Русский водевиль.
М., «Искусство», 1970
Иван Иванович Иванов.
Казимир Андреевич Глухов, хозяин дома.
Выжигин, управитель его дома, из мещан.
Неизвестный господин, нанимающий квартиру,
Охтенка, молочница |
Прачка |
Булочник |
Лавочник } Кредиторы Иванова.
Сапожник |
Мальчик от портного |
Горничная от соседа |
Левка, человек Иванова. |
Авдей, дворник.
Деревенская баба от кухмистерши.
Левка (ломая корзину, плинтус, стул, все кладет в печь). Фу! Как холодно стало… Не знаю, долго ли еще наживем мы в этой фатере, а уж больно нам плохо приходится. Деньги прожили и тепереча живем в Питере безо всякой участи! То есть, никакого мы существования не имеем! Да еще, па горе мое, пришла ему блажь отдать меня в ученье к музыкантам! «Учись, говорит, Левка, после спасибо скажешь!» Как же! Скажешь спасибо… Муштруют меня на музыке так, что ахти мне. Эх, кабы можно, как бы я важно истопил печку этим контрабасищем! Разбойник управитель! Как перестал нам давать дрова, с той поры печка совсем тепла не держит, а барыня требует… «Хоть ты, говорит, лопни, Левка, а чтоб горница была натоплена!» Ну и неча делать, вот у соседей мимоходом унес одно полешко, да на дворе стянул корзинку, да старый стул стащил с чердака, да вот кое-как отодрал! весь плинтус у нашей фатеры и отогреваю себя с бараном… а все — ни тепло, ни холодно… Ох! А что-то мы нонича жевать будем? Уж, кажись, никто нам не верит. За фатеру целый год Ни гроша не платим, В долг же мы у всех берем! Хоть у черта схватим! Кредиторов целый воз, Всяк нас осаждает: Лавка, прачка, водовоз, Булочник страдает. И молочница бежит, И сапожник плачет, И портной на нас кричит — Дело худо, значит! Вишь, в Тамбове жизнь тяжка: «Еду, еду в Питер!» Вот, карманы да бока Питер-то и вытер!
Иванов (кричит из-за ширм). Левка!..
Левка (вскакивает). Ахти, проснулся! Верно, прозяб…
Иванов. Левка! Ты здесь?
Левка. Здесь, сударь…
Иванов. Что ты там делаешь?
Левка. Да вот печку топлю-с…
Иванов. Хорошо. А чем ты топишь? Дровами?
Левка. Нет, сударь, а так, чем бог послал.
Иванов. Все-таки хорошо. А управляющий приходил за деньгами?
Левка. Уж разумеется… раза три…
Иванов. Это нехорошо. Что же ты ему отвечал?
Левка. Да… что обыкновенно всякий день: «Спит, мол, завтра приходите».
Иванов. Хорошо. Что же он?
Левка. Обыкновенно что: начал нас страмить… потом приводил какого-то барина показывать нашу фатеру, да я не пустил… ну и он, обыкновенно, пришел в обиду, ругается…
Иванов. А как ругается?
Левка. Да обыкновенно нехорошо, говорит: «Черт тебя задави!»
Иванов. То есть, кого же: меня или тебя?
Левка. Да он со мной разговаривал… так я думаю, что меня.
Иванов. А! Хорошо! А что, Левка, напоишь ты меня сегодня чаем?
Левка. Извольте, сударь, хоть сейчас… готов…
Иванов (выбегая из-за ширм в сюртучном халате). А! Хорошо! Давай, давай! Спасибо, что распорядился. Я же немножко прозяб… Давай!
Левка. Да чего, сударь?
Иванов. Чаю, дурак!
Левка. Да где же я возьму? Пожалуйте денег, так я разом все изготовлю…
Иванов. Ха! Ха! Ха! болван. У тебя только и речей: «Пожалуйте, да пожалуйте денег!» — а где я возьму тебе денег? У меня были, да все вышли…
Левка. А у меня и отродясь не бывало.
Иванов (расхаживая из угла в угол). Ну, так сходи вдолг, что нужно…
Левка. Нет, сударь, меня уж из трех лавок чуть не в шею спровадили за неплатеж.
Иванов. Гм! Неужели? Как это неприятно… и даже неловко как-то существовать без денег! Хочется этак и того и другого, и ничего нельзя!.. Матушка из деревни ничего не присылает… Верно, там у нее неурожай, что ли, или опять саранча… Должность ничего особенного не приносит…(Думает и потом что-то поет.) А что, Левка, много ли мы в год проживаем? А?
Левка. Да как прожили все, так уж теперь мы совсем ничего не проживаем. А как еще этак пойдет, так и сами много не проживем.
Иванов (весело). Ха! Ха! Врешь, дурак? Я скоро поправлю все свои дела. (Вдруг останавливается, уставя глаза в потолок.) Постой… сейчас… Кажется, я не всем еще должен? У кого бы еще занять на время! Гм… Нет, надо, надо, надо исправиться… Начну с того, что займу у кого-нибудь побольше денег! Да… да… это главное.
У меня знакомых много.
Все хлопочут поддержать.
Словом, есть везде дорога;
Право, есть где в долг занять.
Жить порядочно мне надо,
Чтоб родства не уронить.
Только вот одна досада:
Не могу долгов платить!
И себе я удивляюсь:
Иногда, при деньгах, так
Долг отдать сто раз сбираюсь,
Но ни разу не отдам!
Впрочем, я еще не в штатных,
Хоть и рыщу от долгов;
В Петербурге тьма печатных,
Неисправных должников!
Ну, Левка, так чаю сегодня мы пить, значит, не расположены?..
Левка. Да коли вам угодно иметь это расположение, так я бы вам присоветовал, каким манером можно Ы воротиться…
Иванов. Неужели? Говори, братец! Я уж испытал, что иногда даже и совет дурака имеет благодетельное влияние на пустой карман.
Левка. Да, сударь, уж и мне бы вы сделали благодеяние, если бы приняли мой холопский совет.
Иванов. Ну, ну, советуй: мне деньги очень нужны.
Левка (кланяясь низко). Батюшка! Иван Иванович! Избавьте от греха и мученья вашего Левку. Право, из меня никакого музыканта не будет! Позвольте продать этот контрабас, да и эвту чертову дудку! Хошь вы меня и понуждаете учиться, но, ей-ей, никакой у мен музыки не выходит; только трещит да воет, а пользы ни на копейку!
Иванов. Ах ты болван! Ты опять за старую песню! Ни, ни! И не смей просить! Я тебя, осла, хочу сделать замечательным артистом, потому что у тебя есть отличные способности, есть ухо.
Левка. Помилуйте! У меня, благодаря господу, два уха есть, да ведь играть-то надо, вишь, пальцами да губами, сударь, а уши тут у меня в стороне… от ни мне никакой нет помощи, только трещат при ученьи.
Иванов. Врешь, болван! Я знаю, что у тебя от природы верное, музыкальное ухо! Ты еще не понимавши что ты с дарованием, урод! Только не унывай, старайся преодолеть первые трудности. Когда ты пройдешь гаммы во всех тонах, когда постигнешь все средства и конструкцию каждого из этих инструментов, когда, наконец, ознакомишь ухо свое с гармонией звуков, тогда уж ты вполовину музыкант! Я тебя могу определить на жалованье в оркестр Гунгля, Германа или Конкордии. Ты будешь полезен мне и себе, будешь благодарить, болван.
Левка (чешет затылок). Нет, сударь, эвтово вы и во сто лет от меня не дождетесь… Подумайте: сколько до той поры надо муки перетерпеть! Сколько от моего ученья и хозяин, и все жильцы всякого ругательства нам присылают.
Иванов. Ничего! Брань на вороту не виснет! Ты уж вот и теперь, ничего не видя, а своим талантом мне полезен. Во время твоего ученья на контрабасе или на тромбоне все мои кредиторы затыкая уши бегут вон поневоле! Ха! Ха! Ха!
Левка. Да эвто еще не большое утешенье. Долги-го ваши, сколько я ни труби, все только нарастают… а уж я вон, смотрите, и мозоли натер, и губы-то отодрал совсем…
Иванов (садясь писать). Ничего! Терпи, казак! Терпение — первая добродетель, болван!
Левка. Да, хорошо вам, вы не музыкант, вы всякий день в гостях кушаете что угодно. А вон вчерась вы мне на целый день пожаловали только на еду пятак серебра… как я его ни вертел, а досыта не наелся! Воля ваша, а с голодными животами я трубить не в силах!
Иванов. Ха! Ха! Ха! Ты меня, Левка, забавляешь своим прожорством! Ты вечно голоден! Но, так и быть… вот я сейчас пошлю тебя с запиской к моей кузине… Она мне обещала дать денег на короткое время, и мы с тобой, "ой будущий артист, заживем! (Пишет.) Который теперь час? Поди узнай…
Левка. Да зачем же? Я и так знаю. Когда мне утром больно есть захочется, значит первый час.
Иванов. А! Да верно ли это?
Левка. Да уж так верно, что чудо!
Иванов (про себя). Кузина теперь еще дома… Ах, если бы она прислала мне хоть немножко… Я, признаться, и сам крепко проголодался. (Громко.) Левка, достань сейчас у соседей облаток или сургуча с печатью.
Левка. Нет, нельзя, сударь! Никто не даст.
Иванов. Неужели? Отчего же? Это значит, что ты дурак: совсем не умеешь жить в ладу с нашими соседями.
Левка. Помилуйте! И умел бы, да нельзя. С тех пор, как вы мне приказали быть музыкантом, все соседи меня лешим зовут! И только вот один, правда, еще новый, что вчера переехал… тот еще пока ничего, а только от моей игры выбегает в коридор да спрашивает: «Что это? Где это? У кого это? Ах, батюшки!»
Иванов. Ха! Ха! Ха! А кто же он сам-то, как его фамилия?
Левка. Говорят, какой-то стряпчий Иванов.
Иванов. А! Мой однофамилец! Приятно слышать; как бы с ним познакомиться?
Левка. Нет, сударь, едва ли!.. Моя музыка расстроит всякое знакомство. Право, сударь, позвольте продать хоть контрабас; я нашел подле нас немецкого столяра, который их работает. Он бы за него целковых десять дал
Иванов. Нет! Ни за что! Я насильно хочу сделать тебе добро, а продам твои инструменты уж разве тогда, как совсем потеряю кредит.
Звонят! Спроси, кто. Прежде не отворяй! Впрочем, ты знаешь, как надо действовать. (Прикрывается ширмами.)
Левка (у дверей, грубо). Кто там?
Голос деревенской бабы. Отоприте, батюшка, ваше благородие…
Левка (так же). Да кто ты? От кого? (Барину.) Какой-то бабий голос.
Тот же голос. Здесь, што ль, живет барин Иванов?
Левка (барину). Нас спрашивают! (Бабе.) А на что тебе, тетушка? Коли со счетом за деньгами пришла, так барина нет дома, и не обедает, и ночевать не будет] и завтра не приходи!
Голос. Нет, родной, я не за деньгами, а пришла с кушаньем от хозяйки.
Левка (обрадовавшись). А! С кушаньем? (Отворяет.) Так добро пожаловать! (Барину.) Ваше благородие! Вам кушанье прислали!
Иванов (из-за ширм, тихо). Как! Да кто прислал? Узнай-ка…
Левка (вводя бабу). Поди сюда, моя красавица, покажь-ка, что ты там принесла…
Баба. Погодь-ка прежде: здесь аль нет живет барин Иванов?
Левка. Здеся! Здеся! А кто тебя прислал?
Баба. Да моя хозяйка, повариха, что живет у Гороховой улицы. (Ставит на комод судки и утирается рукавом рубахи.) Ох! Дотащила, кажись, в целости. Вчерась приходил к нам, вишь, твой барин, да и сторговался с хозяйкой носить к нему обед в первом часу, и деньги отдал, оставил и адрес на Глухова дом, велел только спросить фатеру Иванова.
Левка. Хорошо, хорошо, спасибо, что вовремя принесла. Ну, прощай, красавица…
Баба. Нет, родной, судки наши опростай, надоть еще в них в другое место тащить кушанье.
Левка (живо начинает перекладывать и переливать кушанье в свою посуду). Изволь, изволь, духом переложим! А как тебя зовут, моя красавица?
Баба. Федорой, родимый.
Левка. Неужели? Да уж не родня ли мне приходишься? У меня сноха была Федора.
Баба. А може и так, а може и нет. А ты, голубец мой, разве тоже из олончан?
Левка. Да тут, поблизости, мы из Онеги. Архангельской губернии. Чьих ты господ-то, Федорушка?
Баба. Да помещицы Толстолобовой. Знаешь?
Левка. А! Знаем! (Нюхая кушанье.) У! Какой совус!
Иванов (про себя, смеясь). Ха! Ха! Ха! Разбойник! Что он там делает? (Вполголоса.) Левка! Тс! Тс!
Баба (услыхав). Ахти! Штой-то тамотка? Слышь? Ась?
Левка. Ничего! Не слушай… это ветерок в окне гуляет. Рама еще не замазана, вчера только так приставил на ночь от холода. (Отдавая судки.) Ну, вот, на, ступи. Федорушка, благодари хозяйку и завтра еще приноси…
Баба. А где ж твой барин-то, аль сам господин, што ль?
Левка. Да еще не приехал; завтра увидишь; только приноси пораньше и побольше.
Баба. Да уж, вестимо, как сготовим, так уж и тово…
Левка. Да, да, неси нам и того, и сего, и всего… Прощай!
(Запирает дверь на ключ.)
Иванов (выходя из-за ширм). Ха! Ха! Ха! Левка! Разбойник! Да с чего ты выдумал, дурак, что это кушанье именно ко мне? Я и не думал посылать за ним.
Левка. Неужели-с? Ахти! Я ведь и забыл, что у нас новый жилец тоже Иванов! Виноват, сударь! Иванов. С чего же ты взял останавливать?.. Левка (отчаянно). Да с голоду, сударь! Ей-ей! С голоду я, воля ваша, не разбираю ни своего, ни чужого} (Ставит все кушанье на стол перед печкой.) Вы, сударе не смейтесь… Это, знать, уж сам господь всемогуществует нам, грешным… Полюбопытствуйте-ка, батюшка барин… Что это за соус! А суп-то! Батюшки! С какими-то белыми змейками!
Иванов (поглядывает в нетерпении на кушанье). Перестань, дурак! Стану я есть черт знает что и… портить аппетит! Я сегодня буду обедать у одного известного гастронома…
Левка (не слушая). Эх, важное кушанье! Барин, что за суп! У!
Как горяч! Как жар горит!..
Да тут всякий ахнет!
Похлебал бы в аппетит,
Больно вкусно пахнет!
Барин! Сядьте… Все подам…
Иванов.
Не хочу и слушать!
Левка.
Да ведь, чай, в привычку вам
На чужой счет кушать.
Сядьте, если бог привел,
Все лишь не съедайте…
Что-нибудь на задний стол
Музыканту дайте;
Не могу играть никак!
Хлеба нет в запасе,
И в желудке пусто так,
Словно в контрабасе!
Иванов (подходя к столу). Но, дурак ты этакий Ведь надо будет заплатить за этот обед, а у меня совсем нет денег.
Левка. Нет денег! Ничего-с, это, говорят, перед деньгами! Завтра отдадите. Посмотрите, ведь как сготовлено-то! Фигурно… А коли вы сыты, так позвольте мне, я по… уберу…
Иванов (толкая Левку). Пошел, дурак! (Садится к столу.) И в самом деле, кажется, изрядно, чистенько приготовлено?.. Левка!
Левка. Чего изволите?
Иванов. Так ты очень есть хочешь?..
Левка. Ох, очень, сударь!
Иванов. Ну, и я тоже. (Берет ложкой суп.) Какой славный бульон! Начнем… О! Да мы сегодня с тобой чудесно пообедаем. (Хочет есть.)
(В испуге роняет из рук ложку.) Ай! (Вскрикивая, убегает за ширмы.) Верно, опять проклятый управитель. Меня дома нет!
Левка. А я боюсь, не Федора ли воротилась? Да уж не отдам ей ничего. (У дверей.) Кто там?
Голос Выжигина. Левка, отопри! Это я!
Левка. Да что вам угодно, господин управитель, — барина нет дома.
Выжигин (постепенно разгорячается). От тебя, плута, только и слышно одно: нет дома! Нет денег! Завтра приди! Да что это мне с вами за мука такая? Когда я избавлюсь и от тебя, и от твоего барина?
Левка (на все отвечает холодно). А почем я знаю? Очистим, когда деньги будут.
Выжигин. Да когда же у твоего барина деньги будут? Ведь меня хозяин поедом ест за твоего барина! Ведь вы целый год гроша не отдавали за квартиру.
Левка. Ничего, отдадим. Завтра придите.
Выжигин. Завтра! Да ты, злодей, меня с барином только завтраками и кормишь! Есть ли у вас совесть-то?
Левка. Есть, только денег нет.
Выжигин. Денег нет! (Смотря на стол.) Вот уж жилец навязался! Не дай бог никому! Вишь, денег нет, а этакие разносолы ест! Ведь, небось, за деньги же покупаете? Что?
Левка. Нет, это так…
Выжигин. Что так? Даром, что ли, достается?
Левка. Да, почти даром.
Выжигин. Да, чего доброго! Я думаю, в долг берете, без отдачи! А зачем ты, рожа, унес зимнюю раму с чердака?
Левка. Барину холодно стало, а вы дров не даете.
Выжигин. И поделом вам! Зачем не платите за квартиру! Ты ведь, дурацкая голова, только мне стекла перебьешь, а не вставишь как следует. Зачем же суешься не в свое дело? Авдей придет и вставит как надо, слышишь?
Левка. Слышу-с. Прощайте-с… Пожалуйте… (Указывая на дверь.)
Выжигин. Ну, ну, холоп! Молчать! Чем бы поблагодарить, а ты еще грубишь. Ведь я недаром пришел; надо же раму-то вставить, хоть вы и не стоите… Эй, Авдей! Где ты там?
Авдей. Здесь, Лаврентий Семеныч! Раму, что ли вставлять?
Выжигин. Да! Вставь и замажь хорошенько, хоть, правда, жилец этого и не стоит.
Авдей. Слушаю-с. (Подходит и вынимает раму.)
Иванов (за ширмами про себя). Вот чудеса! Так управитель еще не совсем зол на меня.
Левка (про себя). Эко диво! А я думал, что скоро помрем с холоду.
Авдей. Эх, да рама-то не той стороной и стоит-то. вот этак надо… (Схватывает раму и быстро уносит и комнаты.) Прощайте!
Иванов (замечая за дворником). Как! Что же это такое?
Левка. Эй, куда же ты утащил раму-то?
Выжигин (запирает дверь). Ха! Ха! Ха! Да так! вам и надо! Коли вас выжить нельзя, так вас я хочу холодком протурить… Ха! Ха! Ха!
Иванов (в бешенстве выходит из-за ширмы). А! Эта уж варварство!
Левка. Ай! ай! Караул!
Выжигин. Э! Да вы дома, сударь!
Иванов. Да как ты смеешь так поступать с благородными жильцами? А?
Выжигин. Пожалуйста, вы меня этак не стращайте! Я уж сам тертый калач! Не испугаюсь…
Я давно привык к угрозам;
Денег нет у вас?
Так авось я вас морозом
Выживу от нас!
Иванов.
Но ведь это не поможет…
Выжигин.
Нет, свое возьмет:
Если совесть не тревожит,
Холод проберет!
Чтоб спастися от обманов,
Я теперь готов
Выводить, как тараканов,
Всех дурных жильцов!
Иванов.
Так хозяин не дождется
Денег получить!
Выжигин.
Денег нет, так вам придется
Жизнью заплатить!
Иванов.
Ты на все готов решиться!
Знаю, знаю я!
Вот прошу с людьми ужиться!
Левка.
Просто нет житья!
Иванов.
Это значит управитель!
Кто ты, ада сын?
Кто ты? Плут, злодей, грабитель?..
Выжигин (гордо).
Здешний мещанин!
Иванов (постепенно одушевляясь). Неправда! Ты, верно, нездешний, ты пришел сюда в третий этаж прямо "з преисподней! Но я тебе докажу, что я выше всех твоих дьявольских замыслов! Если другие жильцы у вас так глупы, что выезжают по вашему глупому приказу, так я зато жилец не дурак! Квартира моя сдана другому? Хорошо! Ничего, но пока я не выеду добровольно, вы меня не выживете! Квартира эта холодна, — ничего! Я надену шубу и теплые галоши. Мы с Левкой — сыны севера! Я люблю непогоды, обожаю ураганы! Вы думаете, что мы от холода заплачем? — Никогда! Мы будем назло вам смеяться, петь и плясать! Левка, играй на контрабасе! Затеем бал! Поднимем весь дом на ноги! Разбудим сонных и растревожим больных! Оглушим хозяина! Весь дом вверх дном! Валяй увертюру из Цампы!
Выжигин (затыкая уши). Батюшки, да с таким жильцом хоть не живи на свете! Побегу опять жаловаться хозяину!
Иванов. Ха! Ха! Ха! Что, мещанин из преисподней? Поди, поди скажи своему… хозяину, что если я и выеду из его дома, так выеду так, что вы никогда не забудете Ивана Ивановича Иванова! Вон, дурацкая рожа! Выродок сатаны! Домовой! Племянник дьявола! Вон! Левка, уничтожь его контрабасом! (Садится к столу.)
Выжигин (вынув ключ из дверей). Хорошо! Но опять приду! Этим нас не испугаете!
Иванов. Ха! Ха! Ха! Браво, Левка! Управитель побежден! Разбитый хан бежит… Теперь надо ждать хозяина… Неблагодарные, требовать денег, выгонять из квартиры тогда, как у меня ни того, ни другого нет в запасе! Левка, запри дверь на ключ!
Левка (у дверей). Нельзя, сударь! Управитель унес ключ с собою!
Иванов. Ха! Ха! Ха! Этакой плут! Против воли заставляет нас жить нараспашку. Нечего делать, давай с горя утолять голод! (Хочет начать есть.)
Левка. Давайте, давайте, сударь…
Иванов (вскакивает и опять бежит за ширмы). Ай! Опять! Ну, весь наш обед простынет!
Левка. Кто там? (Посмотрев за дверь.) За долгом, кажись, пришли! Никак охтенка?..
Охтенка. Я, Левушка, я… за долгом к твоему барину прибежала…
Левка. Да его дома нет…
Иванов (выбегая). Что ты врешь, дурак! Для такой хорошенькой я всегда дома! Здравствуй, душенька. Марфушенька! (Обнимает ее.)
Охтенка. Полноте, эка привычка! Не замайте… молочко мое прольете… Отдайте ж, барин, должок-то… Ведь я прямо к вам с Охты.
Иванов (заигрывая с нею). Ох ты, плутовка! Каше у тебя пухлые щечки! Какие варварские глазенки! Просто кровь с молоком!
Охтенка. Не замайте! С вами только грех! Отдайте лучше мои деньжонки…
Иванов (так же). Да на что тебе деньжонки? Ты сама дороже всяких денег! Ты просто объеденье, а не молочница! Я бы тебя озолотил, кабы у меня были деньги.
Охтенка. Экий ведь вы шематон, барин! Пожалуйста, заплатите же…
Иванов. Завтра, завтра заплачу, душенька… Ну, что твои коровушки? Здоровы ли? Много ли дают сливок? Много ли у тебя женихов?
Охтенка. Да что вам до них? Вы должок-то отдайте лучше…
Иванов. Хорошо, изволь! Налей прежде бутылку сливочек.
Охтенка. Да сливки, барин, все вышли. Коли хотите, у меня снятого молочка осталось.
Иванов. Хорошо, давай хоть молочка: я ведь страшный лакомка! (Целует ее.)
Охтенка. Да уж я вас знаю! С вами, барин, просто беда! Вы, хоша добрый, веселый барин, Иван Иванович, только больно тяжело деньги отдаете.
Иванов. Да уж тебе, так и быть, отдам, ты так занимательна, Марфушенька, что мне хотелось бы вечно быть у тебя в долгу. (Целует ее.) Браво! Вот и сливочки я снял с твоих щечек; теперь счастлив в полной мере.
Охтенка. Ведь этакий вы греховодник! От вас никак не увернешься. Ну, пожалуйте же, расплатитесь, кстати, за все…
Иванов. Хорошо, мой дружок… (Шарит в карманах.) Вот, видишь ли, деньги у меня завтра будут. Завтра я получу тысяч десять серебром.
Охтенка. Как! Опять завтра? Да вы сказали мне, что сегодня…
Иванов. Ну да, душечка, я и говорю сегодня, что отдам завтра. Понимаешь?
Охтенка. Понимаю! Завтра вы опять обманете.
Иванов. О, боже сохрани! Я отроду никого еще не обманывал! Уж кому должен, так должен, у меня долги — святое дело! Я даже нарочно всем должаю, чтобы только иметь удовольствие расплачиваться! Завтра ты от меня получишь: за сливки, за молоко, за поцелуй, за все одолжения! Да еще подарю тебе на сережки, на платье, на бусы, на платок, и вот задаток! (Целует в щеку.)
Охтенка. Да полно вам! Ну как кто увидит из наших…
Левка. Ну, эка важность!
Охтенка. Да, ты говори! Ну так прощайте, я ужо опять забегу…
Уж и так молва презлая
Нам покою не дает,
Охта Малая, Большая
Нас вертушками зовет.
Хоть смеюсь я их угрозе,
Но на Охте все кричат,
Будто к нам на перевозе
Подъезжает всякий хват;
Будто охтенки-красотки
Любят все пощеголять,
И на даче Безбородки
В воскресенье погулять.
Иванов. Ну, Левка, коли запереться нельзя, так лучше я поем поскорее и уйду от кредиторов.
Левка. Да уж и меня не забудьте… Неужто вы от такого обеда ничего мне не оставите?..
Иванов. Не знаю, брат… Я сам теперь в таком расположении, что ничего не обещаю… Уж ты лучше потерпи… (Берет в рот кусок. Опять звонят.)
Левка (прячет молоко, которое собрался пить). Экая напасть сегодня! (Смотрит в дверь.)
Иванов. Да, я чувствую, что нынче нам предстоит бурный день. Кто еще? Справляться или нет? Быть или не быть дома?
Левка (посмотрев). Какой-то господин… совсем незнакомый… Не тот ли, кому наша фатера сдается?
Иванов. А! Так я не спрячусь… При незнакомом мы покажем себя совсем в другом виде, поддержим репутацию, пустим пыль в глаза. Управитель с ним?
Левка. Идет за ним по лестнице.
Иванов. Хорошо же! Они, как видно, ведут уже со иной дело по-военному, пошли на приступ… Постой же, проглочу еще кусочек, чтобы придать силы воображению! О, мой гений, одушеви, поддержи и спаси упадающую честь моего дома!
Левка. Да не заперто! Что раззвонились?
Иванов (тихо, Левке). Левка, смотри в оба: потакай мне по всем! Не осрами!
Левка. Да уж не в первый раз. Эту музыку-то я понял.
Выжигин. Пожалуйте, ваше высокородие… Дверь здесь, я знаю, не заперта, напрасно трудились звонить…
Неизвестный. А! Я не знаю этого… (Увидя Иванова, кланяется.) Извините, сударь мой, если мы вас обеспокоили…
Выжигин. Ничего-с! Вот это та самая квартира, за которую вы изволили дать задаток.
Иванов (важно). Позвольте… Что вам угодно, сударь? Что это значит?
Неизвестный. Да вот он привел меня посмотреть вашу квартиру… Я дал уж и задаток…
Иванов (с важностью). Послушай, ты, управляющий! Как ты смел, братец, привести их сюда, не (спросивши моего позволения? Что это за наглое невежество? У меня еще не убрано ничего, все разбросано, все в беспорядке…
Неизвестный (управляющему). Да… точно… Как же это ты, братец, ведешь? (Иванову.) В самом деле, у вас, это видно, что все как будто того… извините…
Выжигин. Ничего: они только так говорят, для важности…
Иванов. Послушай ты, болван, твои дерзости наконец выходят из границ! Видно, что ты необтесанный урод, который не имеет ни малейшего понятия о том, как должно обращаться с благородными людьми. А вот всякий порядочный человек сейчас видит и знает, что в таком случае…
Неизвестный (так же). В самом деле, братец, как же ты это? Я бы и сам не позволил бы войти к себе без позволения… (Иванову.) Извините, я право, невольно сделал такое невежество…
Иванов. Помилуйте, я вас и не виню. Судя по вашему лицу и приемам, сейчас видно, что вы прекрасный, умный человек, вполне понимающий необходимые приличия…
Неизвестный. Покорно вас благодарю. Вы тоже, сколько я могу понять, человек прекрасный и как-то с первого разу умеете внушить к себе должное уважение.
Иванов. Благодарю… А эти ослы думают, что если им жилец хоть безделицу задолжал за квартиру, так уж они и вправе забыть к нему всякое уважение. Конечно, я обещал им выехать из этой квартиры, потому что она мне мала и неудобна, но все-таки не позволяю же я обходиться с собою так…
Выжигин. Что вы это такое говорите, сударь! Да с вас два раза брали подписку о немедленном выезде, стало быть, хозяин имеет право понуждать вас…
Иванов (делаясь смелее). Хозяин твой такой же невежа, как и ты! Не выеду же я черт знает куда, без разбору! В Петербурге квартир много, а порядочной, по вкусу не скоро найдешь! (Неизвестному.) Вы не поверите, как ныне многие домовладельцы обманывают жильцов квартирами! Придешь этак посмотреть: все чисто, выкрашено, замазано, забелено, все хорошо, — а только переехал, так, я вам скажу, просто житья нет! В окна везде дует, печи дымят, холод страшный, сырость по всем углам, просто наказание! Просишь починить, поправить-- ни за что! Ну поневоле выйдешь из терпения и иногда нарочно не заплатишь месяца за два…
Неизвестный. Да, да, это случается…
Выжигин. Но вы должны нам за целый год.
Иванов. Неправда! Вы на меня насчитываете. (Незнакомцу.) Я, знаете, сам давно собираюсь купить дом, чтоб, знаете, не переезжать с квартиры на квартиру, но боюсь: обманут, непременно обманут.
Неизвестный. Да, да, ваша правда… Я вам даже и не советую покупать: пожалуй, даром бросите деньги.
Иванов. Покорно вас благодарю за совет; так ни за что не куплю! Имевши свой дом, ведь надо самому во все входить, а я занят ужасно, верить же управляющему нельзя, потому что они, по большей части, разбойники, воруют ужасно.
Неизвестный. Да, да, конечно, бывают такие домашние разбойники, что просто и не поймаешь…
Иванов. Да и невозможно поймать! Вот вам хоть этот молодец! Вообразите, что он сделал со мной: я жил лето все на даче в Павловске, квартиру оставил на его попечение, ничего большего не взял с собою и — что же? — приезжаю… У меня здесь все пусто, вся мебель от Гамбса, масляные в золотых рамах картины, старинное наследственное серебро, зимний гардероб, — все, все украли! И он, разбойник, говорит теперь, что у меня ничего этого не было! Просто ужас! Что за люди!
Неизвестный. Неужели? Все украли! Как же тебе, братец, это не стыдно! Как же это ты…
Выжигин. Помилуйте! Это что еще за новости? Что вы это за небылицу взводите?
Иванов. Вот, слышите! Отпирается, да и только! И ведь, к моему несчастию, ничем его уличить нельзя, а вот и человек мой скажет… Левка, говори!
Левка. Да что серебро! У меня последние сапоги унесли!
Выжигин. Ах ты пропасть какая! Откуда у них все это берется?
Неизвестный (жмет руку). Жаль мне вас… душевно жаль. Вы, как видно, прекрасный, благородный человек, рассказываете о такой важной потере и с таким равнодушием… Позвольте узнать, где вы воспитывались? Мне бы весьма было приятно познакомить с вами моего племянника, для которого я нанимаю эту квартиру…
Иванов. Очень рад…
Неизвестный. Вы бы, я надеюсь, как человек солидный и опытный, остерегли его, внушили бы ему все прекрасные качества вашего характера…
Иванов. Извольте, я с большим удовольствием…
Неизвестный (с чувством). Сделайте милость, я же сам уезжаю в деревню… А, между прочим, позвольте взглянуть на квартиру… (Осматривая.) Скажите, пожалуйста, что, тепла она?
Иванов. Нет-с, уж не стану вас обманывать, порядочно холодновата… Не правда ли, Левка?
Левка. Страшно холодно. Зуб на зуб не попадает.
Выжигин. Не верьте, сударь: они почти не топили никогда.
Неизвестный. Да уж ты, братец, молчи: я скорей поверю откровенному жильцу, нежели тебе, особливо, как они про тебя порассказали… (Иванову.) Так вы говорите, холодновата?
Иванов. Ужасно! Да и нельзя натопить… Вот вам доказательство (стучит по стене): внутри пустые стены.. набиты щебнем… дом строен, как многие у нас, на продажу, самым плутовским образом. Я даже думаю, что я скоро совсем обвалится…
Слышите? Слышите?
Левка. Да еще задавит кого-нибудь! (Ударив крепко.) Вон оно!.. Ничего не держится!
Выжигин. Да что ж вы это делаете? (Левке.) Ты ведь, дурак, щекатурку отбиваешь.
Неизвестный. Да, да, в самом деле, дом не надежен. Долго ли до несчастия?.. По крайней мере, скажите, суха ли эта квартира?
Иванов. Помилуйте! Сырость непомерная! Все жильцы жалуются, никто жить не хочет.
Хоть дом и новый, но прегадкий,
Как управляющий его;
Стоит на почве самой шаткой,
Все выезжают из него:
Все ищут верного жилища;
Но я уверился в одном,
Что нет надежнее кладбища,
Как в Петербурге новый дом.
Неизвестный. Да, да… а все проклятые спекуляции…
Выжигин. Да не верьте, сударь, у нас весь дом занят…
Неизвестный (не слушая). Э, да что же это? И плинтусы все оторваны?
Выжигин. Ой, ай! И вправду, я еще этого и сам не заметил…
Иванов. Видите? Хочет доказать, что будто плинтусы тут были, чтоб обвинить только жильца. О, бессовестный! Настоящий Выжигин!
Выжигин. Понимаю! Но уж это только такой жилец, как вы, может сделать! Плинтусы везде были, право, но ваш Левка, верно, их ободрал, чтоб даром истопить ими печку.
Неизвестный. Ну уж, брат, это что-то невероятно…
Иванов. Не правда ли? Ведь именно смысла нет, чтоб благородный жилец, как я, дошел до того, что начал вместо дров топить печи плинтусами. Ах, когда меня судьба вынесет из этой гнусной квартиры! Когда я избавлюсь от этой скаредной физиономии? (Неизвестному.) Не советую вам брать этой негодной квартиры; надо вам сказать еще, что наверху живет здесь всякий сброд, сквозь потолок протекает вода, вечный шум, грохот, стукотня, минуты нет покоя!
Неизвестный. А! Неужели? (Управителю.) Как же это ты, братец? Я вам на слово поверил, вы взяли задаток, а к вам просто страшно и переехать.
Выжигин. Ах ты создатель мой! Да не верьте, сухарь! Это от них никому здесь покоя нет! (Показывая на Левку.) Вот этот олух весь дом будоражит. То зудит на контрабасе, то трубит на какой-то звонкой дудке так страшно, что недавно у одной тут жилицы, почтенной барыни, от испуга сделался родимчик, а один господин шел раз, задумавшись, мимо по коридору и так испугался, как этот черт рявкнул на трубе, что барин покатился с лестницы, вывихнул ногу, ссадил лоб, и от испуга на неделю язык отнялся! Это вам все скажут!
Неизвестный. Ха! Ха! Ха! Вот уж быть не может!
Иванов. Ха! Ха! Ха! Эго я вам скажу — вот как было: он лжет на какого-то господина; не правда! Это он был сам! Он сбирал деньги с жильцов и был крепко выпивши: он пьет запоем, иногда прокутит все, что от жильцов получит! А теперь вздумал обвинять моего человека.
Выжигин. Ах ты батюшки! Это не жилец, а какая-то кара на весь дом!
Неизвестный (управителю). Э! Так вот ты какой Как же ты, братец? Пусть уж лучше мои задаток пропадает, а моему племяннику здесь не жить! Прощай! У меня же есть на примете другая квартира… (Иванову.) Очень вам благодарен за дружеское расположение! Милости просим ко мне… Я стою в «Лондоне», в седьмом номере… Пожалуйста, будьте другом моего племянника! Вы прекрасный человек; он от вас может, как я вижу, много перенять доброго.
Иванов. Помилуйте! Готов служить душой и телом; я уж пожил на свете и могу быть руководителем молодого человека… особливо, если вы дадите ему определенное содержание…
Неизвестный. О, на содержание я не пожалею ничего, лишь бы по пустякам не транжирил да не должал всем…
Иванов. О, на этот счет уж я, если возьмусь смотреть, так будьте покойны. Я не могу копейки задолжать: аккуратен, как немец.
Неизвестный. Вот это бесподобно! Итак, до приятного свидания… (Уходит.)
Иванов. Сегодня же явлюсь… Левка, отопри дверь! А ты, грубиян, пошел вон! (Отходит на авансцену и хохочет.)
Выжигин. Гм, отбил-таки жильца! Пойду опять жаловаться хозяину! (Берет около печки обе вьюшки.)
Иванов. Вы что?
Выжигин (в дверях). А вот что! Нет же вам в вьюшек от печки! Умирайте с холоду! (Уходит.)
Левка. Ай! ай! Барин! А я только что с грехом пополам истопил печку! Теперь нечем нам и трубы закрыть! А уж мороз на дворе…
Иванов (шагая по комнате весело). Ничего, ничего, Левка, мы с тобой сыны севера, не должны унывать от бурь и непогоды… Учись только скорей на контрабасе, и тогда я тебя помещу в теплое местечко…
Левка. Помилуйте! Да у меня без ученья руки окостенели! Теперь нам одно спасенье от холода: руки в брюки, а нос в карман…
Иванов (потирая руки). Ничего, ничего, Левка, крепись. Если провидение определило нам жить, так тебя и злой мороз не уничтожит! Погоди… Я вот еще приобрел новое выгодное знакомство… О, мы еще поживем! Сверх того, авось здешний хозяин утомится нас преследовать? Я знаю, Казимир Андреевич Глухов — человек старый, больной, уже близок к смерти, а говорят, что самые скаредные люди иногда перед смертью раздобриваются. Надейся, Левка!
Левка. Да не могу: холодно.
Иванов.
В нашем несчастье опасно сомнение!
Будем же верить и ждать…
Будем испытывать наше терпение.
Будем обед доедать!
В жалобах время напрасно лишь губится,
Жизнь без того коротка;
Помни же, Левка-брат: стерпится, слюбится.
На, замори червяка!
Левка. Ах вы, барин! Да уж и вы не перед смертью ли так раздобрились?
Иванов (продолжая есть). Нет, Левка, это я тебя благодарю за сегодняшний обед… О, я всегда умею быть благодарным, особливо кто меня хорошо угощает. А каково мы отделали управителя-то? А? Верно, он побежал все рассказать хозяину. Ха! Ха! Ха!
Левка. А каково, сударь, нас отделают, если он приведет сюда хозяина-то?
Иванов. Ничего! Уж мы теперь в таком отчаянном положении, что нам остается с горя только смеяться! Знаешь ли, что я еще хочу сделать с хозяином? Авось он перестанет нас преследовать.
Левка. А что такое?
Иванов. Я знаю, что он давно сбирается жениться на какой-то молоденькой вдовушке, которая живет на одной с ним лестнице. Я прикинусь в нее влюбленным, сделаюсь отчаянным соперником старичишки хозяина, заведу историю; он начнет беситься, ревновать, и я ему не уступлю вдовушку до тех пор, пока он не даст мне в долг рублей двести!
Левка. Вот тебе на! Да мы и без того должны ему.
Иванов. Да это уж он пусть там сам собой, как хочет, предает забвению или вычтет с платы управителя. Да! Да! Конечно! В крайности человек должен за все хвататься: предпринимать, изобретать, выдумывать, особливо, когда зима на дворе, дров нет, есть нечего и рамы не вставлены! О! Тут есть достаточные причины действовать отчаянно! Бывали примеры, что иногда дерзкая мысль спасала человечество!
В наш затейливый век
Холостой человек
И не то иногда затевает!
Пьет, играет, кутит,
Деньги страшно сорит
И наследство отцов проживает!
Я ж совсем не кучу
А лишь только хочу,
Чтоб поправиться средства мне дали,
Чтоб до будущих благ,
Как поможет Аллах,
Из квартиры насильно не гнали.
Я кой-как извернусь,
И, вернее, женюсь…
Не на бедной красивой вертушке;
Нет, уж я отыскал
Пребольшой капитал
У одной допотопной старушки.
Иванов (бежит за ширмы). Ай, как этот проклятый звонок сильно действует на мои нервы! И не хочешь, а спрячешься. (Вполголоса.) Кто там, Левка?
Левка (посмотрев). Ну, барин! Как нарочно, всем наши должники нагрянули!
Иванов (тихо). Ого! Сегодня тяжелый, бурный день! А я только хотел идти соперничать с хозяином! Меня дома нет! Отделайся от них, как сам знаешь, а я пока приготовлю письмо к кузине и обдумаю, как лучше атаковать хозяйскую невесту.
Левка. Да, скоро тут отделаешься! (Смотря в щелку двери.) Вон их какая компания… булочник, прачка, лавочник, портной, сапожник, водовоз. Всякого калибр есть… По всем частям задолжали! (Громко и грубо кричит.) Эй, вы, вражьи дети! Кто там меня беспокоит? (Берет контрабас.) Не дадут и поучиться порядочно. (Играет польку.) Не смейте входить! Беда будет.
Булочник (с бородой, выглядывая в окно из коридора). Что, Левонтий, дома Иван Иванович?
Левка (продолжая играть). Нет.
Лавочник (также). А что, разбогатели вы деньгами? Получу я по книжке?
Левка (при каждом ответе сильно дергает смычком). Нет.
Сапожник. Что ж барин-то твой отдаст сегодня за сапоги-то, что ли?
Левка. Нет.
Прачка (кланяясь в окне). Левушка, полно зудить-то! Барин-от твой вот уже третий месяц водит меня. Вчерась сказал, что отдаст мне за стирку беспременно.
Левка. Нет.
Мальчик от портного (показывая счет). Да ты полно, не некай! Не отыгрывайся! Меня хозяин послал… пожалуйте деньги-с…
Левка. Нет.
Водовоз (грубо из другого окна). Да брось ты чертову балалайку! Левка, неужто я даром таскал вам два месяца воду-то? Пожалуйста, отдай…
Левка. Нет.
Все (вместе). Эка напасть какая! Да где же твой барин-то?
Левка (про себя). Куда бы мне их спровадить? Э! Да барин мой сам ищет случая напасть на хозяина, занести с ним историю… так постой же, заварю я кашу! (Громко.) Барин мой теперь пошел рассчитываться с хозяином за квартиру.
Все (с радостью). Неужто? К хозяину? Так у него, ало, есть деньги?
Левка. Эх вы, дурачье! Понимаете ли, он, уходя, сказал, что ему надо получить еще с хозяина рублев двести.
Все. Эх, братцы, так мы его там поймаем! Пойдем все к хозяину! Авось! Спасибо, что надоумил…
Левка. Не за что.
Хор.
Как с ножом к нему пристанем!
А не даст, так должника
К надзирателю потянем.
Благо часть недалека!
Иванов (выходя из-за ширмы, хохочет до упаду). Ха! Ха! Ха! Левка, разбойник! Что ты наделал? Ха! Ха! Ха!
Левка (оставляя контрабас). Да вы сами сказали: отделайся как знаешь. Ну я и отделался.
Иванов. Ха! Ха! Ха! Я воображаю, как они все начнут теперь осаждать хозяина! Ха! Ха! Ха! У Казимира Андреевича пресмешно вытянется физиономия; дорого бы дал я посмотреть на эту сцену! Ха! Ха! Ха! Впрочем, что ж? Если он рассердится и придет ко мне для объяснений, я оправдаюсь, скажу прямо, что я это сделал с горя, с отчаянием, с холоду и, наконец, от любви! Да, зачем хозяин отбивает у меня вдовушку, в которую я влюблен до безумия? Э! Уж коли лгать на себя, так надо смело. Левка, давай одеваться… Бррр! Воображение мое разыгралось так, что я сейчас иду волочиться за хозяйской невестой. (Одеваясь скоро, говорит с воодушевлением.) Трепещи, Казимир Андреич! Комедия переходит в отчаянную раздирательную драму! Левка, скорей! (Расхаживает трагически по комнате.)
Левка. Ах, батюшки! Видно, это вас с холоду так пробирает…
Иванов. Да, да! Без вьюшек и зимней рамы поневоле взбесишься! Пусть трепещут теперь все вдовушки и хозяева домов! (Декламируя.)
Досель я агнецем был, отныне из вертепа
Выходит тигр на пагубу врагов!
(Бежит за ширмы.) Ай! Этот гнусный звонок когда-нибудь уходит меня: он уничтожает всю силу моего характера…
Горничная (высовываясь в дверь). Извините, господа! Не здесь ли живет господин Иванов?
Левка. А на что тебе, голубушка?
Горничная (громко в дверях). Ах, оченно надо узнать. Мы, видите, вчерась сюда переехали, видите-с, барин мой тоже по фамилии Иванов и велел кухмистерше прислать ему сегодня пораньше обед; хорошо-с ждал-ждал и проголодался ужасти как! Послал меня самое к кухмистерше, а та божится, клянется, что обед послала к господину Иванову, но только мы не получали! Да вот теперь бегаем, ищем обед. Барин мой с голодухи ужасти как грызет меня. Не к нам ли ошибкой занесли наш обед?
Левка. Нет, голубушка, у нас всегда свой повар готовит. Верно, управляющий съел ваш обед: он любит чужое.
Горничная. Неужели? Ох, он бессовестный!
Левка. Да! Да! И еще какой… Съест чужое, да потом и отпирается.
Горничная. Неужели? Так пойду скажу своему барину; он у меня такой скупой, что за свой кусок съест самого управляющего! Прощайте… (Уходит.)
Иванов (аплодируя). Ха! Ха! Ха! Браво, Левка! Люблю! Ты далеко пойдешь: врешь и не краснеешь! При больших несчастьях это иногда спасает…
Левка. Да, живучи с вами, всему научишься.
Иванов. Молодец! Молодец! Если уж нас и выживут отсюда, так этот дом передаст наши имена в потомство. Прощай, я бегу теперь знакомиться е хозяйской невестой…
Выжигии (впопыхах). Господин Иванов! Помилуйте! Что вы это за ватагу пригнали к хозяину? Он человек такой деликатный, такой слабый здоровьем, что ваши должники чуть его с ног не сбили! Помилуйте! Уж это злодейство!
Иванов. А! Я этого-то и хочу! Зачем он сам, злодей, меня притесняет? Зачем он отбивает мою невесту, в которую я влюблен до бешенства?
Выжигин. Что? Что? Это еще что за новости? Вы и тут еще хотите вмешаться?
Иванов. Да! Да! Я человек отчаянный! Я могу платить за квартиру, но не могу видеть, когда старый! хитрый старичишка отнимает мое счастье.
Выжигин (про себя). Экого жильца нажили! Хорошо, что хозяин распорядился заранее, как от него избавиться.
Иванов (надевая шляпу). Сейчас же иду расстроить вконец свадьбу и здоровье твоего господина…
Выжигин. Нет, уж увольте… Вот он сам к вам идет для окончательной разделки…
Иванов. А, милости просим! Я сегодня уж решила всех принимать у себя, даже и домового хозяина.
Глухов (с язвительной улыбкой). А! Господин Иванов! Наконец и я являюсь к вам с визитом… Вы не ожидали? А?
Иванов (очень вежливо). Нет… Но, впрочем, я весьма рад вашему посещению… Левка, подай крепкий стул Казимиру Андреевичу.
Как ваше драгоценное здоровье?..
Глухов. Гм, не совсем-то хорошо…
Иванов. А это худо! Вы, вероятно, все хлопочете. Мало бережете себя. В нашем климате это опасно.
Глухов. Да… сверх того, и вы также не бережен меня, заставляете к себе ходить…
Иванов. Помилуйте, я нисколько не хотел вас беспокоить… Я вас так уважаю… Ну, как вы проводите время, Казимир Андреевич? Весело ли? Уж, вероятно вы человек богатый, наслаждаетесь жизнью вполне! Да и грешно бы было жить худо при ваших средствах… А ведь знаете, у нас есть люди, которые как ни богаты, а живут всегда прескверно! Никого не принимают, дрожат над каждой копейкой, лишают себя даже необходимого и все только копят деньги, а там, глядишь, и протянут ноги! Ей-богу! То есть, просто…
Глухов. Гм! Позвольте… что ж вы мне рассказываете? Конечно, я бы тоже мог жить очень приятно и счастливо… Но иногда жизнь наша и при деньгах и при доме бывает невыносимо тяжела! Особливо, как попадется гадкий жилец, неугомонный, не платящий за квартиру… О! Это адское наказание в жизни!
Иванов (нисколько не конфузясь). Да-с, это бывает… Но, послушайте, я вам скажу, что опять ведь нельзя же прожить без неприятностей… Мы все рождены на то, чтоб попеременно испытать и частичку блаженства и час-другой житейского горя. Вы согласитесь, что мы с вами не такие уже праведники, Казимир Андреевич, чтоб иметь притязание на бесконечное блаженство?
(Перебивает.) Знаю, знаю, что вы хотите сказать… Но я с этим не согласен.
Добро и зло необходимы миру;
У вас есть дом, другой и так живет.
Один, положим, платит за квартиру,
Другой, глядишь, ни гроша не дает;
Один — к жильцам хорош домовладелец.
Другой — готов обидеть, как злодей!
Один — все даст, не спорит из безделиц,
Другой — рад взять и вьюшки от печей!
Добро и зло — наш друг и наш мучитель;
И как жильцы в домах поразберут:
В одном дому — пречестный управитель.
В другом, глядишь, — разбойник, вор и плут!
Глухов (перебивая его с нетерпением).
Или жилец один живет претихо
И аккуратно платит…
Иванов (перебивая его).
Да, да, да…
Другой живет и весело и лихо…
Глухов (так же).
Живет другой без денег, без стыда!
Иванов.
Да, да, мы все без денег в этом мире.
В долгах затем и дети и отцы,
Что на земле — как в временной квартире —
И вы, и я — не вечные жильцы.
Глухов (в нетерпении). Позвольте ж мне хоть слово вымолвить…
Иванов. Извольте, извольте…
Глухов (ударяя на слова). Итак, позвольте же… Жизнь наша то есть тогда только приятна и весела, когда выгонишь из дому неугомонного жильца, от которого нет пользы хозяину и покоя соседям; понимаете?
Иванов (ветрено). Понимаю, но не совсем… Потому что я не был домовладельцем, не испытал этого удовольствия…
Глухов. О, сударь, а я так буду благословлять судьбу, если успею выжить от себя такого злодея. Тогда! сердцу легче, и в доме чище, и жизнь приятнее… Скоро вы от меня выберетесь?
Иванов. Я? А, право, еще не знаю. Все жду денег от матушки из деревни, но не шлет: верно, у нее там опять саранча или картофельная болезнь появилась… Не знаю что, только денег нет…
Глухов. Но, однако ж, вы дали подписку выехать. Неужели я опять должен обратиться к правительству?
Иванов. Нет, я вам не советую напрасно беспокоиться. Я недавно сам откровенно имел честь относиться к кому следует, что я все заплачу, дал подписку, за меня поручились; потом я объявил, что надо же мне жить на квартире, а не на улице. А как я вам должен за год, то, во избежание новых жалоб, я и решился лучше остаться у вас. Об этом думали, рассуждали и, наконец, решили, что чем мне переезжать из дома в дом, заводить историю со многими, так уж лучше иметь дело с одними вами. Это уж решено.
Глухов. Помилуйте! Да за что ж я один буду страдать?
Иванов. Ах какие вы! Да все же лучше вам страдать одним, нежели многим. И будь я на вашем месте, я бы согласился охотно держать вас и страдать, чтоб показать пример всем скупым хозяевам.
Глухов. Да помилуйте, я не хочу держать вас! Вы у меня никому покоя не даете! Мне не платите и еще своих кредиторов ко мне присылаете.
Иванов. Совершенно согласен, но я люблю пользоваться жизнью! Сверх того, я вам враг, ваш соперник.
Глухов (испугавшись). Что? Что? Мой соперник?
Иванов. Да, Казимир Андреич! Если вы этого еще не знали, так теперь я вам все открою. Вы хотите жениться на той, которую я обожаю, боготворю, я пылаю от нее, несмотря на то, что мороз на дворе.
Глухов. Возможно ли! (Про себя.) Еще новое горе! (Ему.) Как! Разве вы знакомы с Шарлотой Карловной!
Иванов (про себя). Смелее. (Ему.) О! Гораздо прежде вас! А она это, верно, от вас скрывала? Душечка! Милая вдовушка! Понимаю: если б она не любила меня, верно бы, открыла вам эту тайну. Но это хорошо, что она скрыла ее: она с большим характером. Левка, ходил ты сегодня справляться о здоровье Шарлоты Карловны?
Левка. Еще бы! Ходил-с, два раза. Они, слава богу, приказали вам кланяться и целуют вас заочно.
Глухов. Что я узнал! Да уж это ни на что не похоже! Неужели я от вас должен еще испытать…
Иванов (быстро). О! Вы увидите, что у нас произойдет за все, что я терплю в вашем доме. Если вы влюблены в Шарлоту Карловну, тем лучше для меня! Я не дурен собой, а вы, извините… Она умеет скрываться, тем лучше для нее; я беден, вы богаты, тем хуже для вас! О, моя партия еще не проиграна!
Глухов (отчаянно). Господин Иванов, пощадите! Вы не человек, а враг рода человеческого!
Иванов. Вы не хозяин, а душегубец! Вы меня морозите! У вас просто житья нет!
Глухов. Ради бога, выезжайте! Вы меня уморите!
Иванов. Ни за что на свете. Вы заедаете мое счастье!..
Левка (в это время взял тромбон). А мне мешаете учиться! (Берет сильную ноту.)
Глухов (испугавшись). Ай! Ай! Ай! Это еще что?
Левка. Музыка.
Глухов (садится с помощью Выжигина). Перестань, разбойник! Ох, как я испугался…
Выжигин (показывая на хозяина). Господин Иванов! Ведь он человек больной…
Иванов. Да мне-то что? А мой человек парень здоровый и учится надувать для своей пользы.
Глухов (Выжигину вполголоса). Нечего делать, надое ним кончить, а то беда!
Выжигин. Как вам угодно. Авось на этих условиях избавимся от злодея.
Глухов (встает). Послушайте, Иван Иванович… я хочу непременно, чтобы вы выехали…
Иванов. Мудрено, нет никакого средства; не будь у матушки картофельной болезни, о! Тогда бы…
Глухов (с усилием). Я вам дам все средства к выезду.
Иванов. А? Что такое?
Глухов. Да, я решаюсь на такую жертву, на которую, я думаю, никто другой не решится. Я нанял для вас квартиру с дровами.
Иванов. А! Покорно вас благодарю, но мне нечем платить.
Глухов (с криком). Позвольте, я все предвидел и заплатил за два месяца вперед: вот у него и расписка в получении. Чувствуете ли вы это?
Иванов (удивленный). Неужели, Казимир Андреич! Вы меня поражаете; это так ново и оригинально, что хоть кого обезоружит. А мой долг за эту квартиру?
Глухов. Уж бог с вами: все прощаю, только сейчас очистите эту квартиру.
Иванов. Неужели?.. Да это редкая, примерная черта! Прощаете долг за целый год?
Глухов. Прощаю.
Иванов. И наняли мне другую квартиру с дровами? И заплатили вперед за два месяца?
Глухов. Заплатил.
Выжигин. Вот и адрес дома и расписка в получении за квартиру.
Иванов (прочитав, кладет в карман). Да… да… чудеса; это оригинальный, поучительный, назидательный пример для всех домохозяев! (Про себя.) Постой же… коли уж пошло на уступки и погашения долгов, так я его распечатаю до возможной степени! (Ему с упреком.) Казимир Андреевич, да неужели я вам уж так насолил, что вы даже решаетесь…
Глухов (решительно). На все, на все! Только бы сию минуту выжить вас в другой дом.
Иванов (также). Но за что же вы другому хозяину желаете неизбежного зла? Вы поступаете по-татарски, по-вашему, ужасно! (Громко и решительно.) Нет! Не хочу выезжать, во-первых, я человек, по возможности благородный, во-вторых, влюблен, в-третьих, около ста рублей должен здесь разным беднякам, в-четвертых, не имею денег переехать и купить кое-что для новоселья, в-пятых ну, да и этого довольно.
Глухов (с отчаянием). Послушайте вы… вы не жилец, а демон!
Иванов. А вы домовой хозяин, который…
Глухов. Не продолжайте! Я умру, я слабый человек, у меня от вас может лопнуть какая-нибудь артерия. Так и быть, уж если я отдал вперед за вашу новую квартиру, так не оставлю своего намерения. (Кричит, обращаясь к дверям.) Эй, вы, приходите ко мне все, кому должен господин Иванов, все, все отдам до копейки.
Левка. Ага! (Обращаясь к должникам.) Слышите, вы? Ступайте все к хозяину, а меня с барином не беспокойте.
Голоса (в окнах). Очень рады! Благодарим покорно.
Иванов (с чувством). Казимир Андреич, теперь только я знаю, кого в вас лишаюсь. Левка, а тебе я сколько должен?
Левка. Да уж я и счет потерял: целковых-с четыре, кажись, будет.
Иванов. Казимир Андреич! Он славный, трезвый человек, это видно по его физиономии… притом с большим талантом, отлично играет на двух инструментах… Хотите послушать? Эй, Левка, хвати на тромбоне из «Роберта Дьявола».
Глухов. Нет, нет, не нужно! Выжигин, отдай ему скорее четыре целковых!
Выжигин (отдавая Левке). На, на, дудка проклятая!
Левка. Ага!
Иванов. Казимир Андреич, вы меня победили! Отныне вы будете у меня жить здесь! Здесь! (Показывая на сердце.) Но в городе здесь так тяжело жить без денег… (Вынимая пустой бумажник.) А здесь у меня так легко, что из рук вон… Так уж заодно одолжите до первых денег целковых тридцать…
Глухов и Выжигин. Еще?
Иванов. Да, да, вы, я знаю, служили некогда в магистрате и недаром нажили четырехэтажный домик; так это ничего не значит.
Левка. Уж, разумеется, рассчитайтесь заодно как следует, да уж и бог с вами.
Глухов. Иван Иваныч…
Иванов. Казимир Андреич.
Глухов (вне себя). Вы… вы… нет, уж у меня и слов недостает!
Иванов. А, слов! Ну уж это ваша забота. А у меня вот недостает денег… Впрочем, вы, как я вижу, достаете свои…
Глухов (вынимая деньги). Да, да, но это последняя жертва. Выжигин, вели сейчас выносить его имение; надо кончить эту операцию!
Иванов. Левка, выезжать нам или нет?
Левка. Ну, уж теперича можно… Глухов.
Вот вам деньги, и не знайте
В этом мире нас и в том!
Выжигин.
Выходите! Выезжайте!
Иванов и Левка.
Едем, едем в новый дом!
Глухов.
Выносите все живее.
Иванов.
Не сердитесь! Съедем вмиг!
Выжигин.
Выезжайте же скорее!
Левка.
Эх, доехали мы их!
Глухов (про себя).
Жить нельзя мне с этим франтом!
Иванов (считая деньги).
Трудно деньги наживать.
Левка (взяв на плечи контрабас).
Тяжело быть музыкантом…
Выжигин.
Нелегко жильца прогнать!
Иванов.
Худо жить нам в этом мире!
Левка.
Да, придется вспомнить им:
Вот как жили на квартире
Левка с барином своим!
Все (к публике).
В жизни все мы переносим,
Всем хлопочем угодить,
И всех зрителей здесь просим,
Чтобы пьесе дать пожить.
1848