды; a чуть

Явился онъ — уже ихъ страхъ объемлетъ.

Необычайное и даже то,

Что самое есть высшее, должно бы,

По вашему, свершаться точно такъ же,

Какъ повседневное. На бранномъ полѣ,

Гдѣ настоящее всѣмъ движетъ, тамъ должно

Господствовать лишь личное начало,

Глазъ собственный — все видѣть. Полководецъ

Нуждается во всемъ, что есть въ природѣ

Великаго; такъ дайте же ему

И жить въ ея условіяхъ великихъ.

Оракуломъ его быть долженъ духъ,

Внутри его живущій, a не книги

Отжившія, не сгнившія бумаги,

Не старые законы.

ОКТАВІО.

Милый сынъ,

Не относись съ презрѣньемъ къ этимъ старымъ,

Стѣснительнымъ законамъ; ихъ должно

Высоко чтить! Безцѣнно дорогая

Они узда, которую связалъ

Тѣснимый человѣкъ, насилье воли

Тѣснителей своихъ. Вѣдь произволъ

Всегда губилъ людей, a путь закона,

Хотя бы онъ извилинами шелъ —

Есть не окольный путь. Прямой дорогой

И молнія несется, и ядро,

И съ быстротой доносятся до цѣли —

Но сокрушивъ все, что встрѣчалось имъ

Въ губительномъ пути… Мой сынъ, дорога,

Которую свершаетъ человѣкъ,

Которая благословеньемъ свыше

Осѣнена, — вдоль по теченью рѣкъ

Она идетъ, вдоль по долинъ изгибамъ,

Обходитъ осторожно и поля

Съ колосьями, и лозы винограда,

Почтительно не трогая границъ

Владѣнія чужого. Такъ до цѣли

Она хотя позднѣе, но вѣрнѣй

Доводитъ насъ.

KBECTEHБЕРГЪ.

О, слушайте вы рѣчи

Отца — его, что вмѣстѣ и герой,

И человѣкъ.

ОКТАВІО.

Дитя войны устами

Твоими говоритъ. Воспитанъ ты

Пятнадцатигодичною войною.

Ты никогда не видѣлъ мира. Есть,

Мой милый сынъ, достоинство и выше

Военнаго. Въ самой войнѣ война

Не есть вѣдь цѣль конечная. Не силы

Великія и быстрыя дѣла,

Не чудеса минуты, изумленья |

Достойныя, намъ въ жизни создаютъ

И счастіе, и то, что прочно въ мощномъ

Спокойствіи своемъ. Спѣша, солдатъ

Изъ полотна свой легкій городъ строитъ;

И тутъ сейчасъ движеніе и шумъ,

И рынокъ оживился, и товары

На улицахъ, на корабляхъ; кипитъ

Промышленность… Но вотъ внезапно сняты

Палатки съ мѣстъ, орда ушла впередъ,

И вымершимъ, какъ кладбище, лежитъ

Съ растоптаннымъ своимъ посѣвомъ поле,

И жатва сгублена на цѣлый годъ.

МАКСЪ.

О, батюшка, пусть дастъ намъ императоръ

Скорѣе миръ! Кровавый лавръ отдамъ

Я радостно за первую фіалку,

Что принесетъ намъ мартъ — душистый даръ,

Залогъ, что вновь земля воскресла къ жизни!

ОКТАВІО.

Максъ, что съ тобой? Какое вдругъ волненье?…

МАКСЪ.

Я никогда не видѣлъ мира? Нѣтъ,

Отецъ мой престарѣлый, миръ я видѣлъ;

Я только что оттуда… путь мой шелъ

Чрезъ земли тѣ, куда не проникала

Еще война… О, въ жизни чары есть,

Какихъ, отецъ, мы никогда не знали.

Въ богатой красотами жизни мы

Лишь къ берегамъ пустыннымъ подплывали,

Какъ скопище пиратовъ кочевыхъ,

Которые, столпившись въ тѣсномъ суднѣ,

Жизнь дикую ведутъ средь дикихъ волнъ,

И на обширной сушѣ знаютъ только

Тѣ гавани, гдѣ воровской пріютъ

Имъ находить не страшно. Но сокровищъ,

Хранящихся внутри ея долинъ,

О, ихъ, отецъ, въ своемъ блужданьи буйномъ,

Не видѣли еще ни разу мы.

ОКТАВІО (становится внимательнымъ).

И это все теперь поѣздка эта

Открыла предъ тобою?

МАКСЪ.

Для меня

То первый былъ досугъ отрадный въ жизни.

Скажи, отецъ, въ чемъ цѣль, награда въ чемъ

Того труда тяжелаго, что юность

Мою унесъ, пустымъ оставилъ сердце,

Не усладивъ ума, лишивъ его

Прекраснѣйшихъ даровъ образованья?

Вѣдь этотъ весь шумъ лагерной тревоги

И звуки трубъ, и ржаніе коней,

И по часамъ размѣренная служба,

Ученія, команда — это все

Отнюдь не утоляетъ жажды сердца,

И нѣтъ души въ занятіи пустомъ!«.»

Иныя радости, иное счастье

Даетъ намъ жизнь.

ОКТАВІО.

Ты многому, мой сынъ,

Въ такомъ пути короткомъ научился.

МАКСЪ.

О, какъ прекрасенъ день, когда солдатъ

Вновь наконецъ вернуться можетъ къ жизни,

Въ среду людей. Когда веселый маршъ

Трубитъ ему походъ домой, на отдыхъ;

Когда войска развѣяли знамена

Для радостнаго шествія; когда

Украсила всѣ шляпы, шлемы зелень

Весенняя — послѣдняя добыча

Съ цвѣтущихъ нивъ! Ворота городовъ

Сами собой раскрылись, — имъ петарды

Для этого ужъ не нужны; народъ

На всѣхъ стѣнахъ привѣтствуетъ сердечно;

На башняхъ всѣхъ звучатъ колокола,

Вѣщая, что смѣнился день кровавый

Прекрасною вечернею зарей;

Изъ городовъ, изъ селъ толпы стремятся

Ликующимъ потокомъ, путь войскамъ

Любовно замедляя рвеньемъ встрѣчи;

Вернувшемуся сыну руку жметъ

Старикъ отецъ, счастливый тѣмъ, что дожилъ

До этихъ дней; и воинъ какъ чужой,

Въ свой домъ, давно покинутый, вступаетъ.

Широкими вѣтвями приняло

Его подъ тѣнь то дерево, что гнулось,

Какъ тонкій прутъ, когда онъ уходилъ;

И дѣвушкой-красавицей стыдливо

Ему теперь навстрѣчу вышла та,

Которая тогда кормилась грудью!..

О, счастливы всѣ тѣ, кого здѣсь ждутъ

И домъ родной, и нѣжныя объятья!

КВЕСТЕНБЕРГЪ (растроганный).

Ахъ, отчего рисуете вы день

Не нынѣшній, не завтрашній, но время

Далекое, далекое!..

МАКСЪ (рѣзко обращаясь къ нему).

A ктожъ

Тому виной, какъ не вы сами въ Вѣнѣ?

Да, Квестенбергъ, сознаюсь вамъ. Когда

Я васъ увидѣлъ здѣсь, — негодованье

Мнѣ сжало грудь: препятствіе для мира —

Вы, только вы! И воинамъ — его

Приходится насильно добиваться!

Усердно вы старались отравлять

Жизнь герцогу; вы шагъ его малѣйшій

Стѣсняете; черните вы его —

За что? За то, что благо всей Европы

Ему цѣннѣй двухъ-трехъ клочковъ земли,

Которые прибудутъ иль убудутъ

У Австріи! Послушать васъ, такъ онъ

И бунтовщикъ, и Богъ вѣсть что похуже, —

Все оттого, что онъ щадитъ саксонцевъ,

Что y врага старается добыть

Довѣріе къ себѣ, — путь къ миру

Единственный: коли въ самой войнѣ

Не кончится война, откуда жъ можетъ

Явиться миръ? — Что жъ! Продолжайте такъ,

Какъ начали! Но я — я такъ же сильно,

Какъ доброе люблю, — васъ ненавижу

И здѣсь клянусь кровь сердца моего

По каплѣ всю пролить за Валленштейна,

И прежде, чѣмъ паденіе его

Вамъ наконецъ торжествовать прійдется!

(Уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ V. Квестенбергъ. Октавіо Пикколомини.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

О, горе намъ! Вотъ до чего дошло!

(Настойчиво и нетерпѣливо).

Другъ, неужели въ этомъ заблужденьѣ

Дадимъ ему уйти, не позовемъ

Сейчасъ назадъ, и здѣсь же не откроемъ

Ему глаза?

ОКТАВІО (выходя изъ глубокаго раздумья).

Мнѣ онъ открылъ глаза,

И то, что я увидѣлъ — не отрадно.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Что жъ это, другъ?

ОКТАВІО.

Будь проклята поѣздка!

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Какъ? Почему?

ОКТАВІО.

Идемте! Долженъ я

Немедленно ходъ злополучный дѣла

Самъ прослѣдить, увидѣть самъ… Идемъ!

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Зачѣмъ? Куда? Да объясните!

ОКТАВІО (забывишсь).

Къ ней!

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Къ ней?..

ОКТАВІО (спохватившись).

Къ герцогу! Идемъ! О, я бояться

Могу всего. Теперь я вижу сѣти,

Которыми опутали его.

Онъ не такимъ, такимъ ушелъ, вернулся.

КВЕСТЕНВЕРГЪ.

Скажите же, въ чемъ дѣло?

ОКТАВІО.

И не могъ

Предвидѣть я? Поѣздку эту развѣ

Не могъ не допустить?.. Зачѣмъ скрывалъ

Я отъ него?.. Да, да, вы были правы —

Я долженъ былъ его предостеречь.

Теперь ужъ поздно.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Поздно, что? Да полно

Загадками однѣми говорить

Со мною, другъ.

ОКТAВІО (спокойнѣе).

Идемте къ- Валленштейну.

Назначенный для вашего пріема

Часъ наступилъ. Идемъ… Будь проклята,

Будь трижды проклята поѣздка эта!

(Уводитъ его. Занавѣсъ опускается).

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Залъ въ домѣ герцога Фридландскаго.

ЯВЛЕНІЕ I.

Слуги разставляютъ стулья и разстилаютъ ковры. Входитъ Сени, астрологъ, одѣтый какъ итальянскій докторъ, въ черное и отчасти фантастически. Онъ выходитъ на середину залы, держа въ рукѣ бѣлую палочку, которою онъ обозначаетъ страны свѣта.

СЛУГА (обходя залу съ курильницей).

Скорѣй, скорѣй! Кончайте! Часовые

Ужъ подъ ружьемъ. Сейчасъ они придутъ.

2-Й СЛУГА.

Но отчего занять не приказали

Малиновую залу наверху?

Тамъ такъ свѣтло!

1-Й СЛУГА.

Ужъ это математикъ

Такъ порѣшилъ. Несчастная она,

Вишь, комната.

2-й слуга.

Дурацкій вздоръ! Морочатъ

Они людей. Залъ только залъ и есть.

Что можетъ то иль это мѣсто значить?

СЕНИ (съ важностью).

Мой сынъ, ничто на свѣтѣ семъ значенья

Не лишено. Но знай, въ дѣлахъ земныхъ

Всего важнѣй, главнѣе — часъ и мѣсто.

3-Й СЛУГА.

Не спорь ты съ нимъ, Нафаніилъ. Чего

Захочетъ онъ, то исполняетъ даже

И герцогъ нашъ.

СЕНИ (считаетъ стулья).

Одиннадцать! Число

Несчастное. Поставьте вы двѣнадцать.

Двѣнадцать знаковъ въ зодіакѣ — пять

И семь; изъ этихъ двухъ священныхъ чиселъ

Слагается двѣнадцать.

2-Й СЛУГА.

Чѣмъ же вамъ

Одиннадцать не по-сердцу? Хотѣлъ бы

Я это знать.

СЕНИ.

Одиннадцать число

Грѣховное. Оно зашло за десять —

Число господнихъ заповѣдей.

2-Й СЛУГА.

Такъ?

A отчего жъ считаете священнымъ

Числомъ вы пять?

СЕНИ.

Пять — наша вся душа.

Какъ человѣкъ — соединенье злого

И добраго, такъ первое число

И въ правомъ, и въ неправомъ — пять.

1-Й СЛУГА.

Вотъ дурень!

3-Й СЛУГА.

Да ну, оставь его! Потолковать

Люблю я съ нимъ — о многомъ заставляютъ

Его слова подумать…

2-Й СЛУГА.

Маршъ! Идутъ…

Вотъ въ эту боковую дверь! Скорѣе!

(Быстро уходитъ; Сени медленно слѣдуетъ за ними).

ЯВЛЕНІЕ II. Валленштейнъ и герцогиня.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Что жъ, герцогиня? Были въ Вѣнѣ вы,

Представились венгерской королевѣ?

ГЕРЦОГИНЯ.

Ей и императрицѣ. И къ рукѣ

Обѣими монархинями были

Допущены мы съ дочерью.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

A какъ

Тамъ приняли, что въ этотъ зимній холодъ

Жену и дочь я въ лагерь вызвалъ?

ГЕРЦОГИНЯ.

Я

Все сдѣлала по вашему желанью —

Сказала имъ, что выдать замужъ дочь

Рѣшили вы и очень бы хотѣли

Еще передъ походомъ показать

Невѣсту жениху. '

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Догадки были

О выборѣ моемъ?

ГЕРЦОГИНЯ.

Желали всѣ,

Чтобы онъ палъ на чужеземца, также

На лютеранина. *

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

A вы чего

Желали бы, Элиза?

ГЕРЦОГИНЯ.

Ваша воля,

Вы знаете, была всегда моей.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (послѣ паузы).

Ну… a каковъ былъ вообще вамъ сдѣланъ

Пріемъ дворомъ?

(Герцогиня опускаетъ глаза и молчитъ).

Все безъ утайки мнѣ

Прошу сказать… Какъ приняты вы были?

ГЕРЦОГИНЯ.

О, мой супругъ!.. Что было до сихъ поръ —

Того ужъ нѣтъ. Все тамъ перемѣнилось.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Какъ? Прежняго почета неужели

Вы не нашли?

ГЕРЦОГИНЯ.

Почетъ остался прежній.

Достоинство, приличье — было все

Соблюдено. Но вмѣсто благосклонной

И дружеской интимности теперь

Холодная торжественность явилась,

И въ нѣжной деликатности, съ какой

Ko мнѣ всѣ относились, было меньше

Сердечности, чѣмъ состраданья. Нѣтъ!

Свѣтлѣйшую супругу Валленштейна,

Рожденную графиню Гаррахъ — тамъ

Совсѣмъ не такъ должны бы были встрѣтить!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Конечно, порицали вамъ они

Послѣднія мои распоряженья?

ГЕРЦОГИНЯ.

О, еслибъ такъ! Давно привыкла я

Васъ извинять, вносить успокоенье

Въ разгнѣванныя души… Нѣтъ, никто

Васъ не бранилъ… Въ молчаніе такое

Гнетуще церемонное они

Замкнулись всѣ! Не недоразумѣнье

Обычное здѣсь было, не одна

Минутная досада, злоба.. Что то

Непоправимо страшное теперь

Произошло… Бывало, королева

Венгерская всегда меня звала

Своею милой тетей, и прощаясь,

Любовно обнимала…

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

A теперь

Дала уйти безъ этого?

ГЕРЦОГИНЯ (отеревъ слезы послѣ молчанія).

Обняла

Она меня; но лишь тогда, когда

Откланялась я имъ и направлялась

Уже къ дверямъ, она, какъ будто вдругъ

Одумавшись, меня догнала быстро

И — болѣе болѣзненно, чѣмъ нѣжно,

Къ своей груди прижала.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (взявъ ее за руку).

Успокойтесь!..

A какъ вамъ показались Эггенбергъ,

И Лихтенштейнъ, и остальные наши

Пріятели?

ГЕРЦОГИНЯ.

Ни одного изъ нихъ

Не видѣла.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Ну, a испанскій Conte

Ambassador, который за меня

Такъ горячо всегда вступался?

ГЕРЦОГИНЯ.

Нынче

Ни слова въ вашу пользу y него

Ужъ не нашлось.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Итакъ, намъ эти солнца

Свѣтить ужъ перестали. Что жъ, впередъ

Пусть собственный огонь насъ освѣщаетъ.

ГЕРЦОГИНЯ.

Но если… милый герцогъ… если то,

Что шепчетъ дворъ, о чемъ въ народѣ громко

Идетъ молва, что патеръ Ламорменъ

Намеками…

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (быстро).

Какъ, Ламорменъ! И что же

Онъ говоритъ?

ГЕРЦОГИНЯ.

Что обвиняютъ васъ

И въ дерзкомъ превышеньи вашей власти,

И въ томъ, что вы надъ высочайшей волей

Преступно издѣваетесь. Испанцы,

Баварскій гордый герцогъ противъ васъ

Возстали съ обвиненьемъ и надъ вами

Сбирается гроза еще страшнѣй,

Чѣмъ та, что васъ сразила въ Регенсбургѣ…

Ужъ ходитъ слухъ — онъ говоритъ… ахъ, нѣтъ,

Я повторить не смѣю…

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (напряженно).

Что жъ такое?

ГЕРЦОГИНЯ.

Слухъ о второй…

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Второй?..

ГЕРЦОГИНЯ.

Отставкѣ… и…

Позорнѣе, чѣмъ первой…

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

А! вотъ что!

(Въ сильномъ волненіи ходитъ по комнатѣ).

О, сами же они меня влекутъ,

Насильно заставляютъ противъ воли

Моей идти!…

ГЕРЦОГИНЯ (просительно прижимаясь къ нему).

О, дорогой супругъ!

Коли еще не поздно, если можно

Покорностью, уступчивостью зло

Предотвратить, то подчинитесь; гордый

Свой духъ заставьте уступить; вѣдь тутъ

Вы склонитесь предъ вашимъ господиномъ,

Предъ вашимъ императоромъ… О, да,

Не допускайте дольше, чтобы злоба

Коварная чернила клеветой

Постыдной, ядовитой ваши планы

Прекрасные; возстаньте на нее

Всей силою побѣдоносной правды,

Чтобъ устыдить лжецовъ, клеветниковъ!

Друзей y насъ, вы знаете, немного;

На ненависть людскую обрекла

Насъ быстрая фортуна наша. Что же

Насъ ждетъ, когда придется наконецъ

Лишиться намъ и милости монаршей!

ЯВЛЕНІЕ III. Прежніе, графиня Терцки ведетъ за руку принцессу Тэклу.

ГРАФИНЯ.

Какъ! Рѣчь y васъ ужъ о дѣлахъ, сестра,

И — вижу я — не изъ совсѣмъ пріятныхъ,

Когда еще онъ на свое дитя

Порадоваться не успѣлъ. A радость

Все гнать должна въ свиданья первый часъ.

Передъ тобою дочь, родитель-герцогъ!

(Тэкла робко приближается къ нему и хочетъ

склониться къ его рукѣ; онъ обнимаетъ ее и

нѣсколько времени въ глубокой задумчивости смотритъ на нее).

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Да, свѣтлая надежда y меня

Взошла въ душѣ! Беру я дочь залогомъ

За .будущее счастье.

ГЕРЦОГИНЯ.

Вы ее

Оставили совсѣмъ ребенкомъ, когда

Уѣхали, чтобъ армію собрать,

Когда-жъ изъ померанскаго похода

Вернулись вы домой, она была

Уже въ монастырѣ, гдѣ оставалась

До этихъ поръ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

И между тѣмъ, какъ мы

Здѣсь на войнѣ старались ей доставить

Величіе, оружіемъ добыть

Все высшее земное, мать-природа

Свою работу дѣлала въ тиши

Монастыря: на милаго ребенка

Божественное щедрою рукой

Она лила, и вотъ теперь приводитъ,

Прекрасно такъ украсивши, ее

На встрѣчу и своей блестящей долѣ,

И всѣмъ моимъ надеждамъ.

ГЕРЦОГИНЯ (принцессѣ).

Ты отца,

Мое дитя, конечно не узнала?

Тебѣ вѣдь было восемь лѣтъ всего,

Когда въ послѣдній разъ его лицо

Ты видѣла.

ТЭКЛА.

Нѣтъ, матушка, сейчасъ же

Узнала я. Отецъ не постарѣлъ.

Какимъ во мнѣ жилъ этотъ свѣтлый образъ,

Такимъ же и теперь передо мной

Онъ здѣсь стоитъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (герцогинѣ).

Какъ тонко, какъ разумно

Замѣчено! О, милое дитя!..

Вотъ на судьбу я гнѣвался, что сына

Мнѣ не дала она, который могъ

Въ наслѣдство отъ меня принять и имя,

И счастіе, и линіей князей

Властительныхъ мое существованье

Угасшее продлить надолго. Нѣтъ,

Я былъ неправъ къ судьбѣ. Теперь пусть ляжетъ

На дѣвственно-цвѣтущей головѣ

Вѣнокъ моей суровой ратной жизни,

И сожалѣть о томъ не буду я,

Коль въ царственный вѣнецъ его удастся

Мнѣ превратить со временемъ, и имъ

Ея чело прекрасное украсить.

(Онъ держитъ ее въ объятіяхъ. Входитъ

; Максъ Пикколомини).

ЯВЛЕНІЕ IV. Прежніе, Максъ Пикколомини, скоро затѣмъ графъ Терцки.

ГРАФИНЯ.

А, вотъ и паладинъ, защитникъ нашъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Здорово, Максъ! Всегда ко мнѣ являлся

Ты съ радостью какой нибудь, и вотъ

Теперь, какъ свѣтъ зари счастливой, вывелъ

Мнѣ жизненное солнце.

МAКСЪ.

Генералъ…

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

До этихъ поръ награды императоръ

Тебѣ давалъ моей рукой. Сегодня

Ты обязалъ счастливаго отца,

И этотъ долгъ уже самъ Фридландъ долженъ

Тебѣ платить.

МAКСЪ.

Мой герцогъ, слишкомъ ты

Съ уплатой поспѣшилъ. Мнѣ стыдно, больно:

Едва сюда я прибылъ, мать и дочь

Въ твои объятья сдалъ, какъ получаю

Ужъ изъ твоихъ конюшенъ въ пышной сбруѣ

Охотничьихъ чудесныхъ лошадей —

Награду мнѣ за трудъ; да, да, награду.

Итакъ, все это было только трудъ,

Служебная обязанность, не милость,

Которую я поспѣшилъ принять,

Которая наполнила мнѣ сердце

Глубокою признательностью! Нѣтъ,

Не думалъ я, что мнѣ зачтутъ за службу

То, въ чемъ нашелъ свое блаженство я.

(Входитъ Терцки и отдаетъ герцогу письма

которыя тотъ быстро распечатываетъ).

ГРАФИНЯ (Максу).

Не трудъ вашъ наградилъ онъ. Это только

Возмездіе за радость. Думать такъ

Естественно при вашемъ миломъ сердцѣ;

A поступать такъ царски широко

Естественно, какъ и всегда, для мужа

Моей сестры.

ТЭКЛА.

Такъ, стало быть, и мнѣ

Въ его любви пришлось бы сомнѣваться:

Вѣдь прежде, чѣмъ отцовскимъ сердцемъ онъ

Заговорилъ со мною, ужъ подарки

Посыпались изъ щедрыхъ рукъ его.

МАКСЪ.

Да, это такъ; дарить, счастливить — это

Душевная потребность для него.

(Схватываетъ руку герцогини и говоритъ съ

возрастающею горячностью).

О, сколькимъ я ему обязанъ! Сколько

Высказываю я, произнося

Мнѣ дорогое имя Валленштейна!

Всю жизнь мою останусь я въ плѣну

У имени того; мое все счастье,

Всѣ лучшія надежды будутъ въ немъ

Одномъ цвѣсти; и какъ въ волшебномъ перстнѣ,

Судьба меня на вѣки заключитъ

Въ томъ имени!

ГРАФИНЯ (въ это время тщательно слѣдившая за герцогомъ).

Желаетъ братъ остаться

Одинъ. Уйдемъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (быстро поворачшается,

оправляется и весело говоритъ герцогинѣ).

Еще разъ, герцогиня,

Привѣтствую васъ въ лагерѣ. Вы здѣсь

Хозяйка… Максъ, a ты еще останься

На этотъ разъ при должности своей,

Покамѣстъ мы займемся съ нимъ дѣлами.

(Максъ Пикколомини предлагаетъ руку

герцогинѣ, графиня уводитъ принцессу).

ТЕРЦКИ (кричитъ Максу вслѣдъ).

Въ собраніи надѣюсь видѣть васъ.

ЯВЛЕНІЕ V. Валленштейнъ. Терцки.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (въ глубокой задумчивости про себя).

Да, это такъ — она не ошибалась;

Съ ея разсказомъ сходятся вполнѣ

Извѣстія другія; въ Вѣнѣ дѣло

Ужъ рѣшено — преемникъ мнѣ готовъ,

Такъ вотъ что! Фердинандъ, король венгерскій,

Сыночекъ императора — вотъ онъ

Спаситель ихъ, встающее свѣтило!

Насъ ни во что не ставятъ ужъ они,

И намъ, какъ отставному, пріискали

Наслѣдника. Не станемъ же терять

Мы времени.

(Обернувшись, замѣчаетъ графа и даетъ ему письмо).

Графъ Альтрингеръ не можетъ

Пріѣхать; Галласъ тоже. Это мнѣ

Не нравится.

ТЕРЦКИ.

A если будешь медлить

Ты долѣе, такъ станутъ уходить,

Одинъ вслѣдъ за другимъ, и остальные.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Графъ Альтрингеръ теперь вѣдь занялъ всѣ

Тирольскіе проходы — надо будетъ

Мнѣ съ кѣмъ нибудь послать ему приказъ

Не пропускать испанцевъ изъ Милана.

Ну, a Сезинъ, шпіонъ нашъ старый — онъ

Вѣдь снова здѣсь недавно появился —

Что онъ привезъ отъ графа Турна?

ТЕРЦКИ.

Графъ

Тебѣ прислалъ сказать, что въ Галберштадтѣ,

Куда теперь конвентъ собрался — былъ

У канцлера онъ шведскаго, и канцлеръ

Ему сказалъ, что онъ усталъ и впредь

Не хочетъ ужъ имѣть съ тобою дѣло.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Какая же причина?

ТЕРЦКИ.

Говоритъ,

Что никогда нельзя серьезно вѣрить

Твоимъ словамъ; что шведовъ хочешь ты

Оставить въ дуракахъ, соединиться

Противу нихъ съ саксонцемъ, и отъ нихъ

Въ концѣ концовъ ничтожными деньгами

Отдѣлаться.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Вотъ что! A онъ, небось,

Такъ полагалъ, что долженъ я въ добычу

Прекрасную нѣмецкую страну

Ему отдать, чтобъ наконецъ мы сами

Хозяевами перестали быть

На собственной землѣ?.. Прогнать ихъ надо,

Прогнать, прогнать! — Такихъ сосѣдей намъ

Не надобно.

ТЕРЦКИ.

Да ты бы уступилъ имъ

Клочекъ земли — вѣдь оторвешь его

Не отъ своей! Ну, что тебѣ за дѣло —

Коль выиграешь ты, кому платить?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Прогнать, прогнать! — Ты этого не можешь

Уразумѣть. Нельзя, чтобъ обо мнѣ

Пошла молва, что на куски разбилъ я

Германію, что чужеземцамъ я

Ее предалъ, чтобъ порціей своего

При этомъ поживиться. Чтить меня

Имперія должна, какъ своего

Защитника, и я, какъ князь имперскій,

Среди князей имперіи хочу

Достойно сѣсть. Я чужеземной власти

Въ имперіи не дамъ пустить корней,

И менѣе всего дамъ это готамъ,

Голоднымъ горемыкамъ, что глядятъ,

Какъ хищники, завистливо и жадно

На все, чѣмъ Богъ нѣмецкую страну

Благословилъ. Пусть помогаютъ планамъ

Они моимъ, но выудить себѣ

Имъ ничего при этомъ не удастся.

ТЕРЦКИ.

Но поступить честнѣй намѣренъ ты

Съ саксонцами? Терпѣнье начинаютъ

Терять они, смотря, какъ ты идешь

Дорогами кривыми. Что же значатъ

Личины эти всѣ? Скажи ты мнѣ!

Друзья твои ужъ стали сомнѣваться;

Ты съ толку ихъ сбиваешь. Оксенштирнъ,

Арнгеймъ, никто изъ нихъ понять не можетъ

Медлительность твою. A я ужъ сталъ

Совсѣмъ лгуномъ — вѣдь это все проходитъ

Черезъ меня. Ты даже ни одной

Бумаги мнѣ не далъ собственноручной.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Я ничего, ты знаешь, не даю

Написаннаго мною.

ТЕРЦКИ.

Гдѣ жъ порука

За искренность твою, коли дѣла

Не слѣдуютъ сейчасъ же за словами?

Ну, самъ скажи — все то, что до сихъ поръ

Устроилъ ты съ врагами, точно такъ же

Случиться развѣ не могло, когда-бъ

При этомъ ты намѣревался только

Дурачить ихъ?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (пристально глядя на него, послѣ паузы).

Откуда-жъ знаешь ты,

Что ихъ я не дурачу въ самомъ дѣлѣ?

Что точно такъ же не дурачу я

Васъ всѣхъ? Меня успѣлъ узнать ты развѣ

Такъ хорошо? Насколько знаю я,

Моей души еще передъ тобою

Я не открылъ… Да, правда, поступилъ

Не хорошо со мною императоръ,

И еслибъ захотѣлъ я, много зла

За то ему надѣлалъ бы. Отрадно

Мнѣ чувствовать могущество мое;

Воспользуюсь ли имъ на самомъ дѣлѣ —

Объ этомъ, полагаю, знаешь ты

Не болѣе, чѣмъ всѣ другіе.

ТЕРЦКИ,

Значитъ,

Ты съ нами постоянно велъ игру!

ЯВЛЕНІЕ VI. Прежніе. Илло.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Какъ въ лагерѣ дѣла? Онъ подготовленъ?

ИЛЛО.

Ты ихъ найдешь настроенными такъ,

Какъ ты желалъ. Про волю государя

Они уже узнали, и шумятъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙ НЪ.

Что Изоланъ?

ИЛЛО.

Онъ твой душой и тѣломъ,

Съ тѣхъ поръ, какъ ты опять возстановилъ

Его кредитъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Что говоритъ Колалто?

Увѣренъ ты, что наши — Деодатъ

И Тифенбахъ?

ИЛЛО.

Они то будутъ дѣлать,

Что сдѣлаютъ Пикколомини.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Значитъ,

По твоему я съ этими людьми

Могу рискнуть?

ИЛЛО.

Да, коль въ Пикколомини

Увѣренъ ты.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

О, какъ въ самомъ себѣ.

Ужъ эти-то всегда со мною будутъ.

ТЕРЦКИ.

Желалъ бы я однако, чтобы ты

Поменьше довѣрялъ лисицѣ этой,

Октавіо.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Ну, вотъ, еще меня

Ты поучи, какъ узнавать поближе

Моихъ людей! Я съ этимъ старикомъ

Шестнадцать разъ въ походъ ходилъ. Притомъ же —

Я гороскопъ его поставилъ — мы

Съ нимъ родились вѣдь подъ одной звѣздою…

И словомъ… (таинственно) тутъ особая совсѣмъ

Матерія… Такъ что коли ты можешь

Мнѣ за другихъ ручаться…

ИЛЛО.

Всѣ одно

Лишь говорятъ: командованья войскомъ

Ты оставлять не долженъ; слышалъ я

Къ тебѣ они шлютъ депутатовъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Если

Хотятъ, чтобъ я имъ обязался, пусть

И мнѣ они обяжутся.

ИЛЛО.

Понятно.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Они должны мнѣ слово дать — и дать

Съ присягою и письменно, что будутъ

Служить мнѣ безусловно.

ИЛЛО.

Отчего жъ

Не дать такого слова?

ТЕРЦКИ.

Безусловно?

Я думаю, что за собой они

Удержатъ долгъ служить и государю,

И Австріи.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Нѣтъ безусловно мнѣ.

Ограниченій никакихъ.

ИЛЛО.

Какая

Пришла мнѣ мысль! Сегодня вѣдь графъ Терцки

Для насъ даетъ банкетъ вечерній?

ТЕРЦКИ.

Да,

И генералы званы всѣ.

ИЛЛО (Валленштейну).

Послушай,

Мнѣ полную свободу предоставить

Желаешь ты? Добуду я тебѣ

Согласье генераловъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

На бумагѣ

Добудь его. A какъ устроишь — это

Твое ужъ будетъ дѣло.

ИЛЛО.

Хорошо.

Но если я тебѣ доставлю, ясно

Написаннымъ, что всѣ, какіе здѣсь

Начальники находятся — всѣ слѣпо

Себя передаютъ тебѣ — тогда

Ты наконецъ рѣшишься ли серьезно

Поступкомъ энергическимъ фортуну

Испробовать?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Добудь подписку ихъ.

ИЛЛО.

Обдумай, Валленштейнъ, свой образъ дѣйствій.

Желанье императора исполнить

Не можешь ты; ослабить войско, часть

Своихъ полковъ послать испанцамъ въ помощь —

Нельзя тебѣ, коль выпустить изъ рукъ

Навѣки власть не хочешь. Но обдумай

И сторону другую. Вѣдь нельзя —

Коли съ дворомъ формальнаго разрыва

Не хочешь ты — съ презрѣньемъ относиться

Къ приказамъ императора, нельзя

Увертываться долѣе и дѣло

Оттягивать. Рѣшиться долженъ ты.

Одно изъ двухъ: рѣшительнымъ поступкомъ

Предупредить врага, иль, медля дольше,

До крайности дождаться.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Лучше ждать,

Пока они на крайность не рѣшились.

ИЛЛО.

О, не давай безплодно ускользнуть

Теперешней минутѣ! Рѣдокъ въ жизни

Дѣйствительно великій, важный часъ.

Гдѣ предстоитъ исполниться рѣшенью,

Тамъ съединиться многія должны

Счастливыя условья. Нити счастья, "

Случайности на жизненномъ пути

Разсѣяны, безъ связи межъ собою,

И лишь тогда, когда удастся ихъ

Въ едино слить, въ одинъ источникъ жизни —

Онѣ свой плодъ приносятъ. Посмотри,

Какую сѣть судьба теперь стянула

Вокругъ тебя, благопріятно какъ

Сложилось все! Цвѣтъ всѣхъ вождей собрался

Вокругъ тебя, ихъ высшаго вождя,

И твоего ждетъ только мановенья.

О, не давай опять имъ разойтись!

Вторично такъ соединить ихъ вмѣстѣ

Тебѣ ужъ не удастся. Наступилъ

Теперь приливъ, который оттолкнетъ

Отъ берега корабль тяжелый въ море,

И каждый порознь чувствуетъ себя

Отважнѣе въ потокѣ цѣлой массы.

Теперь они пока еще съ тобой;

Но скоро ихъ война разсѣетъ снова,

И общій духъ исчезнетъ въ мелочныхъ

Ихъ собственныхъ заботахъ, интересахъ.

Тотъ, кто сегодня опьяненъ, несясь

Со всѣми по теченью, отрезвится,

Когда одинъ останется; свое

Безсилье онъ почувствуетъ и быстро

Вновь повернетъ на старый, торный путь

Рутиною завѣщаннаго долга,

Стараясь объ одномъ — подъ кровъ родной

Добраться бы скорѣе невредимымъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Часъ не насталъ еще.

ТЕРЦКИ.

Ты какъ всегда

Намъ говоришь. Когда же онъ настанетъ?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Когда скажу.

ИЛЛО.

Да, отъ небесныхъ звѣздъ

Ты до тѣхъ поръ все ждать отвѣта будешь,

Пока звѣзда земная отъ тебя

Не скроется. Вѣрь мнѣ — въ твоей груди,

И только въ ней, заключены всѣ звѣзды

Твоей судьбы. Довѣріе къ себѣ,

Рѣшительность — вотъ что твоя Венера!

Единственный-же Малефикусъ твой,

Чинящій вредъ тебѣ во всемъ — сомнѣнье.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Ты говоришь, какъ понимаешь вещи.

Ужъ сколько разъ и часто какъ тебѣ

Я объяснялъ!.. Въ тотъ часъ, какъ ты родился,

Юпитеръ, свѣтозарный богъ, уже

Въ закатѣ былъ; проникнуть въ эти тайны

Не можешь ты; тебѣ въ удѣлъ дано

Копаться лишь въ землѣ, копаться слѣпо,

Какъ тотъ подземный духъ, что освѣщалъ

Тебѣ вступленье въ жизнь свинцово блѣднымъ

Мерцаніемъ. Для взора твоего

Земное лишь, обычное доступно;

Способенъ ты умно сочетавать

Ближайшее съ ближайшимъ — и вотъ въ этомъ

И вѣрю я тебѣ, и довѣрять

Готовъ. Но то, что въ глубинахъ природы

Таинственно свершаетъ свой процессъ, —

Ту лѣстницу, которая незримо

Возносится мильономъ ступеней

Изъ низменной земной юдоли праха

Въ надзвѣздный міръ, и по которой силы

Небесныя проходятъ вверхъ и внизъ,

Работая неутомимо; — тѣ

Круги въ кругахъ, что облегаютъ солнце

Центральное все ближе, все тѣснѣй —

Вотъ это можетъ видѣть только око,

Ничѣмъ неомраченное, людей,

Родившихся подъ яркимъ чистымъ свѣтомъ Юпитера,

(Дѣлаетъ нѣсколько шаговъ по комнатѣ, потомъ

останавливается и продолжаетъ):

Не только день и ночь,

Весну и лѣто дѣлаютъ планеты

Небесныя; не только земледѣльцу

Онѣ опредѣляютъ времена

Для сѣянья и жатвы. Нѣтъ, людскія

Дѣянія — посѣвъ такой же всякихъ

Сплетеній роковыхъ на темной почвѣ

Грядущаго, съ надеждой, что его

Взроститъ судьба всесильная. И нужно

Заранѣе изслѣдовать — когда

Начать посѣвъ; необходимо выбрать

Надежный часъ по указанью звѣздъ,

Произвести въ домахъ небесныхъ обыскъ

Старательный — не прячется ль въ углу

Какомъ нибудь зловредный врагъ, могущій

Сгубить посѣвъ, не дать ему взойти

И вырасти… Поэтому прошу васъ

Дать время мнѣ; a вы межъ тѣмъ свою

Работу продолжайте. Я покамѣстъ

Самъ не могу рѣшительно сказать,

Какъ поступлю; но знаю, что уступки

Не сдѣлаю, — нѣтъ, этому не быть!

И должности имъ тоже не удастся

Меня лишить. Ужъ въ этомъ на меня

Спокойно положитесь.

КАМЕРДИНЕРЪ (входитъ).

Генералы!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Проси сюда.

ТЕРЦКИ.

Ты хочешь, чтобы всѣ

Начальники присутствовали?

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Это

Не нужно для меня. Пускай войдутъ

Отецъ и сынъ Пикколомини, Буттлеръ,

Марадасъ, Форгачъ, Деодатъ, Караффа

И Изолани.

(Терцки уходитъ съ камергеромъ).

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (къ Илло).

Учредилъ ли ты

Надзоръ за Квестенбергомъ? Не успѣлъ ли

Онъ съ кѣмъ нибудь поговорить тайкомъ?

ИЛЛО.

Я тщательно слѣдилъ за нимъ. Онъ, кромѣ

Октавіо, не видѣлъ никого.

ЯВЛЕНІЕ VII. Прежніе, Квестенбергъ, оба Пикколомини, Буттлеръ, Изолани, Марадасъ и еще три генерaла. По знаку Валленштейна Квестенбергъ садится прямо противъ него, остальные--по чину. Минуту длится молчанье.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Цѣль вашего посольства, Квестенбергъ,

Извѣстна мнѣ, ее ужъ очень зрѣло

Обдумалъ я, и принялъ вмѣстѣ съ тѣмъ

Рѣшеніе, которое не можетъ

Ничто перемѣнить. Но должно всѣмъ

Начальникамъ изъ вашихъ устъ услышать,

Въ чемъ воля императора. Итакъ,

Угодно ли вамъ будетъ передъ этимъ

Собраньемъ благороднымъ объяснить,

Съ какимъ вы къ намъ явились порученьемъ

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Сейчасъ скажу; но помнить васъ прошу,

Что говоритъ изъ устъ моихъ лишь воля

Монаршая и санъ его, — отнюдь

Не собственная смѣлость.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Предисловье

Вы можете оставить. Дѣло въ чемъ?

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Когда нашъ императоръ соизволилъ

Дать доблестнымъ войскамъ своимъ вождя

Испытаннаго въ ратномъ дѣлѣ, славой

Вѣнчаннаго, въ особѣ вашей, герцогъ, —

Онъ свѣтлую увѣренность питалъ,

Что это назначеніе и быстро,

И счастливо измѣнитъ ходъ войны.

Дѣйствительно, начало оправдало

Желанія монарха: новый вождь

Богемію очистилъ отъ саксонцевъ,

Побѣдное движенье шведскихъ войскъ

Остановилъ, и снова эти земли

Могли вздохнуть свободно и легко.

Когда успѣлъ заставить герцогъ Фридландъ

Всѣ вражескія силы, до тѣхъ поръ

Въ Германіи разсѣянныя всюду,

Стянуться здѣсь; когда, какъ колдовствомъ,

Въ единый пунктъ привлечены имъ были

Рейнграфъ и Баннеръ, Бернгардъ, Оксенштирна.

И даже тотъ король, который былъ

До этихъ поръ непобѣдимъ — съ той цѣлью,

Чтобъ наконецъ рѣшить здѣсь, предъ Нюрнбергомъ,

Кровавую, великую борьбу.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Прошу васъ — къ дѣлу.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Новый духъ тотчасъ же

Свидѣтелемъ явился, что войскамъ

Данъ новый вождь. Слѣпая ярость больше

Ужъ не сражалась съ яростью слѣпой;

Теперь уже вступили въ бой открытый

И правильный, гдѣ твердость начала

Давать отпоръ стремительности смѣлой,

A мудрое искусство — утомлять

Настойчивую храбрость. Тщетно въ битву

Стараются вовлечь его враги,

Онъ дѣлаетъ одно: все глубже, глубже

Здѣсь въ лагерѣ фундаментъ роетъ онъ,

Какъ будто бы на немъ возвесть намѣренъ

Навѣки домъ. Но наконецъ король,

Въ отчаяньи, пойти послѣднимъ штурмомъ

Рѣшается; на бойню онъ влечетъ

Своихъ солдатъ, которыхъ y него

Изъ лагеря, гдѣ трупъ лежитъ на трупѣ,

Уносятъ постепенно голодъ злой

И страшныя болѣзни. Онъ, привыкшій

Лишь побѣждать, теперь желаетъ путь

Себѣ пробить сквозь укрѣпленья, съ коихъ

Изъ тысячи орудій смерть глядитъ.

И грянулъ бой… Подобной обороны

И натиска такого никогда

Людскимъ глазамъ не удавалось видѣть!…

Свои войска, разбитыя въ конецъ,

Король домой уводитъ съ поля битвы,

И ни клочка земли онъ не успѣлъ

Себѣ добыть такою страшной жертвой!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Избавьте насъ то слушать изъ газетъ,

Что съ ужасомъ мы сами пережили.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Мой долгъ и порученье — обвинять;

Но сердцу моему остановиться

На похвалѣ отраднѣе. Король

Передъ стѣнами Нюренберга славу

Свою сложилъ, a въ Люценскихъ равнинахъ —

И жизнь свою. Но какъ же были всѣ

Изумлены, когда послѣ такого

Великаго событья герцогъ Фридландъ,

Вдругъ, точно побѣжденный, отступилъ

Въ Богемію, съ театра битвъ исчезнулъ,

Межъ тѣмъ какъ юный веймарскій герой

Франконіо, преградъ не встрѣтивъ, занялъ,

До береговъ Дуная быстро путь

Себѣ пробилъ и передъ Регенсбургомъ

Явился вдругъ, на горе и на страхъ

Всѣхъ истинныхъ католиковъ. Почтенный

Баварскій князь, въ безвыходномъ своемъ

Стѣсненіи, немедленную помощь

Себѣ зоветъ; съ той просьбой императоръ

Семь посланныхъ — однихъ во слѣдъ другимъ —

Шлетъ къ герцогу и молитъ, — онъ, могущій

Повелѣвать, какъ властелинъ. Напрасно!

Въ тотъ страшный часъ, нося въ своей душѣ

Лишь ненависть старинную и злобу,

Всѣмъ благомъ государства герцогъ нашъ

Пожертвовалъ для наслажденья местью

Старинному врагу — и Регенсбургъ

Плачевно палъ!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Максъ, о какой порѣ

Здѣсь рѣчь идетъ? Мнѣ память измѣнила.

МАКСЪ.

Онъ говоритъ о той порѣ, когда

Въ Силезіи мы были.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Такъ! Такъ! Помню…

A для чего ходили мы туда?

МАКСЪ.

Чтобы прогнать и шведовъ, и саксонцевъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Да, да… Въ его разсказѣ всю войну

Я позабылъ. (Квестенбергу), Ну, продолжать извольте.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

На Одерѣ, быть можетъ, снова мы

Вернули то, что было на Дунаѣ

Позорно такъ потеряно. Теперь

Уже чудесъ великихъ ожидали —

Всѣ отъ войны, въ которой Фридландъ самъ

Велъ въ бой войска. Густава побѣдитель

Передъ собой нашелъ какихъ нибудь

Арнгейма или Турна!… И сходились

Дѣйствительно они между собой,

Но для того, чтобъ чествовать другъ друга

Пріятельски, какъ гостя. Вся страна

Подъ бременемъ войны стонала тяжко,

Но лагерь Валленштейна полонъ былъ

Спокойствія и мира.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Очень много

Кровавыхъ битвъ дается безъ нужды

Лишь потому, что юный полководецъ

Нуждается въ побѣдѣ. Вождь, въ бояхъ

Испытанный, ту выгоду имѣетъ,

Что надобности драться нѣтъ ему,

Чтобъ людямъ всѣмъ доказывать способность

Одерживать побѣды. Мало пользы

Мнѣ принесло бъ, когда бъ свою фортуну

Заставилъ я служить себѣ для боя

Съ какимъ нибудь Арнгеймомъ; но моя

Умѣренная сдержанность была бы

Германіи весьма полезна, еслибъ

Мнѣ удалось расторгнуть навсегда

Столь пагубный для насъ союзъ саксонцевъ

Со шведами.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Однако это вамъ

Не удалось, — и загорѣлась снова

Кровавая война. Здѣсь наконецъ

Князь Валленштейнъ свою былую славу

Вновь оправдалъ. На Штейнаускихъ поляхъ

Оружіе предъ нимъ сложили шведы

Безъ выстрѣла; здѣсь правый Божій судъ

Стариннаго зачинщика всѣхъ бунтовъ,

Проклятую поджогу всей войны

Теперешней, Матвѣя Турна, выдалъ

Всу власть врагу и мстителю. Но онъ,

Увы, попалъ къ великодушью въ руки:

Не кару здѣсь — награду онъ нашелъ,

И герцогъ нашъ, съ богатыми дарами,

Архиврагу монарха своего

Свободу далъ.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (Со смѣхомъ).

Да, знаю, знаю. Въ Вѣнѣ

Заранѣе ужъ платили за наемъ

Окошекъ и балконовъ, чтобъ увидѣть,

Какъ повезутъ его на плаху. Мнѣ

Простили бы за проигрышъ позорный

Сраженія; но отъ того, что я

Эффектнаго спектакля не далъ вѣнцамъ —

Прощенья мнѣ отъ нихъ не получить.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Силезія была теперь свободна,

И герцога все звало поспѣшить

Въ Баварію, гдѣ положеніе было

Ужасное. Дѣйствительно, туда

Онъ двинулся — не торопясь, проходитъ

Богемію путемъ длиннѣйшимъ, но,

Еще врага не видѣвши, обратно

Вдругъ повернулъ, остановился здѣсь

На зимнія квартиры, и владѣнья

Монарха нашего отягчены

Монарха же войсками.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Это войско

Пришло тогда въ плачевный самый видъ.

Лишенія въ нужнѣйшемъ, объ удобствахъ

И рѣчи нѣтъ. Что о своихъ войскахъ

Его величество изволитъ думать? Развѣ

Не люди мы? Какъ всякій смертный, мы

Отъ холода, дождя и всякихъ бѣдствій

Не терпимъ, что ль? Проклятая судьба

Солдатская. Куда бы ни явился —

Всѣ прочь бѣгутъ. Откуда ни ушелъ —

Клянутъ его! Все брать онъ долженъ силой,

Никто не дастъ; и такъ какъ принужденъ

Онъ отымать y каждаго, то каждый

Чудовище въ немъ видитъ. Здѣсь мои

Собрались генералы. Деодати!

Караффа! Буттлеръ! Попрошу я васъ

Сказать ему — съ какихъ ужъ поръ солдатамъ

Не выдаютъ и жалованья?

БУТТЛЕРЪ.

За годъ

Не плачено.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

A жалованье мы

Должны платить солдату непремѣнно.

Отсюда вѣдь названіе — солдатъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Совсѣмъ не то назадъ лѣтъ восемь, девять

Мы слышали отъ герцога.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Да, я

Самъ виноватъ, я это знаю; самъ я

Избаловалъ монарха. Девять лѣтъ

Тому назадъ, для датскаго похода

Ему собралъ я войско тысячъ въ сорокъ

Иль пятьдесятъ, и это ни гроша

Его казнѣ не стоило. Въ- саксонскихъ

Владѣніяхъ злой духъ войны прошелъ

Неистово, и имени его

Грозу пронесъ онъ до утесовъ Бельта.

Да, были дни хорошіе! Во всей

Имперіи не славился, не чтился

Никто, какъ я, и Альбрехтъ Валленштейнъ

Былъ третій брилліантъ въ его коронѣ!

Но регенсбургскій общій съѣздъ князей

Разрушилъ все! Тутъ явно и открыто

Увидѣли, для чьихъ я кошельковъ

Хозяйничалъ. Какая же награда

Досталась мнѣ за то, что я, какъ рабъ

Всепреданный, проклятіе народовъ

Себѣ навлекъ, что заставлялъ князей

Платить за ту войну, въ которой славу,

Величіе обрѣлъ лишь онъ? Да та,

Что пенямъ ихъ я принесенъ былъ въ жертву —

Я получилъ отставку.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Герцогъ, вамъ,

Я думаю, извѣстно, какъ на съѣздѣ

Несчастномъ томъ подавлена была

Свобода государя.

ВAЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Смерть и дьяволъ!

Я то имѣлъ, что и добыть свободу

Ему могло. Нѣтъ, господинъ посолъ!

Съ тѣхъ поръ, какъ мнѣ такъ плохо отплатили

За службу императору въ ущербъ

Имперіи, держусь совсѣмъ иного

Я взгляда на имперію. Да, жезлъ

Фельдмаршальскій вручилъ мнѣ императоръ —

Въ томъ спору нѣтъ; но только я теперь

Имъ дѣйствую уже, какъ полководецъ

Имперіи, для блага всѣхъ, не такъ,

Какъ до сихъ поръ — для мощи и величья

Единаго… Однако, къ дѣлу. Что жъ

Вамъ отъ меня потребовать велѣли?

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Во первыхъ, императору угодно,

Чтобъ армія въ кратчайшій самый срокъ

Очистила Богемію.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Въ походъ? Зимою? Куда жъ приказываютъ намъ "

Направиться?

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Туда, гдѣ непріятель.

Желаетъ государь, чтобъ Регенсбургъ

Былъ отъ врага до Пасхи ужъ очищенъ,

Чтобъ кончилось служенье лютеранъ

Въ его церквахъ, чтобъ чистый свѣтлый праздникъ

Не оскверняла ересь.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ {генераламъ).

Господа!

Возможно ли намъ это?

ИЛЛО.

Невозможно.

БУТТЛЕРЪ.

Немыслимо.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Полковнику Сюи

Послалъ ужъ императоръ повелѣнье

Въ Баварію направиться.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Сюи

Какъ поступилъ?

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Какъ долженъ былъ, конечно:

Онъ двинулся.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Онъ двинулся! A я,

Я, шефъ его, приказъ далъ очень точный —

Не трогаться! Такъ вотъ какъ власть моя

Поставлена! Такъ вотъ повиновенье,

Мнѣ должное и безъ чего война

Немыслима! Прошу васъ, генералы,

Быть судьями! Что долженъ заслужить

Тотъ офицеръ, что позабывъ присягу,

Начальника приказъ нарушилъ?

ИЛЛО.

Смерть!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (видя, что остальные въ

смущеніи молчатъ, возвышаетъ голосъ).

Что заслужилъ онъ, графъ Пикколомини?

МАКСЪ (послѣ долгой паузы)

; По буквѣ нашего закона — смерть!.

ИЗОЛАНИ.

Смерть!

БУТТЛЕРЪ.

Смерть ему по воинскому праву!

(Квестенбергъ встаетъ; за нимъ Валленштейнъ и остальные) .

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Закономъ онъ, не мною осужденъ.

И если я вину ему прощаю,

То ради лишь почтенья моего

Къ особѣ императора.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Коль дѣло

Здѣсь такъ стоитъ, то больше говорить

Мнѣ нечего.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Съ условіями принялъ

Начальство я, и первое изъ нихъ —

Чтобъ ни одна душа, самъ императоръ

Чтобъ не давалъ приказовъ никакихъ

Въ ущербъ моимъ; коль я своею честью

И головой за результатъ войны

Отвѣтствую, то полнымъ господиномъ

Я долженъ быть. Чему обязанъ былъ

Тѣмъ шведъ Густавъ, что всюду оставался

Непобѣдимъ, неодолимъ? Тому,

Что въ арміи своей былъ королемъ онъ!

A короля — но если только онъ

Дѣйствительно король — ему лишь равный

Могъ побѣждать до этихъ поръ. Но къ дѣлу!

Узнать отъ васъ вѣдь лучшее еще

Осталось намъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Весною изъ Милана

Намѣренъ кардиналъ-инфантъ идти

Съ испанскими войсками въ Нидерланды

Германіей. Чтобъ обезпеченъ былъ

Ему тотъ путь велитъ вамъ императоръ

Изъ здѣшнихъ войскъ въ охрану восемь конныхъ

Полковъ послать…

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Да, понялъ, понялъ… Восемь

Полковъ послать… Чтожъ, патеръ Ламорменъ,

Придумано отлично! Будь не столько

Тутъ хитрости проклятой, — этотъ планъ

Не прочь бы я назвать совсѣмъ дурацкимъ.

Такъ восемь тысячъ лошадей?… Да, да,

Разсчитано, какъ слѣдуетъ; я вижу,

Куда идетъ.

КВЕСТЕНБЕРГЪ.

Таинственнаго тутъ

Нѣтъ ничего. Благоразумье этотъ

Совѣтъ даетъ, нужда велитъ ему

Послѣдовать.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Ахъ, господинъ посланникъ,

Да неужели-же не замѣчаю я,

Что при дворѣ устали видѣть силу

И главный мечъ въ моихъ рукахъ? Что тамъ

Хватаются за этотъ поводъ жадно?

Что именемъ испанскимъ нужно имъ

Воспользоваться только, чтобъ ослабить

Мои войска, въ имперію ввести

Власть новую, которая была бы

Не мнѣ подчинена? Прогнать меня

Такъ прямо, вдругъ — для этого покамѣстъ

Еще кажусь я слишкомъ силенъ имъ.

Мой договоръ опредѣляетъ ясно,

Что всѣ войска имперскія, вездѣ,

Гдѣ говорятъ на языкѣ нѣмецкомъ,

Должны быть мнѣ подвластны. О войскахъ

Испанскихъ же и объ инфантахъ разныхъ,

Что вздумаютъ гостями проѣзжать

Имперію, — объ этихъ въ договорѣ

Ни слова нѣтъ. И вотъ теперь они

Молчкомъ его обходятъ, для начала

Хотятъ меня ослабить, послѣ — лишнимъ

Я сдѣлаюсь, ну, a въ концѣ концовъ —

И вонъ меня безъ всякихъ церемоній!…

Да, господинъ министръ, къ чему пути

Окольные? Идите прямо. Ясно,

Что нашего монарха тяготитъ

Условіе со мной. Ему бъ хотѣлось,

Чтобъ я ушелъ. Я сдѣлаю ему

Пріятное. Ужъ это было мною

До вашего пріѣзда рѣшено.

(Между генералами волненіе, постепенно увеличивающееся).

Вотъ за моихъ полковниковъ немало

Я огорченъ; еще не вижу, какъ

Удастся имъ вернуть свои авансы

И должную награду получить.

Вѣдь новое правленіе и новыхъ

Людей съ собой ведетъ, и прежнихъ лѣтъ

Заслуги всѣ старѣютъ очень быстро.

Есть много иностранцевъ въ нашемъ войскѣ,

Но только бы былъ дѣленъ человѣкъ,

Излишнимъ я считалъ освѣдомляться

О родословномъ деревѣ его

Иль катехизисѣ. Но это тоже

Измѣнится теперь… A впрочемъ, мнѣ

До этого всего нѣтъ больше дѣла.

(Садится).

МАКСЪ.

Спаси Господь, чтобъ до того дойти

Могло y насъ. Вся армія возстанетъ

Въ ужаснѣйшемъ волненьѣ. Императоръ

Введенъ въ обманъ… Нѣтъ, это невозможно.

ИЗОЛАНИ.

Нѣтъ, это невозможно, иль должно

Все рушиться въ развалины.

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

И рухнетъ,

Мой вѣрный Изолани. Все, что мы

Старательно построили — все станетъ

Развалиной. Но только что забьетъ

Вновь барабанъ — какъ новый полководецъ

Отыщется, и новыя войска

Сбѣгутся подъ знамена государя.

МAКСЪ (въ сильномъ волненіи перебѣгая отъ

одного къ другому и успокаивая всѣхъ).

О, выслушай меня, мой славный вождь!

Послушайте, вы, командиры!… Герцогъ,

Молю тебя, повремени своимъ

Рѣшеніемъ, пока въ совѣтѣ общемъ

Мы дѣла не обсудимъ и тебѣ

Не выскажемъ своихъ соображеній.

Идемъ, друзья! Надѣюсь, все еще

Уладится.

ТЕРЦКЙ.

Идемъ, идемъ! Въ пріемной

Мы остальныхъ товарищей найдемъ.

(Уходятъ).

БУТТЛЕРЪ (Квестенбергу).

Коль добраго совѣта вы готовы

Послушаться, то въ первые часы

Не слѣдуетъ нигдѣ вамъ появляться.

Ключъ золотой едва ли защитить

Способенъ васъ отъ всякихъ оскорбленій.

(За сценой сильный шумъ).

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ.

Совѣтъ хорошъ. — Октавіо, ты мнѣ

Ручаешься за безопасность гостя;

Привѣтъ мой вамъ, фонъ Квестенбергъ!

(Замѣтивъ, что тотъ хочетъ говоритъ),

Нѣтъ, нѣтъ,

Ни слова о предметѣ ненавистномъ!

Исполнили вы долгъ. Я человѣка

Отъ должности умѣю отличать.

(Въ ту минуту, какъ Квестенбергъ и

Октавіо направляются къ выходу, въ комнату

врываются Гецъ, Тифенбахъ, Колальто и

вслѣдъ за ними нѣсколько другихъ генераловъ).

Вмѣстѣ.

Гдѣ онъ? Гдѣ тотъ, изъ-за кого нашъ славный…

ТИФЕНБАХЪ.

Что слышимъ мы! Ты, ты рѣшился насъ…

КОЛАЛЬТО.

Хотимъ мы жить и умереть съ тобою!

ВАЛЛЕНШТЕЙНЪ (съ достоинствомъ указывая на Илло).

Фельдмаршалу моя извѣстна воля.

(Уходитъ).

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Комната.

ЯВЛЕНІЕ I.

Илло и Терцки.

ТЕРЦКИ.

Скажите жъ мнѣ, что думаете вы

Съ полковниками нашими устроить

На ужинѣ сегодня?

ИЛЛО.

Я прошу

Вниманія. Мы составляемъ запись,

Которою себя мы отдаемъ

Всѣ герцогу, обязываясь тѣломъ

И жизнью всей ему принадлежать

И за него послѣдней капли крови

Не пощадить; но это не въ ущербъ

Той вѣрности, въ которой присягали

Мы нашему монарху. Это вы

Пожалуйста замѣтьте! Оговорку

Такую мы включимъ въ особый пунктъ,

Чтобъ совѣсти ничьей не потревожить.

Но слушайте! Вотъ эта запись имъ

Предъявится предъ ужиномъ; протеста

Ни въ комъ она не встрѣтитъ. A теперь

Послушайте вы дальше. Послѣ пира,

Когда откроютъ винные пары

У нихъ сердца, глаза же затуманятъ, —

Подсунется для подписи имъ листъ

Уже другой, въ которомъ «пунктъ особый»

Не впишется.

ТЕРЦКИ.

Какъ! Можете ли вы

Разсчитывать, что связанными будутъ

Они себя считать подпиской той,

Которую намъ удалось обманомъ

У нихъ добыть?

ИЛЛО.

И тѣмъ не менѣ ихъ

Мы свяжемъ. Пусть потомъ сколько угодно

Кричатъ, что ихъ коварно провели —

Но при дворѣ ихъ подписямъ повѣрятъ

Скорѣй, чѣмъ всѣмъ священнымъ клятвамъ ихъ.

А разъ они измѣнники — такими

Остаться ужъ придется.

ТЕРЦКИ.

Что жъ! По мнѣ

Все хорошо и ладно, лишь бы сдѣлать

Хоть что-нибудь, и наконецъ могли бъ

Мы двинуться.

ИЛЛО.

Притомъ же, вѣдь важнѣе

Всего для насъ не то, на сколько мы

Успѣемъ съ генералами; все дѣло

Тутъ только въ томъ, чтобъ герцога могли

Мы убѣдить, что онъ въ нихъ всѣхъ имѣетъ

Своихъ людей: разъ только онъ начнетъ

Такъ дѣйствовать, какъ будто твердо вѣря

Въ ихъ преданность, они — въ его рукахъ,

И увлечетъ ихъ всѣхъ онъ за собою.

ТЕРЦКИ.

Повременамъ совсѣмъ я не могу

Его понять. Вдругъ начинаетъ слушать

Своихъ враговъ, прикажетъ мнѣ писать

Арнгейму или Турну, предъ Сезиной

Нисколько не стѣсняется раскрыть

Всего себя, намъ цѣлыми часами

Разсказываетъ замыслы свои;

Но въ тотъ моментъ, когда воображу я:

«Теперь онъ мой» — вдругъ выскользнетъ изъ рукъ,

И кажется, что y него иного

Желанья нѣтъ, какъ не мѣнять своей

Позиціи.

ИЛЛО.

Ему отъ старыхъ плановъ

Отречься? Нѣтъ! Могу увѣрить васъ,

Что на яву, во снѣ, о нихъ онъ только

И думаетъ день за день, лишь о нихъ

Планеты вопрошаетъ…

ТЕРЦКИ.

Это правда.

Вы знаете ль, что въ нынѣшнюю ночь

Онъ съ докторомъ въ своей запрется башнѣ,

Чтобъ наблюдать свѣтила? Слышалъ я,

Что эта ночь — какая-то особо

Ужъ важная, и на небѣ должно

Произойти какъ будто что-то очень

Великое и жданное давно.

ИЛЛО.

Ахъ, если бы да приключилось это

И здѣсь внизу! Вѣдь рвенія полны

Теперь всѣ генералы, и конечно

Пойдутъ на все, чтобъ только сохранить

Начальника. Вы видите, намъ поводъ

Представился сплотить себя въ союзъ

Противъ двора; по внѣшности — невинный

У насъ предлогъ: желаютъ удержать

За герцогомъ командованье только.

Но хорошо вы знаете — въ жару

Преслѣдованья плана очень скоро

Теряется изъ глазъ исходный пунктъ.

Я думаю устроить такъ, чтобъ герцогъ

Нашелъ ихъ всѣхъ готовыми, чтобъ онъ

Считалъ ихъ всѣхъ готовыми на всякій

Опасный рискъ. Дѣла сложились такъ,

Что соблазнятъ его. Сверши онъ только

Великій шагъ, котораго ему

Дворъ не проститъ — и сила обстоятельствъ

Его сама ужъ будетъ увлекать

Все далѣе и далѣе. Тутъ можетъ

Лишь въ выборѣ онъ затрудниться; но

Придетъ нужда — и вновь къ нему вернется

И сила вся, и ясность взгляда.

ТЕРЦКИ.

Врагъ

Того и ждетъ, чтобъ войско къ намъ направить.

ИЛЛО.

Ну, графъ, идемъ. Въ пять-шесть ближайшихъ дней

Обязаны мы двинуть дѣло дальше,

Чѣмъ двинулось оно за столько лѣтъ.

И вѣрьте мнѣ — пусть только намъ удастся

Здѣсь на землѣ, засвѣтятъ намъ къ добру

И на небѣ планеты… Генералы

Насъ ждутъ — идемъ. Желѣзо мы должны

Ковать, пока горячее.

ТЕРЦКИ.

Идите

Вы, Илло, къ нимъ; графиню Терцки я

Здѣсь долженъ ждать. Мы тоже вѣдь не праздны:

Одинъ снурокъ порвется — a другой

Уже готовъ.

ИЛЛО.

Да, y супруги вашей

Я хитрую улыбочку не разъ

Ужъ замѣчалъ. Какіе планы?

ТЕРЦКИ.

Это

Пока секретъ. Но тише. Вотъ она.

(Илло уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ II. Графъ и графиня Терцки; она выходитъ изъ сосѣдней комнаты; потомъ слуга; вслѣдъ затѣмъ ИЛЛО.

ТЕРЦКИ.

Идетъ она? Его не могъ я дольше

Задерживать.

ГРАФИНЯ.

Она сейчасъ здѣсь будетъ.

Пошли его.

ТЕРЦКИ.

Не знаю, право, я,

Заслужимъ ли мы этимъ благодарность

У герцога. Ты знаешь вѣдь, что онъ

На этотъ счетъ свой взглядъ еще ни разу

Не высказывалъ. Я далъ тебѣ себя

Уговорить, и ты сама конечно

Сообразишь, какъ далеко зайти

Возможно намъ.

ГРАФИНЯ.

Все на себя беру я.

Тутъ никакихъ не нужно полномочій.

(Въ сторону).

Любезный зять, другъ друга мы безъ словъ

Вѣдь поняли. Не догадалась развѣ

Я, для чего дочь вызвана сюда

И, почему онъ именно былъ выбранъ

Отправиться за нею? Пусть другихъ

Дурачатъ здѣсь, придумавъ обрученье

Съ невѣдомымъ какимъ-то женихомъ —

Меня тебѣ не обмануть; и право,

Участвовать въ такой игрѣ тебѣ

Совсѣмъ не подобаетъ. Предоставилъ

Ты все моей прозорливости. Что-жъ!

Я думаю, что ты не ошибешься

Въ своей сестрѣ, и…

СЛУГA (докладываетъ).

Генералы! (уходитъ).

ТЕРЦКИ (графинѣ).

Ты

Пожалуйста разгорячи побольше

Въ немъ голову, намеками его

Такъ отумань, чтобъ онъ, прійдя на ужинъ,

Не долго колебался подписать.

ГРАФИНЯ.

A ты займись внимательно гостями.

Иди жъ и посылай его сюда.

ТЕРЦКИ.

Отъ подписи его вѣдь все зависитъ.

ГРАФИНЯ.

Ступай, ступай къ гостямъ.

ИЛЛО (возвращаясь).

Ну, что же, графъ?

Ужъ полонъ залъ, и васъ всѣ ожидаютъ.

ТЕРЦКИ.

Сейчасъ, сейчасъ.

(Графинѣ).

; И слишкомъ долго здѣсь

Пусть онъ не остается: подозрѣнье,

Пожалуй, мы возбудимъ въ старикѣ.

ГРАФИНЯ.

Излишняя забота!

(Терцки и Илло уходятъ).

ЯВЛЕНІЕ III. Графиня Терцки. Максъ Пикколомини.

МАКСЪ (робко смотря въ дверь).

Тетя Терцки!

Позволите войти?

(Доходитъ до середины комнаты и съ

безпокойствомъ оглядывается вокругъ),

Ея здѣсь нѣтъ!

Но гдѣ жъ она?

ГРАФИНЯ.

Получше поищите

Вонъ въ томъ углу; быть можетъ, скрылась тамъ

За ширмами.

МAКСЪ.

Вотъ, вотъ ея перчатки!

(Хочетъ ихъ взятъ, графиня беретъ къ себѣ).

МАКСЪ.

Ахъ, тетушка недобрая! Ее

Вы прячете нарочно… вамъ пріятно

Меня терзать!

ГРАФИНЯ.

Вотъ за мои труды

Признательность!

МAКСЪ.

Ахъ, если бы вы только

Могли понять, что y меня въ душѣ!

Съ минуты той, какъ здѣсь мы — за собою

Такъ наблюдать, такъ взвѣшивать слова,

Свой каждый взглядъ! Мнѣ это непривычно.

ГРАФИНЯ.

Мой добрый другъ, придется вамъ еще

Ко многому привыкнуть. Эту пробу

Покорности я требую отъ васъ

Особенно настойчиво; и только

Подъ этимъ лишь условіемъ могу

Заняться всѣмъ.

МАКСЪ.

Но гдѣ она, скажите?

И отчего здѣсь нѣтъ ея?

ГРАФИНЯ.

Должны

Вы это все отдать въ мои лишь руки.

Повѣрьте мнѣ — такихъ друзей, какъ я,

Вамъ не найти. Объ этомъ знать не долженъ

Никто, никто… и даже — вашъ отецъ;

Онъ — менѣе, чѣмъ всѣ другіе.

МАКСЪ.

Это

Излишне мнѣ совѣтовать. Здѣсь нѣтъ

Ни одного лица, передъ которымъ

Рѣшился бы разоблачить я то,

Что душу мнѣ восторженно волнуетъ!

О, дорогая тетя! Неужели

Все измѣнилось здѣсь, иль измѣнился

Я, я одинъ? Вокругъ меня теперь

Какъ будто бы чужіе люди. Прежнихъ

Желаній, думъ и радостей моихъ

Нѣтъ и слѣда. Куда ушло все это?

До этихъ поръ вѣдь этотъ самый міръ

Мнѣ нравился. Но какъ въ немъ стало пусто,

Какъ пошло все! Товарищей моихъ

Не выношу, съ отцомъ не знаю даже,

Что говорить; служебныя дѣла,

Оружіе, пустой игрушкой стали.

Такъ чувствуетъ, я думаю, себя

Блаженный духъ, который изъ пріюта

Безсмертныхъ наслажденій долженъ былъ

Вернуться вновь къ своимъ забавамъ дѣтскимъ,

Къ своимъ дѣламъ, наклонностямъ, связямъ,

Всему тому, что доля человѣка —

Плачевная и жалкая.

ГРAФИНЯ.

Должна

Однако я васъ попросить — на этотъ

Ничтожный міръ хоть бѣглый бросить взглядъ;

Въ немъ именно теперь вѣдь происходятъ

Важнѣйшія событья.

МАКСЪ.

Что-то здѣсь

Вокругъ меня свершается; по шуму,

Волненьямъ необычнымъ это я

Замѣтить могъ. Когда все дѣло будетъ

Готово, рѣшено — и до меня

Оно дойдетъ. Какъ думаете, тетя,

Куда ходилъ не давно я? Но вы,

Пожалуйста, не смѣйтесь! Шумный лагерь,

Приливъ, отливъ несноснѣйшихъ знакомствъ,

Безцвѣтныя остроты, разговоры

Ничтожные — все опостыло мнѣ,

Давило грудь; я чувствовалъ потребность

Бѣжать, найти для сердца моего

Безмолвіе, для моего блаженства —

Міръ чистоты. Не улыбайтесь!.. Я —

Я въ церкви былъ. Здѣсь, y «Воротъ Небесныхъ»,

Есть монастырь. Туда пошелъ я, тамъ

Я былъ одинъ. Надъ алтаремъ висѣла

Христова Мать. Самъ образъ былъ плохой,

Но то былъ другъ, который въ ту минуту

Былъ нуженъ мнѣ. Какъ часто видѣлъ я

Пречистую въ Ея сіяньѣ пышномъ,

Средь пламенныхъ поклонниковъ — меня

Не трогало… и вотъ теперь внезапно

Постигнулъ я и вѣру, и любовь!

ГРAФИНЯ.

И счастіемъ своимъ вы наслаждайтесь,

Забудьте міръ, что окружаетъ васъ;

A дружба между тѣмъ усердно будетъ

И бодрствовать, и дѣйствовать за васъ.

Вамъ слѣдуетъ повиноваться только,

Когда вашъ другъ указываетъ вамъ

Путь къ счастію.

МАКСЪ.

Но гдѣ жъ она такъ долго?..

О, золотые дни поѣздки — дни,

Когда меня соединяли съ нею

Лучи зари, a разлучала — ночь!

Не сыпался песокъ часовъ, и стрѣлки

Не двигались; въ блаженствѣ неземномъ,

Казалось мнѣ, что вѣчное движенье

Остановило время. О, съ небесъ

Низвергнутъ тотъ, кто бѣгъ часовъ не можетъ

Не замѣчать! Кто счастливъ — для того

Часы не бьютъ.

ГРАФИНЯ.

Когда вы ей открыли

Свою любовь?

МАКСЪ.

Сегодня утромъ я

Осмѣлился впервые…

ГРАФИНЯ.

Какъ, сегодня?

Сегодня лишь за эти двадцать дней?

МAКСЪ.

То было на пути межъ Непомукомъ

И Пильзеномъ, на станціи послѣдней

Дороги всей, въ охотничьемъ дому,

Гдѣ вы догнали насъ. Мы съ ней стояли

У одного окна, вперивъ глаза

Въ пустынное пространство… Къ намъ подъѣхалъ

Отрядъ драгунъ, которыхъ герцогъ

Сопровождать васъ выслалъ… Тяжкимъ гнетомъ

Лежалъ на мнѣ разлуки страхъ, — и вотъ,

Я… наконецъ… дрожа, сказать рѣшился:

«Да, это мнѣ напомнило, княжна,

Что предстоитъ сегодня мнѣ разлука

Со счастіемъ. Чрезъ нѣсколько часовъ

Вы будете съ отцомъ своимъ, средь новыхъ

Своихъ друзей, a я… я стану снова

Для васъ чужимъ, затеряннымъ въ толпѣ…»

— «Поговорите съ тетей Терцки» быстро

Отвѣтила она, румянецъ яркій

Разлился по щекамъ прекраснымъ, голосъ

Ея дрожалъ, поникшіе глаза

Приподнялись — и встрѣтились съ моими…

Владѣть собой я долѣе не могъ

(Княжна показывается въ дверяхъ и

останавливается, замѣченная графинею,

но не Максомъ).

И смѣло заключилъ ее въ объятья…

Мои уста ея коснулись устъ…

Но тутъ шаги, раздавшись въ смежной залѣ,

Разъединили насъ… То были вы…

Теперь вамъ все извѣстно, что случилось.

ГРАФИНЯ (послѣ короткаго молчанія,

украдкой бросилъ взоръ на Тэклу).

И неужели вы такъ скромны, или въ васъ

Такъ мало любопытства, что о тайнѣ,

Которую и я имѣю, вы

Не спросите меня?

МАКСЪ.

О вашей тайнѣ?

ГРАФИНЯ.

Ну, да, о томъ, какъ тотчасъ вслѣдъ за вами

Я въ комнату вошла; какъ тамъ нашла

Племянницу, что въ первую минуту

Сердечнаго волненья…

МАКСЪ.

Что же, что?

ЯВЛЕНІЕ IV. Прежніе. Тэкла быстро выходитъ на авансцену.

ТЭКЛА.

Вы отъ труда себя избавьте, тетя!

Онъ отъ меня услышитъ это лучше,

Чѣмъ отъ другихъ.

МAКСЪ (отступая).

Княжна!… О, что сказать

Заставили меня вы, тетя Терцки!

ТЭКЛA (графинѣ).

Давно онъ здѣсь?

ГРАФИНЯ.

Ну, да; и долженъ скоро

Опять уйти… И отчего не шла

Такъ долго ты?

ТЭКЛА.

Ахъ. матушка опять

Такъ плакала! Она страдаетъ — это

Я вижу, и однако не могу

Сама не быть счастливой.

МАКСЪ (погруженный въ созерцаніе ея).

Вновь я смѣю

Глядѣть на васъ. За нѣсколько часовъ

Не могъ смотрѣть. Блескъ драгоцѣнныхъ камней,

Который васъ такъ пышно окружалъ,

Скрывалъ, увы, души моей царицу

Отъ глазъ моихъ.

ТЭКЛА.

Такъ, значитъ, на меня

Смотрѣли лишь глаза, не сердце ваше.

МAКСЪ.

О, Боже мой, когда сегодня утромъ

Я васъ нашелъ въ кругу родныхъ, друзей,

Въ объятіяхъ отца, когда увидѣлъ

Себя средь нихъ чужимъ — какъ мнѣ хотѣлось

Упасть къ нему на грудь, назвать его

Своимъ отцомъ! Но взглядъ его суровый

Душевному волненью моему

Давалъ отпоръ, и страхъ въ меня вселяли

Тѣ яркіе алмазы, что вкругъ васъ,

Подобные вѣнцу изъ звѣздъ, сверкали!

О, отчего волшебною чертой

Онъ отдѣлилъ, при первой встрѣчѣ съ вами,

Васъ отъ меня, и ангела убралъ

Какъ будто бы для жертвоприношенья,

И сана своего печальный гнетъ

На радостное сердце ваше кинулъ.

Любовь властна просить любовь идти

Рукасърукой; но приближаться къ блеску

Подобному доступно лишь царямъ.

ТЭКЛА.

Ахъ, полно-же объ этомъ маскарадѣ!

Вы видите, какъ быстро это бремя

Я сбросила. (Графингѣ). Совсѣмъ не веселъ онъ.

Какая-же причина! Вѣрно, тетя

Вы это такъ настроили его!

Совсѣмъ иной онъ, право, былъ въ дорогѣ:

Такъ радостно спокоенъ, живо такъ

Краснорѣчивъ! Такимъ желала бъ видѣть

Его всегда, и никогда инымъ.

МАКСЪ.

Вы здѣсь нашли отцовскія объятья

И новый міръ, который, преклонясь

Почтительно предъ вами, ваши взоры

Хотя бы ужъ своею новизной

Чаруетъ.

ТЭКЛА.

Да! я отрицать не стану,

Что многое меня чаруетъ здѣсь —

Отраденъ мнѣ видъ этой пестрой сцены

Военнаго театра; предо мной

Проводитъ онъ въ различныхъ формахъ образъ

Мнѣ дорогой; благодаря ему,

Связую я съ дѣйствительною жизнью

То, что пока прекраснымъ только сномъ

Казалось мнѣ.

МАКСЪ.

A для меня онъ сдѣлалъ

Дѣйствительное счастье только сномъ.

На островѣ среди высотъ эѳира

Всѣ эти дни послѣдніе я жилъ —

И вотъ теперь спустился онъ на землю,

И этотъ мостъ, которымъ къ прежней жизни

Я возвращенъ, отъ неба моего

Вдругъ оторвалъ меня.

ТЭКЛА.

Когда мы въ сердцѣ

Надежное сокровище хранимъ,

Жизнь кажется свѣтлѣе и отраднѣй,

И мнѣ теперь, поближе здѣсь узнавъ

Ея игру, тѣмъ радостнѣй вернуться

Къ сокровищу тому, что мнѣ одной

Принадлежитъ…

(Переходя въ шутливый тонъ).

Скажите: много новыхъ,

Неслыханныхъ вещей за это время

Короткое мнѣ довелось узнать, —

Но всѣ онѣ блѣднѣютъ передъ чудомъ,

Которое таинственно вашъ замокъ

Хранитъ въ себѣ.

ГРAФИНЯ (вспоминая).

Что жъ это можетъ быть?

Всѣ темные углы вѣдь въ этомъ домѣ

Извѣстны мнѣ.

ТЭКЛA (улыбаясь).

Туда дорогу духи

Усердно охраняютъ. У дверей

На стражѣ два грифона.

ГРАФИНЯ (смѣясь).

А, о башнѣ

Астрологической ты говоришь! Но какъ

Въ святилище, куда такъ строго доступъ

Для всѣхъ закрытъ, такъ скоро ужъ могли

Тебя впустить?

ТЭКЛА.

Какой то человѣчекъ,

Съ сѣдыми волосами и лицомъ

Привѣтливымъ, сейчасъ же благосклонность

Мнѣ оказалъ и двери отворилъ.

МАКСЪ.

А, герцога астрологъ, Сени!

ТЭКЛА.

Онъ

Мнѣ задавалъ различные вопросы:

Въ какой я день и мѣсяцъ родилась,

И днемъ ли, или ночью…

ГРАФИНЯ.

Это значитъ —

Твой гороскопъ хотѣлъ составить онъ.

ТЭКЛA.

Осматривалъ мою онъ тоже руку,

И кажется, что линіи на ней

Не нравились ему: тревожно какъ-то

Онъ головой покачивалъ.

ГРАФИНЯ.

Скажи,

Какимъ нашла ты этотъ залъ? Мнѣ видѣть

Его лишь мимоходомъ привелось

До этихъ поръ.

ТЭКЛА.

Я ощутила что-то

Необычное, когда вошла туда:

Весь яркій день смѣнился вдругъ зловѣщей

Ночною тьмой, чуть-чуть лишь освѣщенной

Таинственнымъ мерцаньемъ. Предо мной

Стояли полукругомъ семь иль восемь

Статуй царей со скипетромъ въ рукѣ

И со звѣздой на головѣ y каждой,

И этотъ свѣтъ, что въ башнѣ былъ разлитъ,

Весь исходилъ, какъ мнѣ казалось, только

Отъ этихъ звѣздъ. Путеводитель мой

Мнѣ объяснилъ, что это все — планеты,

Что въ ихъ рукахъ лежатъ судьбы людей,

И потому ихъ представляютъ въ видѣ

Царей; вотъ тотъ — суровый, злой старикъ,

Украшенный звѣздою мрачножелтой —

Сатурнъ, a тотъ, что выше помѣщенъ

Какъ разъ надъ нимъ, въ доспѣхахъ бранныхъ, съ красной

Звѣздою — Марсъ, и оба мало счастья

Приносятъ человѣку; рядомъ съ нимъ

Красавица стояла, кроткимъ свѣтомъ

Ея звѣзда горѣла, то Венера,

Планета наслажденій; слѣва былъ

Меркурій окрыленный, a въ срединѣ,

Вокругъ себя лилъ серебристый блескъ

Мужъ съ царственнымъ челомъ, со свѣтлымъ взоромъ —

Юпитеръ, моего отца звѣзда;

A по бокамъ его — луна и солнце.

МАКСЪ.

О, никогда не буду я хулить,

Что вѣритъ онъ въ планеты, въ силу духовъ.

Не только изъ гордыни человѣкъ

Воздушное пространство населяетъ

Таинственными силами; тѣсна

Обычная природа и для сердца,

Согрѣтаго любовью; въ сказкахъ тѣхъ,

Что слышалъ въ дѣтствѣ я, значенье глубже,

Чѣмъ въ правдѣ той, которой учитъ жизнь.

Да, свѣтлый міръ чудесъ необъяснимыхъ

Одинъ даетъ отвѣты моему

Восторженному сердцу, открываетъ

Мнѣ вѣчныя пространства и ко мнѣ

Со всѣхъ сторонъ протягиваетъ вѣтви,

Чтобы на нихъ качаться могъ мой духъ,

Блаженно опьяненнымъ… Въ сказкѣ видитъ

Любовь себя на родинѣ; для ней

Отрадно жить межъ фей, межъ талисмановъ;

И вѣрится въ боговъ ей потому —

Что и она божественна. На свѣтѣ

Теперь уже нѣтъ сказочныхъ существъ

Былой поры; исчезло поколѣнье

Чудесное; но сердце вѣдь должно

Имѣть языкъ, и чувство, въ немъ отъ вѣка

Живущее, вновь вызываетъ въ немъ

Былыя имена; и тѣ созданья,

Что нѣкогда привѣтливо съ людьми

Дѣлили жизнь, теперь на звѣздномъ небѣ

Свершаютъ путь, и любящимъ привѣтъ

Оттуда посылаютъ; и донынѣ

Все мощное дается человѣку

Юпитеромъ, и все, что красота —

Венерою.

ТЭКЛА.

О, если только это —

Наука звѣздъ, то къ этой свѣтлой вѣрѣ

Я радостно примкну. Отрадна мысль,

Что съ первой-же минуты нашей жизни,

Блестящія надъ нашей головой,

На высотахъ неизмѣримыхъ звѣзды —

Уже сплели вѣнецъ любви для насъ.

ГРАФИНЯ.

У неба есть не только розы; тоже

Шипы оно имѣетъ… твой вѣнецъ

Пусть никогда не будетъ раненъ ими!

Что сказано Венерою — звѣздой

Счастливою, то можетъ Марсъ, планета

Несчастія, внезапно разорвать.

МAКСЪ.

Конецъ его суроваго господства

Ужъ недалекъ. Благословенна будь

Достойная работа Валленштейна!

Онъ соплететъ съ масличной вѣтвью лавръ

И подаритъ обрадованнымъ людямъ

Блаженный миръ. Затѣмъ ужъ ничего

Желать здѣсь не останется великой

Его душѣ; для славы онъ своей

Все совершилъ, отнынѣ жить онъ можетъ

Для самаго себя и для своихъ.

Въ имѣнія свои онъ удалится;

Прекрасное жилище y него

Есть въ Гитчинѣ, великолѣпны тоже

И Рейхенбергъ, и замокъ Фридландъ; цѣпь

Его лѣсовъ охотничьихъ доходитъ

До Исполинскихъ горъ. Тамъ можетъ онъ

Осуществлять свободно мысли, планы;

Тамъ царственно онъ можетъ поощрять

Искусства всѣ, оказывать поддержку

Достойному, прекрасному всему;

Онъ можетъ тамъ сооружать, и сѣять,

И наблюдать свѣтила… Если жъ мощь

Отважная не будетъ въ состояньи

Въ покоѣ пребывать, то можетъ онъ

Бороться со стихіями: теченье

Рѣки мѣнять, взрывать скалу, открыть

Легчайшій путь торговлѣ… И о нашихъ

Военныхъ приключеньяхъ будемъ мы

Разсказывать другъ другу въ зимній вечеръ…

ГРАФИНЯ.

Все это такъ… однако я должна

Вамъ дать совѣтъ — не слишкомъ торопиться

Сложить свой мечъ. Невѣста вѣдь такая,

Я думаю, достойна, чтобъ ее

Добыть мечомъ.

МАКСЪ.

О, если бъ можно было

Добыть ее оружіемъ!

ГРАФИНЯ.

Что тамъ?

Вы ничего не слышите?… Въ столовой

Послышался мнѣ шумъ и рѣзкій споръ.

(Уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ V. Тэкла и Максъ Пикколомини.

ТЭКЛА (тотчасъ же по уходѣ графини,

быстро и шопотомъ Максу).

Не вѣрь ты имъ… Все фальшь…

МAКСЪ.

Возможно ль!

ТЭКЛА.

Кромѣ

Меня, не вѣрь здѣсь никому. У нихъ

Есть планъ. Тотчасъ замѣтила я это.

МАКСЪ.

Планъ? Но какой? Какая польза имъ

Намъ подавать надежды?…

ТЭКАЛА.

Я не знаю.

Но только вѣрь, что осчастливить насъ,

Соединить, они не помышляютъ.

МАКСЪ.

Да и къ чему здѣсь эти Терцки? Мы

Твою вѣдь мать имѣемъ. Заслужила

Она своею добротой, чтобъ мы

Ей дѣтски довѣрялись.

ТЭКАЛА.

Знаю, любитъ

Тебя она и цѣнитъ выше, чѣмъ

Всѣхъ остальныхъ, но никогда не хватитъ

Въ ней смѣлости такую тайну скрыть

Отъ моего отца; и намъ, ужъ ради

Спокойствія ея, открыться ей

Не слѣдуетъ.

МАКСЪ.

Все тайна, тайна!.. Знаешь,

Что сдѣлать я намѣренъ? Брошусь я

Къ ногамъ отца, съ мольбой, чтобъ самъ онъ счастье

Мое рѣшилъ; онъ искрененъ, онъ врагъ

Кривыхъ путей, не знаетъ онъ притворства,

Онъ добръ, онъ благороденъ.

ТЭКАЛА.

Это ты

И добръ, и благороденъ!

МАКСЪ.

Ты узнала

Его сегодня только. Я при немъ

Ужъ десять лѣтъ. Сверши онъ вдругъ что либо

Нежданное, — такъ развѣ въ первый разъ

То было бы? Уже въ его натурѣ —

Внезапностью поступковъ поражать,

Какъ божество; онъ долженъ постоянно

И изумлять, и приводить въ восторгъ,

И можетъ быть — какъ знать? — въ минуту эту

Онъ ждетъ признанья только твоего —

Не моего — чтобъ съединить насъ… Смотришь

Ты на меня съ сомнѣньемъ… Ты молчишь…

Но что же ты противъ отца имѣешь?

ТЭКАЛА.

Я? Ничего… Я только нахожу,

Что слишкомъ ужъ онъ занятъ, чтобы время,

Досугъ имѣть о счастьѣ нашемъ думать.

(Нѣжно беретъ его за руку).

Бери примѣръ съ меня. Не будемъ слишкомъ

Довѣрчивы мы къ людямъ. Этимъ Терцки —

Ему и ей — конечно, будемъ мы

Признательны за всякую услугу,

Но довѣрять — на столько лишь, на сколько

Они того заслужатъ; въ остальномъ —

Положимся, мой другъ, на наше сердце.

МАКСЪ.

О, суждено-ль дождаться счастья намъ

Когда нибудь?

ТЭКАЛА.

Да развѣ мы съ тобою

Не счастливы? Да развѣ ты не мой?

Я не твоя? Высокая отвага

Въ моей душѣ; ее даетъ — любовь.

Мнѣ слѣдовало-бъ меньше откровенной

Съ тобою быть, побольше закрывать

Передъ тобою сердце — по законамъ

Приличія; но гдѣ же правду здѣсь

Нашелъ бы ты, когда-бъ не говорили

Ее тебѣ мои уста?… Судьбой

Мы сведены — сплетемъ свои объятья

Навѣки, неразрывно. Это, Максъ —

Вѣрь мнѣ — гораздо больше, чѣмъ входило

Въ разсчеты ихъ… Такъ будемъ же хранить

Мы въ тайникѣ сердечномъ, какъ покражу

Священную, блаженство наше. Къ намъ

Оно съ высотъ небесныхъ опустилось

И за него мы будемъ только небу

Признательны. Для насъ, быть можетъ, чудо

Оно свершитъ.

ЯВЛЕНІЕ VI. Прежніе. Графиня Терцки.

ГРАФИНЯ (быстро).

Меня прислалъ мой мужъ…

Скорѣй, скорѣй на ужинъ!

(Они не обращаютъ вниманія, она становится между ними).

Разойдитесь!

ТЭКЛА.

О, нѣтъ еще! Вѣдь онъ и двухъ минутъ

Не пробылъ здѣсь.

ГРАФИНЯ.

Вамъ быстро мчится время

Племянница-принцесса.

МAКСЪ.

Ничего

Нѣтъ спѣшнаго, графиня.

ГРАФИНЯ.

Уходите

Скорѣе уходите! Тамъ ужъ ваше

Отсутствіе замѣтно. Вашъ отецъ

О васъ освѣдомился ужъ два раза.

ТЭКЛА.

Отецъ! Ну, чтожъ такое?

ГРАФИНЯ.

Это вы

Должны понять, племянница.

ТЭКЛА.

Да развѣ

Обязанъ онъ въ собраньяхъ этихъ быть?

Совсѣмъ ему не мѣсто тамъ. Быть можетъ,

Достойные все это люди, но

Для нихъ онъ слишкомъ молодъ, не пригоденъ

Онъ для такой компаніи.

ГРАФИНЯ.

A ты,

Пожалуй, предпочла бы, чтобъ остался

Онъ здѣсь совсѣмъ?

ТЭКЛA (живо).

Вы угадали. Такъ

Я думаю. Да, пусть онъ остается

Со мною здѣсь; и этимъ господамъ

Пошлите вы сказать…

ГРAФИНЯ.

Ты помѣшалась,

Племянница?… Графъ, не забыли вы

Условія…

МАКСЪ.

Я долженъ подчиниться,

Иду. Принцесса до свиданья.

(Она быстро отворачивается).

Что

Сказали вы?

ТЭКЛА (не глядя на него).

Я? Ничего. Идите.

МАКСЪ.

Могу-ль уйти, когда вы на меня

Разгнѣвались?

(Онъ подходитъ къ ней, ихъ глаза встрѣчаются; она стоить минуту молча, потомъ бросается къ нему на грудь, онъ крѣпко прижимаетъ ее къ себѣ).

ГРАФИНЯ.

Уйдите же! Вѣдь могутъ

Войти сюда… Я слышу шумный говоръ…

Все ближе къ намъ чужіе голоса…

(Максъ вырывается изъ ея объятій и уходитъ. Графиня провожаетъ его. Тэкла сперва слѣдуетъ за нимъ глазами, потомъ тревожно ходитъ по комнатѣ и затѣмъ погружается въ мысли. На столѣ лежитъ гитара, она схватываетъ ее, беретъ нѣсколько грустныхъ аккордовъ и потомъ начинаетъ пѣть). ЯВЛЕНІЕ VII.

Тэкла (поетъ аккомпанируя себѣ).

Проходятъ тучи по небу, дубовый лѣсъ шумитъ,

Въ травѣ зеленой дѣвушка на берегу сидитъ.

Несется съ дикой силою во слѣдъ волнѣ волна,

И вздохи шлетъ тяжелые въ морскую тишь она;

И взоръ слеза затмила.

На вѣки сердце умерло, пустыней сталъ мнѣ свѣтъ,

Надеждамъ и желаніямъ ужъ исполненья нѣтъ.

Возьми, возьми, Пречистая, свое дитя къ Себѣ —

Я счастіе извѣдала въ своей земной судьбѣ,

Жила я и любила.

ЯВЛЕНІЕ VIII. Тэкла. Графиня (возвращается).

ГРАФИНЯ.

Что жъ это вы, племянница моя

Любезная? Фи! Вы ему на шею

Бросаетесь. Но смѣю думать я,

Вамъ слѣдуетъ немножко подороже

Цѣнить свою особу.

ТЭКЛA (вставая).

Что сказать

Желаете вы этимъ?

ГРАФИНЯ.

Вы должны бы

Не забывать, кто вы, кто онъ. Объ этомъ

Вы, кажется, не думали еще.

ТЭКЛА.

О чемъ?

ГРАФИНЯ.

О томъ, что вашъ отецъ — князь Фридландъ.

ТЭКЛА.

Ну, a затѣмъ?

ГРАФИНЯ.

Затѣмъ? Хорошъ вопросъ!

ТЭКЛА.

Что мы пріобрѣли, то отъ рожденья

Имѣетъ онъ, фамилія его

Старинная ломбардская, и онъ —

Принцессы сынъ.

ГРАФИНЯ.

Ты не въ бреду ли? Право,

Послушаешь тебя, такъ мы должны

Молить его, чтобъ осчастливилъ онъ

Знатнѣйшую наслѣдницу Европы

Своей рукой.

ТЭКЛА.

Надѣюсь, въ томъ нужды

Не встрѣтится.

ГРАФИНЯ.

Да, не разумно будетъ

Идти на рискъ отказа.

ТЭКЛА.

Онъ любимъ

Своимъ отцомъ, и старый графъ не будетъ

Противиться.

ГРАФИНЯ.

Его отецъ! Его!

A вашъ отецъ, племянница?

ТЭКЛА.

Да право,

Я думаю, что вамъ внушаетъ страхъ

Его отецъ; иначе бъ не таились

Такъ тщательно вы именно предъ нимъ,

Его отцомъ.

ГРАФИНЯ (пытливо смотритъ на нее).

Племянница, фальшивить

Вы вздумали…

ТЭКЛА.

Я разсердила васъ!

Обидѣла? О, будьте доброй, тетя?

ГРАФИНЯ.

Вамъ кажется, что выиграли вы

Уже игру. Не слишкомъ ли вы рано

Ликуете?

ТЭКЛА.

О, будьте доброй!

ГРАФИНЯ.

Да,

Такъ далеко еще вы не успѣли

Подвинуться.

ТЭКЛА.

Я знаю.

ГРАФИНЯ.

Неужели

Ты думаешь, что твой отецъ такую

Большую жизнь всю отдалъ на труды

Военные, отрекся отъ земного

Спокойствія и счастья, прогонялъ

Отъ ложа сонъ, и умъ свой благородный

Тяжелою заботой удручалъ —

Лишь для того, чтобъ васъ обоихъ сдѣлать

Счастливою четою? Чтобъ тебя,

Изъ твоего монастыря извлекши,

Въ тріумфѣ привести къ тому, кто взоры

Твои плѣнилъ? — Все это обойтись

Могло ему дешевле! Это сѣмя

Посѣялъ онъ не для того, чтобъ ты

Пришла теперь своей рукою дѣтской

Сорвать цвѣтокъ и приколоть къ груди

Нарядною бездѣлкой.

ТЭКЛА.

Что онъ сѣялъ

Не для меня, могло однако мнѣ

Прекрасный плодъ принесть по доброй волѣ.

И ежели угодно благосклонной

Моей судьбѣ здѣсь радостную жизнь

Мнѣ изъ его существованья, грозно

Великаго, создать…

ГРАФИНЯ.

Ты разсуждаешь,

Какъ дѣвушка влюбленная. Взгляни

Вокругъ себя. Подумай, гдѣ ты? Вспомни,

Что ты вошла не въ домъ веселья; здѣсь

Ты не нашла стѣнъ, убранныхъ для свадьбы,

Гостей въ вѣнкахъ цвѣточныхъ. Предъ тобой

Здѣсь блескъ одинъ — оружья. Иль, быть можетъ,

Ты думаешь, что тысячи людей

Свели сюда, чтобъ праздновать съ тобою

Твой брачный пиръ? Но посмотри вокругъ —

Чело отца покрыли злыя думы,

Взоръ матери слезами омраченъ,

И на вѣсахъ лежитъ судьба всей нашей

Фамиліи! Оставь же въ сторонѣ

Всѣ дѣвичьи, ребяческія чувства

И мелкія желанья! Докажи,

Что ты — прямая дочь того, кто выше

Земныхъ существъ. Вѣдь женщина, мой другъ,

Себѣ самой принадлежать не можетъ;

Ея судьба всегда къ чужой судьбѣ

Прикована; но та всѣхъ женщинъ лучше,

Которая чужое усвоять

По выбору свободному способна,

Носить его на сердце y себя,

Ухаживать за нимъ съ любовью нѣжной.

ТЭКЛА.

Да, это все уже въ монастырѣ

Я слышала. Желаній не имѣла

Я никакихъ; я видѣла въ себѣ

Лишь дочь его и шумъ его величья

Могучаго, который долеталъ

И до меня, одно сознанье только

Въ меня вселялъ — что мнѣ дано въ удѣлъ

Жить для него и жертвовать собою

Въ страданіяхъ.

ГРАФИНЯ.

Да, это твой удѣлъ,

И подчинись ему ты добровольно.

Примѣръ тому и я, и мать твоя

Тебѣ даемъ.

ТЭКЛА.

Судьба мнѣ указала

Того, кому собою я должна

Пожертвовать, и это указанье

Я съ радостью приму.

ГРАФИНЯ.

Дитя мое,

То не судьба, a собственное сердце.

ТЭКЛА.

Но голосъ сердца — голосъ и судьбы.

Ему принадлежу я. Новой жизнью,

Которою живу, я лишь ему

Одолжена, и на свое созданье

Онъ всѣ права имѣетъ. Что была

Я до того, пока своей любовью

Прекрасною онъ не далъ душу мнѣ?

И я теперь сама себя не меньше

Цѣню, чѣмъ мой возлюбленный: да, тотъ

Не можетъ быть ничтоженъ, кто владѣетъ

Сокровищемъ неоцѣненнымъ. Счастье —

Я чувствую — дало и силу мнѣ.

Когда душа серьезна, жизнь серьезной

Становится. Я-то себѣ самой

Принадлежу — теперь я это знаю;

Въ груди своей я стала сознавать

Присутствіе неодолимой воли,

И къ высшему стремясь, всѣмъ для него

Могу я рисковать.

ГРАФИНЯ.

Такъ ты готова бъ

Противиться отцу, когда бы онъ

Твою судьбу рѣшилъ иначе? Хочешь

Ты вынудить его согласье? Знай,

Мое дитя — онъ носитъ имя Фридландъ.

ТЭКЛА.

И я его ношу. Во мнѣ найти

Онъ долженъ дочь достойную.

ГРАФИНЯ.

Подумай!

Предъ волею монарха своего,

Верховнаго владыки, онъ насильно

Не склонится, — a ты, его дитя,

Ты хочешь съ нимъ бороться!

ТЭКЛА.

Чѣмъ не смѣетъ

Никто рискнуть, рискнуть тѣмъ можетъ дочь.

ГРАФИНЯ.

Ну, къ этому, по истинѣ, ни мало

Онъ не готовъ. Преграды всѣ разбить —

И снова бой — съ дочернимъ своевольемъ!

Дитя, дитя! У твоего отца

Ты видѣла пока улыбку только;

Разгнѣваннаго взгляда глазъ его

Не знаешь ты. Противорѣчья голосъ

Дрожащій твой осмѣлится ль предъ нимъ

Заговорить! Наединѣ съ собою

Способна ты, конечно, принимать

Великія рѣшенья, краснорѣчья

Цвѣты сплетать, голубки кроткой духъ

Вооружать отвагой льва… На дѣлѣ

Попробуй-ка! Желала-бъ видѣть я,

Какъ станешь ты предъ этимъ взглядомъ рѣзко

Вперившимся въ тебя — и скажешь: нѣтъ!

Ты передъ нимъ преклонишься, какъ нѣжный

Цвѣточка листъ предъ взглядомъ огневымъ

Свѣтила дня… Тебя я не пугаю,

Дитя мое; до крайности такой,

Надѣюсь я, дойти не можетъ дѣло;

При томъ же не извѣстно мнѣ, чего

Желаетъ онъ; быть можетъ, отвѣчаютъ

Намѣренья его твоимъ, но знаю я —

Немыслимо на то его согласье,

Чтобъ гордая дочь счастія его

Вела себя влюбленною дѣвицей,

На шею бы кидалася къ тому,

Кто если ужъ судьба ему судила

Столь цѣнную награду, за нее

И заплатить обязанъ высшей жертвой,

Какую можетъ приносить любовь.

(Уходить).

ЯВЛЕНІЕ IX.

ТЭКЛA (одна).

Благодарю за эти всѣ совѣты!

Печальныя предчувствія мои

Увѣренностью стали… Значитъ, правда?

Ни одного здѣсь друга, ни одной

Намъ преданной души мы не имѣемъ?

Нѣтъ никого, кромѣ самихъ себя!

Тяжелая борьба намъ угрожаетъ…

Любовь, любовь божественная, ты

Пошли намъ силъ!… Она сказала правду:

Не радостные знаки свѣтятъ здѣсь

Двухъ нашихъ душъ союзу; жить не можетъ

Надежда здѣсь; тутъ только шумъ войны

Проносится по воздуху, и даже

Сама любовь какъ будто бы въ броню

Закована, готовясь къ смертной битвѣ.

Зловѣщій духъ сошелъ на домъ нашъ; рокъ

Стремительно покончить хочетъ съ нами;

Изъ тихаго пріюта онъ увлекъ

Меня сюда; чарующими снами

Околдовалъ; небесный образъ вотъ

Меня манитъ… сталъ больше приближаться…

Божественною силою влечетъ

Онъ къ пропасти… нельзя сопротивляться!

(Издалека доносится музыка, играющая за ужиномъ).

О, если домъ пожара пламя ждетъ,

То небеса всѣ тучи собираютъ,

И молньи шлютъ съ безоблачныхъ высотъ,

Огни изъ безднъ подземныхъ вылетаютъ;

Богъ радостей самъ въ бѣшенствѣ слѣпомъ

Кидаетъ факель свой въ горящій домъ!

(Уходитъ).

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Большая, ярко освѣщенная зала; въ серединѣ сцены, по направленію къ ея глубинѣ, богато накрытый столъ, за которымъ восемь генераловъ, въ томъ числѣ Октавіо Пикколомини, Терцки и Марадасъ. Справа и слѣва, нѣсколько позади, еще два стола, за каждымъ изъ которыхъ шесть гостей. Впереди буфетъ съ напитками. Вся передняя часть сцены пуста и предоставлена прислуживающимъ пажамъ и лакеямъ. Все въ движеніи; музыканты полка Терцки проходятъ по сценѣ вокругъ столовъ. Еще до ихъ окончательнаго ухода появляется Максъ Пикколомини; на встрѣчу ему идутъ Терцки съ бумагой; Изолани съ бокаломъ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Терцки. Изолани. Максъ Пикколомини.

ИЗОЛAHИ.

Куда же, братъ, запропастился ты?

Тутъ наше все любимое! На мѣсто

Свое скорѣй! Терцки широко

Для насъ раскрылъ свой материнскій погребъ

Отборныхъ винъ, и мы пируемъ здѣсь,

Какъ въ замкѣ гейдельбергскомъ. Пропустилъ ты

Все лучшее. Вонъ тамъ, за тѣмъ столомъ,

Идетъ дѣлежъ различныхъ княжествъ; земли

Славаты, Лихтенштейна, Эггенберга

И Штернберга, a въ добавленье къ нимъ —

Богемскіе большіе лены — все

Ужъ роздано; коли поторопишься,

Такъ и тебѣ кой-что перепадетъ.

Скорѣй! Садись!

КОЛАЛТО И ГЕЦЪ (изъ-за 2-го стола).

Графъ Максъ Пикколомини!

ТЕРЦКИ.

Сейчасъ, сейчасъ онъ къ вамъ придетъ!.. Прочти

Вотъ этотъ текстъ присяги. — Доволенъ ли

Какъ мы ее составили? Ее

Ужъ всѣ прочли по очереди; послѣ

И всѣ они подпишутся подъ ней.

МАКСЪ (читаетъ).

«Ingratis servire nefas».

ИЗОЛАНИ.

Звучитъ она какъ будто бы латынью.

По нашему какъ это будетъ, братъ?

ТЕРЦКИ.

Неблагодарнымъ честные не служатъ.

МАКСЪ (читаетъ).

«Поелику нашъ высоковластный главнокомандующій, свѣтлѣйшій герцогъ Фридландскій, вслѣдствіе неоднократно понесенныхъ оскорбленій, былъ намѣренъ оставить императорскую службу, но по нашей единогласной просьбѣ склонился къ тому, чтобы продолжать оставаться съ арміею и не разлучаться съ нами безъ нашего согласія, — то мы съ своей стороны принимаемъ на себя обязательство, всѣ сообща и каждый за себя въ частности, въ видѣ формальной присяги — служить также ему честно и вѣрно, ни подъ какимъ видомъ не разставаться съ нимъ и за него жертвовать всѣмъ, намъ принадлежащимъ, до послѣдней капли крови, на сколько именно это будетъ согласно съ принесенною нами императору присягой». (Послѣднія слова Изолани повторяетъ). «Ровно какъ, если тотъ или другой изъ насъ, вопреки сему договору, отступится отъ общаго дѣла, то мы обязываемся объявить его клятвопреступникомъ и измѣнникомъ и отомстить ему, не щадя его имущества и жизни. Все вышесказанное свидѣтельствуемъ нашею собственною подписью».

ТЕРЦКИ.

Согласенъ ты подъ этимъ подписаться?

ИЗОЛАНИ.

A почему бъ не согласился онъ!

Кто честный офицеръ, тотъ можетъ… долженъ

Участвовать… Пера, чернилъ!

ТЕРЦКИ.

Дай встать

Изъ-за стола.

ИЗОЛAНИ (Увлекая Макса).

Идемъ, идемъ скорѣе!

(Идутъ къ столу).

ЯВЛЕНІЕ II. Терцки. Нейманъ.

ТЕРЦКИ (дѣлаетъ знакъ Нейману, стоящему

y буфета, и выходить съ нимъ на авансцену).

Ты копію принесъ? Подай. Она

Такъ сдѣлана, надѣюсь, что не трудно

Ее принять за подлинникъ?

НЕЙМАНЪ.

Ее

Переписалъ я строчка въ строчку, только

То выпустилъ, гдѣ о присягѣ рѣчь,

Какъ вы мнѣ, графъ, приказывали.

ТЕРЦКИ.

Ладно.

Клади ее туда, a эту сжечь

Немедленно. Что нужно было сдѣлать —

Исполнила она.

(Нейманъ кладетъ копію на столъ и снова

отходитъ къ буфету).

ЯВЛЕНІЕ III. Илло выходить изъ 2-й комнаты. Терцки.

ИЛЛО.

Ну, какъ y васъ

Идетъ съ Пикколомини?

ТЕРЦКИ.

Надо думать,

Что хорошо. Пока онъ ничего

Не возразилъ.

ИЛЛО.

Единственный, кому я

Не очень довѣряю — это онъ,

Онъ, да отецъ. Смотрите вы за ними

Обоими!

ТЕРЦКИ.

A за столомъ y васъ

Какъ обстоитъ? Надѣюсь, подогрѣли

Достаточно своихъ гостей?

ИЛЛО.

У нихъ

Все сердце на распашку; полагаю,

Они y насъ въ рукахъ, и какъ я вамъ

Предсказывалъ — теперь нѣтъ больше рѣчи

О томъ одномъ, чтобъ сохранить всю власть

За герцогомъ. Совѣтъ Монтекукули —

Разъ, что мы здѣсь всѣ вмѣстѣ, предписать

Условья императору, въ столицѣ

Его же собственной. Повѣрьте мнѣ,

Не будь Пикколомини эти, намъ бы

И не зачѣмъ къ обману прибѣгать.

ТЕРЦКИ.

Къ намъ Буттлеръ направляется. Молчите!

ЯВЛЕНІЕ IV. Буттлеръ. Прежніе.

БУТТЛЕРЪ (подходя изъ-за 2-го стола).

Прошу васъ не стѣсняться. Хорошо

Я понялъ васъ, фельдмаршалъ, — и желаю

Успѣха. Что жъ касается меня

(таинственно).

То можете располагать вы мною.

ИЛЛО (съ живостью).

Какъ, можемъ мы?…

БУТТЛЕРЪ.

И съ пунктомъ о присягѣ,

И безъ него; мнѣ это все равно.

Вы поняли, конечно? Герцогъ можетъ —

И это я прошу сказать ему —

Подвергнуть всякимъ испытаньямъ вѣрность

И преданность мою. Пока ему

Угодно оставаться генераломъ

На службѣ императора — и я

Останусь офицеромъ государя;

Чуть только онъ захочетъ самъ себѣ

Владыкой стать — я Фридланда служитель.

ТЕРЦКИ.

Обмѣнъ для васъ хорошій! Господинъ

У васъ бы оказался ужъ не скряга,

Не Фердинандъ.

БУТТЛЕРЪ (серьезно).

Графъ Терцки, вѣрность я

Не продаю; назадъ тому полгода

Совѣта я вамъ не далъ бы купить

То y меня, что нынче добровольно

Я предложилъ. Да, самого себя,

Съ моимъ полкомъ, отдалъ я Валленштейну,

И думаю, что данный мной примѣръ

Останется не безъ послѣдствій.

ИЛЛО.

Кто же

Не вѣдаетъ, что Буттлеръ образцомъ

Блистательнымъ всегда служилъ для войска?

БУТТЛЕРЪ.

Вы мнѣнія такого? Ну, такъ мнѣ

Раскаяться нѣтъ повода, фельдмаршалъ,

Что сохранялъ я вѣрность сорокъ лѣтъ,

Коль въ шестьдесятъ своею доброй славой

Купилъ себѣ возможность отомстить

Какъ слѣдуетъ!.. Моими вы словами

Нисколько не смущайтесь, господа;

Изъ за чего я буду вашимъ — это

Вамъ все равно, и — я надѣюсь — вы

Вѣдь сами же поймете, что своею

Интригою вамъ прямоты моей

Не покривить, что шаткость убѣжденій,

Иль быстрая горячность, иль другая

Ничтожная причина старика

Не совратятъ съ дороги чести, коей

Ужъ такъ давно онъ слѣдуетъ… Идемъ!

Повѣрьте мнѣ, хоть я отлично знаю,

Съ чѣмъ разстаюсь — но тѣмъ не менѣе твердо

Рѣшился я.

ИЛЛО.

Скажите прямо: васъ

Мы за кого должны считать?

БУТТЛЕРЪ.

За друга!

Вотъ вамъ рука. Я вашъ со всѣмъ своимъ

Имуществомъ. Не только въ людяхъ герцогъ

Нуждается — и въ деньгахъ тоже. Я

Кой-что себѣ скопилъ въ его же * службѣ,

Теперь ему ссужаю; если жъ онъ

Переживетъ меня, то это мною

Ему давно завѣщано, и онъ —

Наслѣдникъ мой. Я одинокъ на свѣтѣ;

Мнѣ чувство то, которымъ человѣкъ

Съ любимою женой, съ семьею связанъ,

Невѣдомо. Названіе мое

И бытіе умрутъ со мною вмѣстѣ.

ИЛЛО.

Не деньги ваши нужны намъ, душа,

Такая, какъ y васъ, мильоновъ стоитъ

И цѣлыхъ бочекъ золота.

БУТТЛЕРЪ.

Пріѣхалъ

Я въ Прагу изъ Ирландіи дряннымъ

Конюшеннымъ съ однимъ вельможей, скоро

Похороненнымъ мною. Изъ своей

Ничтожной службы въ лошадиныхъ стойлахъ,

Благодаря случайностямъ войны,

Игрушкою фортуны прихотливой

Я поднялся на эту высоту,

На этотъ постъ почетный. Герцогъ — тоже

Фортуны сынъ, a я люблю пути,

Похожіе на мой.

ИЛЛО.

Всѣхъ сильныхъ духомъ

Родство соединяетъ.

БУТТЛЕРЪ.

Мы живемъ

Въ великую минуту; людямъ храбрымъ,

Рѣшительнымъ она благопріятна.

Какъ изъ однѣхъ въ другія руки вся

Размѣнная монета переходитъ,

Такъ города и замки съ быстротой

Владѣтелей перемѣняютъ. Внуки

Старинныхъ родовъ всѣ свои дома

Покинули; на смѣну много новыхъ

Является фамилій и гербовъ;

И сѣверный народъ въ землѣ нѣмецкой,

Непрошенный, дерзаетъ утвердить

Гражданскую осѣдлость. Собираетъ

Принцъ веймарскій войска, чтобъ основать

Могучее на Майнѣ государство;

A Мансфельду и Гальберштадту смерть

Одна лишь не позволила отважно

Мечомъ себѣ владычество страной

Завоевать. Но съ Валленштейномъ нашимъ

Сравнится ль кто изъ нихъ? На свѣтѣ нѣтъ

Такихъ высотъ, къ которымъ этотъ мощный

Не вправѣ бы приставить лѣстницъ.

ТЕРЦКИ.

Рѣчь,

Достойная мужчины.

БУТТЛЕРЪ.

Привлеките

Испанцевъ вы и итальянцевъ; я

Ужъ на себя беру шотландца Лесли…

Однако, намъ пора къ гостямъ… Идемъ!

ТЕРЦКИ.

Гдѣ кравчій мой?… Давай намъ все, что только

Есть y тебя! Отборныхъ винъ!.. Такой

Сегодня день! Дѣла идутъ прекрасно.

(Отходятъ, каждый къ своему столу).

ЯВЛЕНІЕ V. Кравчій и Нейманъ выходятъ на авансцену. Слуги ходятъ взадъ и впередъ.

КРАВЧІЙ.

Отборныхъ винъ! Будь барыня моя

Покойная, ихъ маменька — графиня,

Свидѣтельницей этихъ кутежей,

Въ своемъ гробу она бы повернулась!..

Да, ротмистръ, да! Нашъ благородный домъ

Идетъ все вспять… Ни мѣры нѣтъ, ни цѣли!

И съ герцогомъ свѣтлѣйшее родство

Намъ принесетъ не много благодати.

НЕЙМАНЪ.

Вотъ вздоръ какой! Теперь-то и начнетъ

Все процвѣтать.

КРАВЧІЙ.

Вы думаете? Много-бъ

На этотъ счетъ нашлось сказать…

СЛУГА (подходитъ).

Вина

Бургонскаго на третій столъ!

КРАВЧІЙ.

Уже

Семидесятая бутылка, ротмистръ.

СЛYГА.

A оттого, что нѣмецъ Тифенбахъ

Усѣлся тамъ.

КРАВЧІЙ (продолжаетъ, Нейману).

Они ужъ слишкомъ въ гору

Хотятъ взлетѣть. По роскоши сравниться

Съ курфюрстами и королями имъ

Всѣмъ хочется, и чтобы только герцогъ

Ни выдумалъ — мой благородный графъ

Ужъ ни за что отстать не пожелаетъ.

(Слугамъ).

Вы тутъ чего? Подслушивать?… Ну, маршъ

Ступайте-ка къ столамъ, да позаймитесь

Бутылками! У графа Пальфи вотъ

Пустой стаканъ!

ВТОРОЙ СЛУГА (подходитъ).

Потребовали, кравчій,

Большую золотую чашу — ту,

Что съ чешскими гербами; графъ сказали —

Вы знаете, какую.

КРАВЧІЙ.

Кубокъ тотъ,

Что къ дню, когда короновался Фридрихъ,

Былъ мастеромъ Вильгельмомъ сдѣланъ? Вещь

Цѣннѣйшую во всей добычѣ пражской?

ВТОРОЙ СЛУГА.

Тотъ самый, да! Пить изъ него хотятъ

Здоровье круговое.

КРАВЧІЙ (покачивая головой, вынимаетъ изъ шкапа

бокалъ и выполаскиваетъ его).

Новый случай

Для донесенья въ Вѣну!

НЕЙМАНЪ.

Дай взглянуть.

По истинѣ великолѣпный кубокъ!

Изъ золота литого, и какъ все

Сработано прекрасно, сколько умныхъ

Фигуръ на немъ! На первомъ ужъ щиткѣ

Я вижу амазонку въ гордой позѣ,

И топчетъ конь ея ногами жезлъ

Епископскій и митру; длинный посохъ

У ней въ рукахъ, со шляпою на немъ,

И знамя развѣвается, на коемъ

Изобразилъ художникъ чашу. Что

Все это означаетъ, не могу ли

Отъ васъ узнать?

КРАВЧІЙ.

Та женщина, что вы

Здѣсь видите на лошади — свобода

Въ избраніи богемскихъ королей;

Эмблемою ей служатъ эта шляпа

И дикій конь, несущій амазонку.

Мужчины украшенье — шляпа: тотъ,

Кто права не имѣетъ оставаться

Съ покрытой головой предъ королемъ

И кесаремъ — не человѣкъ свободы.

НЕЙМАНЪ.

A чаша, что на знамени — ее

Какъ объяснить?

КРАВЧІЙ.

Она обозначаетъ

Богемскую свободу церкви — ту,

Которая жила въ дни нашихъ дѣдовъ.

Въ гусситскую войну они мечомъ

Пріобрѣли себѣ побѣду эту

Надъ папою, который не даетъ

Ни одному изъ свѣтскихъ права чаши?

Для утраквиста выше чаши нѣтъ

На свѣтѣ ничего; она священный

Его клейнодъ, богемцы за нее

Ужъ столько разъ въ бояхъ платили кровью!

НЕЙМАНЪ.

Тутъ наверху я вижу свитокъ — онъ

Что значитъ?

КРАВЧІЙ.

Онъ — тотъ актъ верховной власти

Богеміи, что вынудили мы

У императора Рудольфа — драгоцѣнный

Пергаментъ, обезпечившій для новой

Религіи, со старой наравнѣ,

Свободный звонъ въ колокола и пѣнье

Открытое повсюду. Но съ тѣхъ поръ,

Какъ правитъ нами прежній герцогъ Граца,

Окончилось все это; съ пражской битвы,

Гдѣ пфальцграфъ Фридрихъ потерялъ свой тронъ

И свой вѣнецъ — y нашей вѣры больше

Нѣтъ алтарей и каѳедръ; нашимъ братьямъ

Приходится теперь стоять спиной

Къ отечеству, a актъ верховной власти

Самъ государь изрѣзалъ.

НЕЙМАНЪ.

Славно какъ

Вы знаете все это! Видно, кравчій,

Что лѣтопись родной страны весьма

Знакома вамъ.

КРАВЧІЙ.

Мои вѣдь предки были

Гусситами; Прокопъ и Жижка ихъ

Въ сраженіе водили. Миръ ихъ праху,

За правое и доброе дрались.

(Слугѣ).

Ну, вотъ, неси!

НЕЙМАНЪ.

Постойте, разсмотрю я

Еще второй щиточекъ. Да на немъ,

Глядите-ка, летятъ, какъ мнѣ сдается,

Внизъ головой изъ пражскаго дворца,

Совѣтники Рудольфовы — Славата

И Мартиницъ: Да, точно! Вотъ графъ Турнъ —

Даетъ приказъ ихъ вышвырнуть.

(Слуга уноситъ кубокъ).

КРAВЧІЙ.

Молчите

Объ этомъ днѣ… То было въ маѣ… да…

День двадцать третій, тысяча шестьсотъ

Восьмнадцатаго года. Какъ сегодня

Передъ собой я это вижу. Съ той

Несчастнѣйшей минуты и страданья

Терзаютъ государство; съ дня того —

Шестнадцать лѣтъ ужъ минуло — мира

Не видѣла на мигъ одинъ земля.

(За вторымъ столомъ крики).

; За веймарскаго принца!

(За третьимъ и четвертымъ столомъ).

Герцогъ Бернгардъ

Да здравствуетъ!

(Музыка).

ПЕРВЫЙ СЛУГА.

Гвалтъ слышите какой!

ВТОРОЙ СЛУГА (подбѣгаетъ).

Вы слышали? Тамъ веймарскаго принца

Здоровье пьютъ!

ТРЕТІЙ СЛУГА.

Да, Австріи врага!

ПЕРВЫЙ СЛУГА.

И лютеранина! A передъ этимъ

За императора тостъ Деодатъ

Провозгласилъ — всѣ точно онѣмѣли.

КРАВЧІЙ.

Ну, за попойкой всяко можетъ быть.

Порядочный слуга не долженъ слышать

Такихъ. вещей.

ТРЕТІЙ СЛУГА (тихо четвертому).

Смотри ты, Іоганнъ, все

Себѣ замѣть, чтобъ патеру Квирога

Нашлось y насъ о многомъ сообщить.

За это онъ и много прегрѣшеній

Отпуститъ намъ.

ЧЕТВЕРТЫЙ СЛУГА.

Да для того-то я

Почти не отходилъ отъ кресла Илло,

На сколько могъ… наговорилъ онъ словъ

Диковинныхъ.

(Слуги отходятъ къ столамъ).

КРАВЧІЙ (Нейману).

Кто это, въ черномъ платьѣ,

Съ крестомъ, вонъ тамъ, интимно такъ ведетъ

Бесѣду съ графомъ Пальфи?

НЕЙМАНЪ.

Это тоже

Одинъ изъ тѣхъ, которымъ черезчуръ

Довѣрились они; онъ Марадасомъ

Зоветъ себя; испанецъ…

КРАВЧІЙ.

Вѣрьте мнѣ,

Въ испанцахъ намъ нѣтъ проку. Всѣ романцы

Не стоятъ ни копѣйки…

НЕЙМАНЪ.

Ай, ай, ай!

Такъ говорить не слѣдуетъ вамъ, кравчій.

Межъ ними много генераловъ есть,

Которыхъ здѣсь всѣхъ больше цѣнитъ герцогъ.

(Терцки подходитъ и беретъ со стола бумагу.

За столами начинается движеніе).

КРАВЧІЙ (слугамъ).

Смотрите — генералъ Пикколомини

Изъ-за стола встаетъ. Всѣ поднялись.

Скорѣй туда и убирайте стулья!

(Слуги торопливо идутъ. Часть гостей выходитъ на авансцену).

ЯВЛЕНІЕ VI. Октавіо Пикколомини идетъ, бесѣдуя съ Марадасомъ, и оба выходятъ на авансцену съ одной стороны. Съ противоположной выходитъ Maксъ Пикколомини, одинъ, погруженный въ задумчивость и не принимая участія въ происходящемъ вокругъ него. Пространство между нимъ и первыми двумя, но нѣсколько позади, занимаютъ Буттлеръ, Изолани, Гецъ, Тифенбахъ, Колалто, a скоро къ нимъ присоединяется и Терцки.

ИЗОЛАНИ (выходящимъ впередъ гостямъ)

Колалто, доброй ночи!… Генералъ,

И вамъ спокойной ночи!.. Доброй ночи!

Сказать бы нужно лучше: съ добрымъ утромъ!

ГЕЦЪ (Тифенбаху).

Хорошаго пищеваренья, братъ!

ТИФЕНБАХЪ.

Да, царскій пиръ!

ГЕЦЪ.

Графиня въ этомъ дѣлѣ

Большой знатокъ. У тещи — царство ей

Небесное — училась… Вотъ ужъ это

Хозяюшка была.

ИЗОЛАНИ (собираясь уходитъ).

; Свѣчей! Свѣчей!

ТЕРЦКИ (подходитъ къ Изолани съ бумагой).

На парочку минутъ еще, товарищъ —

Вотъ это я просилъ бы подписать.

ИЗОЛАНИ.

Подписывать — сколько угодно! Только

Отъ чтенья вы меня избавьте.

ТЕРЦКИ.

Я

Васъ утруждать не буду. Тутъ присяга,

Ужъ читанная вами. Разъ-другой

Черкнуть перомъ — и только.

(Видя, что Изолани даетъ бумагу Октавіо).

Что вы это!

Кто взялъ перо, тотъ и пиши. Чины

Тутъ ни при чемъ.

(Октавіо пробѣгаетъ бумагу съ видимымъ

равнодушіемъ. Терцки наблюдаетъ за нимъ).

ГЕЦЪ (къ Терцки).

Графъ, вы проститься съ вами

Позволите…

ТЕРЦКИ.

Да не спѣшите такъ.

Еще одинъ глотокъ на сонъ грядущій!

(Слугамъ). Эй!

ГЕЦЪ.

Не могу.

ТЕРЦКИ.

Ну, двѣ-три капли!

ГЕЦЪ.

Нѣтъ,

Увольте.

ТИФЕНБАХЪ (садится).

Господа, прошу прощенья.

Стоять мнѣ не подъ силу.

ТЕРЦКИ.

Не стѣсняйтесь,

Пожалуйста.

ТИФЕНБАХЪ.

Желудокъ мой здоровъ,

И голова совсѣмъ свѣжа, a ноги

Носить не соглашаются.

ИЗОЛAНИ (указывая на его толщину).

Да вы

Вѣдь черезчуръ ужъ ихъ обременили!

(Октавіо подписалъ бумагу и отдаетъ ее Терцки; тотъ передаетъ Изолани, который идетъ къ столу подписывать).

ТИФЕНБАХЪ.

Походу въ Померанью этимъ я

Обязанъ; приходилось днемъ и ночью

Въ снѣгу и льду таскаться. Я всю жизнь

Отъ этого не вылѣчусь.

ГЕЦЪ.

Да, шведъ

Не разбиралъ — какое время года.

(Терцки передаетъ бумагу Марадасу; онъ

идетъ къ столу подписывать).

ОКТАВІО (подходитъ къ Буттлеру).

Полковникъ, вы, какъ могъ замѣтить я,

Не очень-то большой любитель пиршествъ-

Вакхическихъ; мнѣ кажется, что вамъ

Сраженья шумъ пріятнѣй шума оргій?

БУТТЛЕРЪ.

Да, долженъ вамъ признаться — вкусъ не мой.

ОКТAВІО (интимно подходя).

Онъ и не мой — могу я васъ увѣрить,

И мнѣ весьма пріятно, что y насъ,

Почтеннѣйшій полковникъ Буттлеръ, мысли

Такъ сходятся. Полдюжины друзей —

Не болѣе — за столикомъ уютнымъ,

Токайскаго стаканчикъ, и при этомъ

Разумная бесѣда и душа

Открытая — вотъ это мнѣ по вкусу!

БУТТЛЕРЪ.

Да, ежели все это пособрать

Возможность есть — не прочь и я въ компанью.

(Бумага доходитъ до Буттлера, онъ идетъ къ столу подписать. Авансцена остается пуста, такъ что оба Пикколомини стоятъ одиноко, каждый на своей сторонѣ).

ОКТAВІО (нѣсколько минутъ молча смотритъ

на сына, потомъ подходитъ къ нему).

Ты долго къ намъ не приходилъ, мой другъ.

МАКСЪ (быстро поворачивается въ смущеніи).

Я… спѣшными дѣлами былъ задержанъ.

ОКТАВІО.

Однако, какъ я вижу, и теперь

Ты все еще не здѣсь?

МАКСЪ.

Тебѣ извѣстно —

Гдѣ шумная толпа, я молчаливъ.

ОКТAВІО (подходитъ къ нему еще ближе).

; Я не могу узнать, чѣмъ былъ задержанъ

Такъ долго ты?… (Лукаво). Вотъ Терцки такъ узналъ.

МAКСЪ.

Что онъ узналъ?

ОКТAВІО (значительно).

Изъ всѣхъ здѣсь только Терцки

Не замѣчалъ отсутствіе твое.

ИЗОЛAНИ (издали наблюдавшій за ними, подходитъ).

Такъ, такъ, отецъ! Въ атаку! Безъ пощады

Руби его! Такъ поступать нельзя.

ТЕРЦКИ (подходитъ съ бумагой).

Что, всѣ ли подписали? Не осталось

Еще кого?

ОКТАВІО.

Всѣ, вѣроятно.

ТЕРЦКИ (кричитг).

Кто

Не подписалъ?

БУТТЛЕРЪ.

Должно быть ровно тридцать

Именъ. Сочтите.

ТЕРЦКИ.

Тутъ я вижу крестъ.

ТИФЕНБАХЪ.

Крестъ — это я.

ИЛЛО (къ Терцки).

Писать онъ не умѣетъ,

Но крестъ его надеженъ; чтутъ его

Жиды и христіане.

ОКТАВІО (Максу, торопливо).

Ну, полковникъ,

Идемъ домой. Ужъ поздно.

ТЕРЦКИ.

Подписалъ

Всего одинъ изъ двухъ Пикколомини.

ИЗОЛАНИ (указывая на Макса).

Замѣтьте вы — отсутствуетъ лишь онъ,

Гость каменный, который цѣлый вечеръ

Здѣсь ни на что не пригодился намъ.

(Максь беретъ y Терцки бумагу и разсѣянно смотритъ на нее).

ЯВЛЕНІЕ VII. Прежніе. Илло выходитъ изъ задней комнаты; y него въ рукахъ золотой кубокъ; онъ совсѣмъ пьянъ; за нимъ слѣдуютъ Гецъ и Буттлеръ, старающіеся его удержатъ.

ИЛЛО.

Оставьте вы меня! Чего вамъ нужно?

ГЕЦЪ И БУТТЛЕРЪ.

Не пейте больше, Илло!

ИЛЛЛО (идетъ къ Октавіо и обнимаетъ его^

продолжая пить).

За тебя,

Октавіо, я пью! Пусть въ этой. влагѣ

Пріятельской потонетъ вся вражда!

Меня ты никогда — я это знаю —

Не жаловалъ; казни меня Господь —

И я къ тебѣ питалъ такія жъ чувства…

Пусть прошлое забудется!… Тебя

Цѣню я безконечно!..* Ты на свѣтѣ

Мой лучшій другъ…

(Нѣсколько разъ цѣлуетъ его).

И знайте вы — тому,

Кто обзоветъ его фальшивой кошкой,

Развѣдаться придется ужъ со мной.

ТЕРЦКИ (ему тихо).

Да что ты помѣшался, Илло? Вспомни,

Гдѣ ты теперь…

ИЛЛО (добродушно).

A что? Вѣдь здѣсь y насъ

Одни друзья.

(Весело оглядывая всю компанію).

Нѣтъ ни одной канальи!

Я очень радъ…

ТЕРЦКИ (Буттлеру).

Да уведите вы

Его скорѣй; прошу васъ очень, Буттлеръ.

(Буттлеръ уводитъ его къ буфету),

ИЗОЛАНИ (Максу, который продолжаетъ

разсѣянно смотрѣть на бумагу),

Ну, скоро ли, товарищъ? Изучилъ,

Какъ слѣдуетъ?

МАКСЪ (точно очнувшись отъ сна).

Что нужно сдѣлать?

ТЕРЦКИ И ИЗОЛАНИ (вмѣстѣ).

Подпись

Здѣсь приложить.

(Октавіо съ тревожнымъ напряженьемъ смотритъ на него).

МАКСЪ (возвращая бумагу).

Оставимъ до утра.

Бумага дѣловая, я жъ сегодня

Не такъ настроенъ… Дайте завтра…

ТЕРЦКИ

Но…

Подумайте…

ИЗОЛАНИ.

Ну, живо, живо! Подпись!

Какъ! Изо всѣхъ, здѣсь ужинавшихъ, ты

Моложе всѣхъ — и хочешь быть умнѣе

Одинъ, чѣмъ всѣ мы вмѣстѣ! Вотъ смотри —

И твой отецъ, и всѣ мы подписали.

ТЕРЦКИ (Октавіо).

Октавіо, подѣйствуйте жъ своимъ

Вліяніемъ…

ОКТАВІО.

Онъ — совершеннолѣтній.

ИЛЛО (поставившій бокалъ на буфетъ).

О чемъ здѣсь рѣчь?

ТЕРЦКИ.

Бумагу подписать

Не хочетъ онъ.

МАКСЪ.

Я вамъ сказалъ — до завтра

Оставить это можно.

ИЛЛО.

Нѣтъ, нельзя.

Мы подписали всѣ — ты тоже долженъ,

Да, долженъ ты сейчасъ же подписать.

МАКСЪ.

Спокойной ночи, Илло!

ИЛЛО.

Нѣтъ, такъ просто

Ты не уйдешь. Пускай узнаетъ герцогъ,

Кто другъ ему.

(Гости собираются вокругъ нихъ).

МАКСЪ.

Какихъ исполненъ чувствъ

Я къ герцогу — онъ это знаетъ; это

Извѣстно всѣмъ, и не зачѣмъ тебѣ

Гримасничать.

ИЛЛО.

Вотъ благодарность герцогъ

И получилъ за то, что отдавалъ

Всегда онъ предпочтенье итальянцамъ!

ТЕРЦКИ (въ величайшемъ смущеніи

генераламь, которые тоже волнуются).

Въ немъ говоритъ вино… Я васъ прошу,

Не слушайте!…

ИЗОЛАНИ (смѣясь).

Вино не измышляетъ —

Выбалтываетъ только.

ИЛЛО.

Вѣдь y нихъ —

Не съ нами кто, тотъ противъ насъ… Какая

Чувствительная совѣсть! Не имѣй]

Возможности они окольнымъ ходомъ,

Посредствомъ оговорки…

ТЕРЦКИ (быстро перебиваетъ).

Онъ совсѣмъ

Какъ бѣшеный .. Оставьте безъ вниманья!…

ИЛЛО (кричитъ громче).

Посредствомъ оговорки улизнуть.

Что тамъ за оговорка! Чортъ бы побралъ

Всю эту оговорку!

МАКСЪ (становится внимательнѣе и снова

смотритъ бумагу).

Что же здѣсь

Опаснаго такого? Возбудили

Во мнѣ вы любопытство прочитать

Внимательнѣй.

ТЕРЦКИ (тихо Илло).

Что дѣлаешь ты, Илло?

Ты губишь насъ.

ТИФЕНБАХЪ (Колалто).

Замѣтилъ вѣдь и я —

Предъ ужиномъ читали намъ иное.

ГЕЦЪ.

Мнѣ тоже показалось.

И3ОЛАНИ.

Мнѣ-то что

До этого? Гдѣ имена другія

Написаны, пусть и мое стоитъ.

ТИФЕНБАХЪ.

Предъ ужиномъ была тамъ оговорка

О службѣ государю…

БУТТЛЕРЪ (одному изъ генераловъ).

Господа,

Не стыдно ль вамъ? Вы положенье дѣла

Обдумайте. Теперь вопросъ вѣдь въ .томъ,

Удержимъ ли мы герцога, иль будетъ

Онъ взятъ отъ насъ. Тутъ невозможно быть

Придирчивымъ такимъ и щекотливымъ.

ИЗОЛAНИ (одному изъ генераловъ).

; A что, когда тебѣ далъ герцогъ полкъ,

Онъ тоже затруднялся оговоркой

Какой нибудь?

ТЕРЦКИ (Гецу).

Или когда онъ вамъ

Подряды далъ, съ которыхъ ежегодно

Вамъ тысяча пистолей барыша?

ИЛЛО.

Кто дѣлаетъ изъ насъ людей безчестныхъ,

Самъ негодяй!.. Коль недоволенъ кто —

Высказывай! Я здѣсь!..

ТИФЕНБАХЪ.

Ну, полно! Это

Вѣдь только разговоръ…

МАКСЪ (прочтя и возвращая бумагу).

Такъ до утра!

ИЛЛО (бѣшено топая ногами и внѣ себя,

одной рукой держитъ передъ нимъ бумагу,

a другою обнажаеть мечъ).

Подписывай, Іуда!

ИЗОЛАНИ.

Илло, что ты!

Фи!

ОКТАВІО, ТЕРЦКИ, БУТТЛЕРЪ (вмѣстѣ).

Мечъ въ ножны!

МАКСЪ (быстро схвативъ его за руку и

обезоруживъ, графу Терцки).

Отправь его въ постель!

(Уходитъ, нѣсколько гостей сдерживаютъ Илло, который страшно ругается. При общемъ шумѣ занавѣсъ падаетъ).

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

Комната въ домѣ Пикколомини. Ночь.

ЯВЛЕНІЕ I.

Октавіо Пикколомини, Камердинеръ со свѣчой. Нѣсколько минутъ спустя, Максъ Пикколомини.

ОКТАВІО.

Когда мой сынъ вернется, попроси

Его ко мнѣ. Который часъ?

КАМЕРДИНЕРЪ.

Свѣтаетъ.

ОКТАВІО.

Поставь свѣчу и можешь спать идти.

Сегодня мы не будемъ ужъ ложиться.

(Камердинеръ уходитъ. Октавіо въ задумчивости ходитъ по комнатѣ. Максъ входитъ, не сразу замѣченный отцомъ, и нѣсколько минутъ молча смотритъ на него).

МАКСЪ.

Ты сердишься, Октавіо. Клянусь,

Не виноватъ я въ этой гадкой ссорѣ.

Я видѣлъ хорошо, что подписалъ

Съ другими ты, и этого довольно

Ужъ было бъ мнѣ… но… но въ такихъ вещахъ

Руководитъ — ты это знаешь — мною

Лишь собственный мой разумъ, не чужой.

ОКТАВІО (подходитъ къ нему и обнимаетъ).

И въ будущемъ ему ты только слѣдуй,

Мой славный сынъ! На этотъ разъ тобой

Руководилъ вѣрнѣе онъ, чѣмъ данный

Отцомъ примѣръ.

МАКСЪ.

Скажи яснѣй.

ОКТАВІО.

Сейчасъ.

Послѣ того, что вышло нынче ночью,

Межъ нами тайнъ уже не можетъ быть.

(Садятся).

Скажи мнѣ, Максъ, на этотъ текстъ присяги,

Который насъ просили подписать,

Какъ смотришь ты?

МAКСЪ.

Опаснаго не вижу

Въ ней ничего, хоть не по вкусу мнѣ

Формальности такія.

ОКТАВІО.

Только въ этомъ,

Ни въ чемъ другомъ — причина твоего

Упорнаго отказа?

МАКСЪ.

Это дѣло

Серьезное… я думалъ о другомъ…

Притомъ оно и не такимъ ужъ спѣшнымъ

Казалось мнѣ…

ОКТАВІО.

Будь откровененъ, Максъ,

Ты въ чемъ нибудь подозрѣвалъ ихъ?

МАКСЪ.

Въ чемъ же

Подозрѣвать? Рѣшительно ни въ чемъ.;

OKTABIO.

Ты ангелу-хранителю обязанъ

Спасеніемъ; благодари его

За то, что онъ отвлекъ тебя отъ. бездны.

МАКСЪ.

Слова твои мнѣ непонятны.

OKTABIO.

Вотъ

Въ чемъ дѣло: ты связалъ бы имя съ плутней

Позорною; ты росчеркомъ однимъ

Отрекся бы отъ долга, отъ присяги…

МАКСЪ (вставая).

Октавіо!

OKTABIO.

Сиди. Другъ, отъ меня

Не мало ты еще услышишь. Годы

Ужъ многіе живешь ты въ слѣпотѣ

Совсѣмъ непостижимой. Предъ тобою

Свершается чернѣйшій заговоръ,

Власть адскихъ силъ туманомъ омрачаетъ

Прекрасный свѣтъ всѣхъ чувствъ твоихъ. Молчать

Я долѣе не вправѣ; я повязку

Снять съ глазъ твоихъ обязанъ.

МАКСЪ.

Прежде, чѣмъ

Заговорить, обдумай хорошенько.

Коль будетъ рѣчь лишь о догадкахъ — я-жъ

Боюсь, что тутъ и ничего иного

Не можетъ быть — оставь ихъ при себѣ;

Не такъ теперь настроенъ я, чтобъ слушать

Спокойно ихъ.

OKTABIO.

Чѣмъ больше y тебя

Серьезнѣйшихъ причинъ бѣжать отъ свѣта,

Тѣмъ больше ихъ есть y меня — открыть

Тебѣ глаза. Спокойно бъ довѣрить

Я могъ тебя невинной чистотѣ

Твоей души, спокойно бъ положиться

На собственный твой умъ; но вижу я,

И на душу твою здѣсь злыя сѣти

Сбираются накинуть. Тайна та

(онъ устремляетъ на него пристальный взглядъ).

; Что отъ меня скрываешь ты, исторгнуть

Должна мою.

(Максъ пытается отвѣчать, но не можетъ и въ смущеніи опускаетъ глаза).

ОКТАВІО (послѣ минуты молчанія).

Узнай же все! Тебя

Обманываютъ здѣсь; играютъ гнусно

Съ тобою, Максъ, и всѣми нами. Герцогъ

Слухъ распустилъ, что армію покинуть

Желаетъ онъ; a въ этотъ самый часъ

Орудуютъ они — y государя

Ее украсть и передать врагамъ.

МАКСЪ.

Уже давно я знаю эту сказку

Поповскую, но услыхать ее

Изъ устъ твоихъ не ждалъ.

OKTABIO.

Уста, изъ коихъ

Ее теперь ты слышишь, для тебя

Порукою, что то совсѣмъ не сказка

Поповская.

МАКСЪ.

Изъ герцога творятъ

Какого-то помѣшаннаго, право!

Возможно ли, чтобъ тридцать тысячъ войскъ,

Испытанныхъ въ бояхъ, солдатъ почтенныхъ,

Межъ коими сверхъ тысячи дворянъ —

Задумалъ онъ отвлечь отъ ихъ присяги,

Отъ долга ихъ, отъ чести, ихъ сплотить

Между собой для плутовского дѣла.

OKTABIO.

Нѣтъ, гнусности такой постыдной онъ

Нисколько не желаетъ. То, что нужно

Ему отъ насъ, имѣетъ видъ въ стократъ

Невиннѣе: онъ цѣль одну имѣетъ —

Имперіи дать миръ; но императоръ

Миръ этотъ ненавидитъ, — и вотъ онъ

Поэтому рѣшилъ его принудить.

Довольными онъ хочетъ сдѣлать всѣхъ,

A для себя, за всѣ труды, оставить

Богемію, которою и такъ

Владѣетъ онъ.

МАКСЪ.

Октавіо, ужели

Онъ заслужилъ y насъ съ тобой, чтобъ мы,

Мы думали о немъ такъ недостойно?

ОКТАВІО.

Что думаемъ и ты, и я — о томъ

Здѣсь рѣчи нѣтъ; мой сынъ, здѣсь голосъ дѣла,

Яснѣйшихъ доказательствъ. Какъ на насъ

Косится дворъ — тебѣ не безъизвѣстно;

Но y тебя и представленья нѣтъ

О проискахъ, интригахъ и обманахъ,

Какіе здѣсь, чтобъ лагерь возмущать,

Пускались въ ходъ. Разорваны всѣ узы,

Которыми къ монарху своему

Привязанъ офицеръ къ гражданской жизни--

Солдатъ. Забылъ онъ долгъ свой и законъ,

Врагомъ стоитъ онъ противъ государства,

Которое обязанъ защищать,

И на него грозитъ поднять оружье.

Въ минуту настоящую дошло

Ужъ до того, что предъ своимъ же войскомъ

Трепещетъ императоръ, что ему

Приходится теперь въ своей столицѣ,

Въ своемъ дворцѣ, со страхомъ ждать ножа

Измѣнниковъ; что онъ намѣренъ даже

Своихъ внучатъ-младенцевъ увезти,

Скрыть гдѣ нибудь не отъ враждебныхъ шведовъ

И лютеранъ, — нѣтъ, отъ своихъ же войскъ!

МАКСЪ.

Остановись! Слова твои волнуютъ,

Страшатъ меня. Я знаю, что дрожать

Способны мы отъ ложныхъ опасеній;

Но созданный воображеньемъ страхъ

Родитъ бѣду дѣйствительную.

OKTABIO.

Это

Не созданный воображеньемъ страхъ.

Знай, что огонь войны междоусобной,

Войны, всѣхъ войнъ чудовищнѣй и злѣй,

Зажжется въ государствѣ, если быстрыхъ

Не примемъ мѣръ предупредить ее.

Ужъ многіе изъ старшихъ офицеровъ

Подкуплены; средь подчиненныхъ вѣрность

Расшатана; колеблются уже

И цѣлые полки, и гарнизоны;

Довѣрена охрана крѣпостей

Все только чужеземцамъ; Шафгочъ, этотъ

Сомнительный пришелецъ, получилъ

Въ свое распоряженье всѣ отряды

Силезскіе; графъ Терцки — пять полковъ,

И конныхъ, и пѣхотныхъ; Илло, Кински,

И Изоланъ, и Буттлеръ — все, что есть

Отборнаго въ войскахъ.

МАКСЪ.

Мы оба — тоже.

ОКТАВІО.

Да, потому, что онъ увѣренъ въ насъ,

Что хочетъ соблазнить насъ цѣлымъ рядомъ

Блестящихъ обѣщаній; такъ онъ мнѣ

Два княжества назначилъ — Глацъ и Заганъ,

И хорошо я вижу, чѣмъ тебя

На удочку поймать онъ замышляетъ.

МАКСЪ.

Нѣтъ, нѣтъ и нѣтъ! я повторяю…

ОКТАВІО.

Максъ,

Не будь же слѣпъ! Какъ думаешь, собрали

Насъ въ Пильзенѣ съ какою цѣлью? Съ тѣмъ,

Чтобъ попросить совѣта? Да когда же

Нуждался онъ въ совѣтахъ нашихъ? Нѣтъ,

Онъ насъ созвалъ, чтобъ мы ему продались,

A въ случаѣ отказа — чтобы насъ

Въ заложникахъ оставить. Оттого-то

Графъ Галласъ не пріѣхалъ; и отца

Здѣсь тоже бы ты не увидѣлъ, еслибъ

Не скованъ былъ я высшимъ долгомъ.

МАКСЪ.

Онъ

И не скрывалъ, что созваны мы были

Ради него; сознался, что въ рукахъ

Нуждается онъ нашихъ для поддержки.

Для насъ съ тобой такъ много сдѣлалъ онъ —

Теперь нашъ долгъ хоть что-нибудь да сдѣлать

И для него.

ОКТАВІО.

И знаешь, что должны

Мы сдѣлать для него? Въ задорѣ пьяномъ

Вѣдь выболталъ всю тайну Илло… Максъ,

Припомни-же, что слышалъ ты, что видѣлъ…

Сегодняшній подложный документъ

Съ опущенной, столь важной, оговоркой,

Не есть ли онъ свидѣтельство, что насъ

Хотятъ связать совсѣмъ не честнымъ дѣломъ?

МАКСЪ.

Все то, что тамъ случилось въ эту ночь,

Исторію съ бумагой, я считаю

Не чѣмъ инымъ, какъ скверной штукой Илло.

Уже таковъ обычай этой всей

Породы интригановъ — сразу дѣло

До крайняго предѣла двинуть. Тутъ

Увидѣли они, что герцогъ въ явной

Враждѣ съ дворомъ, и думаютъ ему

Тѣмъ услужить, и растравляютъ рану

Такъ, что потомъ ее уже ничѣмъ

Не излѣчить. Вѣрь мнѣ, не знаетъ герцогъ

Объ этомъ всемъ.

OKTABIO.

Мнѣ очень тяжело

Довѣріе твое къ нему разрушить,

Довѣріе, которому нашелъ

Ты прочныя такія основанья;

Но здѣсь щадить не вправѣ я. Принять

Немедленно ты долженъ мѣры; долженъ

Ты дѣйствовать. Поэтому тебѣ

Сознаюсь я: все то, что ты считаешь

Такимъ невѣроятнымъ — это… это…

Изъ собственныхъ его я слышалъ устъ…

Устъ герцога…

МАКСЪ (въ сильномъ волненіи).

Не можетъ быть!

ОКТАВІО.

Довѣрилъ

Онъ самъ мнѣ то, что, впрочемъ, я давно

Узналъ и самъ другимъ путемъ; что къ шведамъ

Онъ перейти намѣренъ и затѣмъ,

Ставъ во главѣ соединенныхъ армій,

Заставить императора..

МАКСЪ.

Горячъ

И рѣзокъ онъ. Чувствительно обиженъ

Онъ былъ дворомъ, и очень можетъ быть.

Что въ первыя минуты раздраженья

Онъ безъ труда могъ позабыться.

ОКТАВІО.

Нѣтъ —

Онъ былъ вполнѣ спокоенъ, сообщая

Объ этомъ мнѣ, и такъ какъ изумленье

Мое за страхъ онъ принялъ, то тогда жъ

Мнѣ показалъ секретно письма шведовъ,

A также и саксонцевъ, гдѣ ему

Обѣщана была навѣрно помощь.

МАКСЪ.

Нѣтъ, нѣтъ! Не можетъ быть! Не можетъ быть!

Сознайся-же, что это невозможно!

Вѣдь ты ему конечно бъ показалъ

Весь ужасъ свой, онъ внялъ бы увѣщаньямъ,

Иль ты… ты здѣсь живой бы предо мной

Ужъ не стоялъ!

OKTABIO.

Мои всѣ опасенья

Я высказалъ ему, я убѣждалъ

Настойчиво, серьезно; но мой ужасъ,

Но мысль завѣтнѣйшую я

Глубоко скрылъ.

МАКСЪ.

Настолько быть фальшивымъ

Ты могъ? Нѣтъ, нѣтъ, я моего отца

Не знаю. Когда о немъ ты дурно

Мнѣ говорилъ, не вѣрилъ я тебѣ;

Тѣмъ болѣе мнѣ вѣрить невозможно,

Когда ты самъ клевещешь на себя.

OKTABIO.

Въ довѣріе къ нему вѣдь не старался

Проникнуть я.

МАКСЪ.

Довѣріе его

Заслуживало искренности.

OKTABIO.

Правды

Моей уже достоинъ не былъ онъ.

МАКСЪ.

И менѣе еще тебя достоинъ

Былъ твой обманъ.

OKTABIO.

Мой милый, не всегда

Возможность есть такимъ же дѣтски чистымъ

И въ жизни оставаться намъ, какимъ ч

Насъ учитъ быть душевный голосъ. Въ вѣчной

Борьбѣ со злымъ коварствомъ и душа

Честнѣйшая не можетъ оставаться

Правдивою; въ томъ и проклятье зла,

Что, множась безпрерывно, порождаетъ

Оно лишь зло. Не умничаю я,

Я долгъ свой исполняю; императоръ

Мнѣ предписалъ мой образъ дѣйствій. Да,

Согласенъ я, что было бъ лучше сердцу

Во всемъ повиноваться, но тогда

Не разъ бы приходилось дѣлъ полезныхъ

Не позволять себѣ. Здѣсь рѣчь идетъ

О томъ, мой сынъ, чтобъ честно государю

Служили мы, чего бы сердце намъ

На этотъ счетъ ни возражало.

МАКСЪ.

Право,

Твои слова сегодня не могу

Я понимать. Ты говоришь, что герцогъ

Довѣрчиво и искренно открылъ

Передъ тобой преступный умыселъ; ты жъ,

Ты, съ умысломъ похвальнымъ, нужнымъ счелъ

Обманывать его. Ну, полно, полно,

Прошу тебя! Ты друга отъ меня

Не оторвешь — не дай отца утратить!

ОКТАВІО (подавляя движеніе нѣжнаго чувства).

Еще не все ты знаешь, милый сынъ!

Кой-что еще открыть тебѣ имѣю.

(Послѣ минутнаго молчанія).

Нашъ герцогъ ужъ готовъ. Своимъ звѣздамъ

Онъ ввѣрился. Онъ думаетъ нежданно

Напасть на насъ; рукою вѣрной онъ

Надѣется корону золотую

Уже схватить… но въ заблужденьѣ онъ —

Въ бездѣйствіи и мы не оставались;

Таинственный и мрачный жребій свой

Увидитъ онъ свершившимся,

МАКСЪ.

Всѣмъ добрымъ

Молю тебя, отецъ, о, не спѣши,

Не ускоряй…

ОКТАВІО.

Неслышными шагами

Своимъ путемъ преступнымъ крался онъ!

И вслѣдъ ему неслышно и коварно

Шла также месть. Ужъ позади его

Она стоитъ, невидима, сурова,

Еще лишь шагъ — и ужаснувшись, съ ней

Столкнется онъ. Ты видѣлъ Квестенберга;

Но миссія открытая его

Одна тебѣ извѣстна; есть другая,

Секретная, которая ко мнѣ

Обращена — и ни къ кому другому.

МAКСЪ.

Могу ль узнать?…

ОКТАВІО.

Моимъ отвѣтомъ, Максъ,

Кладу тебѣ я въ руки и спасенье

Имперіи, и жизнь отца. Я знаю,

Какъ дорогъ Валленштейнъ твоей душѣ;

Ужъ съ юныхъ лѣтъ незыблемыя узы

Любви и уваженія тебя

Связуютъ съ нимъ… питаешь ты желанье…

О милый сынъ, позволь предупредить

Признаніе, которымъ ты все медлишь —

Питаешь ты надежду, что ему

Принадлежать гораздо ближе будешь..

МAКСЪ.

Отецъ…

ОКТАВІО.

Могу я сердцу твоему

Довѣриться; но за твое умѣнье

Владѣть собой порука гдѣ? Могу ль

Быть убѣжденъ, что будешь ты способенъ

Къ нему прійти съ спокойствіемъ въ лицѣ,

Когда теперь я все тебѣ открою,

Что ждетъ его?

МАКСЪ.

Послѣ того, какъ ты

Его вину открылъ передо мною!

ОКТАВІО (беретъ изъ шкатулки бумагу и

показываетъ ее Максу).

МАКСЪ.

Что это? Какъ! открытое письмо

Отъ императора!

ОКТАВІО.

Читай же.

МАКСЪ (взглянувъ на бумагу)

Герцогъ

И обвиненъ, и изгнанъ!

ОКТАВІО.

Такъ и есть.

МAКСЪ.

О, Боже мой, какъ далеко зашли мы!

Несчастная ошибка!

ОКТАВІО.

Продолжай.

Приди въ себя.

МАКСЪ (прочитавъ дальше, съ изумленіемъ

; смотритъ на отца).

Какъ? Что? Ты? Ты назначенъ…

ОКТАВІО.

На первое лишь время, и пока

Король венгерскій не прибудетъ къ войску,

Командованье мнѣ поручено…

МАКСЪ.

И ты его надѣешься исторгнуть

У герцога? Нѣтъ, не надѣйся!.. Ахъ,

Отецъ! отецъ! отецъ! Какой несчастный,

Ужасный долгъ берешь ты на себя!

И это приказанье — это! станешь

Ты исполнять? Могучаго вождя

Рѣшишься ты обезоружить — гдѣ же?

Средь войскъ его, средь этихъ храбрыхъ тысячъ,

Ему принадлежащихъ… Ты погибъ —

Ты, и мы всѣ.

ОКТАВІО.

Чѣмъ я рискую — это

Извѣстно мнѣ. И въ руцѣ Бога. Онъ

Своимъ щитомъ покроетъ благочестный

Монаршій домъ, разрушить дѣло тьмы.

Слугъ преданныхъ и вѣрныхъ императоръ

Еще найдетъ; и въ лагерѣ здѣсь есть

Достаточно людей, готовыхъ храбро

За праведное дѣло биться. Ихъ

Уже предупредили; за другими

Идетъ надзоръ; теперь я только жду,

Чтобъ первый шагъ былъ сдѣланъ — и тотчасъ же…

МАКСЪ.

Простого подозрѣнья для тебя

Достаточно, чтобъ дѣйствовать поспѣшно,

Немедленно?

ОКТАВІО.

Далекъ, весьма далекъ

Отъ всякаго тиранства императоръ.

Караетъ онъ не волю, нѣтъ — одни

Дѣянія. Покамѣстъ держитъ герцогъ

Свою судьбу еще въ своихъ рукахъ.

Пусть онъ не дастъ свершиться преступленью —

И отзовутъ отъ должности его

Безъ всякаго позора; постъ уступитъ

Онъ сыну государя своего.

Почетная — въ его помѣстья — ссылка

Не карою — благодѣяньемъ будетъ.

Но первый же открытый шагъ…

МАКСЪ.

A что

Считаешь ты такимъ открытымъ шагомъ?

Преступнаго не можетъ сдѣлать онъ;

Не можешь ты (какъ это ужъ и сдѣлалъ)

И самому невинному придать

Противный смыслъ.

ОКТАВІО.

Какъ ни были бъ преступны

Намѣренья его, но тѣ шаги,

Что дѣлалъ онъ открыто, допускаютъ,

Пожалуй, толкованіе, для нихъ

Не вредное. И этою бумагой

Воспользуюсь не прежде я, чѣмъ онъ

То совершитъ, что будетъ ужъ безспорнымъ

Свидѣтельствомъ измѣны и ему

Послужитъ обвиненьемъ.

МАКСЪ.

Кто же будетъ

Судьей?

ОКТАВІО.

Ты самъ.

МАКСЪ.

О, если такъ, приказъ

Останется всегда безъ исполненья.

Ты слово далъ, что дѣйствовать начнешь

Не прежде, чѣмъ и я — я самъ, тобою

Не буду убѣжденъ.

ОКТАВІО.

Возможно ль! Какъ!

Послѣ всего, что знаешь ты — ты можешь

Еще въ его невинность вѣрить!

МАКСЪ (живо).

Да,

Разсудкомъ ты способенъ заблуждаться,

Я сердцемъ — нѣтъ.

(Болѣе умѣреннымъ тономъ).

Его могучій духъ

Нельзя судить обыкновенной мѣркой.

Какъ связываетъ онъ свою судьбу

Съ планетами, такъ онъ, подобно имъ,

Идетъ путемъ таинственнымъ, чудеснымъ,

Всегда непостижимымъ. Вѣрь мнѣ — вы

Къ нему несправедливы. Разъяснится

Вся истина. И въ блескѣ чистоты

Онъ выйдетъ къ намъ изъ черныхъ подозрѣній.

ОКТАВIО.

Я подожду.

ЯВЛЕНІЕ II. Прежніе, камердинеръ, вслѣдъ за нимъ Курьеръ.

ОКТАВIО.

Что нужно?

КАМЕРДИНЕРЪ.

Ждетъ курьеръ

Здѣсь за дверьми.

ОКТАВІО.

Такъ рано? Кто? Откуда?

КАМЕРДИНЕРЪ.

Онъ не хотѣлъ сказать.

ОКТАВІО.

Зови его

И никому о немъ не проболтайся.

(Камердинеръ уходитъ. Входитъ корнетъ),

ОКТАВІО.

А, вы, корнетъ? Отъ Галласа? Давайте

Его письмо.

КОРНЕТЪ.

Я присланъ отъ него

Съ словеснымъ порученіемъ. Графъ боялся…

ОКТАВIО.

Въ чемъ дѣло?

КОРНЕТЪ.

Онъ вамъ поручилъ сказать…

Могу ль здѣсь говорить свободно?

ОКТАВIО.

Сынъ знаетъ все.

КОРНЕТЪ.

Его поймали мы.

ОКТАВІО.

Кто это онъ?

КОРНЕТЪ.

Сезина, переметчикъ.

ОКТАВІО (быстро).

И онъ y васъ?

КОРНЕТЪ.

Да, капитанъ Морбрандъ

Схватилъ его въ ущельи горъ Богемскихъ.

Третьяго дня поутру путь держалъ

Онъ въ Рогенсбургъ и везъ депеши къ шведамъ.

ОКТАВІО.

И эти всѣ депеши…

КОРНЕТЪ.

Генералъ

Отправилъ ихъ тотчасъ же въ Вѣну вмѣстѣ

Со схваченнымъ Сезиной.

ОКТАВІО.

Наконецъ!

Ну, наконецъ! Большая это новость!

Вѣдь этотъ переметчикъ — дорогой

Для насъ сосудъ, въ себѣ хранящій вещи

Важнѣйшія!.. Что, много ли нашли?

КОРНЕТЪ.

Шесть писемъ — всѣ съ гербами графа Терцки.

ОКТАВIО.

Отъ герцога собственноручныхъ нѣтъ?

КОРНЕТЪ.

Ни одного, насколько мнѣ извѣстно.

OKTABIO.

A что же самъ Сезина?

КОРНЕТЪ.

Очень былъ

Испуганъ онъ, когда узналъ, что въ Вѣну

Его везутъ. Графъ Альтрингеръ его

Однако успокоилъ — если только

Онъ искренно сознается во всемъ.

OKTABIO.

Да развѣ графъ y Галласа? Я слышалъ,

Что въ Линцѣ онъ лежитъ совсѣмъ больной.

КОРНЕТЪ.

Уже три дня, какъ онъ во Фрауэнбергѣ,

У нашего начальника. У нихъ

Ужъ шестьдесятъ знаменъ собралось — люди

Отборные; и мнѣ поручено

Вамъ передать, что только приказаній

Отъ васъ тамъ ждутъ.

OKTABIO.

Черезъ немного дней,

Я думаю, случиться можетъ много.

Когда должны уѣхать вы?

КОРНЕТЪ.

Когда

Прикажете.

OKTABIO.

Я попрошу остаться

Васъ до вечера.

КОРНЕТЪ.

Слушаю-съ.

OKTABIO.

Никто

Не видѣлъ васъ?

КОРНЕТЪ.

Никто. Черезъ калитку

Монастыря — какъ и всегда —

Впустили капуцины.

OKTABIO.

Ну, идите

Поотдохнуть; скрывайтесь здѣсь отъ всѣхъ.

До вечера еще я вѣроятно

Васъ отпущу. Развязка нашихъ дѣлъ

Не далека, и прежде, чѣмъ погаснетъ

День роковой, занявшійся сейчасъ,

Рѣшиться все должно безповоротно.

(Корнетъ уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ III. Оба Пикколомини.

OKTABIO.

Ну, что, мой сынъ? Теперь ужъ скоро все

Узнаемъ мы: я зналъ, что все ихъ дѣло

Велось черезъ Сезину.

МАКСЪ (въ которомъ въ продолженіе всей

предыдущей сцены происходила сильная

внутренняя борьба, рѣшительно).

Я возьму

Короче путь, чтобъ истины добиться.

Прощай.

OKTABIO.

Куда? Останься здѣсь.

МАКСЪ.

Къ нему.

ОКТАВІО (въ испугѣ).

Что?..

МАКСЪ (возвращаясь).

; Если ты надѣялся, что стану

Я роль играть въ твоей игрѣ — во мнѣ

Ошибся ты. Идти я долженъ только

Прямымъ путемъ. Не можетъ мой языкъ

Правдивымъ быть, a сердце — быть фальшивымъ.

Я не могу, когда мнѣ человѣкъ

Довѣрился, какъ другъ — заставить совѣсть

Молчать лишь тѣмъ, что дѣйствовалъ вѣдь онъ

На собственный свой страхъ, что я устами

Ему не лгалъ. Какимъ кажусь, такимъ

И долженъ быть. Я къ герцогу. Сегодня жъ

Потребую, чтобъ передъ свѣтомъ онъ

Спасъ честь свою, чтобъ вашу сѣть, такъ ловко

Сплетенную, однимъ открытымъ шагомъ

Онъ разорвалъ.

OKTABIO.

И ты поступишь такъ?

МАКСЪ.

Такъ поступлю. Не сомнѣвайся въ этомъ.

OKTABIO.

Да, точно, я въ тебѣ ошибся. Мнѣ

Казалось — ты разумный сынъ, который

Благословитъ спасительныя руки,

Изъ пропасти извлекшія его,~

A предо мной слѣпецъ, съ ума сошедшій

Отъ пары глазъ, туманомъ страсти весь

Окутанный, неисцѣленный даже

Сіяньемъ дня… Ну, что жъ! Ступай къ нему!

Разспрашивай! Настолько безразсуденъ

Будь, чтобъ ему и твоего отца,

И твоего монарха тайну выдать!

Заставь меня до времени принять

Открытую рѣшительную мѣру!

До нынѣшняго дня, благодаря

Чудесному заступничеству неба,

Отъ всѣхъ была сокрыта наша тайна,

И подозрѣнья дальновидный взоръ

Былъ усыпленъ, — и вотъ теперь увидѣть

Ты мнѣ даешь, что собственный мой сынъ

Неистово безумнымъ шагомъ рушитъ

Политики тяжелые труды!

МАКСЪ.

Политика! О, какъ я проклинаю

Политику всю вашу! Ею вы

Подвините его и въ самомъ дѣлѣ

На что нибудь… Да, потому что вы

Желаете его преступнымъ сдѣлать,

И будетъ онъ преступнымъ. О, должно

Окончиться плачевно это дѣло,

И чѣмъ бы ни рѣшилось — скоро я

Предчувствую несчастную развязку.

Да, если онъ, мужъ царственный, падетъ,

То увлечетъ въ паденьѣ за собою

Онъ цѣлый міръ, и какъ корабль, что вдругъ

Охваченный пожаромъ въ океанѣ,

Взрывается и весь свой экипажъ

Раскидываетъ быстро между небомъ

И волнами морскими, — такъ насъ всѣхъ,

Къ его судьбѣ прикованныхъ, съ собою

Онъ увлечетъ въ погибель. Можешь ты

Такъ поступать, какъ хочешь, но позволь же

Мнѣ дѣйствовать по моему. Межъ мною

И имъ должно остаться чистымъ все.

И до заката дня должно ужъ объясниться —

Отца ли, друга ли, мнѣ суждено лишиться.

(Уходитъ. Занавѣсъ падаетъ).

; П. Вейнбергъ.

Комментаріи.

Въ оригиналѣ «Die Piccolomini»; это указываетъ, что заглавіе относится къ обоимъ Пикколомини — отцу и сыну.

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ. ЯВЛЕНІЕ I.

Стр. 235. Изолани: Ужъ десять лѣтъ — въ 1627 г. извѣстное сраженіе при Дессаускомъ мостѣ.

ЯВЛЕНІЕ II.

Стр. 237. Илло: отъ государя вы явились умолять и т. д. Это было въ 1652 г.

Стр. 238. Изолани: Изъ Antecamtra — прихожей. Прислали капуцина — патера Квирогу. — На улицѣ держали. Въ оригиналѣ — «unter den Schranzen», т. е. среди придворныхъ.

Квестенбергь: Графъ, замѣтьте — сравненье это ваше, не мое. Въ сравненіи Изолани императоръ — это пастухъ, его подданные — овцы, враги — звѣри.

Кого-же «выталкиваютъ въ пустыню», чтобы насытить звѣря; очевидно, негодное животное, шелудивую овцу. Это и хочетъ сказать Квестенбергъ. Его дальнѣйшее замѣчаніе. Свободу берутъ, a не даютъ — несправедливо по отношенію къ Валленштейну, который до сихъ поръ не присвоилъ себѣ ничего такого, что не было бы ему обезпечено въ договорѣ съ императоромъ.

Стр. 239. Илло: Ребенокъ для него ужъ найденъ. Илло намокаетъ на то, что предполагаемый замѣститель Валленштейна въ должности главнокомандующаго есть юный король Венгерскій Фердинандъ, сынъ императора, едва достигшій двадцатипятилѣтняго возраста.

Буттлеръ: Почтенный президентъ и т. д. Въ этомъ подсчетѣ войскъ Валленштейна, сдѣланномъ Буттлеромъ, полкъ считается приблизительно въ тысячу человѣкъ; всего, стало быть, въ герцогскихъ войскахъ 74 тысячи человѣкъ. Кто въ бой ведетъ — орелъ ли двухголовый (гербъ Австріи), иль лиліи (гербъ Франціи), иль левъ (гербъ Швеціи). И съ быстротою молніи, съ ея надежностью его лишь повелѣнья господствуютъ и т. д. Въ подлинникѣ: «и какъ искра молніи быстро и увѣренно проносится по громоотводу» и т. д.; интересный анахронизмъ: громоотводъ изобрѣтенъ Франклиномъ лишь въ 1725 году.

Октавіо: Когда произошелъ такой опасный бунтъ и т. д., — поэтическій вымыселъ Шиллера.

ЯВЛЕНІЕ ІІІ.

Стр. 240. Квестенбергъ: Границы заняты. Границы Австріи, a по всей Германіи, которая давно наводнена непріятельскими войсками.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Стр. 244. Октавіо: дитя войны устами твоими говоритъ. Значитъ Максъ съ самаго начала войны былъ уже на театрѣ военныхъ дѣйствій, т. е. не въ Австріи, a въ Германіи.

Максъ: Путь мой шелъ чрезъ земли тѣ, куда не проникала еще война. Максъ ѣхалъ изъ Каринтіи въ Богемію черезъ Вѣну, т. е. черезъ наслѣдственныя земли императора, до сихъ поръ пощаженныя войной.

Стр. 245. Максъ: Имъ петарды для этого не нужны, т. е. не нужны взрывы для того, чтобы сокрушить крѣпостныя стѣны. — Усердно вы старались отравлять жизнь герцогу. Валленштейнъ усердно просилъ императора «держаться подальше отъ людей, вся забота которыхъ — сѣять раздоры». Сохранилось его замѣчаніе: «Мнѣ больше приходится вести войну съ нѣсколькими министрами, чѣмъ со всѣми врагами».

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ. ЯВЛЕНІЕ I.

Стр. 247. 1-й слуга: Ужъ это математикъ такъ порѣшилъ, т. е. Сени.

ЯВЛЕНІЕ II.

Стр. 248. Валленштейнъ: Представились венгерской королевѣ? невѣсткѣ императора, Маріи-Аннѣ испанской, духовникъ которой, патеръ Квирога возстановилъ ее противъ Валленштейна. — Эггенбергъ и Лихтенштейнъ — австрійскіе магнаты, вліятельные друзья Валленштейна. — Conte ambassador — испанскій посолъ, графъ Оньяте, прежній сторонникъ Валлевштейна, теперь отшатнувшійся отъ него.

Стр. 249. Герцогиня: Сбирается гроза еще страшнѣй, чѣмъ та, что васъ сразила въ Регенсбургѣ — гдѣ въ 1630 г. Валленштейнъ былъ отрѣшенъ въ первый разъ отъ начальства надъ войсками.

ЯВЛЕНІЕ III.

Стр. 249. Герцогиня: Вы ее оставили совсѣмъ ребенкомъ. Въ 1625 году, если ей тогда было «восемь лѣтъ всего», значить ей теперь около семнадцати.

Стр. 250. Валленштейнъ: Коль въ царственный вѣнецъ его удастся мнѣ превратить со временемъ. Комментаторы спорятъ объ этомъ мѣстѣ: одни видятъ въ немъ указаніе на узурпаторскіе замыслы Валленштейна; другіе (Дюнцеръ) находятъ, что герцогъ имѣетъ здѣсь въ виду возможный бракъ его дочери съ какой-нибудь царственной особой.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Стр. 250. Графиня: А вотъ и паладинъ — т. е. рыцарь-хранитель, отъ palatinus (придворный), какъ назывались рыцари Карла Великаго.

Валленштейнъ: Какъ свѣтъ зари счастливой. Въ подлинникѣ: «какъ счастливая утренняя звѣзда», т. е. Венера.

Стр. 251. Валленштеіінъ: Не допускать испанцевъ изъ Милана — т. е. войска кардинала-инфанта, испанскаго намѣстника Милана, который долженъ былъ пройти черезъ Германію на усмиреніе Нидерландовъ. Валленштейнъ основательно боялся, что разъ эта армія появятся въ Германіи, она будетъ обращена вѣнскимъ дворомъ противъ него.

Терцки: Куда теперь конвентъ собрался — съѣздъ нижне-саксонскихъ государей (въ февралѣ 1634 г.), въ Гальберштадтѣ, гдѣ участвовалъ также шведскій канцлеръ Оксенштирна.

Валленштейнъ: Въ добычу прекрасную нѣмецкую страну ему отдать — т. е. сѣверно-германскую провинцію Померанію, которую шведы, дѣйствительно, получили нѣсколько позже по Вестфальскому миру (въ 1648 г.) и которой владѣли до 1815 г. — И я, какъ князь имперскій — т. е. какъ король Богеміи. И менѣе всего дамъ это готамъ: не древне-германскому народу, a шведамъ, которые иногда носили такое названіе. Готландъ — называется теперь южная часть Швеціи, a также островъ въ Балтійскомъ морѣ.

ЯВЛЕНІЕ VI.

Стр. 252. Валленштейнъ: Я гороскопъ его поставилъ — опредѣлилъ положеніе звѣздъ при его рожденіи.

Стр. 253. Илло: Да, отъ небесныхъ звѣздъ ты до тѣхъ поръ все ждать отвѣта будешь, пока звѣзда земная отъ тебя не скроется. Въ подлинникѣ «ты будешь ждать небеснаго часа, пока земной убѣжитъ, отъ тебя». — Малефикусъ — «злодѣй», "приносящій зло"среди планетъ Сатурнъ, котораго ниже Валленштейнъ считаетъ звѣздою, подъ которой родился Илло. Звѣзда его самого и Октавіо — благостный и царственный Юпитеръ.

Стр. 254. Валленштейнъ: Произвести въ домахъ небесныхъ обыскъ u т. д. См. въ словарѣ (статьи Гороскопъ и Астрологія). — Форгачъ, Деодатъ, Караффа — генералы Валленштейна.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Стр. 254. Квестенбергь: Рейнграфь и Баннеръ, Бернгардъ, Оксенштирна — выдающіеся вожди непріятеля. — И даже тотъ король, который былъ до этихъ поръ непобѣдимъ — Густавъ Адольфъ. Надо замѣтить, что Рейнграфъ подъ Нюрнбергомъ не былъ.

Стр. 255. Валленштейнъ: Избавьте насъ то слушать изъ газетъ. Не анахронизмъ, такъ какъ газеты уже существовали въ это время.

Квестенбергь: Король подъ стѣнами Нюрнберга славу свою сложилъ. Это не совсѣмъ вѣрно, хотя дѣйствія Густава Адольфа подъ Нюрнбергомъ (1632) дѣйствительно не были вполнѣ удачны. — Юный веймарскій герой — Бернгардъ. — Нося въ своей душѣ лишь ненависть старинную — Валленштейнъ ненавидѣлъ короля Баварскаго — главу католической партіи — за то, что тотъ на съѣздѣ въ Регенсбургѣ настоялъ на его отставкѣ.

Стр. 256. Валленштейнъ: Отсюда вѣдь названіе солдатъ: Solde значитъ жалованіе. — До утесовъ Больта; въ подлинникѣ «до шхеръ». — Былъ третій брилліантъ. Говорятъ, императоръ Фердинандъ называлъ графовъ Лихтенштейна, Дитрихштейна и Валленштейна тремя драгоцѣнными камнями въ своей коронѣ (Stein значитъ камень).

Стр. 258. Квестенбергь: Полковнику Сюи послалъ ужъ императоръ повелѣнье въ Баварію направиться. Въ сохранившемся приказѣ этомъ любопытны слѣдующія строки: «Любезный де Сюи, поелику сіе приказаніе (двинуться въ Баварію) направлено ко спасенію моихъ собственныхъ земель, то соизвольте исполнить оное во всемъ и не медля, хотя бы вы получили уже или могли получить отъ кого либо иныя распоряженія». Сюи успѣлъ дойти только до Нассау (австро-германской границы), гдѣ его остановило приказаніе Валленштейна подъ страхомъ смертной казни возвратиться на зимнія квартиры и повиноваться ему, а не императору. Сюи подчинился этому приказу.

Стр. 259. Буттлеръ: Ключъ золотой — внѣшній знакъ званія камергера.

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТІЕ. ЯВЛЕНІЕ I.

Стр. 260. Илло: Подсунется для подписи имъ листъ уже другой, въ которомъ «пунктъ особый» не впишется. Разсказъ объ этомъ обманѣ, будто бы задуманномъ и совершенномъ барономъ Илло, появился впервые въ изданной въ 1634 году и крайне враждебной Валленштейну латинской книжкѣ «Alberti Fridlandi perduellionis chaos, ingrati animi abyssus etc.», откуда онъ перешелъ во всѣ старыя историческія изслѣдованія, между прочимъ и въ «Исторію тридцатилѣтней войны» Шиллера. Но ни существованіе такой оговорки, ни, стало быть, составленія документа безъ нея, научно не доказано. Достовѣрно извѣстно только, что такъ называемой «пильзенской подпиской» 12 января 1634 г. генералы обязались оставаться вѣрными Валленштейну; 20 февраля того же года, за пять дней до убійства герцога-это обязательство было подтверждено второй подпиской.

Стр. 261. Илло: Дѣла сложились такъ, что соблазнятъ его. Здѣсь Илло — какъ и вообще окружающіе Валленштейна — слишкомъ низко ставитъ нравственность герцога: обстоятельства не соблазняютъ, a вынуждаютъ его сдѣлать опасный шагъ.

ЯВЛЕНІЕ II.

Стр. 262. Графиня: Любезный зять и т. д. Весь этотъ монологъ обращенъ къ отсутствующему Валленштейну: поэтому ремарка Ему — ея нѣтъ въ подлинникѣ — поставлена по ошибкѣ. Графиня называетъ себя сестрой Валленштейна, какъ это дѣлается въ обиходѣ: она сестра его жены.

ЯВЛЕНІЕ III.

Стр. 263. Монастырь въ Пильзенѣ y «Вратъ Небесныхъ», — поэтическое изобрѣтеніе Шиллера.

Стр. 263. Максъ: Кто счастливъ, для того часы не бьютъ. Изреченіе, ставшее y нѣмцевъ пословицей, какъ и y насъ аналогичный стихъ изъ «Горе отъ ума» — «счастливые часовъ не наблюдаютъ».

ЯВЛЕНІЕ IV.

Стр. 264. Тэкла: Связую я съ дѣйствительною жизнью то, что пока прекраснымъ только сномъ казалось мнѣ — здѣсь въ военной обстановкѣ обновились ея воспоминанія о мимолетной встрѣчѣ съ отрядомъ Макса.

Стр. 266. Тэкла: А по бокамъ его луна и солнце, которыя также считались планетами.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Стр. 269. Пѣсня Тэклы — см. т. I, стр. 123 и 441.

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Тэкла: Что мы пріобрѣли, то отъ рожденья имѣетъ онъ. Валленштейнъ былъ простой дворянинъ, a Пикколомини принадлежалъ къ старинной знати. Онъ — принцессы сынъ, — не относится, конечно, къ историческому Максу, который не былъ сыномъ Октавіо.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Стр. 272. Необходимо обратить вниманіе на то, что послѣдніе 14 стиховъ монолога Тэклы — какъ бы для выраженія ея душевнаго волненія риѳмованы; это почти правильный сонетъ. Ея выраженіе: И молньи шлютъ съ безоблачныхъ высотъ — Дюнцеръ объясняетъ такъ: «съ высотъ, которыя до тѣхъ поръ были безоблачны».

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ. ЯВЛЕНІЕ I.

Стр. 273. Изолани: Пируешь здѣсь какъ въ замкѣ Гейдельбергскомъ, — гдѣ издавна бережно хранились превосходныя вина, между прочимъ, въ знаменитой бочкѣ. Здѣсь видятъ также намекъ на расточительную роскошь при дворѣ тогдашняго владѣльца Гейдельборга, курфюрста пфальцскаго Фридриха V. — Идетъ дѣлежъ различныхъ княжествъ. Въ современной этимъ событіямъ лѣтописи говорится, что Валленштейнъ обѣщалъ Пикколомини графство Глацъ и владѣнія Славаты, Галласу-Глогау Заганъ и владѣнія герцога Эггенберга, генералу Коллоредо — графство Герцъ, Терцкому Моровію и т. д. Этихъ богемскихъ и австрійскихъ магнатовъ — Штернберга, Лихтенштейна и др., земли которыхъ за вѣрность императору предполагалось конфисковать, и перечисляетъ Изолани.

Стр. 274. Въ текстѣ подписки, читаемомъ Максомъ, соединены три историческихъ акта: двѣ послѣдовательныя подписки генераловъ, которыя Шиллеръ слилъ въ одну, и обращенная къ генераламъ рѣчь Илло, которая начиналась латинской фразой Ingrat is servire nefas.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Стр. 275. Буттлеръ: Отмститъ какъ слѣдуетъ. Буттлеръ ненавидѣлъ императора за то, что одно ходатайство его, предпринятое по коварному совѣту Валленштейна, было въ Вѣнѣ отвергнуто.

Буттлеръ: И сѣверный народъ въ землѣ нѣмецкой — шведы.

ЯВЛЕНІЕ V.

Стр. 276. Кравчій: Покойная ихъ маменька.

Мать Терцкаго, извѣстная интриганка, историческая роль которой передана въ драмѣ его женѣ.

Стр. 276. Кравчій: Для утраквиста выше чаши нѣтъ. Утраквисты названіе гусситовъ, которые требовали и для мірянъ причастія подъ обоими видами (sub utraque specie); выше чаши нѣтъ, ибо это требованіе иначе формулировалось, какъ требованіе чаши для мірянъ; утраквисты и назывались также калликстины, т. е. чашники.

Стр. 277. Кравчій: Онъ — тотъ актъ верховной власти. Такъ называемая «грамота величества» (Majestätsbrief) — актъ, которымъ императоръ Рудольфъ II обезпечилъ чехамъ свободу исповѣданія. Герцогъ Граца въ подлинникѣ der Gräzer --уроженецъ Граца, императоръ Фердинандъ II. -- Мои вѣдь предки были гусситами. Въ подлинникѣ-- «таборитами» — крайняя партія гусситовъ.

ЯВЛЕНІЕ VI.

Стр. 279. Тифенбахъ: Крестъ это я. До нашихъ дней сохранились подписи Тифенбаха, доказывающія, что онъ умѣлъ писать.

Изолани: Отсутствуетъ лишь онъ гость каменный — извѣстный образъ въ комедіи Мольера и оперѣ Моцарта: мраморная статуя покойника, кощунственно приглашенная на пиръ, является, чтобы увлечь за собой безбожника.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Стр. 280. Терцки: Или когда онъ вамъ подряды далъ. Историческихъ документовъ, подтверждающихъ этотъ фактъ, не имѣется. Съ которыхъ ежегодно вамъ тысяча пистолей барыша. Пистоль — золотой, цѣнностью въ 15 марокъ.

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ. ЯВЛЕНІЕ V.

Стр. 281. Максъ: Уже давно я знаю эту сказку поповскую. Католическое духовенство всегда было ожесточеннымъ врагомъ Валленштейна (капуцинъ въ «Лагорѣ», Квирога, Ламормонъ).

Стр. 285. Октавіо: Со страхомъ ждать ножа измѣнниковъ. Октавіо преувеличиваетъ: такой страхъ быль бы неоснователенъ, да императоръ его никогда и не испытывалъ. — Знай, что огонь войны междуусобной зажжется. Софистическая уловка; Октавіо знаетъ, что та война, подъ бременемъ которой Германія страдаетъ уже шестнадцать лѣтъ — тоже междуусобная, и ей именно Валленштейнъ хочетъ положить конецъ, — правда, съ невыгодой для императора. Шлафгочъ — опечатка вм. Шафгочъ. Сомнительный (въ подлинникѣ подозрительный) потому, что онъ протестантъ.

Стр. 287. Максъ: Ты? Ты назначенъ? Въ дѣйствительности замѣстителемъ Валленштейна былъ въ тайномъ приказѣ назначенъ не Пикколомини, a Галласъ.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Стр. 288. Входитъ корнетъ — какъ и теперь — младшій офицерскій чинъ въ кавалеріи.

Стр. 289. Октавіо: Что вь Линдѣ онъ — опечатка вм. Линцѣ.

Русскіе переводы.

1. Отрывокъ изъ «Пикколомини». Перев. А. Шишкова 2-го. «Атеней» 1830, ч. II, стр. 68.

2. Сцены изъ Шиллеровой трагедіи «Пикколомини» (4-е явл., актъ I). Переводчикъ не указанъ. (Альманахъ «Эхо» на 1830 г.).

3. Пикколомини. Драматическая поэма Шиллера. Пер. А. Шишкова 2-го. («Избранный нѣмецкіи театръ», 1831, т. I).

4. Отрывки изъ «Пикколомини» (III актъ, 9 явл.; V актъ, явл. 1, 2, 3), въ переводѣ С. Шевырева въ «Москов. Вѣст.» 1830, ч. I и II и въ альманахѣ «Денница» на 1831 г. (изъ V акта).

5. «Пикколомини». Переводъ В. Лялина въ изд. Гербеля.

6. «Пикколомини». Переводъ для настоящаго изданія П. И. Вейнберга.

Объясненія къ рисункамъ

Рисунки Карла Геберлина.

[[Файл:sh%3C/font%3E%3Cfont%20color=|center]]

4_5_04.jpg">

222. Илло, Буттлеръ и Изолани. (Дѣйствіе первое, явленіе первое)

[[Файл:sh%3C/font%3E%3Cfont%20color=|center]]

4_5_05.jpg">

223. Изолани… И, наконецъ, ко мнѣ присласли — капуцина! подумалъ — не ради-ли грѣховъ моихъ; пока нѣтъ: ему поручено переговоры вести со мной о лошадяхъ! (Дѣйствіе первое, явленіе II; стр. 283)

[[Файл:sh%3C/font%3E%3Cfont%20color=|center]]

4_5_06.jpg">

221. Октавіо. Какъ, милый Максъ! Вглядись поближе въ гостя. (Дѣйствіе первое, явленіе четвертое; стр. 242)

225. Слуги разставляютъ стулья и разстилаютъ ковры. Входитъ Сени, астрологъ, одѣтый, какь итальянскій докторъ. (Дѣйствіе второе, явленіе I) .

226. Всѣмъ благомъ государства герцогъ нашъ пожертвовалъ для наслажденья местью. (Дѣйствіе второе, явленіе VII; стр. 255)

227. Илло и Терцки (Дѣйствіе третье, явленіе I)

228. Я смѣю заключить ее въ объятья. (Дѣйствіе третье, явленіе III; стр. 264) .

[[Файл:sh%3C/font%3E%3Cfont%20color=|center]]

4_5_12.jpg">

229. Тэкла (поеть, аккомпанируя себѣ). (Дѣйствіе третье, явленіе VII; стр. 269)

230. Большая ярко освѣщеннная зала; въ срединѣ богато накрытый столъ, за которымь восемь генераловъ. Справа и слѣва еще два стола, за каждымъ изъ нихъ шесть гостей. Впереди буфетъ съ напитками. Появляется Максъ Пикколомини; навстрѣчу ему идугъ Терцки съ бумагой, Изолани съ бокаломъ. (Дѣйствіе четвертое, явленіе I)

231. Бумага доходить до Буттлера; онь идетъ къ столу подписывать. (Дѣйствіе четвертое, явленіе ѴІ; стр. 278).

232. Нѣсколько гостей сдерживаютъ Илло. (Дѣйствіе четвертое, явленіе VII)

233. Октавіо Пикколомини, камердинеръ со свѣчой. (Дѣйствіе пятое, явленіе I)

234. И до заката дня должно ужъ объявиться — отца-ли, друга-ли, мнѣ суждено лишиться. (Дѣйствіе пятое, явленіе III)