Над желтизной правительственных зданий
Кружилась долго мутная метель,
И правовед опять садится в сани,
Широким жестом запахнув шинель.
Зимуют пароходы. На припеке
Зажглось каюты толстое стекло.
Чудовищна — как броненосец в доке —
Россия отдыхает тяжело.
А над Невой — посольства полумира,
Адмиралтейство, солнце, тишина!
И государства крепкая порфира,
Как власяница грубая, бедна.
Тяжка обуза северного сноба —
Онегина старинная тоска;
На площади Сената — вал сугроба,
Дымок костра и холодок штыка...
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Черпали воду ялики, и чайки
Морские посещали склад пеньки,
Где, продавая сбитень или сайки,
Лишь оперные бродят мужики.
Летит в туман моторов вереница;
Самолюбивый, скромный пешеход —
Чудак Евгений — бедности стыдится,
Бензин вдыхает и судьбу клянет!
1913.
Примечания
править- ↑ Гиперборей, 1913, № 5 (февраль), без посвящения; К-13, с. 23 — 24; Избр. стихи, с. 246; К-16, с. 46 — 47; К-16 (Ав.); К-23, с. 39 — 40; и Петербург в стихотворениях русских поэтов. Берлин, 1923, с. 47, — везде с разночт. в ст. 11: «крепкая порфира». С, с. 45, без посвящения. БП, № 38.