А. С. Серафимович. Собрание сочинений в семи томах. Том второй
М., ГИХЛ, 1959
Я в большом затруднении. Впрочем…
Он сидел на обрывистом берегу, измученный, усталый, бледный, костлявый. Возле змеился из-под пепла перебегающими искрами полупотухший небольшой костер, над которым чернел котелок с варившейся картошкой. Баба, такая же исхудалая, такая же костлявая, в таких же лохмотьях, с отвисшими пустыми грудями, кормила ребенка…
Кормила!..
И вовсе не ребенок, а маленький щеночек, желтый, с длинными тонкими руками и ногами, с старческим взглядом ввалившихся, с черной каймой глаз. Он не ловил губами соска, — пересохший рот был раскрыт, руки, ноги лежали в тряпках, как плети; только отвислый пустой живот медленно подымался и опускался.
Не пугайтесь, читатель, это далеко, это очень далеко…
Трое других ребятишек, таких же желтых, полуголых. Они не ползают, они лежат на земле…
Вечернее солнце косыми лучами глядит на землю, на воду, на дальний лес, на телегу, покрытую старой изодранной дерюгой…
Лошади нет — проели. Телега без лошади горькой насмешкой смотрит на этих странных людей.
— Ну да, да, переселенцы…
Я в большом затруднении. Говорить о том, что им больно, что их много, это уже старо и много раз переговорено.
Что же мне делать?
Я ничего не буду делать и ничего не буду говорить. Я только приоткрою синеющую даль, а вы взгляните, сами взгляните, а потом… а потом, как хотите. Можете сейчас же отвернуться, забыть.
А может быть, у вас останется тонкая, как острие, боль. Тогда лучше всего успокоить ее. Посетите сегодня литературно-музыкальный вечер в дворянском собрании.
ПРИМЕЧАНИЯ
правитьВпервые напечатан в «Курьере» за 1902 год:
Переселенцы 12 декабря, № 343.