«Аполлонъ», № 5, 1909
Еще Цезарь писалъ, что Галлы падки до новостей. Это неискоренимое чувство создало во Франціи цѣлый разрядъ произведеній, удовлетворяющихъ исключительно интересу новизны. Не новизны эстетической или философской, — нѣтъ, просто громадная потребность въ новыхъ пьесахъ, романахъ, операхъ. Нужно, чтобы, кромѣ новыхъ по существу произведеній, кромѣ по новому принятой старины, былъ рядъ эфемерныхъ созданій во всѣхъ областяхъ искусства, на недѣлю, на двѣ, которыя смотрятся, читаются, забываются и не возобновляются. У насъ привыкли искать въ театрѣ эстетическихъ или этическихъ рѣшеній, и посѣщеніе «новинокъ», какъ простое времяпровожденіе, не совсѣмъ понятно. Если смотрѣть на пьесу Гнѣдича какъ на такую «эфемеру», то она окажется не изъ лучшихъ, но вполнѣ пріемлемой: въ ней ничто особенно не оскорбитъ вашего вкуса и не растерзаетъ вашихъ нервовъ. Но едва мы предъявимъ требованія болѣе серьезныя, какъ мы откроемъ въ этой пьесѣ большіе недостатки. Въ ней нѣтъ ни интересной интриги, ни колорита времени, ни достаточнаго историзма, ни ловкости постройки: все до страннаго шаблонно и подсказано, и если она возбуждаетъ какое-нибудь чувство, то чувство досады во многихъ мѣстахъ, гдѣ авторъ не могъ или не постарался сдѣлать чего-нибудь остраго и выпуклаго.
Ни тщательная постановка, ни мастерская игра гг. Давыдова, Юрьева, Лерскаго и г-жи Савиной не отгоняли чувства досады за грубые промахи, бѣлыя нитки и общія мѣста такъ же, какъ и — ощущенія нѣкоторой скуки, особенно пагубной Для недолговѣчной жизни подобныхъ произведеній.
Безпятовъ взялъ для своей исторической пьесы очень благодарную эпоху и кругъ идей, могущій остро и возвышенно волновать душу. Мы говоримъ о масонствѣ временъ Императрицы Елизаветы Петровны. Но свой матеріалъ, повидимому, хорошо изученный, авторъ использовалъ скупо, не совсѣмъ умѣло и довольно безвкусно. Все, что касается «интриги», т. е. собственной выдумки г. Безпятова, достаточно старо и не освѣщено по новому; стиль самый разнохарактерный: то говорятъ простымъ, разговорнымъ языкомъ, то героиня срывается въ декадетство сомнительнаго вкуса, то мы слышимъ рѣчь, уснащенную «ишторіями», сатисфикаціями", «сентиментами» и т. д. И немудрено, что наибольшее впечатлѣніе произвела сцена посвященія, гдѣ авторъ наиболѣе скрытъ. Но и эта сцена, несмотря на подлинность, или же благодаря ей, на многихъ могла произвести впечатлѣніе неловкости, какъ было бы намъ не по себѣ, если бы на сценѣ актеры служили обѣдню… Есть слова и дѣйствія, которыя нельзя воспроизводить безъ вѣры въ ихъ силу.
Лучшимъ въ спектаклѣ были тѣ куски подлиннаго, которые такъ скупо далъ намъ авторъ, и костюмы (особенно каблуки) актеровъ.
Въ ночь съ 9-го на 10-ое Февраля въ Ташкентѣ скончалась Вѣра Федоровна Коммиссаржевская. Всѣхъ, кто хотя бы одинъ разъ видѣлъ эту удивительную артистку, такъ пламенно горѣвшую самоотверженною любовью къ искусству, — не могло не поразить это извѣстіе. Въ слѣдующей книжкѣ «Аполлона» будетъ помѣщенъ рядъ статей, съ цѣлью освѣтить возможно всесторонне ушедшій отъ насъ талантъ, — теперь же мы можемъ только присоединиться къ скорби всѣхъ, кому не безразлично русское искусство.